Невозможная любовь... ( Фанфик по фэндому "Султан моего сердца")

39. Джеври - калфа пересекла порог покоев Султана и направилась вглубь комнаты, где недалеко от рабочего стола стояли Анна и Повелитель. - Повелитель, - услышала она прощальное обращение учительницы, сопровождённое обязательным причудливым книксеном на европейский манер. И хотя та стояла к ней спиной, калфа почувствовала искорки недовольства и возмущения, которые исходили от девушки и создавали вокруг неё невидимый колючий ореол. Если бы его можно было услышать, он бы ещё и потрескивал от напряжения. Не ускользнул от мимолётного внимания женщины и взгляд, которым проводил Повелитель пышущую возмущением учительницу. Этот взгляд тронул сердце распорядительницы гарема, привыкшее контролировать всё, в том числе и свои эмоции. К своему величайшему удивлению она поймала себя на мысли, что ни разу не видела, чтобы на одну из своих женщин Повелитель так смотрел. Сколько терпеливого восхищения было в этом чарующем взгляде тёмных глаз, в которых танцевали лукавые искорки! Сколько желания покорить эту строптивицу и помочь ей приспособиться к новым условиям, но сделать это так, чтобы не ранить её чувствительную, гордую, вольную душу. И ни капли сомнения в том, что именно так и будет. Ни с одной из женщин Джеври - калфа ещё не видела Повелителя таким обходительным, хотя о его обходительности в гареме слагались легенды. Смутившись своих мыслей, вихрем пронёсшихся в её голове, калфа поспешила опустить взгляд в пол, как и подобает при Повелителе. - Слушаю тебя, Джеври - калфа, - как ни в чём ни бывало обратился к ней Султан Махмуд своим обычным деловым тоном. Распорядительница гарема описала Повелителю обстановку во дворце Эсмы - Султан. - Что слуги Эсмы? Ты определила им работу? — Да, Повелитель. Часть пришлось отправить в летний дворец, остальным нашлась работа здесь, — отчиталась калфа. — Хорошо, — удовлетворённо кивнул Султан. Он не хотел, чтобы из-за его распрей с сестрой не причастные к этому люди остались без работы. Когда речь зашла о Райхан - калфе, Повелитель напрочь отказался выполнить просьбу сестры. Джеври была уверена, что так и будет, но не могла себе позволить не передать просьбу госпожи Эсмы. Передав Повелителю всю информацию, о которой она могла говорить вслух, Джеври — калфа попрощалась и вышла из покоев. Никаких новых распоряжений о дальнейшей судьбе Эсмы — Султан не поступило. Никаких официальных заявлений. А значит, придётся держать оборону в гареме и отстаивать таинственное решение Повелителя, пока ситуация не прояснится. Решив дать девушкам время на уборку и не теребить их своим надзором, а заодно и проверить, как они выполнят её указания в её отсутствие, Джеври — калфа направилась проведать наследника Абдул — Меджида. После того, как он лишился матери, Джеври чувствовала свою материнскую ответственность за него. Она видела его одиночество. Даже султанские дети, лишённые материнской опеки, ничем не отличались от обычных сирот. И если Абдул — Хамид и Салиха часть дня обязательно проводили со своими матерями, то Абдул — Меджид и Гюльфидан по большей части были предоставлены сами себе. По дороге к комнате наследника главную калфу разыскал Касым — ага и передал записку от Намыка — паши для Гюльфидан — Султан. Когда Касым — ага развернулся восвояси, Джеври — калфа тепло улыбнулась, сжимая в руке аккуратно сложенный лист бумаги: вот и выросла девочка, совсем скоро вступит во взрослую жизнь, которая подарит ей надёжного, порядочного, состоятельного мужа. Передала записку и отправилась дальше. Проведя немного времени с наследником и убедившись, что у него всё в порядке, что признаков нездоровья не наблюдается, осведомившись, пообедал ли он, Джеври вспомнила, что она и сама ещё ничего не ела, кроме завтрака, который был у неё ещё ранним утром. Решив, что можно, наконец, уделить время и себе, калфа направилась в свою комнату и попросила помощницу принести обед. 40. Отпустив главную калфу, Повелитель погрузился в размышления. Многие вопросы требовали неотложного вмешательства, и решение этих задач ему ещё предстояло найти. Спустя некоторое время из раздумий Султана вывел стук в дверь. Вошёл Захир и доложил о возвращении Мусы - аги из города. Начальник дворцовой охраны, как обычно, вошёл в покои со склонённой головой. Махмуда всегда восхищали выдержка и мужество этого смелого воина. Все приказания правителя он встречал с должным повиновением и уверенностью, что сделает всё, что в его силах, а главное, будет верой и правдой служить своему Повелителю, что бы ни случилось, и, если это понадобится, не задумываясь, отдаст за него свою жизнь. Уже по его походке Махмуд Хан понял, что новости его не порадуют, но молчаливая сосредоточенность силахдара вселяла уверенность в том, что трудности преодолимы. - Рассказывай, Муса - ага! - потребовал Султан. - Что происходит в городе? Остановившись перед возвышением, на котором стоял стол правителя, Муса начал свой доклад: - Обстановка в городе накалена, Повелитель. Жители паникуют. Этой ночью зачинщики совершили несколько погромов. Пострадали владельцы торговых лавок, в основном те, что раньше платили дань янычарам, а теперь отказываются это делать после того, как основные силы их были сломлены и власть их ослабла. Также были попытки разгромить и поджечь пекарни, но народ сумел отстоять их, объединившись. Есть раненные среди тех, кто защищал пекарни и хлеб. Сидя за своим рабочим столом, Повелитель сосредоточенно слушал доклад Мусы - аги, перебирая перстень на пальце правой руки. Складка между его бровями то разглаживалась, то отчётливее проступала. - Всем, кто встал на защиту пекарен, раздать бесплатный хлеб и оказать необходимую помощь, - обратил он взгляд на ожидающего новых приказаний Мусу. - Уже сделано, Повелитель. Городской лекарь и его ученики осмотрели всех раненных и оказали помощь, — отрапортовал силахдар. - Хорошо, - удовлетворённо кивнул Повелитель. - Кого-то из зачинщиков удалось поймать? - Да, Повелитель. Несколько человек задержаны, бостанджи доставили их в темницу для допроса. Падишах резко встал из-за стола, не в силах более сдерживать гнев, рвущийся наружу. - Муса, сейчас не время допрашивать! Сейчас время карать, без суда и разбирательства! - гневный возглас Повелителя громом разнёсся по покоям, а взгляд его раскалённым железом прожигал стоящего перед ним подданного. - Эти безродные пытаются настроить мой народ против меня, - понимая, что обрушил свой гнев на не виновного ни в чём Мусу, в то время, как хотел бы со всей яростью наказать предателей, Махмуд Хан взял свои эмоции под контроль и продолжил более спокойным тоном. - Они не захотели служить своему народу и своему Повелителю, не захотели стать частью новой армии, которая послужит защитой и принесёт славу нашему государству. Так пусть знают, что ничего, кроме виселицы и позора не ждёт их! - Как прикажете, Повелитель, - понимая причину обрушенного на него гнева, ответил Муса. Сам он полностью разделял эмоции Повелителя, но не имел права показать их. Махмуд вышел из-за стола и приблизился к начальнику стражи, не сводя с него требовательного взгляда: - Сегодня же этих безродных повесить на площади и зачитать мой указ о том, что подобная участь ждёт каждого, кто осмелится посягнуть на жизнь, здоровье и имущество моего народа! - Повелитель, - Муса неуверенно повёл плечами, - должен вас предупредить, среди задержанных есть и греческие повстанцы. Их тоже прикажете повесить? - И их тоже, Муса - ага. Они ничем не отличаются от безродных предателей, которые подвергают мой народ страданиям. - Как прикажете, Повелитель, - согласился начальник стражи, не привыкший возражать решениям Султана. - И ещё, Муса - ага, - подготовь отряд бостанджи. Вечером я сам буду присутствовать на казни. Теперь уж Муса не мог смолчать и аккуратно попытался предостеречь Султана от решения, которое может стать угрозой его безопасности. - Боюсь, что это небезопасно, Повелитель, - тихо высказал он своё предположение, не поднимая глаз, сведя брови к переносице и сжав рукоятку меча, словно пытаясь перенять частичку его стальной уверенности, - обстановка накалена, и народ... - Народ должен видеть, что Падишах в трудные минуты с ним, разделяет его беды и делает всё возможное, чтобы защитить своих подданных, - словно аксиому высказал своё решение Султан, прервав силахдара на полуслове. И тут же добавил требовательным тоном: - А задача бостанджи - защищать своего Повелителя, не так ли, Муса - ага? - Простите, Повелитель, - понурил голову Муса, чувствуя себя провинившимся мальчишкой. Махмуд понимал беспокойство Мусы за него и в глубине души был рад такой заботе о себе. Но всё, что должны видеть его подданные - это его уверенность, смелость в принятии решений, быстрота реакции и беспрекословное следование своему пути. Взгляд и голос Повелителя смягчились: - Я верю, Муса - ага, с тобой и твоими людьми я под надёжной защитой. Не ожидавший такой перемены в настроении Повелителя, начальник стражи поднял взгляд и посмотрел на своего правителя. Выражение лица Махмуд - Хана было непроницаемым, но во взгляде его Муса увидел теплоту и веру. - Мы служим на благо нашего Повелителя, - ободрённый этим взглядом, уверенно и твёрдо сказал начальник стражи. - Все мы служим на благо нашего государства и нашего народа, Муса - ага, - поправил его Махмуд - Хан. 41. Не успел Захир - ага перевести дух после того, как двери покоев закрылись за вошедшей в них Джеври - калфой, как эти двери снова распахнулись, и из них стремительно вылетела взъерошенная учительница. На ходу одёргивая подол платья, который она держала в руках и сердито бормоча что-то себе под нос, девушка энергичным шагом направилась в сторону гарема. "Вай-вай-вай, ведь только что мирно за руки держались", - удивлённо подумал хранитель покоев, тут же покраснев от своих мыслей. На памяти Захира у Повелителя ещё не было ни одной такой странной женщины, чьё настроение менялось бы так кардинально и неожиданно. Обычно уже тот факт, что её пригласили в покои, делал любую женщину счастливой и умиротворённой, по крайней мере внешне. С этой же хатун Захир всегда чувствовал себя как на вулкане, стоило ей скрыться в дверях покоев Султана. Хочешь - не хочешь, а придётся согласиться с Амбером: этот вулкан кому-то надо держать под контролем и время от времени усмирять, чтобы он не испепелил своей неуёмной энергией весь дворец вместе со всеми его обитателями, и у Амбера это получалось на удивление хорошо. "Вот ведь, проныра, не зря свой лукум ест", - усмехнулся Захир. Тем временем Анна, чьё раздражение лишь продолжало набирать обороты, решительно направлялась в свою комнату, сама не зная, что собирается делать, чтобы усмирить разбушевавшиеся эмоции. "Вот ведь индюк, - думала она, - напыщенный высокомерный индюк!" - Значит, нужно учиться, Анна, - закатив глаза и надув губы как маленькая обиженная девочка, передразнила она вслух только что произнесённую Повелителем фразу. И осеклась, вспомнив, сколько шалостей и оплошностей он уже успел простить ей за время их знакомства, не говоря уже о её дилетантских попытках шпионить за ним. "Ну почему я такая? Загораюсь, как спичка, стоит только поднести запал! Что мне стоило не выйти из себя? Нет же, всегда нужно отстоять свою правоту!" С этими невесёлыми мыслями девушка вошла на территорию гарема и от удивления остановилась как вкопанная, увидев развернувшуюся перед ней картину. Наложницы с тряпками в руках, засучив прозрачные рукава из тончайшего шифона, драили всё, что только можно: стеклянные витражи, колонны, сиденья и даже чашу фонтана. Одна из девушек запевала протяжную песню, а остальные мелодично ей подпевали, получалось что-то вроде песенного диалога о нелёгкой женской судьбе. - Аллах вам в помощь, девушки! - решила подбодрить их Анна. - Лучше сама помоги, и то больше толку будет, - съязвила одна из наложниц, когда-то закрывших выскочку - учительницу на балконе. - И то верно, - подумав согласилась, Анна. "Заодно и остатки пара выпущу", - подумала про себя. Расстегнув манжеты, девушка энергично завернула рукава своего скромного платья, вытащила из волос тонкую заколку и, приподняв подол, зацепила его, чтобы он не путался под ногами и не намок. Затем взяла одну из лежащих недалеко тряпок, окунула в лохань с водой и принялась за работу. - Ну надо же, - удивлённо протянула наложница, не ожидавшая такого поворота событий. - Выходит, и учительница физической работой не брезгует, не совсем белоручка, - с ехидной улыбкой повернулась она к своим подружкам. - А ты думала, учителя кроме тетрадок и книжек больше ничего и не видели никогда? - в тон ей ответила Анна, не отвлекаясь от мытья окна, за которое взялась. - Моя мама покинула этот мир, когда я была совсем маленькой. Мы с отцом остались одни и часто переезжали, так что я очень хорошо умею вести хозяйство, - поведала она девушкам свою историю. - Анна, расскажи, как ты оказалась в Стамбуле? - решилась спросить одна из наложниц. - Говорят, до этого ты жила в Европе? Как там люди живут? - Расскажу с условием, что вы не перестанете работать, - улыбнулась Анна. - Иначе не миновать нам всем гнева Джеври - калфы, - она подмигнула девушкам. Услышав имя распорядительницы гарема, девушки поспешили вернуться к своим делам, а Анна окунулась в воспоминания своего детства и юности, рассказывая о местах, в которых успела побывать: об уютных улочках Парижа и его набережных, по которым они вечерами гуляли с отцом; о своей любимой булочной, которая находилась прямо под их скромной квартиркой и в которой они с отцом покупали на завтрак вкуснейшие свежие круассаны и горячий шоколад; о заботливой хозяйке мадам Флоранж в накрахмаленном кружевном чепчике и с приветливой улыбкой на лице; о древнейшем памятнике архитектуры и символе Парижа, которым гордятся все французы - соборе Парижской Богоматери; об итальянских уличных костюмированных гуляниях, на которых ей довелось побывать однажды в Риме и фейерверках, которые она увидела там впервые, о морском путешествии на корабле из Европы в Османскую Империю и о своём решении остаться здесь навсегда. - Так-так, что у нас здесь? - неожиданно раздавшийся женский голос вернул всех присутствующих из заморских странствий в будни главного гарема Османской Империи. Пока девушки занимались своей работой, увлечённо рисуя в голове картинки неведомой им жизни, в залу гарема царственной походкой вошла младшая жена Султана. Окинув брезгливым взглядом наложниц, занятых унизительным по её мнению физическим трудом, она не упустила случая поиздеваться и над учительницей, которую обнаружила в их компании: - Я смотрю, наша учительница теперь ведёт уроки с тряпкой в руке, - обнажив в поддельной дружелюбной улыбке ровные белые зубы, Хошьяр - Султан обвела взглядом наложниц, ища их поддержки в своей удачной, как ей казалось, шутке. Видя замешательство девушек, которые не знали как себя повести, за время работы расположившись к учительнице и в то же время не желая терять расположения официальной жены Султана, Анна пришла на выручку: - Образованный человек может нести свет знаний в любых условиях, а труд, как известно, облагораживает человека, - хлёстко ответила она интриганке, метко бросив свою тряпку в лохань с водой, рядом с которой беспечно остановилась Султанша. Крупные брызги грязной воды разлетелись в стороны, намочив роскошный парчовый наряд. Наложницы застыли в немом удивлении и с напряжением ожидали, как развернётся щекотливая ситуация. - Да как ты смеешь? - Хошьяр задохнулась от возмущения и гнева, отряхивая подол платья. - Прощу прощения, госпожа, - как ни в чём ни бывало, ответила, Анна, отцепляя подол своего платья и расправляя рукава, - просто я закончила работу, а вы совершенно случайно оказались рядом. Понимая, что эта дерзость непременно ей аукнется, Анна тем не менее чувствовала себя удовлетворённо сейчас. Хошьяр давно уже пора поставить на место. Хошьяр же, злясь от того, в каком свете её выставила эта выскочка, понимала, что лучше всего не трогать её при стольких свидетелях. Её глаза сузились: она обязательно отомстит ей за всё, но делать это нужно крайне аккуратно, особенно теперь. - Повелителю никогда не нравилось это платье, и я уже давно думаю о том, что пора бы сшить пару новых на замену, - натянуто засмеявшись, нашла она выход из ситуации, который должен был задеть девушек и ещё раз показать им их место. - Думаю, самое время наведаться к портнихе. Одарив напоследок всех присутствующих снисходительной улыбкой, Султанша поплыла к выходу, грациозно расправив плечи и приподняв подбородок. Она и правда была хороша собой и привлекательна внешне: высокая, ладно сложенная, эффектная, с выразительными чертами лица и обворожительной улыбкой. Но, к своему же собственному несчастью, сама не осознавала, что вся её привлекательность ограничивалась внешностью, данной ей от природы и за которой она тщательно ухаживала. Никто не научил Султаншу тому, что за душой и внутренним светом необходимо ухаживать с не меньшими усилиями, чем за внешностью. Состроив презрительную мину ей вслед, Анна подумала, как же, наверное, скучно целыми днями думать о нарядах. - Вот змея, - не сдержалась одна из девушек, - никогда не упустит случая показать своё превосходство. - Думаю, пора наведаться к портнихе, - очень похоже передразнила Анна уже скрывшуюся из виду Хошьяр и обошла вокруг фонтана, подражая её манере передвигаться. Девушки рассмеялись, позабыв об унижении, настолько карикатурно Анне удалось изобразить повадки Султанши, которая явно преувеличивала свою значимость. Посмеявшись вместе с ними, учительница призвала всех к порядку, хлопнув несколько раз в ладоши: - Так, девушки, не расслабляемся, - в голосе Анны ещё звучали нотки смеха, - отдохнули и хватит. Думаю, скоро сюда наведается Джеври - калфа с проверкой. - Уже наведалась, - прозвучал строгий голос главной калфы гарема. Женщина деловитым шагом вошла в залу, как всегда являя собой образец собранности и сосредоточенности, и окинула всё и всех внимательным взглядом. Оставшись довольна работой, которую проделали девушки, но не показав вида, она не переминула строго посмотреть и на Анну: конечно, и эта птичка уже здесь, везде сунется своим любопытным клювиком. Затем приказала наложницам собрать тряпки и вёдра и следовать за ней. - Джеври - калфа, скажите, это правда, что в городе опять беспорядки? - вдруг спросила одна из девушек. - Вы ведь выезжали в город, скажите нам, правда ли янычары принялись за старое? - взволнованно подхватила другая. Джеври - калфа открыла было рот, чтобы осадить любопытных девиц, но, вспомнив, чем обернулся для гарема прошлый бунт янычар и устроенный ими пожар, решила, что беспокойство её подопечных вполне оправдано. - Никаких беспорядков я не заметила, - серьёзным тоном ответила она, - если они и случились, то наверняка уже взяты под контроль Повелителя. А вот вам предстоит ещё много работы, - калфа поспешила напомнить девушкам, что наказание своё они ещё не исчерпали в полной мере, - в прачечной ещё целый ворох белья, которое необходимо перегладить. Наложницы понуро принялись собирать хозяйственные принадлежности, а Джеври - калфа обратилась к ушедшей в свои мысли Анне: - Учительница, а у тебя разве нет своих дел? Может, желаешь наведаться с нами в прачечную? - спросила калфа, глядя на Анну прямым требовательным взглядом: слоняться без дела она не позволит даже любимице Султана. - Уже удаляюсь, Джеври - калфа, - рассеянно ответила девушка, ушедшая в свои мысли. И вдруг неожиданно схватила калфу за локоть: - Ты правда думаешь, что опасности нет? - спросила она, взволнованно глядя на Джеври. Вопросы девушек о беспорядках всколыхнули в ней беспокойство об отце. - Повторяю ещё раз: я ничего не заметила в городе, - ответила калфа, подчёркивая каждое слово, а затем возмущённо посмотрела на свой локоть, захваченный в плен цепкими пальчиками Голубки. Она ещё помнила, как отчаянно рвалась Анна к отцу в момент пожара и каким взглядом наградил её, калфу, Повелитель, когда узнал, что она собственноручно отпустила учительницу в охваченный пламенем город. Смутившись своего порыва, Анна поспешила отпустить локоть калфы. - Прости, Джеври - калфа, - извинилась девушка. - Учись держать эмоции при себе, - дала женщина свой совет учительнице немного смягчившимся тоном. - Пригодится, - напоследок пояснила она, а Анне показалось, что и взгляд её при этом стал более мягким. "Было бы впрок", - недовольно качнув головой, думала про себя калфа, отправляясь за наложницами в сторону прачечной.