Невозможная любовь... ( Фанфик по фэндому "Султан моего сердца")

30. - Передай Повелителю, Джери - калфа: я прошу, чтобы мне вернули Райхан - калфу! - не терпящим возражений тоном, требовала Эсма - Султан. - Девицы, которых ты мне привела, ни на что не способны! - Я передам ваше требование Повелителю, госпожа, но решение будет принимать, конечно же, сам Повелитель, - послышался сдержанный голос Джеври - калфы. Став невольным свидетелем этой беседы, которую он услышал из открытой двери гостиной во дворце Эсмы (куда он направился, закончив дела в русском посольстве), Намык усмехнулся: даже в такой невыгодной для себя ситуации Эсма остаётся Эсмой. Он отметил про себя и выдержку главной калфы гарема: даже не видя женщин, он чувствовал, что от Джеври - калфы исходит спокойствие и уверенность в том, что задача справиться с горячим нравом Эсмы - Султан ей по плечу. Мужчина дождался, когда женщины закончат разговор и Джеври - калфа выйдет из комнаты. Учтиво улыбнувшись, он поприветствовал её кивком головы и прошёл в гостиную. - Даже в такой ситуации ты не сдаёшься, Эсма? - вместо приветствия начал Намык, решив придерживаться принципа, что лучшая защита - это нападение. - Не кажется ли тебе, что не в твоём положении требовать? - Ты зачем явился, Намык - паша? - на короткий миг во взгляде Эсмы отразились все чувства, которые она испытала в этот момент: удивление от его появления, радость, смешанная с досадой, от того, что он застал её врасплох, надежда на то, что его любовь, всё же, не угасла. Но, быстро совладав со своими эмоциями, Эсма приветствовала его в той же манере: - Разумеется, Повелитель прислал, - едко улыбнулась она. - Ты же без его приказания шагу не ступишь, - Эсма окончательно пришла в себя, и её язвительность градом обрушилась на мужчину. Но Намыку, наоборот, это придало решимости: если язвит, значит, всё в порядке, перед ним та Эсма, которую он знает с детства. - Как ты, Эсма? - проигнорировав её колючий тон, Намык задал вопрос, который волновал его. За эту ночь он многое переосмыслил. И ключевым моментом его размышлений стала их встреча на той пустынной дороге, когда он ехал к янычарам. Он помнил её искреннее желание уберечь его от беды, её стремление защитить его перед отрядом вооружённых мужчин, её подлинные чувства и страх за него, уничтоживший на время всю её наносную холодность и неприступность и показавший ему ту Эсму, которую он знал когда-то: живую, уязвимую, настоящую. Она приказывала приказывала им отступить. Скорее всего, она сама не ожидала, что в какой - то момент силы янычар развернутся против неё и ее интересов, не считаясь с её положением. Теперь до него отчётливо доходил смысл её слов, которого он тогда ещё не понимал: "Ты останешься жив, всё остальное не важно" . Вопросы для него теперь оставляла только её связь с русским послом. Обескураженная нотками заботы и участия, прозвучавшими в его голосе, Эсма не сразу нашлась, что ответить. - К чему эта лживая забота, паша? - с вызовом спросила она, придя в себя. - Ты сделал свой выбор, - горечь и обида сейчас пересилили все её остальные чувства. - Ты знаешь, что подтолкнуло меня к этому выбору, Эсма, - мягко парировал Намык. - Я слышала, Гюльфидан попросила отсрочить вашу свадьбу. Что так? Невеста сомневается, Намык - паша? - с издёвкой спросила она, не желая сдаваться и стараясь задеть его побольнее. - Наверное, поняла, что ничего существенного ты ей предложить не можешь, - Эсма снисходительно улыбнулась. - Как быстро до тебя доходят новости, Эсма, - опять же мягко парировал Намык. - Я сам узнал об этом не так давно, а уже и ты в курсе, - его бархатный голос обволакивал, в глазах зажглись лукавые огоньки, а в лице появилось что-то, похожее на полуулыбку. На миг Эсме показалось, что перед ней прежний Намык, не тот чужой человек, которого она видела в последнюю их встречу. Она приказывала им. Приказывала им отступить. Скорее всего, она сама не ожидала, что в какой - то момент силы янычар развернутся против неё и ее интересов, не считаясь с её положением. Теперь до него отчётливо доходил смысл её слов, которого он тогда ещё не понимал: "Ты останешься жив, всё остальное не важно" . Вопросы для него теперь оставляла только её связь с русским послом. Обескураженная нотками заботы и участия, прозвучавшими в его голосе, Эсма не сразу нашлась, что ответить. - К чему эта лживая забота, паша? - с вызовом спросила она, придя в себя. - Ты сделал свой выбор, - горечь и обида сейчас пересилили все её остальные чувства. - Ты знаешь, что подтолкнуло меня к этому выбору, Эсма, - мягко парировал Намык. - Я слышала, Гюльфидан попросила отсрочить вашу свадьбу. Что так? Невеста сомневается, Намык - паша? - с издёвкой спросила она, не желая сдаваться и стараясь задеть его побольнее. - Наверное, поняла, что ничего существенного ты ей предложить не можешь, - Эсма снисходительно улыбнулась. - Как быстро до тебя доходят новости, Эсма, - опять же мягко парировал Намык. - Я сам узнал об этом не так давно, а уже и ты в курсе, - его бархатный голос обволакивал, в глазах зажглись лукавые огоньки, а в лице появилось что-то, похожее на полуулыбку. На миг Эсме показалось, что перед ней прежний Намык, не тот чужой человек, которого она видела в последнюю их встречу. Намык же не мог представить себе разговор с Гюльфидан в подобной манере и тоне. "Мне будет не хватать этого", - с сожалением подумал он. - Это всего лишь отсрочка, Эсма, - вслух сказал он твёрдым голосом, а огоньки в его глазах потухли, - свадьбу никто не отменял. - Гюльфидан оказалась мудрее, чем я думала. Тем лучше для неё, - тон Эсмы был холоден и непримирим. - Эта девочка намного честнее и чище тебя, Эсма, - нахмурившись, произнёс Намык, поняв, что она никогда не смирится с его решением. - Её просто ещё не предавали мужчины, - горько улыбнулась Эсма. - Ты не предавал, Намык, - физически ощущаемая в её голосе обида, смешанная с горечью поражения и открытый прямой взгляд прожигали его насквозь. Намык чувствовал, как всё внутри сжимается от её взгляда. Не в силах выдержать этот взгляд, он отвёл глаза в сторону и перевёл дыхание, пытаясь справиться с охватившим горло спазмом. Даже когда янычары пытались повесить его, не было этого гадкого чувства стыда и неудовлетворённости собой. - Сделанного не изменишь, Эсма, - ответил он севшим голосом, в котором промелькнули нотки хрипотцы. Он повернул к ней лицо и посмотрел в её глаза: - Но сейчас я хочу тебе помочь. Эсма горько усмехнулась. - Интересно, как ты собрался мне помогать? Я потеряла всё, Намык, даже тебя. У меня осталась только собственная жизнь. - Ты хотела и меня, и власть. Но так не вышло бы, Эсма! - ненадолго потеряв самообладание, Намык повысил голос. - Ты ошиблась во мне, - сказал он уже более спокойно. - Я не могу выбирать между тобой и Повелителем. Вы оба были мне одинаково дороги. - Были, Намык? - без надежды спросила Эсма. - Ты сама разрушила всё, Эсма, - нахмурившись, ответил он. - Ты права, когда говоришь, что у тебя осталась лишь собственная жизнь. Её я и хочу спасти. - Он посмотрел ей в глаза. - Милость Повелителя велика, но не безгранична. Даже будучи всецело преданным Махмуду, Намык осознавал, что его решение по поводу наказания сестры может измениться в любой момент. - Если ты до сих пор жива, то только потому, что Повелитель не уверен, что ты имеешь отношение к покушению на его жизнь. - Милость Повелителя! - Эсма усмехнулась. - Как ты думаешь, Намык, что бы я сделала с ним, если бы мне удалось довести мои замыслы до конца? - жёстко спросила она, наблюдая, как на его лице проявляется потрясение и, чувствуя удовлетворение от того, что снова задела его. - Ты не можешь быть настолько жестока, Эсма, - почти шёпотом произнёс он, не в силах поверить в её слова. Он уже не знал, чего ещё ожидать от неё. - Почему же? - возразила она, приподняв бровь. - Он ведь мог. Твой обожаемый Повелитель мог, Намык! - не выдержав, Эсма дала волю гневу и повысила голос. - Мустафа имел все законные права на трон! Он был старшим! Махмуд приказал силой отнять королевскую печать у моего брата и убить его, чтобы никто не мог угрожать его власти! Он смог! Вот кому ты так верно и слепо служишь, Намык! - выдержка окончательно покинула царственную особу, и из глаз Эсммы брызнули слёзы обиды, отчаяния и бессилия. - Почему я должна быть милосердна к нему? Почему я должна забыть о смерти своего брата? - она выкрикивала эти слова ему в лицо, в то время как её лицо было залито слезами. Намык не хотел вмешиваться в разбирательства между венценосными братом и сестрой. Он пришёл сюда, чтобы понять мотивы поступков Эсмы, хоть и не мог их принять. Он рисковал своей жизнью и боролся против невидимого врага Повелителя. И по иронии жестокой судьбы этим врагом оказалась женщина, которую он любил. Но и осуждения уже не было сейчас, когда он увидел её искренние эмоции. Сердце его разрывалось от сочувствия к ней, но он не мог подойти ближе и выразить это даже малейшим прикосновением руки: он связан узами с другой. - Ты так хотела отомстить, что даже пошла на сговор с русской стороной? - немного осмыслив услышанное, спросил он. Намык многое мог бы понять: в борьбе за власть все средства хороши. Но это... - Ты в своём уме, Намык? - Эсма смотрела на него, не веря своим ушам. - По - твоему, я настолько глупа, чтобы позволить управлять собой, как марионеткой? - даже с дорожками от слёз на лице Эсма выглядела гордой. - Если ты так думаешь, ты ничего не знаешь обо мне, - она снисходительно посмотрела на него. - Всего, чего я добилась, я добилась сама. Мне не нужны те, кто будут диктовать мне, что делать. Он посмотрел на неё долгим изучающим взглядом. - На данный момент ты добилась лишь того, что заперта здесь под арестом за все свои деяния, - прямо глядя на неё. - И это лучшая из судеб, что может ждать тебя, Эсма. Какое - то время они оба постояли в молчании. - Я узнал всё, что хотел, - кивнув ей на прощание, Намык развернулся к выходу. Эсма без сил опустилась в кресло. 31. Выйдя от Эсмы, Намык пытался прийти в себя от всего, что он услышал. Не ожидал он, вернувшись после долгого пребывания в Европе, обнаружить то, что открывалось ему сейчас. Повелитель отправил его учиться в Европу, ещё будучи шехзаде Махмудом. Это случилось вскоре после того, как недовольные реформами Селима взбунтовавшиеся янычары потребовали от Селим Хана отречения от престола. Власть по праву наследования перешла тогда Мустафе, как к старшему из братьев султанской династии. Через какое-то время Махмуд, по совету Селима, отправил друга в Европу. То, что он услышал сегодня от Эсмы, не могло пошатнуть его преданность Повелителю. Но и её реакция говорила о том, что она считает себя преданной братом и уверена в правоте своих действий по отношению к нему. Значит, есть вопросы, которые брату и сестре ещё предстоит выяснить между собой. И ему есть, что выяснить. Он подумал о Гюльфидан. " Её просто ещё не предавали мужчины. Ты не предавал, Намык". Эти слова раскалённым железом жгли сердце. Он отчётливо видел сейчас, что сделало с Эсмой его предательство. Он не желал подобной судьбы для юной Гюльфидан. Не будет ли для неё предательством, если рано или поздно она узнает об их с Эсмой любви, и узнает не от него, а от третьих лиц? Узнает от той же Эсмы? Узнает о том, что он согласился жениться на ней, продолжая любить другую? Какова будет её реакция? Видя сегодняшний настрой Эсмы, Намык понимал, что, даже будучи запертой в своём дворце, она найдёт возможность "раскрыть глаза" Гюльфидан. Теперь её ничто не остановит. Если раньше стремление к власти заставляло её молчать о своей любви, теперь надежды на власть растаяли, как утренний туман, оставив пустоту и неудовлетворённость. Намык принял решение. Вернувшись во дворец, он первым делом попросил Джеври - калфу передать записку Гюльфидан. В записке он приглашал её прогуляться по саду. - Приветствую вас, госпожа, - он по-прежнему обращался к ней на "вы". - Что-то случилось, Намык - паша? - Гюльфидан не понимала, зачем он пригласил её на встречу. Несколько дней назад, она, превозмогая неуверенность, смогла рассказать ему о своём разговоре с Повелителем, смущаясь и объясняя свой поступок тем, что хочет дать им обоим время разобраться в чувствах. - Есть одно обстоятельство, о котором вы должны знать, и я хочу, чтобы вы узнали об этом от меня. Нелегко далось Намыку это признание, но, всё же, он смог рассказать девушке об их с Эсмой любви, зародившейся ещё в юности. Гюльфидан и сама много раз спрашивала себя и Салиху, почему тётя так поступила с ней. И единственный разумный ответ, который приходил на ум девушкам: что, если тётя Эсма сама любит Намыка - пашу? Но это казалось столь невероятным, что они всякий раз отметали эту догадку. Теперь же, когда Намык - паша сам рассказал ей об их прошлом, всё стало на свои места. - Вы спасли мою жизнь, разрушив при этом свою, - сделала Гюльфидан неутешительный для себя вывод. - Вы ни в чём не виноваты, госпожа, - убеждал её Намык. - Я поступил так, как подсказало мне сердце. - Я не хочу, чтобы вы жертвовали собой ради меня, - грустно сказала девушка. - А я хочу, чтобы вы пообещали мне, что вы больше никогда не будете рисковать своей жизнью, - Намык взял её руку в свои ладони и тепло посмотрел ей в глаза. - Я обещаю, - Гюльфидан серьёзным взглядом посмотрела на него в ответ. Если бы кто-то увидел их сейчас со стороны, не возникло бы никаких сомнений в том, что жених и невеста мило беседуют и строят планы на дальнейшую совместную жизнь. Но видимость бывает обманчива порой. - Я не хочу вставать между вами и тётей, - тихо сказала Гюльфидан. - Между мной и Эсмой - Султан всё кончено, - ответил Намык. - "А чувства угаснут со временем", - подумал он про себя. За эти два дня женщина, которую он любил, открылась ему с новой стороны. Он не знал такую Эсму. Он не знал сейчас, как смогли бы они пройти вместе с ней через все эти испытания, не возьми он на себя ответственность за юную Гюльфидан. Да и что толку думать об этом, если свадьбу всё равно не отменить? Только ранить ещё больнее и без того истерзанную душу. К сожалению, Эсма загнала их всех в ловушку, сама того не осознавая. - Слава Аллаху, Повелитель сейчас не торопит нас со свадьбой, - смогла улыбнуться Гюльфидан. - Давайте дадим друг другу ещё немного времени. Гюльфидан не понимала себя сейчас. Она столько мечтала об этом человеке и свадьбе с ним. И вот он стоит перед ней и говорит о том, что прошлая жизнь закончена для него. Но что-то останавливало Гюльфидан от спешки в этот раз, что-то, чего она сама себе не могла ещё объяснить в силу возраста и незнания жизни. 32. После того, как закончились уроки, дети вышли поиграть во дворцовый сад. - Догони меня, Салиха! - задорно прокричал Абдул - Хамид. – Ну, давай же! - он дёрнул за накидку, свисающую с головы девушки. - Ах ты, маленький проказник! - рассмеялась Салиха. - Ну, держись у меня, Абдул - Хамид! - она помчалась за братом. К их игре присоединились Гюльфидан и Абдул - Меджид, пытаясь помочь Абдул - Хамиду убежать и сбивая Салиху с пути. - Вот так, значит! Трое на одного! - Салиху это только раззадорило. Её весёлый смех эхом разливался по саду и привлёк внимание Дживанмерта. Вернувшись вместе с Мусой - агой после патрулирования улиц, юноша ожидал своего старшего товарища, который пошёл доложить об обстановке в городе Повелителю. Заинтересованный Дживанмерт подошёл ближе к лужайке, на которой играли наследники, и наблюдал за строптивой девушкой, знакомство с которой резко изменило всю его судьбу. Сейчас она была совсем другой: в окружении братьев и сестры она была беззаботной, совсем не заносчивой и по-детски непосредственной. - Мне надоело играть в догонялки, - вдруг упрямо заявил Абдул - Меджид. - Тебе ничего не стоит нас догнать, Салиха. Ты всегда была быстрее нас. - И что ты хочешь предложить, Абдул - Меджид? Чтобы я догоняла вас с закрытыми глазами? - пошутила Салиха. - Правда - правда, Салиха, - подхватили братья, которым идея очень понравилась. - Мы завяжем тебе глаза и будем хлопать в ладоши, а ты будешь догонять нас по звукам. Вот будет весело! - Да вы в своём уме? - пыталась урезонить их девушка. - Я же упаду! Вам совсем меня не жалко? - с напускной строгостью спросила она, сощурив глаза и состроив устрашающую рожицу. Дживанмерт улыбнулся: ему нравилось наблюдать, как юная Султанша обращается с младшими братьями. - Соглашайся, Салиха, - упрашивал Абдул - Хамид, - а то совсем уже скучно: каждый день одни и те же игры, - зная воздействие своего жалостливого взгляда на сестру, сейчас он воспользовался им в полную силу, глядя на неё своими огромными, словно чёрные агаты, глазами. - Правда, Салиха, соглашайся, - поддержал его Абдул - Меджид. - Если у тебя получится, то, значит, и мы сможем. - Соглашайся, Салиха, - повторила и Гюльфидан, с улыбкой протягивая ей широкий пояс своего платья. - С вами не сладишь, - проворчала Салиха, беря пояс и завязывая глаза. - Но, смотрите, если я упаду, вам всем не сдобровать, - с завязанными глазами она пригрозила в пространство указательным пальцем. Это выглядело так забавно, что все трое громко рассмеялись. Дети с удовольствием окунулись в только что придуманную игру. Братья наперебой подбегали и хлопали в ладоши чуть ли не перед самым носом Салихи, ловко уворачиваясь от её рук. Каждый раз, когда она вот-вот готова была их поймать, они, смеясь, разбегались в разные стороны. В какой - то момент, когда Абдул - Меджид в очередной раз резко увернулся от цепких рук Салихи, девушка, споткнулась, потеряла равновесие и начала падать. К счастью, её успел подхватить на руки вышедший из-за кустов Дживанмерт. Почувствовав, что её держат крепкие мужские руки, Салиха быстрым движением сдёрнула повязку с глаз и залилась жарким румянцем, оказавшись лицом к лицу с объектом своих симпатий. - Как... Как ты смеешь обнимать дочь Султана?! - выпалила она первое, что пришло ей в голову. Убедившись, что Салиха твёрдо стоит на ногах, Дживанмерт резко отдёрнул от неё руки: - Да кто тебя обнимает, дочь Султана?! Да если бы я тебя не поймал, ты лежала бы сейчас на этой дорожке, - он показал себе под ноги. - Ты... , ты..., - Салиха хватала ртом воздух, не зная, что сказать. - Наглец! - от растерянности и незнания, как вести себя в такой ситуации, которая произошла на глазах её братьев, Салиха развернулась и, подобрав длинные юбки, побежала прочь со слезами досады на глазах. Гюльфидан обратилась к мальчикам: - Об этом никто не должен узнать, понятно? - она приложила палец к губам. Шехзаде кивнули. - Никто! - повторила Гюльфидан. - Если вы проболтаетесь, мы с Салихой больше никогда не будем с вами разговаривать. Она побежала догонять сестру. Салиха убежала в дальний уголок сада и опустилась на скамейку, сама не понимая, что с ней происходит. Стараясь успокоиться, она приложила ладони к пылающим щекам. Подошедшая Гюльфидан тихонько присела рядом. - Ты по-прежнему будешь утверждать, что у тебя нет чувств к этому юноше, Салиха? Как долго ты будешь себя обманывать? - с сочувствием спросила она. Салиха повернула к ней заплаканное лицо. - Я влюбилась, Гюльфидан, - ещё сильнее разрыдалась девушка, окончательно осознавая, что по уши влюбилась в того, кого столько раз называла неотёсанным деревенщиной. Гюльфидан молча обняла сестру.