Любить, значит - остаться...

Фрея потягивается в постели, еще не открывая глаз. Ей тепло от солнечных лучей, что заглядывают в большие окна. Сон не хочет отпускать, он приятный и наполнен мгновениями, что согревают лучше любого одеяла. Перевернувшись на другую сторону, Фрея открывает глаза от того, что буквально натыкается на преграду. Элайджа улыбается, любуясь лучами, что ласкают ее кожу. Он лежит поверх одеяла в одних джинсах, смотря с улыбкой, которая может растопить даже ледяную королеву. Фрее становится смешно от того, как герой детской сказки оказался втянут в сверхъестественный мир. От нежного и родного взгляда она заливается румянцем, а затем накрывается одеялом до самого подбородка. - Доброе утро, - выдыхает первородный, пытаясь не выдать то, как ему понравилась ее реакция. - Доброе, - Фрея пытается не думать о том, как выглядит только проснувшись. Радует одно, что вчера не наносила макияж, а спутанные волосы не в счет. - Я приготовлю завтрак, - неуверенно произносит Элайджа. Ему хочется, чтобы сестра согласилась провести с ним еще пару часов. В одиночестве ему не выносимо, а визиты в Квартал не особо радуют. Марсель в который раз плетет интриги, которые раскрывать у старшего Майклсона нет никакого желания. Никлаусу отправлено сообщение, и отчет о доставке тому подтверждение. Лишь бы не натворил глупостей, - вот, та мысль, что крутится в голове раз за разом. - Мне нужно в особняк, - сообщает Фрея, но Элайджа настолько глубоко пустился в очередной раке самобичивания, что не слышит. Он приходит в себя, когда сестра уже одевает туфли-лодочки. Ему не хочется оставаться в доках, а следовать за ней хоть на край света. Но ставить чужие интересы выше собственных стало привычкой, потому он останавливает Фрею у самой двери. - До скорой встречи, - слетает с его губ, а затем обнимает. Фрея на миг теряется, но только на секунду. Она обнимает в ответ, кутаясь в родные объятия. Все странно, когда ей хочется остаться. Не думать ни о ком, а взять и согласиться на завтрак или прогулку вдоль берега. Все же Фрея уходит, оставляя брата один на один со снами. Она возвращается в семейный особняк, где Хейли с Хоуп читают какую-то книгу, а Клаус второй день рисует что-то кровавое и хаотичное. Его напряжение витает в воздухе, что невозможно скрыть. Становится, очевидно, как белый день за окном, что брат затеял очередной план мести. В городе, где хоть какое-то затишье, такое поведение неразумно. - А вот и наша блудница! - восклицает гибрид, стоит Фрее только ступить на первую ступень лестницы. - Кто бы говорил, - парирует она, оставляя все, как есть. Ни к чему Клаусу знать причину пряток Элайджи или ее вылазок якобы в клуб почти каждую ночь. Пусть тайна таковой и остается, чтобы не стало хуже. Слишком интимно, слишком лично. - Хорошо, - соглашается Фрея, и проходит в кабинет. Шумоизоляция в комнате самая лучшая так что понятно, разговор только между ними. Это настораживает, даже пугает. Что если тайна уже раскрыта? - Мне нужна твоя помощь, - наливая бурбон, произносит гибрид. - Мне нужно одно заклинание. От облегчения Фрея даже пригубляет крепкий напиток в десять часов утра. Она не сторонник пить так рано, но разве столь важно, когда именно, если умереть от алкоголизма ей не грозит. Подарок Далии хоть в чем-то оказался хорош. - Какое именно? - интерес внутри растет. - Кровавый Гри-гри, - отвернувшись, произносит он. Фрея давится бурбоном, холодом по коже проходятся слова. - Серьезно? - спрашивает она. - Для кого на этот раз? Марсель? Какой-нибудь оборотень или вампир? - Угадала, сестренка - улыбается Никлаус, и от этого страшно. - Для Джоша. Марсель подумает на ведьм и натравит своих вампиров. Ведьмы найдут помощь у оборотней. Небольшая заварушка, к которой семья Майклсон не будет иметь никакого отношения. - Рано или поздно они поймут, что никто из них не причем, - возражает Фрея. - Или я не часть семьи Майклсон? - Когда они поймут, у нас будет только один враг, - Никлаус салютует ей стаканом с виски. В его глазах буквально видна будущая победа, но скольких жертв она будет стоить, вот в чем вопрос. Фрея не готова пожертвовать Джошем или каким-нибудь оборотнем. Она устала от кровопролития, что льется итак без нужды. Разве не достаточно того, что Финн мертв? Колл на той стороне, пока Давина ищет способ все исправить. Хоуп не должна жить в таком мире, уверенна ведьма. - Об этом плане ты рассказал Элайдже, что он ушел? - произносит Фрея, зная на самом деле правду. Ей просто нужно оправдание отказать, Никлаус нелегко отступается от намеченных планов. Семья его единственная слабость, потому и нужно давить на самое больное. Знает, что так разозлит, но выхода иного нет. - Ничего подобного, - огрызается гибрид, потому что отъезд брата буквально раздавил его. Элайджа предпочел оставить его вместе с кучей проблем, а теперь и сестра туда же. - Пойми, Хоуп не должна жить в мире, где одна война и разрушения, - Фрея касается плеча Клауса, стараясь успокоить. - Марсель все равно не остановится! Можешь поступить, как мой брат - трус, но заклинание все равно настигнет Джоша. Вы все стали доверять Джерарду, без каких-либо доказательств. Мир уже трещит по швам, - выплевывает он слова в лицо, а после уходит, громко хлопнув дверью. Фрею охватывает чувство дежавю, ведь по смерти Далии у Никлауса тоже с самого начала был свой план. Только в этот раз в опасности не только семья, но и весь Новый Орлеан. День тянется, как клейкая смола на старом вишневом дереве, что растет в саду. Фрея не находит себе места, семейный особняк душит ее своим напряжением. Оно витает в воздухе невидимым облаком, крадущимся тихо и осторожно. Нервно перескакивает стрелка часов, будто ведет отсчет до начала войны и хаоса. Все буквально источает стойкий запах приближающейся беды, именно потому ведьма покидает свою комнату, а затем и душный особняк. В нем нечем дышать, а в портовых доках Элайджа, и он наверняка будет рад неожиданной компании. Эта мысль придает Фрее уверенность, что хоть малая часть семьи еще осталась рядом. Можно просто обнять самого родного человека, уткнувшись в крепкое плечо. Он не осудит, не предаст. Вот что ей необходимо, потому сердце и рвется к обшарканным контейнерам и пришвартованным слишком давно судам. Уже поздно, но Фрея уверенно ступает в тишину комнат, разделенных кирпичными стенами. Ей становится легко, когда взгляд находит Элайджу, спящим на самом краю кровати. Все хорошо, - мелькает в голове, но на спине брата испарина. Губы приоткрыты и дышит он, будто бежит от жуткой погони. Фрее становится не по себе, ведь виной всему сны о ней. Он не знает покоя, каждую ночь терзаясь запретным желанием. Внутри что-то ломается от осознания всего происходящего, но что она может? Попытаться успокоить или сделать вид, что не слышит, как ее имя срывается молитвой с обветренных губ брата? Она выбирает первый вариант, присаживаясь рядом с кроватью. Ласково и легко проводит кончиками пальцев по линии подбородка Элайджи, а затем по руке, что сжимает подушку слишком сильно. Эффект очевиден, когда первородный облегченно выдыхает, и тело его наконец получает минуты передышки. Ему еще снится сон, но прикосновения его расслабляют. Фрея чувствует, как мышцы, напряженные до предела рады отдыху, потому продолжает легко проводить ладонью по плечу, а затем спине. Ее пальцы жжет огнем от прикосновения, отчего бросает в жар. Очередное видение хочет ворваться в сознание, но она поспешно убирает руку. Ей не нужно заставлять себя или Элайджу смущаться еще больше. Только разорванный контакт приносит им обоим странные ощущения. Будто отняли что-то важное и дорогое. То, что только между ними в стенах этой комнаты среди тишины и света тусклых фонарей. Именно от чувства потери чего-то дорогого и важного первородный просыпается, а Фрея спешно бросается в его объятия. Она хотела обнять его весь день, почувствовать себя нужной не только из-за магии, что течет по ее венам. - Что-то случилось? - шепчет Элайджа, не выпуская из своих рук. Фрея в ответ лишь отрицательно качает головой, пытаясь выбросить все проблемы из головы. Ему ни к чему знать про просьбу Никлауса, хватает и бессонных ночей. - Я соскучилась, - вместо всех тайн выдыхает она самое настоящее и живое признание. День без него тянулся слишком долго, но теперь минуты бегут стремительно, складываясь в часы. Элайджа же от ее слов счастлив, сердце отстукивает радостный марш. Ему так не хватает ее общения и внимания. Всегда ничтожно мало. Она уходит, а его сердце мчится следом. - Останешься? - спрашивает он. Место в кресле кажется куда более удобным, если нет одиночества. Нет, больно уж неточное определение. Все лучше, когда Фрея рядом, а не кто-то другой. Она кивает, устраиваясь поудобнее на его плече. Ей нравится, как Элайджа счастливо улыбается, хоть и старается спрятать свою реакцию. Он поступает так всегда, жертвует собой ради других. Все же от нее ему не скрыть чувства, именно этот факт радует. Неизвестно почему, но в груди растет странное чувство счастья и теплоты.