Любить, значит - остаться...

Элайджа окончательно осел в портовых доках, но теперь его одиночество не было постоянным. Иногда Фрея приходит к нему, и такие моменты ночью не дают уснуть теперь. Поход в бар в прошлый выходной, где только толпа туристов и местных мешала прижать ее к себе ближе, когда они танцевали почти до утра. Волнительно и идеально, но после в который раз откровенный сон послужил продолжением. В очередной вечер, он потягивает бурбон, сидя на широком подоконнике, а последние лучи заходящего солнца припекают кожу. В Новом Орлеане жара, потому костюм остался висеть в шкафу. Он сидит в одних джинсах, любуясь, как горизонт краснеет от заходящего солнца. Вспоминается румянец сестры, как она мило зарделась от открывшейся тайны. Ее трепет, и тело предает первородного, разнося по крови возбуждение. Он делает большой глоток, Фрея не приходит уже несколько дней, потому ночами сны становятся откровенными до безобразия. В них они близки, ее поцелуи и ласки заставляют мертвое сердце биться отчаянно. Как хотелось бы ему хоть раз провести с ней целый день наедине. Не нужно ничего, только погулять с ней вдоль берега, смеяться над разными шутками или нелепыми воспоминания. Он может столько ей рассказать, ведь Фрея жила только год из ста. - Элайджа, - раздается ее голос, и он вздрагивает. Мечты настолько увлекли, что тихие шаги остались незамеченными. Сестра стоит на пороге комнаты, на ней легкое платье, что подчеркивает каждый изгиб стройного тела. - Ты пришла, - срывается с губ первородного, и он оказывается рядом. Фрея не может скрыть улыбки, несколько минут она наблюдала за ним. Жадный глоток алкоголя, движение его кадыка и рельефа мышц спины. Теперь он рядом, и обнимает ее легко и уверенно. - Присоединишься ко мне? Я любовался закатом - раздается его шепот. - Солнце почти скрылось, но не откажусь. Вид отсюда потрясающий. Фрея присаживается на подоконник, ее пальчик касается ободка широкого стакана из под виски. Несколько минут назад его касались губы Элайджи, только от этого знания слабеют колени. Она раздумает повернуться, чтобы взглянуть на брата, который остался за спиной, как он уже присаживается рядом. В его руках бутылка "Джека Дэниелса", а глаза любуются ей. Глубокий взгляд, и она смущается, потому поспешно отворачивается к окну. Сердце предательски бьется чаще, ведь смотрит Элайджа на нее с нежностью, которую не передать тысячей слов. - Мой подарок помогает? - чтобы отвлечься спрашивает Фрея. Глупо думать, что такая безделушка, как "ловец снов" может помочь, хотя бутылка "Джека Дэниелса" тоже не самый лучший вариант. - Он ловит кошмары и плохие сны, мои же не относятся ни к одному из вариантов, - Элайджа не замечает, как сам испытывает неловкость. - Сегодня ночью мне приснилось, как мы гуляли по берегу Миссисипи. О дальнейших событиях первородный молчит, но воспоминания тут же всплывают перед глазами. Они действительно гуляли по берегу, а затем уставшие от прогулки вернулись в его убежище. Фрея хотела освежиться, но он остановил ее у самой двери в ванную комнату. Хотел лишь поцеловать, но как только губы коснулись ее манящих уст, все закрутилось, как в лучших любовных романах. Все намерения остановиться пересилили влечение и страсть, которые привели к оголяющей все нервы близости в ванной, наполненной водой до краев. Элайджа выныривает из момента, которого никогда не происходило. Всему виной чувства, что захлестнули его на Рождество. Он, конечно, врет самому себе, ведь как только Фрея вошла в семью так у него возникло ощущение влюбленности. Можно сколько угодно дурачить себя, но сейчас она смотрит на него, переворачивая весь мир с ног на голову. Покачав головой, первородный наполняет стакан бурбоном. Янтарная жидкость впитывает в себя последние отблески заката, когда Фрея просит о невозможном. - Хочу увидеть твой сон, - произносит она, не подозревая, что скрывается за словами. Майклсон замирает на мгновение, моргая от неожиданности. Он может показать ей любое из сноведений, ведь память вампира совершенна. - Лучше не стоит, - все же выдыхает Элайджа. - Дело не ограничилось прогулкой? Ее вопрос вынуждает опустить взгляд на стакан, наполненный алкоголем. Если бы мог Элайджа покраснел до кончиков ушей, но есть свои плюсы в прожитых тысячелетиях. Он научился скрывать чувства, только именно теперь хочется открыться. В этот момент взгляд находит ладонь Фреи, и в следующее мгновение их пальцы переплетаются. Элайджа не понимает, что творит, когда открывается ей, вспоминая каждую мелочь из сновидения. Солнце село, но тьма еще не поглотила комнату. Фрея в мокром платье обворожительно смеется от веселой шутки. Ее глаза светятся счастьем, и когда она босая направляется в ванную комнату, устоять невозможно. Одно мгновение, чтобы оказаться рядом и ощутить вкус мягких отзывчивых губ. Поцелуй за поцелуем и они в ванной, которую постепенно наполняет вода. Пальцы скользят по ее коже, вызывая дрожь предвкушения, которая прокатывается по позвоночнику. Элайджа судорожно выдыхает, боясь открыть глаза. Он не понимает, когда успел перетянуть Фрею к себе на колени. Контроль летит к чертям, когда она так близко дрожит от накативших ощущений, а может неожиданности и страха. - Прости, - выдыхает едва слышно Элайджа. - Мне лучше уйти, - вторит ему Фрея, спеша оказаться на полу. Ей непривычно видеть брата таким решительным и быстрым, все совсем как в то утро, когда первый раз открылся его сон. Теперь реальность не отличается, ведь контроль он теряет не в царстве Морфея. Элайджа действительно испугал ее, когда в долю секунды оказался близко настолько, что только несколько дюймов разделяли их лица. - Ты хотела увидеть мой сон, - первородный оказывается за спиной, но не прикасается. Хватит с нее волнений, предостаточно его близости, что причиняет столько дискомфорта. - Кто-то говорил о прогулке по берегу Мисиссипи, - выдыхает она, еще отходя от недавней близости. - Прости, я идиот. В правду глупо получилось, но мгновение, когда сестра в оказалась в его руках, сорвало все запреты. Смех срывается с губ Фреи, выдергивая первородного из самобичивания. Ее наконец отпускают ощущения страха и скованности, и оттого легче. Она еще не решается заглянуть родному мужчине в глаза, но достаточно того, что принимает решение остаться. Элайджа опять усаживается на подоконник, и хлопает легонько по нему ладонью, приглашая. - Я устала, - произносит Фрея. - Можно присяду в кресло? - Ты можешь лечь на кровать, - отвечает он, и будто зная все ее сомнения, добавляет: - Я вряд ли усну. Кресла мне будет вполне достаточно. Щедрое предложение Фрея принимает, потому что возвращаться в особняк нет никакого желания. Затишье приносит странную тоску и безразличие. Никлаус целыми днями рисует, Хейли нянчится с Хоуп. Все так, будто все беды семьи Майклсонов закончились. Может действительно так? - задается она вопросом, но не находит ответа. Мягкая кровать приносит уют, а затем и расслабляет все мышцы. Известно, что Элайджа наблюдает, но этот факт не мешает Фрее уснуть. Ее окутывает туман событий и переживаний. Не удивительно, что в них много места для раздумий и опрометчивых поступков. Сон, ведь просто эмоции и впечатления, что накопились днем. Будь то радость или тревоги, они отражаются в бессознательном состоянии, расходясь рябью и всполохами событий, которые могли бы случится, либо уже произошли. Фрея не привыкла к такому, ей редко снится что-то хорошее. В эту ночь теплое одеяло накрывает ее хрупкие плечи, принося с собой приятные мгновения. Элайджа несколько часов не может оторвать взгляд от постели. Его терзают сомнения и тревоги, но когда сестра во сне просит побыть рядом на сердце отчего то теплеет. Может слова никакого отношения не имеют к нему, но надежда на иной результат рождается в душе. Шанс, что она обратит внимание на чувства, что заставляют его мертвое сердце биться.