Не отдам тебя этому городу

      Солнечный Куинс дурно пахнущему пасмурному Готэму и в подмётки не годится. Сизые тучи застлали всё небо, оставляя лишь маленькие пробелы света, ничуть не украшающего общую атмосферу. Мутные сточные канавы, снующие под ногами крысы с длинными облезлыми хвостами, выбитая местами брусчатка — это место явно не в приоритете у туристов.       И кто его дёрнул приехать сюда!       Питер осторожно, — всё же даже Человеку-Пауку не особо хочется беспокоить местных верзил, — фыркает на каждом углу, засовывая руки в карманы длинного грязно-серого пальто и в воротник почти полностью лицо пряча. Ему бы сейчас за свежей выпечкой для тети Мэй — в пекарню напротив, или же за новым выпуском комиксов — в книжный.       Но нет же!       Он уже который час бродит по окрестностям промозглого города в надежде найти хоть что-то, о чём без устали сообщает паучье чутье. А может сломалось оно, а? Кажется, Тони не раз говорил, что лучше полагаться на железные факты, чем какую-то интуицию, но ведь раньше парень никогда не ошибался. Да и теперь он не сильно-то на попятную собирается.       Тони изначально не одобрял эту поездку, и только Нат удалось уговорить мужчину отпустить мальца развеяться. Почему-то с Романофф у Питера отношения как нельзя лучше, чему он не может нарадоваться, потому что у неё явно имеется влияние на каждого из членов команды Мстителей. Тётя Мэй не обрадовалась бы тому, что он этим так нагло воспользовался.       — Отвратительный город…       Очередное оскорбление в сторону Готэма отзывается толчком куда-то в плечо, отчего Питер резко на пятках крутится. Внезапный порыв ветра ерошит и без того непослушные каштановые кудри, чуть приподнимая полы пальто. В любой другой ситуации он бы на это и внимания не обратил, спокойно отправляясь дальше, но чутьё парнишки из Куинса колоколами в висках звенит.       — Джун?       Девушка, нечаянно — не разминулись на безлюдной улице? — задевшая Паркера, не спешит оборачиваться, на несколько секунд замирая, а потом снова ускоряя шаг. Она лишь сильнее капюшон по самые брови натягивает и в промокшее от недавнего дождя фетровое пальто кутается, тщетно пытаясь укрыться от непогоды. На улицах Готэма с чужими разговаривать не принято: ни здороваться, ни извиняться, ни знакомиться.       Крысы в сточных канавах порой оказываются более приятными спутниками.       — Стойте!       Питер не отдаёт себе отчёта в том, что тут же срывается с места и бежит мокрой улицей за первой попавшейся девчонкой. Тони бы не оценил такой спешки в завоевании сердца незнакомой дамы, но у парня совершенно не то было на уме. Просто он привыкает доверять тому, что чувствует, пусть и нередко попадая в передряги.       — Извините, Вы просто напомнили мне одну мою знакомую. Да погодите же! Я просто хотел…       Девичья рука мертвой хваткой запястье резко цепляет, тут же на себя разворачивая. Питер чуть кубарем по инерции не летит, еле удерживая равновесие, чтобы не встретиться с брусчаткой собственным лицом. Излучаемый холод от новой (не)знакомой до мурашек меж лопатками пробирает, и ему бы сквозь землю провалиться после такого, вот только верить в то, что обознался совсем не хочется.       — Простите.       Питер виноватую улыбку из себя давит, аккуратно выуживая ушибленную руку и пряча в карман пальто. Ещё раз взглядом по худощавой фигуре мажет, словно что-то заметить должен. Она пальцами угрожающе хрустит, сильнее шею в плечи вжимая, отчего рассмотреть лицо совсем не получается, поэтому Питер только плечами пожимает и разворачивается.       Подумаешь, обознался.       — Паркер?       Девушка капюшон быстрым движением руки скидывает и лишь на мгновение цепляет взглядом лицо парня. Знакомый блеск в глазах в груди чем-то болезненным отдаётся. Девушка тут же настороженно по сторонам оглядывается и Питеру хочется уже покончить со всей этой неразберихой, потому что тонкие пальцы вновь сжимаются на запястье, волоча за собой вдоль грязных стен неровных домов из грубого красного кирпича.       Питер холодную стену лопатками даже через пальто тёплое чувствует. Когда девушка наконец-то отпускает запястье, он обиженно трёт ушибленное место и наконец-то вдыхает полной грудью после продолжительного бега по каким-то странным закоулкам. Они останавливаются за углом брошенного полуразваленного паба, и Питер морщится от неприятного запаха крысиного помёта.       — Паркер?       Девушка повторяет вопрос, выходя на единственную полоску света, просачивающуюся через перекрёстные балки над их головам. Наклоняет голову чуть в сторону и, словно охотившаяся пантера, жадно всматривается в выражение лица своей жертвы. Вот только вреда она ему уж точно не принесёт.       — Джун, ты так…       Питера обрывают на полуслове гневным шиканьем. Парень смотрит на Джун непонимающе, глупо моргая и пытаясь собрать все мысли воедино. Подруга кажется такой измученной и такой далёкой, что, казалось, не было всех тех долгих лет совместной дружбы. Словно она снова стала совершенно чужой.       — Нет, Паркер. Здесь меня зовут просто Мун.       Она закатывает рукав натянутой толстовки, выставляя вперёд бледную худощавую руку с криво вырезанным «Мун» чуть выше запястья. Неровные линии образуют так и не зажившие до конца рубцы и шрамы, сливающиеся в одно слово, но Питер невольно делает шаг в сторону, словно только сейчас понимая, что это за город.       В Готэме чужаков не любят. Их унижают, избивают и оставляют уродливые метки с новыми именами, только после этого принимая в ряды своих. Готэм диктует свои правила, и либо ты им следуешь, либо твое тело окажется в сточной канаве.       — Как ты здесь оказался?       Мун подходит чуть ближе, словно теперь она имеет на это право. Заправляет прядь за ухо и скользит взглядом от поджатых губ до беспокойно бегающих по её лицу глаз. Мун понимает, что та самая девчонка, — всегда смеющаяся и забирающаяся в дом лучшего друга через окно, чтобы в очередной раз пересмотреть какой-то фильм о супергероях, — теперь больше походит на грязную оборванку или же бездомную воришку.       В любом случае, во всём этом была огромная доля правды.       — Селина готова сдать любого за рыбный пирог тёти Мэй.       Питер широко улыбается, глупо пожимая плечами, и Мун окажется, что на мгновение в Готэме становится чуть светлее. Словно кто-то увеличил яркость их мира, отодвигая промозглую сырость и кромешный сумрак. Она чуть приподнимает уголки губ вверх, — забыла уже, как улыбаться по-настоящему, — и закатывает глаза.       — Ох, уж эти кошки!       Тихий смех разносится по улицах Готэма, и Мун тут же осекается, вспоминая о здешних правилах. Она-то с проблемами легко справится, не первый день здесь по подворотням шастает, а вот неуклюжий солнечный паренёк из Куинса вряд ли сможет молниеносно среагировать на летящую в его сторону пулю. Мун брови от этой мысли хмурит и снова руки в карманы поглубже сует, невольно дергаясь от порыва ветра.       Они стоят в паре метров друг от друга, и мучительная тишина уже начинает болезненно отдаваться в висках. Лучшие друзья, трещащие без умолку ранее, и не в силах выдавить ни слова теперь.       Не смешно ли?       Мун уже подумывает о том, чтобы уйти, на прощанье лишь обернувшись. Потому что Питеру здесь не место. Потому что ей рядом с ним здесь не место. Вот только мальчишка, как и раньше, перечёркивает всё её планы напрочь, сокращая расстояние и крепко-крепко прижимая к себе.       Она и вдохнуть-то не может толком, — то ли, от сильных объятий, то ли от подступающих к горлу противным комом слёз, — лишь беспомощно утыкается носом в плечо, вдыхая такой родной запах корицы и кардамона. Ей бы оттолкнуть его и напомнить, что «столько лет прошло, Питер, пожалуйста, я ведь только-только справилась с тем, что тебя нет», а она просто глупо стоит, не осмеливаясь разорвать эту близость.       — Я скучал.       Теплое дыхание приятно жжёт висок, отчего Мун хочется кричать, чтобы бежал отсюда изо всех ног. Вместо этого лишь сильнее зубами скрипит, и наконец-то осмеливается руки за спиной в замок крепкий сцепить. Ей Паркера совсем-совсем отпускать не хочется, и это единственный способ заявить об этом.       «Я тоже».       Когда Паркер больше не чувствует знакомого запаха мяты, он открывает глаза. Мотает головой из стороны в сторону, ероша волосы на затылке, и счастливо улыбается в пустоту перед собой. Конечно, она ушла, по-другому и быть не может.       Джун Мун всегда была неуловимой девчонкой, надёжно укрывшейся в самом сердце. И теперь Питеру предстоит закончить то, что он так и не смог сделать несколько лет назад, будучи неуклюжим мальчишкой, влюблённым в лучшую подругу детства.       Вернуть её и никому не отдавать.