А все же любовь - это какая-то болезнь, боль и страдание. Она захватывает всего, не дает покоя, порождает какие-то неясные порывы и великую печаль. Якуб Колас
Не могла больше терпеть этого обжигающего взгляда. Старалась рассеять внимание. В горле пересохло. Облизнула губы. Этот манёвр не укрылся от полных неистового желания глаз мужчины. Возможно, именно это побудило его сделать первый шаг, нарушив молчание. - Потанцуем? - Не думаю, что это хорошая идея, Джон…, - а в мыслях: «Что же ты делаешь со мной, глупый». - Почему? Сглотнула. «О Боже, помоги мне выдержать это испытание». - То…, что мы оказались здесь вместе, уже плохая шутка судьбы. А танцы… ни к чему хорошему не приведут. Ты же сам понимаешь, всё это, - отводя взгляд. – Зачем спрашиваешь? - Сонь, только один танец…, ничего больше. Замотала головой. - Идем. Больше не спрашивал. Взял ситуацию в свои руки. А куда деваться?! Не помнила, как дошли до танцпола. Будто это происходило не с ней, как в тумане. Лишь его рука ведущая её. Послышались первые аккорды. Сердце затрепетало. Джон лишь приятно удивился, почувствовав дрожь в её руках. «Charles Aznavour - это уже классика». Подмигнул ди-джею. Заказ был исполнен великолепно. Взял за руки. Медленно привлёк к себе. Соня напряглась… «Ни к чему хорошему это не приведет», - продолжала заниматься самомучением Соня. Первые движения в такт музыке. И эти пробивающие до мурашек слова… Une vie d'amour Que l'on s'était jurée Et que le temps a désarticulée Jour après jour Blesse mes pensées Бросило в жар от такой явной близости его тела. Сбивчивое дыхание. Встреча взглядов. Tant des mots d'amour En nos cœurs étouffés Dans un sanglot l'espace d'un baiser Sont restés sourds À tout, mais n'ont rien change Его руки, жадно прижимающие к себе. Пространство между ними заметно сократилось. Car un au revoir Ne peut être un adieu Et fou d'espoir Je m'en remets à Dieu Pour te revoir Et te parler encore Et te jurer encore Дышать становилось всё тяжелее. Попала в плен его пальцев, которые исследовали её спину, заставляя вздрагивать и плыть на встречу. Зарывался в её волосах, впитывая их запах. Его дыхание обжигало ухо, от чего у Сони по телу побежали мурашки. Она была его наркотиком… Une vie d'amour Remplie de rires clairs Un seul chemin Déchirant nos enfers Allant plus loin Que la nuit La nuit des nuits Аккорды возвестили о кульминации. И, Джон не сдержался. Нежно поцеловал Соню в шею, всё так же крепко прижимая к себе, боясь отпустить. Она честно старалась держать себя в руках. Стерпела его «мертвые объятия», даже руки блуждающие по её телу, но поцелуй…, поцелуй, не смогла. Подняла на него глаза. Une vie d'amour Remplie de rires clairs Un seul chemin Déchirant nos enfers Allant plus loin Que la nuit La nuit des nuits Казалось, она сейчас заплачет… - Что ты делаешь? – обреченно, еле слышно. В ответ услышала молчание. Его глаза, излучающие любовь и теплоту, милая улыбка и губы стремящиеся к ней. - Не надо… - Один поцелуй, – умоляющий взгляд. - Остановись, прошу… Не послушал, приник к губам. Попыталась его отстранить, не вышло. Уперлась руками в его грудь, собрав все силы, медленно отстранила от себя. Губы не хотели расставаться, вновь и вновь встречаясь в коротких, надрывных поцелуях. С трудом вырвалась из его объятий, но его руки тут же потянули её к себе. Сопротивляться становилось всё сложнее. - Не уходи! - в его взгляде было всё: боль, отчаяние… и любовь! T'aimer encore Et toujours Сердце сжалось при виде его молящих глаз. Позволила себе пролить одну лишь слезинку и сделала шаг назад, от него... - Я не могу…, - безнадежно. - Прошу…, останься. - Прости…, – выбежала из ресторана.Он потянулся к ней, и она бросилась ему на шею; они сжали друг друга в объятиях. Он хотел было что-то сказать, но долгое время не мог вымолвить ни слова. "Ты знаешь, что я хочу тебя, что ты нужна мне, что больше для меня ничего на свете не существует, что больше у меня ничего и нет..." Он заикался, и она, отталкивая его, отвергая эту его нужду в ней, твердила: "Нет, нет, нет, нет", - но сама все сильнее прижималась к нему. Урсула Ле Гуин
Еле вписался в поворот…, как-то добрался до лестницы. - Соня, не беги от меня! - прокричал, вернее, простонал мужчина. - Я всё равно тебя добьюсь. Ты будешь моей! - поднимаясь по ступенькам, бурчал Джон. - … Моей! Слышишь…, - подытожил. Конечно, голос его был не столь громкий, но в 3 часа ночи, в полной тишине, слова эхом проносились по всему дому, отражаясь от стен. Некоторые домочадцы удивленно прислушивались (жаль увидеть не могли, сею метаморфозу). Раньше Джон никогда такого себе не позволял. Кто-то спал без задних ног, это относилось и к Соне. Мужчина добрался до её двери. Рывком распахнул её. Не удержал в руках ручку, дверь с грохотом ударилась о стену. Соня вздрогнула, и, тут же проснувшись, приподнялась. Увидела его. - Джон, ты…, что ты тут делаешь? - Ты будешь моей…, только моей…, - повторял, как в бреду. - Ты что… пьян? Джон, наконец, сделал шаг вперед, но, передумав, развернулся. Пошатнулся, с трудом, но закрыл дверь на ключ. - Ты что делаешь? - она уже ничего не понимала. - Теперь никуда не убежишь! Ты зря бегаешь от меня…, я все равно получу тебя…, ты моя! Понимаешь, моя! - подходя к кровати, говорил он. Быстро накрыл её своим телом и принялся жадно целовать. Держал за запястья, не давая никакой возможности оттолкнуть себя. - Что ты делаешь? - только и смогла возмутиться она, но в мгновение Джон запечатал её рот поцелуем. - Отпусти! - уже начинала кричать Соня, отворачивала от него лицо, пыталась высвободить руки. Джон упивался её телом, целовал в губы, спускался ниже, покрывал поцелуями шею. Пытался отодвинуть ткань пеньюара и насытиться её грудью, не получалось. Просунул руку под одеяло и начал стаскивать с неё эту ненужную, по его мнению, часть гардероба. Оголил колени, бедра, тут же приник к ним губами, всё выше поднимал край пеньюара. Взору открылась её талия, облизнулся и начал тянуть выше. У Сони началась истерика. Она отталкивала его, брыкалась, ничего не помогало. Она любила его, безумно любила, но такого позволить не могла. Вообще не думала, что он на такое способен. Слёзы катились из глаз, она просила его, умоляла отпустить её. Джон всё-таки достиг желаемого. Её грудь была в его власти. Он начал шептать ей слова любви, а сам не слышал ничего. Соня смогла высвободить руку, раздался звук пощечины. Это немного отрезвила Джона. Он посмотрел в её заплаканные глаза, потом на свои руки, её тело... Соня вся тряслась от рыданий. Притянул к себе и крепко обнял. Ужас в глазах. «Я чудовище», - пронеслось в мыслях. Бешено рыдая, прижималась к нему, не могла поверить. «Как он мог?» - тут же оттолкнула от себя, прикрылась одеялом. - Не подходи ко мне! - простонала она. - Прости меня! Прости! Прости! Прости! - сделал шаг к ней. - Не приближайся! Уйди! - эту истерику невозможно было остановить. - Я ничтожество, чудовище…, я знаю. Я недостоин…, прости! Прости меня, пожалуйста, малыш! Я кретин, идиот. Совсем помешался. Да не могу я без тебя! - последние слова буквально выкрикнул. - Прости, прости меня, - налил в стакан воды, подал ей. Несколько глотков, почувствовала облегчение. - Сонечка, любимая, прости меня. Прошу, умоляю, прости, - встал на колени, из глаз текли слёзы. Она такого никогда раньше не видела, что-то внутри предательски сжалось. Слез больше не осталось. - Родная моя, любимая, прости меня. Я полное ничтожество, я…, я недостойный человек, я… не знаю, что на меня нашло. Почувствовал её руку у себя на затылке.Кто любил, тот носит шрамы. Де Мюссе