Коронованные

20.09.63

      Реми следила за клубами дыма, выдыхаемыми Василием. Она сжимала в руках край форменной куртки землистого цвета и кусала губы.       - Сочувствую, - после долгой паузы тихо произнесла она, - я оставила вас в сложный день. Простите, я не должна была уходить, знаю. - она задумалась. А стоило ли продолжать фразу, - мне очень жаль, правда.       Василий смотрит на неё исподлобья и через силу усмехается. Ещё бы ему не понять, почему она так поступила и что же такое между детьми происходит. Он видит это куда лучше них самих.       - Вы дети ещё, Реми. Когда я впервые тебя увидел, посмотрел на тебя, понял твою решимость и услышал твою жизнь, признаться честно, я думал, что твоя жизнь будет звучать в... этой, ну ка же она, -командир задумчиво щёлкает пальцами, пытаясь вспомнить нужное слово, - тональности что ль. Реми. Ре минор, да, понимаешь? Я думал, если такие дети как вы не жалеете свои жизни - всё потеряно. Вы отчаянные. Либо броситесь в бой, сломя голову, умрёте на этой войне, либо у нас в мире больше не будет детей. Вы так много отдаёте за то, чего сами не понимаете. Вы наивны. вы страдаете, мучаете себя, - он затягивается и выдыхает дым, кладёт в пепельницу незатушенную сигару, - для вас великая радость-просто посидеть вечером на полу, зная, что вы ещё пока можете бороться дальше. Вы не читаете книг. Вы не смотрите фильмов. Я сетовал на затерянное в интернете поколение, хотел, чтобы вы поднялись, вышли на улицы, осознали, что вы живёте! Но только не так. Война недолжна трогать детей.       Реми сглотнула. Она сидела, уставившись в пол, а Василий, поняв, что наговорил лишнего, очень хотел, чтобы кто-нибудь пришёл с новыми бумагами и дал ему повод отправить малолетнюю в свой штаб.        И с ними пришёл Тимур.       Только теперь командир третьей части снова оглядел уставшими глазами двоих своих подопечных. Все в ссадинах и синяках, оба хмурые и длинная полоска шрама у девушки на лице. Оба измученные не только физически.        Он попрощался с детьми, подождал, пока шаги в коридоре не затихли, только тогда он громко чертыхнулся, ударив кулаком по столу. В кабинете его друга многое ещё можно было найти. Документы, планы. Всё это нужно было передать другой штаб, а этот перевести к третьей части.       Тем временем молча злились четверо подростков. Война даже и не близилась к завершению. Враги наступали. Территории стран, государственные границы, права людей - всё это забылось, было стёрто оружейными залпами и военной формой и жидким супом на ужин. Как будто и не было мира.       Лие казалось, всё, что происходит теперь, все их жалкие действия контролирует кто-то с неба. Какой-то странный и жестокий Бог, который пришёл беспощадно судить, которого вовсе не волнует состояние людей: все не без греха.       Лия пыталась смеяться и приободряюще хлопать друзей по плечам, но затихала, не заметив никакой реакции в ответ.       Путь до штаба разведчиков казался Тимуру особенно длинным. Он сжимал кулаки, молча вышагивал по рыхлой земле. Он смотрел на уставшие лица товарищей по несчастью и думал, что он сам выглядел ни на каплю не лучше.       Тибу и Реми всё уже давно надоело, им казалось, что ещё один взрыв рядом и их так тряхнёт, что они оба схватятся за своё оружие и бездумно пойдут куда угодно, не слушая никаких приказов, убьют любого, лишь бы эта война прекратилась.       Но они были не правы, потому что этот взрыв всё же прогремел, а девушка лишь остановилась, схватившись руками за короткие волосы, а Тибу и вовсе продолжил идти вперёд. Он держал себя в руках.       Реми смотрела широко распахнутыми глазами в землю, опустив голову. она совершенно устала быть сильной. Но плакать она себе, конечно, запрещала. Заплачет - значит, слабая. А слабой быть нельзя или можно просто встать под перекрёстный огонь - всё одно умрёт.       - Все устали, - буркнул Тимур, продолжая идти вперёд. Он же знал, что остановившаяся подруга их нагонит всё равно.       - Давай. До штаба всего пару часов идти,- задумчиво накручивая на палец прядку волос добавила Лия.       Тибу продолжал идти вперёд, легко усмехаясь. Не было смысла говорить что-либо. Всё равно все уже знали, что сказал бы любой из них в следующий момент.       - Какого чёрта ты улыбаешься?- Реми говорила почти сквозь зубы, она ощущала себя слабым звеном и это выводило её из себя. Как можно было так спокойно идти, продолжать путь? Да что с ними со всеми не так? Что с ней не так? Она злилась.        - Это помогает, - парень повёл плечами.        "Не может это помогать! - стараясь не закричать что-нибудь глупое, Реми догнала остальных, она ругалась про себя. - Просто не может это помогать, он ничего не понимает! - Она глядела на его руки, закинутые за голову, - как будто ему просто, как будто у него проблем никаких, как будто он в тир пострелять пришёл!"       - Справляться с трудностями всегда проще с улыбкой на лице,- продолжил Тибу, - даже если улыбка фальшивая. Кому как не тебе это знать.       - Мы все убийцы, - продолжает свой внутренний монолог Лия, разве что уже вслух, - для нас в Раю места нет, да тут счастьем даже и не пахнет.       - Ты ведь врач, - Тимур уцепился за возможность поразмышлять, - разе ты убивала?       - Я не могу лечить всех. Если человек серьёзно ранен - операция не будет проводиться. Человеку скорее отрежут ногу по самое бедро, чем проведут операцию. Это займёт меньше времени. Так вот, на тяжело раненых мне запрещено "переводить лекарства",- она скривилась, - "они всё равно почти умерли". У нас даже палата для таких есть. Ненавижу там бывать. Оттуда не возвращаются. Я смотрю на то, как они умирают и совершенно ничегошеньки не могу сделать. Я своим бездействием убивала побольше вашего. Они умирают, а я бинтую головы.       - Но ты же не... - пытался вставить свои пять копеек Тимур, но Лия горячо возразила:       - Виновата! Виновата и ещё как! - Она обернулась на друзей. С удивлением они заметили, что глаза её были полны слёз.       По пути больше не произносили ни слова. Тяжёлое молчание повисло между ними, оно давило всем своим весом им на плечи, они шли, смотря вдаль и изредка тревожно оборачивались н звуки взрывов. Они пришли в опустевший штаб ещё днём, вошли в первую попавшуюся свободную комнату и разлеглись по разным углам.        Ни одному из них так и не удалось уснуть.