Это не может так закончиться

Видеть её в чужих руках, самому при этом обнимая другого человека — это больно. Это даже во сто крат больнее, чем в тот вечер, когда отец признался ему в том, что сам спал с Лолой. Конечно, это всегда будет стоять между ними, конечно, он никогда не сможет забыть. Но на это так сильно наплевать, когда его карие глаза тонут в её светло-зелёных. Когда её губы выстанывают его имя, а девушка всем телом прижимается к нему, желая стать ещё ближе. Это так больно — слышать короткие гудки, набирая её номер снова и снова. И он не знает, как с этим жить. Ему кажется, что в этот раз ему ни за что не справиться. За один вечер он потерял и Лолу, и лучшего друга. Конечно, Егора давно нужно было послать к чертям, но они столько всего пережили вместе, что закончить дружбу вот так казалось чудовищной ошибкой. Хотя Егор сам его подставил, и не раз. И всё же Дане было жаль. Он чувствовал, как тонкие пальцы Ники гладят его голову и взъерошивают волосы, как хрупкое тело девушки прижимается к его животу, как её губы скользят по его ключицам, оставляя чуть влажный след полупоцелуя. Он чувствовал всё это, находясь рядом со своими одноклассниками, их родителями и учителями в ресторане, но сам мысленно был где-то совсем далеко. Там, где на тёмно-синих простынях по подушке разметались волосы Лолы, где на диване в квартире его мамы сидела эта удивительная девушка, кутаясь в его свитшот. Где он приносил ей кофе, а она делала селфи, стараясь поймать кадр на фоне его голого живота. Он так сильно любил её. И ему было так невыносимо больно. Ника теребила его руку, пока Дарина Петровна вручала медали отличникам. Странно, но мысль о том, что он тоже мог бы быть среди них, сейчас почему-то казалась совсем неважной. Девушка — его девушка — говорила ему о том, что её отец нашёл им квартиру возле универа, куда оба собирались поступать. Он слушал её невнимательно, стараясь перехватить взгляд Лолы. — Дань, ты меня слышишь? Ника смотрела на него своими большими глубокими глазами. Да, макияж определённо удавался ей лучше всего на свете. — Да, Ник, конечно слушаю. Нет, Ник, прости, но мне не до тебя. Он ненавидел ложь, но сейчас не видел другого выхода. Ника продолжала что-то болтать о том, что после подачи документов они могут поехать куда-то отдохнуть только вдвоём, что её мама будет не против. Даня не мог больше находиться на этом чужом празднике жизни. Он чувствовал себя здесь лишним. Всем вокруг почему-то было весело, а у него сегодня был худший день в жизни. — Чувак, не кисни, — заорал Назар ему прямо возле уха. Даня едва поборол искушение оттолкнуть одноклассника изо всей силы. Он смотрел, как Назарчик обнимает Аську сзади, прижимаясь к её плечу, обхватив руками ещё совсем плоский живот. Он был рад за них, но завидовал тому, что эта пара справилась, и у них всё получилось, а они с Лолой не смогли. И кого тут винить? Ещё он видел, как Тоха помирился со своей бывшей. И это тоже было тяжело — видеть воссоединение счастливых парочек, когда сам был таким несчастным. Под песню Басты «Медлячок» Даня прикипел взглядом к Лоле, которая со всем своим умением делала вид, что счастлива с Пашей. Она тянула его быстрее музыки, кружась в танце, зовя за собой. И Паша улыбался от уха до уха, прижимаясь к королеве школы. Он заметил, что Ника перестала рассказывать ему что-то, чего он не слушал, а просто замерла возле него, выпустив его руку. Это отвлекло его внимание, заставило непроизвольно отвести взгляд от Лолы и Паши и проследить взглядом за выражением лица Ники. И она тоже смотрела на танцующую парочку. Господи, зачем Ника вообще дала ему этот грёбаный шанс? Он ведь не просил. Он просто не хочет быть с ней. И сейчас он понял это отчётливо. Она вообще сама любит Пашу, а Даню… Даню просто не может забыть. Просто они давно знакомы и близкие друг другу люди, но это ведь не причина, чтобы прожить вместе жизнь. Они просто друзья, просто бывшие одноклассники, они скорее друг другу брат и сестра. Ника — хорошая девочка, только он её не любит. Он готов заботиться о ней, как делал это ещё с детства. Но любовь — это что-то совсем другое. Что-то, построенное на совсем других чувствах. И Даня не может понять, зачем Ника дала ему шанс. Она ведь просто ещё не разобралась в своих чувствах, она ведь не любит его по-настоящему. И, тем более, зная, что они с Лолой любят друг друга… блин, зачем вообще им мешать? Зачем влезать в их отношения? Зачем пытаться удержать его? Но Лола, блин, а если Лола тоже отвергает его сейчас из-за Ники? Из-за того, что они с Никой лучшие подруги, а Катерина Анатольевна — опекун Лолы? Или это Ника попросила Лолу уйти с дороги? Даня просунул пальцы под руки Ники и взъерошил волосы. Он не хотел думать об этом. Не хотел выяснять, из-за кого Лола бросила его, но он точно знал, что она принесла его в жертву чему-то или кому-то… Кого Лола любит больше, чем его? Ради кого она могла отречься от него? Он не знал, но догадывался, что здесь замешана либо Ника и её мама, либо его собственный отец, либо… Чёрт! Братья и сестра Лолы! Кто-то мог шантажировать её малыми, но зачем?.. Он не успел додумать мысль, когда медленный танец закончился. А потом он успел заметить, как Лола что-то шепнула Паше на ухо и пошла через танцпол к выходу в холл. Даня не отдавал себе отчёт в том, что делает. Что-то говорит Нике, торопливо извиняясь. Выпускает её плечи, едва не отталкивает её прочь от себя и быстрым шагом устремляется вслед той, что давно занимает все его мысли. Он догоняет Лолу возле бара и успевает торопливо перехватить её руку. — Лола, подожди, нам нужно поговорить. Она не смотрит ему в глаза, — и это так больно. Торопливо выдёргивает свою руку из его пальцев. Лепечет что-то бессвязное: — Извини, я тебе уже всё сказала. Я не могу… Он перебивает её нетерпеливо: — Лола, всё это не может вот так закончиться. Она чуть пожимает плечами. Может. Всё уже закончилось. Она не с ним, не с Пашей, не с Тохой, не с Максом Гармашем. Она просто одна. В сумочке — билет в далёкую тёплую страну, где её ждут младшие. Музыка из зала вибрирует в воздухе вокруг них. Лола не знает, что делать. Даня снова берёт её за руку, подходит близко-близко к ней, отчего она ощущает запах его одеколона. — Лола, я же люблю тебя, — шепчет Даня и наклоняется для поцелуя. Она тоже не выдерживает и всё же поднимает голову. Кидается в глубину его карих глаз. Ей кажется, что она вот-вот заплачет. От нежности, от переизбытка чувств, от несправедливости. Она так сильно… Губы Дани натыкаются на её рот, сминаю его, втягивая в себя. Руки обхватывают её плечи и легонько встряхивают: — Я же люблю тебя, я так сильно люблю тебя… От его запаха у Лолы начинает кружиться голова. И как она может отказаться от этого всего? Сама своей рукой бросить его? Она сошла с ума. Они оба сошли с ума. Ведь через дверь позади него — выпускной, Катерина Анатольевна, Макс, Ника, Паша, вся их жизнь. А здесь просто они вдвоём… И Лола не знает, что нужно выбирать. Уже не знает. И этот сказочный миг прерывает Макс Гармаш, который бесцеремонно распахивает дверь и врывается в общее помещении, наполняя воздух какофонией звуков с танцпола, где отмечает выпускной восемнадцатая школа. — Даня? — он прищуривается, — тебя там Ника ищет. Даня чуть отступает от Лолы, но не может разжать пальцы и выпустить её руку. Он не может понять, почему его отцу всегда до всего есть дело. Почему он всегда рядом, когда Даня хочет поступить по-своему. Почему всё так несправедливо? И тут он замечает, как сжимается Лола, как сама отдёргивает руку и отступает на пару шагов. Размазывает рукой по губам его слюни и свою помаду. Он ещё не может в это поверить, но уже начинает догадываться, что отец ворвался сюда не просто так. Он знал, что Даня с Лолой, и хотел помешать им. Значит… — Ты, — палец Дани целится в грудь отцу, — это всё ты. Чем ты её шантажируешь? Что ты ей наплёл? По судорожному вздоху слева Даня понимает, что попал в самое больное. Резкий разворот корпуса к ней: — Лола, что он тебе наговорил? Девушка упрямо качает головой и только тяжело дышит, прижимая ладонь к лицу. Макс перехватывает инициативу: — Даня, о чём ты? — Я всё понял, это ты заставил её бросить меня… На лице Макса скользит недоумение, но сын вдруг понимает, что у него всегда такое выражение лица. Отец уже привык врать ему за все эти годы. — Лола, скажи ему, что я ничего не делал, — Макс сверлит её глазами. И девушка опускает голову под прицелами двух мужских взглядов. — Дань, он ничего мне не говорил, я сама так решила. Будет лучше, если мы не будем… — Так я и знал… Это всё ты, да? — он снова сверлит взглядом отца, — это она тебя выбрала, да? Даня знает, что предательство — это больно. Но он должен до конца всё понять. И это заставляет его снова взглянуть на Лолу, быть может, в последний раз. — Скажи, ты любишь его? Его, а не меня, да? И Лола под этими колючими взглядами совершает ещё одну глупость: — Да, я люблю его. И Макс даже не отшатывается, когда она сильно и жёстко целует его в губы. Даня не видит перед собой дороги из-за пелены слёз, что быстро увлажнила глаза. Он хочет вернуться в зал, схватить бутылку виски и выпить её залпом. Забыть всё это, как страшный сон. Что ж, если им обоим будет так легче, он уедет в Киев с Никой, они будут вместе, пока Даня не захочет сунуть голову в петлю. Но Ника ведь не виновата? Не виновата ведь ни в чём, да? Когда за Даней закрывается дверь, Макс отрывает от себя Лолу и отвешивает ей пощёчину. — Блин, прости, я не хотел… Лола захлёбывается слезами. — Зачем ты это сделала? Теперь мой сын будет меня ненавидеть! Лола молчит, пытаясь унять дрожь в пальцах. — Это такая твоя месть, да? — прищуривается Макс, — что ж, если так, то лучше иди за ним, расскажи ему правду, встречайтесь, я не буду мешать. Он что-то ещё говорит, но Лола уже не слышит. Она думает, что нужно сказать теперь Дане, чтобы он вновь поверил ей. И тут звучит выстрел. Она не знает откуда, но просто уверена, что ей уже не суждено говорить с ним. Она опоздала, и всё, что было лучшего в её жизни, закончилось, не успев начаться.