Статус: все сложно

      — Вася, ай, перестань, — Женя пыталась увернуться от настойчивых поцелуев парня. — Наташка еще до первого этажа, наверное, не доехала.       — Доехала. Я ее даже в такси посадил.       Кот прижал девушку к стене, просовывая свои замерзшие пальцы ей под майку и нежно проводя ими по ложбинке на спине. Он хитро улыбнулся, чувствуя, как его Муренок непроизвольно выгнулась ему навстречу. За полтора месяца, прошедшие с того памятного вечера, когда на Женю напали, он успел выучить все ее повадки и научился безошибочно угадывать все ее желания, и почти каждую ночь бессовестно этим пользовался, заставляя любимую забывать в его объятиях обо всем на свете. Он двумя пальцами потянул тонкую хлопковую ткань вверх, любуясь открывающимся видом и поражаясь самому себе: еще ни одну девушку он не желал так страстно и интерес к ней не только не ослабевал, но, наоборот, разгорался все сильнее. Вот и сейчас его просто захлестнуло острое желание обладать ею, и он в страстном порыве прикусил кожу за ее аккуратным ушком, отчего Женя вздрогнула и застонала.       — Ионов, что ты делаешь?       Женя опустила руки на плечи парня, подставляя губы под нежные поцелуи, и понимая, что сопротивление абсолютно бесполезно. Тело в который раз ее предало, призывно откликаясь на его настойчивые ласки. Казалось бы, у нее уже должен был выработаться к нему иммунитет, но она снова и снова млела от самого мимолетного его касания. Да что уж говорить о прикосновениях, если и от одной его лукавой улыбки, украдкой брошенной им в университете, где они упорно делали вид, что общение их сводится к банальному «привет — пока», в животе начинали трепетать бабочки. Ну, а уж если он изображал падающего в обморок Кисю за спиной Физика, рассыпающегося перед Женькой комплиментами или в очередной раз приглашающего на свидание, ее бабочки сплетались в такой тугой узел желания, что ноги подгибались сами собой. За подобные выходки Ионов дома подвергался зверским побоям и слушал клятвенные заверения о том, что будет навсегда отлучен от ее тела, но все эти угрозы рассыпались словно карточный домик после первого же его самого невинного поцелуя.       — Я пытаюсь уговорить тебя остаться на Новый год со мной, — он подхватил Женю, позволяя обвить ногами его бедра, и понес в спальню.       — Вась, — Женя лениво обводила пальчиками грозного скорпиона, вытатуированного на его плече и бесконечно ее манившего.       — Нет, — лениво ответил Ионов, не открывая глаз и наслаждаясь прикосновениями девушки. Сердце его только-только перестало бешено колотиться в груди, а дыхание более-менее выровнялось.       — Ты даже не знаешь, что я хотела сказать.       — Знаю, — он поймал ее руку, целуя и обводя языком тоненькие пальчики.       — Ну почему нет? Всего одна маленькая татуировочка, — Женя легкими поцелуями начала покрывать грудь парня, пытаясь склонить его на свою сторону.       — Не подлизывайся, не прокатит, — довольно замурчал Кот.       — Ну Кисяяя, ну будь человеком. Я бы сама сходила, но это же больно, и поэтому твою маленькую Бу нужно подержать за ручку, — закокетничала Женя, ластясь к нему как кошка, но Вася вдруг оказался непреклонен.       — Во-первых, это не просто больно, а очень больно, — слукавил парень. — А, во-вторых, уродовать такое прекрасное тело — это не нормально.       — Значит научить меня курить — это нормально, а татуировка — это не нормально? — возмутилась девушка, приподнимаясь на локте и нависая над парнем.       — Ну, допустим, курить ты все равно рано или поздно бросишь, а татуировка — это навсегда, — он, все еще не открывая глаз, улыбнулся одними уголками губ, зная, что она сейчас злобно сморщила носик.       — Ладно, — Женя театрально вздохнула, — тогда я Физика попрошу. Он мне точно не откажет.       — Ну рискни здоровьем, — выдал свое коронное Вася и тут же сверкнул в ее сторону стальными льдинками прищуренных глаз, но девушка, сделав вид, что не заметила этого, продолжила как ни в чем не бывало.       — Если я пообещаю Сереге за это полноценное свидание, он меня прямо из универа в тату салон отвезет.       Она накручивала на пальчик русый локон, невинно хлопая глазками и наблюдая, как Ионов сводит скулы. Любое напоминание о постоянно маячившем рядом с Женей в институте Мыцике выводило его из себя, потому что ему самому эта привилегия была недоступна. И чаще всего Вася предпочитал находиться от них подальше, потому как боялся сорваться и начистить фейс своему прыткому другу. Женя ожидала, что и сейчас Кот устроит ей взбучку за то, что она специально заставляет его ревновать, но он вдруг спокойно произнес.       — А, давай, попроси. Мастер тебе еще каталог с рисунками не успеет предложить, как я расскажу Сереге, где и с кем сплю каждую ночь весь последний месяц. А то, знаешь, уже порядком надоело разрываться между желанием набить ему морду, когда он очень уж красноречиво о тебе мечтает, потому что ты без конца даешь ему для этого повод, и чувством стыда от того что то, о чем он мечтает, и то, о чем он даже не пытается мечтать, я делал с тобой всего несколько часов назад.       Вася упрямо поджал губы, а Женя потупилась и покраснела. Она и правда слишком близко подпускала к себе Физика, пытаясь отвести от них любые подозрения. Да, Сергея девушка просто нахально использовала, и понимание этого заставляло ее чувствовать себя последней сволочью. Но она осознанно сделала этот выбор, и винить ей, кроме себя самой, было некого.       — Шантажист, — прошептала Женя и отвернулась к стене. — И без вас обойдусь, понятно, — пробубнила она скорее себе, чем ему.       Вася мысленно выругался, он опять надавил ей на любимую мозоль самобичевания, и теперь так прекрасно начавшийся вечер не сулил ему ничего хорошего. Поэтому он благоразумно решил сменить тему разговора в то русло, в котором чувствовал себя с Женькой намного уверенней.       — Скажи лучше, я уговорил тебя встретить этот Новый год со мной в постели? — спросил Ионов, повернувшись к девушке и рисуя кончиком языка на ее нежной спинке замысловатые узоры.       — Нет, — буркнула Женя, выгибаясь и пытаясь отодвинуться, — меня дома ждут. Я не могу не приехать.       — А так? — его рука скользнула под одеяло, отчего девушка охнула.       — Нет, — выдохнула уже со стоном Мура, на что Вася только хищно улыбнулся, продолжая свои маленькие шалости.       Громкая мелодия телефонного звонка заставила обоих вздрогнуть. Кот отстранился, достал мобильник из кармана валявшихся на полу джинс, и чуть слышно выругался, сбрасывая вызов и ставя телефон на беззвучный. Он потянулся к Жене, но почувствовав, что она сжалась словно ежик, выпустив разом все свои колючки, откинулся на спину. Несколько минут оба молчали — знали, кто звонил, и от этого и ему, и ей стало противно и гадко. Не только Физик был втянут в их неприглядную игру, они обманывали и еще одного близкого им человека. Вася тяжело выдохнул, и нарушил тягостное молчание.       — Жень, давай я с ней поговорю и все объясню.       — Нет, — от постоянного, ежедневно накапливающегося вранья Олесе было тошно, и Женя искренне чувствовала себя самой настоящей дрянью, но поделать с собой ничего не могла: чувства к Васе взяли ее в безоговорочный плен, лишая последней воли и остатков разума. — Делать это по телефону — вообще паскудство.       — Давай, я к ней съезжу после праздников.       — Нет. Я сама должна с ней поговорить. Это я подлая гадина, которая увела парня у лучшей подруги и умудряется беспринципно морочить голову другому, искренне влюбленному человеку.       Женя выбралась из постели и, натянув на плечи халат, вышла из комнаты. Вася хотел ее остановить и сказать, что это он должен поговорить и с Умой, и с Физиком, и что Женька никакая не гадина, просто они запутались в собственных чувствах, но начинать в очередной раз скандал на эту уже донельзя заезженную между ними тему не хотелось. Он полежал еще несколько минут, пытаясь унять закипевшую внутри злость, и пошел за девушкой.       Она курила в форточку на кухне, и, видя, как нервно подрагивает ее рука, Вася понял — опять беззвучно плачет. Сердце его защемило, захотелось одновременно и убить ее, и опять сказать ей заветное «люблю», но он не сделал ни того, ни другого. Первое было чревато уголовным преследованием, это Кот знал, как никто иной, а второе… Они вообще не говорили о чувствах. Ни разу с той, первой их ночи. Последовавший утренний разговор был настолько тяжелым, что Вася просто не мог через себя переступить и в очередной раз услышать холодное «нет». А Женька… Она и тогда ему ничего не ответила, ну, а потом и вообще стала осторожно пресекать все его попытки поговорить на эту тему. Впрочем, он не особо и пытался. Для начала нужно было уговорить ее решиться и обрубить, наконец-то, концы так прочно запутавших их сетей, но ему это никак не удавалось. Ионов миллион раз порывался сделать это сам, но каждый раз останавливался в последний момент, понимая, что Женька ему этого никогда не простит, а позволить себе потерять ее он просто не мог.       Вася забрал у Муры сигарету, сделал последний затяг и затушил. Он обнял ее, позволяя откинуться ему на грудь, и зарылся лицом в разметавшиеся по плечам мягкие локоны.       — Зашибись поговорили.       — Угу, — Женя криво усмехнулась. — В принципе, как и всегда.       — На Новый год не останешься? — тихо спросил Вася, меняя тему. Терзаться каждый раз, не приходя ни к какому результату, было бессмысленно и уже порядком поднадоело.       — Не знаю, — прошептала она и, повернувшись, спрятала лицо у него на груди.       — Значит, я буду усерднее пытаться тебя уговорить, — лукаво улыбнулся Ионов, приникая к губам девушки в настойчивом поцелуе.       Консультация, предшествующая первому экзамену, затянулась, и Женя добралась домой только часам к трем, уставшая и голодная. Она наскоро сообразила себе бутерброд, но укусить его не успела — в дверь настойчиво затарабанили. Девушка пошла открывать, обзывая Ионова последними словами, поскольку он, как и обещал, все выходные, после того как Наташка уехала, действительно практически не выпускал ее из постели, лишая всякой возможности начать готовиться к сессии. Поэтому сегодня утром она всерьез пообещала хорошенько подпортить шкурку настырному Коту, если он явится к ней раньше девяти вечера. Ибо в условиях его котошрековских устремленных на нее лазурно-серых глазок и периодических Кисиных обмороков сидеть за книжками, тетрадками и шпаргалками было совершенно невозможно. Так что, направляясь к двери, Женя уже репетировала гневную, нецензурную и весьма громкую речь.       — Я же тебе сказа…       Мурашова начала возмущаться, еще даже не до конца открыв дверь, но увидев того, кто стоял на пороге, оторопела, глаза ее от удивления полезли на лоб, а слова так и застряли в горле.       — Приииивееееет!!! — заорала Уманова, бросаясь на шею к подруге и целуя ее в обе щеки.       — П-привет, — заикаясь ответила Женя, ошалело глядя на Олесю. — Ты как здесь?       — Сюрприиииииз, — Ума улыбалась во все тридцать два зуба. — Я сбежала!       — То есть сбежала? — Мура смотрела, как Олеся заволокла свой чемодан, по-хозяйски закрыла входную дверь и теперь скидывала с себя пуховик, но совершенно не могла пошевелиться.       — А то и есть. Тетке сказала, что домой поехала, а родителям, что буду готовиться к сессии у подружки в общаге и домой приеду только перед самым Новым годом. А сама к тебе примчалась.       — Ты же говорила, что до февральских каникул не приедешь, — не унималась Женя.       — Ну говорила. А потом подумала, зачеты я сдала, так что имею полное право до сессии исчезнуть на недельку, тем более праздники, никто особо заморачиваться не будет, — Олеся придуманным планом была до крайности довольна. –Ну и ты сказала, что соседка твоя уехала, и я решила, чего в Казани сидеть одной. И вуаля! Я здесь! Поедем вместе домой на Новый год, и Ваську я обязательно уговорю со мной поехать.       От упоминания об Ионове у Жени похолодело сердце. — А он знает, что ты приехала? — осторожно спросила Мура.       — Ну нет, конечно. Говорю же, сюрприз! — Олеся готова была скакать от радости, но глядя на Женьку, слегка прищурилась. — Я не пойму, ты мне не рада что ли?       — Ты что рада, конечно. Просто неожиданно.       Мура притянула к себе Олесю и крепко обняла. Сердце ее бешено стучало, руки подрагивали, а глаза, казалось, выдавали с головой — реальность, которую она так старательно от себя отодвигала, прячась в ионовских объятиях и закрываясь календарем, по которому встретиться они с Олеськой должны были только в первых числах февраля, обрушилась на нее словно снежный ком. И Женя оказалась к ней совершенно не готова: что говорить, что делать, как объяснить, как покаяться, как попытаться сохранить и любимого, и подругу — все эти вопросы вихрем носились в голове, не находя даже самого мало-мальски приемлемого ответа.       Олеся продолжала без умолку щебетать, рассказывая об институте, одногруппниках, надоевших родственниках и прелестях жизни в большом городе, но Женя ее практически не слушала, находясь в полнейшей прострации. Включилась она только тогда, когда речь зашла о Васе. Умка делилась с лучшей подругой самым сокровенным, рассказывала, как скучала, как плакала ночами, как завидовала Жене, что она может хоть изредка видеть Ионова в университете, и с каждым ее словом девушку все сильнее выворачивало, внутри все тряслось, а к горлу подкатывал ком, мешавший дышать и адекватно думать.       Мура вдруг неожиданно поняла, что не сможет сказать Олесе правду, ни сейчас, ни в феврале, ни через год. Она до дрожи в коленках любила Васю, но оттолкнуть его вдруг оказалось легче, чем признаться в собственном предательстве. Они с самого начала были обречены врать, терзаться, сгорать со стыда перед двумя близкими людьми и прятать свои чувства словно фантики от украденных у родителей конфет. Да уж, не так Женька представляла себе свою первую любовь.       Мура не знала сколько времени они просидели вдвоем с Умой в комнате, в которой практически каждая вещь напоминала теперь о них с Ионовым. Разговор не клеился, но Олеся этого, кажется, не замечала. Неожиданный стук в дверь, заставил Женю подскочить на месте, а Олесю удивленно вскинуть брови.       — Ты ждешь кого-то? — весело спросила Ума и, лукаво подмигнув, добавила — Я чего-то не знаю?       — Нет. Вроде больше никого не жду, — промямлила Женя, прекрасно зная кого увидит за дверью.       На негнущихся ногах она пошла открывать, даже не представляя, как отреагирует Ионов на неожиданное Олесино появление.       — Женька, прости, я не…       Вася виновато улыбался, он подготовил пламенную речь о том, что ну никак не смог усидеть один дома, и клятвенно обещает помогать ей заниматься, но, увидев смертельно бледную Женьку, прижимающую палец к губам, призывая молчать, осекся, и уже через секунду на нем повисла счастливая и визжащая от восторга Уманова. От неожиданности Кот даже не обнял девушку, но она на это даже не обратила внимания, радуясь словно ребенок. Он во все глаза смотрел на Муру, но девушка лишь отрицательно качала головой, в глазах ее стояли слезы, а губы беззвучно шептали «пожалуйста».       — Васька, любимый мой, родной, — тараторила Ума, нежно проводя ладошками по его лицу, — как же я по тебе соскучилась, ты просто не представляешь.       — Ага. Я тоже, — выдавил из себя Ионов. — А ты как здесь?       — Я сюрпризом. Меня тебе Дедушка Мороз передал, — Олеся звонко чмокнула Васю в нос. — Так, стоп, а ты как здесь? Ты ведь не знал, что я приехала, — Кот и Мура уставились друг на друга большими ошалевшими глазами. — Женька, ты все-таки успела ему сообщение кинуть да, пока я не видела? — сама ответила на свой вопрос Ума.       — Ну да, — промямлила Женя, заставив девушку широко улыбнуться.       — Узнаю лучшую подружку, — рассмеялась она, обнимая одной рукой Васю, а другой Женьку. — Ребят, вы даже не представляете, как мне вас не хватало и как я вас обоих люблю, — тихо проговорила она, даже не заметив, как покраснела до корней волос Мура, а Кот со всей силы стиснул зубы.              Остаток вечера Женя и Вася провели как в тумане. Олеся, вызвавшаяся блеснуть приобретенными кулинарными навыками, порхала по кухне словно маленькая колибри, весело щебеча и смеясь. Как только она отворачивалась к плите, Ионов впивался в Женьку колючим красноречивым взглядом, но последняя только упрямо поджимала губы, и в глазах ее большими буквами читалось «Нет». Олеся, пару раз перехватив этот молчаливый диалог и заметив, что радостью встречи, похоже, наслаждается только она одна, наконец-то, не выдержала.       — Голубоглазики, а у вас все в порядке, — в лоб спросила Умка.       — Ну да…       — Конечно…       Поспешные ответы Васи и Жени слились в один, но девушку они не очень то убедили. Чем больше времени она проводила в компании любимого человека и лучшей подруги, тем сильнее чувствовала нарастающий непреодолимый дискомфорт. Складывалось отчетливое ощущение, что ей здесь не рады: Мурка заметно нервничала, дергалась от каждого обращения как от удара и явно избегала смотреть в глаза; Кот, наоборот, смотрел открыто, но почему-то, как ей казалось, с большим вопросительным знаком на лице, а еще очевидно злился. В голове ее начали мелькать неприятные предположения, но Олеся, отвернувшись к сковороде, упрямо их отмела: даже если и случилось что-то из ряда вон, но Женька не посчитала нужным ставить ее об этом в известность, значит так и должно быть, так на самом деле правильно.       — Олесь, — неожиданно громко обратился к ней Ионов, — ты ж нас отпустишь покурить?       — Конечно, — Ума вздрогнула, натянуто улыбнулась и тут же опять отвернулась к плите.       — А пошли с нами, — в ту же секунду отозвалась Женя. Оставаться сейчас с Котом наедине было самой ужасной идеей на свете. Она готова была приложить любые усилия, только бы разговора между ними не случилось. — У нас такой замечательный вид на город с балкона.       — Нет, не хочу мясо оставлять, — Ума выдавила из себя еще одну натянутую улыбку. — Не буду же я вас потом горелым кормить. Идите сами. Тем более я, в отличии от вас, пагубными привычками не страдаю. Договаривала Олеся, уже глядя в спину Ионову, который практически силой тащил Муру из кухни. Острое желание пойти за ними и подслушать их разговор буквально всколыхнуло девушку, но она сдержалась, упрямо поджав губы и со всей силы вцепившись в края стола. Она не хочет ничего знать! Она не за этим сюда приехала! Она любит Ионова! Любит, кажется, так сильно, что готова закрыть глаза даже на его мелкие пакости с какими-нибудь ничего незначащими особами, о которых Женька видимо очень хорошо осведомлена…       — Женька, ты какого черта вытворяешь??!       Кот буквально накинулся на девушку, выталкивая ее на балкон и плотно прикрывая за собой дверь. Сюрприз Умановой оказался настолько удачным, что он до сих пор не мог отойти от шока и начать адекватно соображать. Нет, Вася, конечно, не ждал, что Женя сама решит их проблему. Он сам должен поговорить с Олесей и все ей по-человечески объяснить, и он готов был это сделать, но Женька с порога дала ему понять, что ни при каких обстоятельствах не допустит этого разговора, поэтому и не решился рубить с плеча, а все-таки сначала ее выслушать.       — Вась, я не могу ей сказать, — под тяжелым ионовским взглядом Мура потупилась и сжалась в комок.       — В смысле не можешь сказать? — у Кота от удивления глаза полезли на лоб. — И что ты предлагаешь? Продолжать ей врать и слушать, как она рассказывает, что любит нас обоих.       Женя застыла, низко опустила голову, чтобы волосы закрыли ее горевшее огнем лицо, и попыталась отвернуться, но Вася не позволил, резко перехватив ее за плечи.       — Мурашова, да очнись ты, наконец, — Вася с силой встряхнул девушку. — Ты понимаешь, что-то, что ты предлагаешь сделать сейчас, намного хуже того, что мы уже сделали. Это, как ты любишь выражаться, мерзко и подло. Если ты не в состоянии поговорить с ней, значит я это сделаю сам, — он решительно взялся за ручку двери, но Женя вцепилась в его руку как кошка.       — Нет! — зашипела она. — Нет. Ты этого не сделаешь! — но наткнувшись на его угрожающий взгляд, продолжила уже тише и почти умоляюще. — Вася, пожалуйста, я прошу тебя не надо. Мы раздавим ее своим признанием, сломаем, с ней нельзя так поступать. Я не смогу, слышишь. Я умоляю, давай оставим все как есть.       — С ней нельзя, а со мной значит можно? Ты ведь не дура и прекрасно понимаешь, что если мы оставим все как есть, то через пару часов я должен буду лечь с ней в одну постель, — Вася распалялся все сильнее. — Я должен буду с ней переспать, ты понимаешь это или нет. Беспринципно трахнуть, как будто тебя нет в соседней комнате, как будто тебя вообще никогда не было в моей жизни. Ты за кого меня принимаешь?       — Ты ее парень, и она любит тебя, — прошептала Женя, готовая вот-вот расплакаться.       — Но я ее не люблю! — взорвался Вася. — И я уже давно не ее парень, я твой… — он осекся и замолчал, осознавая, наконец, то, что пыталась сказать ему Мура. Грубо выругавшись, он с всей силы саданул кулаком по деревянным перилам. — Значит, от нее ты не можешь отказаться, а от меня вот так запросто? Перед ней хочешь остаться чистенькой, а меня выкидываешь как ненужную игрушку? Или нет, она уедет, и ты опять поманишь пальчиком, чтобы я прибежал ублажать тебя в постели!        — Вася, не надо…       — Знаешь, Женька, а ты оказывается и правда самая настоящая дрянь. Ты ведь с самого начала не планировала ничего ей рассказывать. С самого начала я был для тебя мимолетным приключением, дебильным Кисей, которого ты использовала. Захотела — подпустила к себе, не захотела — устроила истерику из серии «Ах, как же нехорошо мы поступаем», да так, чтобы я еще и чувствовал себя виноватым. Молодец, ничего не скажешь. Да тебе надо было в театральный поступать, а не на юрфак. Такой талант пропадает.       Его слова больно резали и без того истерзанную душу, били в самый центр бесконечно любящего сердца, выворачивали на изнанку стремящееся к нему каждой клеточкой тело, но девушка не шелохнулась. Она должна заставить его уйти, и пусть он ненавидит ее всю оставшуюся жизнь, пусть считает ее дрянью, если ему так будет легче пусть… Она должна его отпустить, должна была еще в самом начале себя сдержать, но в итоге сделала всем только больнее… С нее хватит разбитого Васиного и своего собственного сердца, причинять такую же боль Умке будет уже слишком. Ну почему, почему она не такая как Олеся, которая с легкостью и доверчивостью влюблялась каждый раз как в первый, а потом, устроив парочку показательных истерик, также спокойно оставляла все свои чувства и переживания в прошлом. Перед кем, там, наверху, она настолько провинилась, что с ней поступают так жестоко? Зачем ей вообще нужна была эта чертова любовь, если в итоге все заканчивается ненавистью, жгучей ревностью и самой настоящей завистью к близким ей людям? За что, в конце концов, все это именно ей? От этих кружащихся в голове риторических вопросов хотелось истерично рыдать, бросаться на стены и кричать, срывая голос. Но Женька, упрямо поджав губы, молчала. Молчала, боясь, что любое сказанное слово выдаст ее с головой, молчала, давая понять, что Вася во всем оказался прав и между ними ничего не может быть.       — Так и будешь хлопать глазками и играть в молчанку? — неожиданно спросил Вася. Вопрос прозвучал резко, но в голосе его все равно проскользнули нотки растерянности. Он ждал от нее даже самой маленькой попытки оправдаться, самой призрачной надежды.       — Я постелю вам в своей комнате, а сама лягу в зале, — глухо ответила Женя, из последних сил сдерживая слезы.       — Ну в таком случае будем надеяться, что я не перепутаю по привычке твою и ее постель.       Он практически залетел в комнату, оглушительно хлопнув за собой дверью и оставив девушку в компании пахнущих мятным шоколадом сигарет курить и плакать о том, что не сбылось.