Школа для богачей

      — Тоши? Что ты тут делаешь? — спросила Мейлин, протягивая руки к своему маленькому питомцу. — И как ты тут оказался?       Хорёк не отвечал ей. Он просто поудобнее уселся на руке и состроил довольную мордашку.       — Тоши… представляешь, мне показалось, что он здесь… — Мейлин тихонько засмеялась. Правда её смех стал переходить во всхлипы. Холодный влажный нос коснулся щеки Като, а слабое заботливое фырканье вызывало улыбку на лице.       — Всё в порядке, — слёзы катились по румяным щекам. Улыбка оставалась на лице, но тускнела с каждой секундой. Руки сами собой ослабли, и Тоширо спрыгнул на пол и обеспокоенно смотрел на свою хозяйку снизу вверх.       — Всё в порядке… — повторяла она, — всё в порядке, Тоши…       — Мей, — голос рядом с ухом заставил вздрогнуть, а теплое дыхание обволокло шею. Девушка попыталась обернуться, но крепкие руки обхватили её и заключили в объятия. Лицо Мейлин было прижато к мягкой ткани толстовки, которая уже успела намокнуть от слёз.       «Хикару?..» — его голос она узнала бы и из тысячи и пускай уже давно не слышала от парня ни слова.       — Прости меня, я был дураком… прости!       Слёзы продолжали катиться по щекам, доходя до края подбородка и срываясь вниз, разбивались о пол или пропадали на одежде.       — Когда я узнал про то, что ты и Кёя… я, — он говорил, сжав сильно зубы, это чувствовалось даже по интонации, — я сначала не поверил, но Кёя подтвердил, что это правда… я был зол…       — На меня? — прерывисто прошептала девушка, съёжившись от страха.       — Не знаю… на тебя или на Кёю, на ваших родителей или даже на жизнь…, но сейчас я понимаю, каким был дураком, — засмеялся, как-то грустно, но при этом тепло. А Мейлин дрожала, сама не понимая почему.       — Ты дрожишь… — он снова сказал эту фразу, как и в тот раз на ярмарке. — У меня снова ощущение, что ты потеряешь сознание и не будешь помнить этого разговора.       — Хикару… — тонкие руки обвили торс парня. Дьяволёнок покраснел, когда Мей подняла на него свои заплаканные глаза, которые будто улыбались.       — Хикару! Я правда не знала, что Кёя… — она, не договорив, уткнулась лицом в толстовку Хитачин.       Он ничего не сказал, просто провел рукой по каштановым волосам, пытаясь успокоить. Его рука с макушки скользнула к подбородку и приподняла лицо Като.       — Можно я кое-что сделаю? — хитрая улыбка, искорки в глазах, и фраза, что и в тот день. Воспоминания о вечере нахлынули на девушку и она покраснела.       — Боишься? — он специально повторял все эти фразы, играл с её воспоминаниями. Мейлин улыбнулась, не смогла удержаться.       Хикару обнял её за талию и прижал себе. Он приблизился очень сильно, и через секунду девушка почувствовала тепло губ Хитачин. Необыкновенное чувство. Нежный всплеск эмоций: тепло, счастье, чувство, которое дает знать, что ты не безразлична человеку. А этот поцелуй уносил девушку куда-то вдаль, это было что-то другое, намного приятнее.       Её губы были ещё закрыты, но уже тогда она все это чувствовала. Ей хотелось, хотелось углубить поцелуй, но она боялась, что это всего лишь сон. Сейчас она проснётся, и будто ничего и не было.       — Хикару…       — Что?       — Пообещай, что это будет не сон…       Хикару засмеялся. Так по-детски, весело и по-доброму. Он крепко обнял Мейлин и прошептал:       — Обещаю! — и снова прильнул к губам девушки, а она обвила его шею руками и посильнее прижалась.       Тоширо, которого на самом деле привёз в кафе Хикару, наблюдал за всем со стороны. Его любимая хозяйка улыбалась теперь иначе. И зверёк понимал, что он счастлива.

***

      — Мейлин! Ты знала об этом уже давно! Решение изменить уже нельзя! — отец Мейлин был возмущён неожиданным протестом дочери. Таске и сам не был в восторге от сделки, но знал, что Отори — хорошая семья и отличные деловые партнёры. Он хотел обеспечить семью и создать для дочки успешное будущее, и Мейлин ведь даже сначала согласилась.       — Но я не хочу выходить замуж за человека, которого не люблю! — это был первый раз, когда она ругалась с отцом, первый раз, когда сказала что-то против его решения. Мейлин всегда верила, что папа желает ей только счастья, но сейчас их взгляды на лучшую жизнь сильно разошлись.       — Так ты пока и не выходишь замуж! Вы лишь помолвлены! — Таске был не преклонен и упёрт, как и большинство отцов, которые слишком сильно заботятся о детях, чаще всего пытаясь за них всё сделать и решить.       — Это не имеет значения! — голос Мей перешёл на новую громкость. Она никогда раньше не кричала.       — Мейлин! Он ведь хороший человек?       — Да, но…       — Ну вот, и никаких но! — так Таске ещё никогда в жизни не разговаривал. Ни с дочерью, ни с женой, ни с друзьями и даже ни с врагами. Умари сильно испугалась — в их семье, в их стене мира и любви появилась первая трещинка.       — Дорогой, прошу — успокойся, — мама Мейлин аккуратно положила руку на крепкое мужское плечо, которое вздымалось из-за тяжелого дыхания.       — Нет уж! Похоже, наша дочь теперь только так понимает! — Таске вздернул рукой, смахнув ладонь жены с плеча. Слова отца сильно ранили девушку, одно за другим, точно лезвия по сердцу.       — Тебе что, работа дороже, чем моя жизнь?! — выпалила Мейлин в сердцах.       — Нет, я забочусь как раз о тебе! Тебе же будет лучше, если так всё и останется!       — Я не хочу такую жизнь! — пальцы вцепились в стол, рядом с которым стояла Мей, а ногти скребли по его поверхности. Было больно, но физические страдания не такие сильные, нежели те, что внутри.       — Мей, пожалуйста, — Умари металась от мужа к дочери, пытаясь хоть до кого-то из них достучаться. — Не надо ссориться!       — Я знаю, что для тебя будет лучше! — Таске навис над столом, и свет падал так, что его лицо было устрашающим, а сам он казался в раз больше.       — Я сама разберусь! Это моя жизнь!       Маленькая трещинка распространялась и создавала новые.       — Всё! Мне это надоело! — мужчина с силой ударил по столу — на месте маленькой трещинки в стене их семьи раскол — и грозно посмотрел на дочь. — Умари, это была плохая идея, не надо было её переводить в эту школу! Ты снова будешь учиться в академии для девушек!       — Что? — вздрогнула Мейлин опешила, не верила своим ушам.       — Возражения не принимаются! Не считай меня тираном или деспотом! Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо.       — Но почему я должна уходить из школы?       — Потому что я не хочу вот так выяснять отношения! Тебя недавно похитили! Ты сейчас уже сильно изменилась! Что будет дальше?! А если ты голову потеряешь, влюбишься, что мне делать?!        От последнего предложения Мейлин вздрогнула и потупила взгляд. Таске это заметил и изменился в лице.       — Вот значит как… нашелся какой-то недомерок… — мужчина был зол и страшен сейчас. — Мейлин Като, ты под домашним арестом, пока я не устрою тебя обратно в женскую академию!       — Но…       — Ни слова возражения больше!       — Ты… ты… — внутри хрупкого девичьего тело бушевал ураган. Волна эмоций пыталась вырваться наружу, но Мейлин сдерживалась. Она быстро сорвалась с места и побежала в свою комнату и хлопнула дверью, что было сил.       Теперь одна. Слёзы полились водопадом, и, упершись спиной в стену, девушка сползла вниз, на пол. К ней подбежал Тоширо и испуганно посмотрел на заплаканное лицо. Мейлин крепко обняла зверька.       За дверью послышались шаги. Умари стояла под дверью и звала дочь, но девушка не хотела ничего слышать.       Она сидела на полу. Слезы текли ручьем. Господство на улице взяла гроза.

Стучит по крышам, Плача, дождь, Уходит день, Наступит ночь. Стучит по крышам не спеша, Но слышит плач моя душа, Еще жива, но так слаба.