Долгая дорога к небесам

Он не собирался просить ее выйти за него замуж. Джагхед знает, что это смешно, и он еще не сошел с ума. Не то чтобы он думал о браке, они встречаются меньше месяца, но слова слетают с его губ так просто. Ее рука тянется к кулону — его подарок на Рождество, что контрастирует с безупречной загорелой кожей на шее: — Тебе не нужно отказываться от того, кем ты была, — сказал он ей тогда, пытаясь и так не сумев сформулировать, что означает этот подарок. — Будь той, кто ты есть сейчас. Ничего страшного, если тебе не понравился подарок, я не был уверен… Ее глаза сверкали от слез, будто темные драгоценные камни. Ей не нужно было говорить, что ей понравилось, Вероника сразу же надела кулон на себя, и с тех пор не снимала ни разу. — Мы в старшей школе, Джагхед! — она практически кричит, когда оправляется от шока. На самом деле нет, думает он. Джагхед должен оставить это, это был просто глупый вопрос, он просто поддался моменту, поддался ее великолепию, ее красоте и тому, как яростно Вероника настаивала на том, чтобы те несколько тысяч, что ее мать тайно высвободила из её трастового фонда в качестве рождественского подарка, переданного через Бетти, должны пойти в их общий фонд колледжа. Он утверждает, что деньги принадлежат только ей, но она настаивает, как всегда яростно и неукротимо. — Если это для нас, то это удача. Если нет, то это кровавые деньги моего отца, и я не могу их принять. А еще возможно, эти деньги станут разницей между Нью-Йоркским университетом и муниципальным колледжем, — продолжает она, не давая ему вставить и слова и бросая на него жесткий упрекающий взгляд. — Кстати говоря, не думай, что я не заметила, что на прошлой неделе ты получил двойку по химии. Встряхнись, Джагхед, с двойками никакая стипендия не светит. В тот момент она настолько живая, настолько идеальная смесь великодушия и жестокого прагматизма, что в его голове мелькают образы будущего с ней: в колледже она целится на биохимию, которая привела бы её к высокооплачиваемой работе в фармацевтике, а он планирует поступать на факультет писательства, что вероятно обеспечит ему работу где-нибудь в Бургер Кинге. Он так же мечтает о жизни за пределами колледжа, возможно о детях, пока он будет пытаться выпустить книгу, когда она уже неизбежно покорит мир фармацевтики. Неужели то, что он мечтает об этом это не нормально? Так что, возможно да, возможно у него и вырывается, когда Джагхед обнимает ее за талию: — Тогда выходи за меня замуж, когда мы выпустимся. — Джагхед, — она упирается ему в грудь и бросает на него укоризненный взгляд. — Я не выйду замуж в колледже. Он кивает, на мгновение уступая её аргументу: — Хорошо. Тогда выходи за меня, когда мы получим нашу первую работу? — Джаг! — Когда купим наш первый дом? Или после первого ребенка? — Перестань, — теперь Вероника смеется и извивается, пытаясь высвободиться из его объятий, когда он сжимает ее крепче и отрывает от земли. — Сэкономим на налогах? Избавимся от необходимости составлять завещание? Как насчет клятвы на смертном одре? — Джагхед, — маленькие ручки Вероники хлопают его по плечам, тщетно требуя, чтобы он поставил её на землю. — Серьёзно, остановись. Наконец он отпускает ее, и Вероника отпрыгивает от его рук с грацией танцовщицы. — Ты смешон, — она поправляет волосы и бросает на него надменный взгляд. — К тому же я не вижу кольца, нет кольца — нет предложения. Она уходит, оставляя его смотреть ей вслед с удивленным смешком. Ах, какая женщина! Джагхед не делает предложение, когда они заканчивают среднюю школу, им уже обеспечены места в Нью-Йоркском университете, и они почти полностью заплатили за обучение. Половина оплачена длинными сменами и бедным образом жизни, а половина оплачена Гермионой Лодж, которая таскает деньги из-под носа своего мужа. Он задается вопросом, ждет ли Вероника предложения в тот вечер, когда они тратят большую часть своего месячного бюджета в хорошем ресторане. Джагхед выжидает до середины лета, когда готовит ее любимое блюдо и встает на колено в квартире с одной спальней, в которую они переехали в середине первого года обучения. Она крошечная, но не такая бедная, как их первая квартира в Нью-Йорке. Вероника прижимает пальцы ко рту, когда он опускается перед ней на колени, широко раскрыты глаза мечутся между сверкающим камнем, лежавшим на темном бархате, и его полными надежды глазами: — Джагхед, — выдыхает она, и его сердце бешено колотится о ребра. Ее ресницы трепещут, когда Вероника в шоке моргает, глядя на него. Он удивлен и напуган тем, что она этого не предвидела, потому что для него все было очевидно. Теперь, в слишком затянувшейся тишине, Джагхед ставит под сомнение всю свою уверенность, в том, что она и он — это неизбежно. — Вероника? — наконец ему удается прохрипеть мольбу об ответе, и ее взгляд встречается с его. — Я готов к любому ответу. Просто, пожалуйста, скажи что-нибудь. Напряженность в ее теле заметно спадает, а глаза светятся любовью: — О, Джаг, есть только один ответ. Ты знаешь это. Облегчение пронизывает его, и Джагхед наконец выдыхает: — Думаю, мне нужно его услышать, Ви. — Да, — на ее лице вспыхивает улыбка, яркая и счастливая улыбка, о которой он мечтал, когда представлял себе этот момент. — Да, конечно, я выйду за тебя замуж. Джагхед надевает кольцо на её палец — подходит идеально (ведь он не идиот, и у него есть доступ к остальным кольцам в её девичьей шкатулке), и она вытягивает руку перед собой, как девушки в кино, чтобы полюбоваться камнем. — Это подделка, — застенчиво говорит он ей. — Очевидно. Рано или поздно я куплю тебе настоящий бриллиант, обещаю. Она прижимает ладонь к сердцу и для верности накрывает второй ладонью, будто он бы попытался отобрать его у неё. — Ты не сделаешь ничего такого, Джагхед Джонс! — рявкает она. Ее улыбка возвращается, довольная и немного застенчивая, когда Вероника смотрит вниз и крутит кольцо на пальце. — Оно идеально. Заниматься с ней любовью после этого не кажется чем-то другим, несмотря на то, что она называет себя его невестой и продолжает смотреть на свою левую руку, покоящуюся на его груди. — Я люблю тебя, — говорит Джагхед ей, двигаясь внутри нее, их тела сливаются в давно знакомом ритме. — Я тоже тебя люблю. Навсегда, — Вероника отводит взгляд от своей руки и смотрит ему в глаза. — Навсегда, — повторяет Джагхед клятву, которую они давали друг другу каждый раз с тех пор, как она впервые сказала это слово в первую ночь, когда он признался ей в любви. Они еще не женятся, опять же, он еще не сошел с ума, но у него есть ее обещание и кольцо на ее пальце, и Джагхед не может представить никого более счастливого, чем он, когда руки Вероники обвивают его шею и она тянется, чтобы поцеловать его. Навсегда.