привязанные друг к другу

— Ты смотришь. Поправляя маску и придерживая лыжи, чтобы те не упали, Йоханнес краем глаза смотрит на Эмиля — тот копается в телефоне, и даже сквозь стандартную медицинскую маску можно разглядеть его широченную улыбку. — Что? Кто-то машет ему, подзывая на коротенькое интервью, справа мелькает какой-то фотограф в ярко-жёлтой куртке, пытающийся поймать удачный кадр, а счастливый обладатель жёлтой майки переговаривается о чём-то с тренером чуть вдалеке и едва не прыгает на месте от счастья. Ну конечно. Обойти Клэбо на финише в его профильной дистанции — это всегда круто. Круто было и другому, уже теперь бывшему обладателю жёлтого биба, два года назад, здесь же, в Руке. Йоханнес старался не вспоминать, но Эрик своим выигрышем вернул его в тот холодный ноябрь двухгодичной давности. Но речь сейчас не о русском. — Ты смотришь. Иверсен говорит какими-то загадками, но смотрит так, будто Йоханнес должен знать, о чём он говорит. Йоханнес не знает. Ему сейчас немного не до этого вообще. — О чём ты? Улыбаясь хитрее — улыбки этой не видно, но Клэбо его знает не первый год, — Эмиль подходит к нему поближе, ища что-то в телефоне, а потом показывает Йоханнесу. И да. Он действительно смотрит. — Даже во время гонок не можешь взгляд от Большунова оторвать. Хорошо, что его покрасневших щёк не видно из-за маски и куртки. Йоханнес смотрит на фото — не очень хорошее качество, но видно всё прекрасно, — и старается не подавать виду, что его это как-то волнует, потому что если Эмиль заметит, то начнётся очередной шквал тупых шуточек, а ему уже хватило этого ещё два года назад. Здесь же. В Руке. Чёрт бы побрал этого русского… На фото финиш первого полуфинального забега — Эрик чуть впереди, Клэбо рядом на соседней лыжне, а позади них в жёлтом бибе едет Большунов… на которого Йоханнес опять, опять оборачивается по ходу гонки. Так абсолютно глупо оглядывается, чтобы просто контролировать, чтобы Болле не выскочил как чёрт из табакерки, чтобы следить и оценивать его движения, прикидывая, на что тот будет способен дальше. Способен русский на многое. Йоханнес помнит это прекрасно. — Я делаю это для того, чтобы контролировать ситуацию. — Конечно. Иверсен кивает, а в его светлых и максимально честных глазах пляшут черти, и весь вид его как бы говорит, что Йоханнесу он не верит. К чёрту его. Норвежцу сейчас нужно думать только о том, как вернуть жёлтую майку, и совершенно несмешные подколки Эмиля его ни капли не волнуют. И этот дурацкий русский тоже его не волнует. — Ой, а это не Большунов ли идёт к нам? — Что? Где? Сердце пропускает удар, дыхание чуть сбивается, а волнение опять охватывает с головой, и Йоханнес волчком оборачивается, вглядываясь в редкую разношёрстную толпу, пытаясь найти знакомую фигуру. Но никого там конечно же не оказывается. Конечно. Это всё Иверсен со своими дурацкими шуточками. — Молчи, — поднимает руку, когда Эмиль хитро смотрит на него, и вздыхает. Кажется он действительно зациклен на этом. Может быть. Скорее всего. Но он знает, что зациклен на этом не один. И делать с этим, если честно, ему ничего не хочется. Как и несносному русскому. Йоханнес уверен в этом.