Как Иероглиф и шаман по дну ходили в поисках жемчужины

На этом и порешили. Иероглиф с Иннокентием Виссарионовичем вышли из замка и, как только увесистые ворота за ними закрылись, шаман пробулькал:  — *Буль-буль, буль-буль? * («Ну что? Пошли?»)  — *Буль-буль…* («Пошли…») Шаман уверенно почапал куда-то вперёд, Иероглиф тоже уверенно почапал за ним. Так они шли какое-то время, пугая местных рыб и путаясь ногами в водорослях.  — *Буль-буль-буль, буль-буль-буль-буль буль?» («А ты знаешь куда идти хоть?»)  — *Буль-буль-буль-буль-буль! Буль-буль буль-буль, буль-буль* (Конечно знаю! Скоро придём, не переживай.)  — Слушай, может уже хватит дурака валять, давай говорить как нормальные люди?  — Ну ладно, давай, — согласился шаман, — Давно догадался, что можно нормально говорить?  — Когда ты заговорил с Принцессой.  — А, ясненько. Долго ли, коротко ли, а пришли наши герои к дому Ихтиандра. Дом его выглядел не так шикарно, конечно же, как у Принцессы, но всё равно был весьма милым. Иероглиф и шаман подошли ближе и услышали за стеной странные звуки.  — Что это? — Иероглиф спросил у шамана.  — Хм… — многозначительно хмыкнул Иннокентий Виссарионович, а потом подошёл и прислонил ухо к двери, чтобы лучше услышать, — Моё шаманское чутьё подсказывает, что это музыка.  — Музыка? — удивился Иероглиф, — Что-то не очень похоже.  — Я тебе отвечаю, музыка, — ответил шаман, отпрянул от двери и постучался в неё же. «Музыка» затихла, и двери открыл Ихтиандр. Вид у него был весьма и весьма удручённый, если бы он был Иннокентием Виссарионовичем, мы бы сказали, что он весьма взволнован и обескуражен. Но это был лишь Ихтиандр, а значит данные эпитеты не для него.  — Добрый день, незнакомые мне незнакомцы, — печально промолвил Ихтиандр, — С чем пришли ко мне?  — Добрый день, уважаемый, — поздоровался Иннокентий Виссарионович, как главный парламентёр в данной истории, — Мы к вам по просьбе, значит, Принцессы, что живёт на другом краю озера. Она просил у вас инсталляцию эту… как её… — шаман повернулся к Иероглифу, — Эдмынч, ну как её?  — «Морское дно» — напомнил Иероглиф.  — Во, «Морское дно», точно! , — кивнул Иннокентий Виссарионович, — Ну так это… можно у вас, уважаемый Ихтиандр, попросить будет эту самую инсталляцию для Принцессы?  — Ох, да какая там инсталляция, — отмахнулся Ихтиандр, — Беда у меня, незнакомые мне гости, кстати, как вас зовут-то?  — Ах да, — шаман положил руку на грудь себе, — Я — Иннокентий Виссарионович, потомственный шаман в пятом поколении. А это — Иероглиф.  — Очень приятно, меня зовут Ихтиандр, — представился Ихтиандр, — Проходите. В гостиной обнаружилось, что Ихтиандр не один. Да и вообще его гостиная представляла собой маленькую репетиционную точку: колонки, музыкальные инструменты, прочее оборудование — всё это можно было найти тут. За ударной установкой сидела рыба в шляпе, как у Боярского, а рядом, около микрофонной стойки, стоял человек с бас-гитарой и грустил.  — Мы помешали? — осведомился Иероглиф, осматривая чувака с басом. Тот был высок и длинноволос. А также весьма уныл.  — Отнюдь, у нас проблемы длятся уже долгое время, — ответил Ихтиандр, — Мы уже четыре часа репетируем, и никак не можем сыграть песню. Ну, не попадаю я в ударника, а ударник в меня! — развёл руками земноводный, — Хоть ты тресни. Вот смотри. Ихтиандр взял гитару и начал играть что-то. И играл он, следует сказать, весьма недурно, и слушать это вполне можно было бы, если бы не одно но: это рыба-ударник, которая начала подыгрывать на барабанах и абсолютно не попадала в такт! Настолько явно не попадала, что их совместная игра превратилась в одну сплошную кашу и какофонию, которую, собственно, наши путники и услышали ещё на улице.  — Мы поняли, — сказал Иероглиф, прерывая это насилие над ушами, — Вы же просто друг в друга не попадаете. Надо больше тренироваться.  — Мы попадали раньше! — воскликнул Ихтиандр, — Буквально пару месяцев назад всё было хорошо! А тут в один проклятый день — БАЦ! И всё… Мы даже наняли басиста, чтобы нам помог, но от него толку ноль.  — Это странно всё, очень странно, — протянул вдруг Иннокентий Виссарионович, проходя вперёд, — Дайте мне время, я изучу энергетику. Шаман стал расхаживать туда-сюда по комнате, потирая подбородок и смотря себе под ноги. Он прошёл перед Ихтиандром, позади Ихтиандра, между Ихтиандром и барабанщиком, за барабанщиком, навернул круг вокруг басиста. Все молча смотрели на шамана, следя за его передвижениями. Наконец, совершив свой променад туда-сюда три раза, Иннокентий Виссарионович остановился, поднял вверх указательный палец и торжественно изрёк:  — На вас — порча! Все изумлённо ахнули. Ихтиандр вздрогнул и попятился, у рыбы-Боярского съехала шляпа. Иероглиф, шаман и неизвестный смотрели на них непонимающе, чего они так перепугались. Ихтиандр, взяв себя в руки, медленно подошёл к шаману, наклонился и спросил почти шёпотом:  — А порча — это что?  — Ну, порча — это порча, — многозначительно изрёк Иннокентий Виссарионович, — Вы окутаны ею, и потому не слышите друг друга. Вернее, слышите, но с опозданием. Но не волнуйтесь, я сейчас её сниму. Так, — шаман махнул рукой, — Всем, не принимающим участие — отойти! Иероглиф и незнакомец отошли к стенке. Иннокентий Виссарионович поднял бубен кверху и начал скакать с ним, бубня под нос и воя шаманские песнопения. Скачет Иннокентий Виссарионович, звенит бубен колокольчиками, отзывается на удары гулким басовитым звуком. Ихтиандр бедный и вовсе со страху побледнел, а шляпа с рыбы упала окончательно. А шаман скачет всё, звенит колокольчиками, воет песни шаманские. Начали Ихтиандр с рыбой светиться, правда сами этого не видели, к счастью, а то бедолага-хозяин и вовсе бы в обморок грохнулся, пришлось бы нашатырём откачивать. А где, спрашивается, под водой нашатырь найти? Иннокентий Виссарионович прыгнул, приземлившись эпично на одно колено, и ударил в бубен. Гул разнёсся по всему дому, светиться парни перестали и наступила тишина. Шаман поднялся, отряхнул коленки и повернулся к тем, с кого снимал порчу.  — Играйте! — велел он. Ихтиандр взял трясущимися руками гитару и начал играть. Тут и рыба подтянулась со своими барабанами. И полилась музыка слаженная, красивая, слушать приятно. Басист радостно подскочил, схватил бас да начал им подыгрывать — хорошо! Красота! Иероглиф даже пританцовывать начал. И тут Ихтиандр разошёлся ни на шутку! По комнате начал скакать да такие соло пилить, что заслушаешься! Запилами поливает, теппингом фигачит что есть мочи, бэнды тянет чуть ли не до потолка, воет гитара в руках его, и плачет, и стонет от счастья. И упал Ихтиандр на колени и выдал такой рифф, что все обалдели просто. После этого затихло всё, умолкло, земноводный плюхнулся на пол, переводя дух, полежал так, вскочил на ноги и кинулся обниматься с Иннокентием Виссарионовичем:  — Спасибо! Спасибо тебе, дорогой! Век не забуду!  — Да пожалуйста-пожалуйста, — застеснялся Иннокентий Виссарионович, — Мне несложно. А что там насчёт инсталляции? «Морское дно».  — Да забирайте! — махнул Ихтиандр, — Я сейчас принесу! Убежал земноводный и принёс статуэтку в виде камушков, ракушек да кораллов. Торжественно вручил спасителям своим и снова хотел уже было полезть к Иннокентию Виссарионовичу обниматься, но Иероглиф его прервал:  — Извините, пожалуйста, а может, теперь басиста-то отпустите? Мне кажется, устал он уже, вам помогать, а вы и без него справитесь.  — Да? — Ихтиандр вздохнул, — Он такой хороший… Ладно, забирайте. Найдём мы себе басиста. Забирайте. А вы, случаем, на басу не играете?  — Только гитара, только хардкор! — испугался Иероглиф.  — Спасибо! — а вот тут уже басист не выдержал и полез обниматься уже с Иероглифом.  — Да пожалуйста, только без обнимашек! — Иероглиф вырвался из объятий радостного незнакомца, — Ладно, спасибо, пойдём мы.  — Спасибо вам огромное! — ещё раз поблагодарил Ихтиандр, — Удачи, и Принцессе привет передавайте! Выйдя из дома, путники вздохнули с облегчением. Иероглиф с шаманом вздохнули, потому что почти выполнили просьбу Принцессы, а значит жемчужина скоро была бы у них в кармане, а неизвестный им музыкант — потому что его наконец-то освободили из «плена».  — Спасибо ещё раз вам, — поблагодарил их он, — Я Макар, — сказал незнакомец и протянул руку для рукопожатия.  — Иероглиф, очень приятно, — Иероглиф задрал голову вверх, дабы смотреть в глаза новому знакомому и пожал руку.  — Иннокентий Виссарионович, — представился шаман, отвечая на рукопожатие, — Ну всё, идём быстрее до нашей Принцессы, идём!  — А вы куда? — Макар поспешил следом за путниками.  — К Принцессе, жемчужину отнести, — сказал шаман, вышагивая впереди.  — А, понятно. Ну ладно тогда, ещё раз спасибо, пойду я на сушу.  — Иди, — кивнул Иероглиф, — Удачи тебе.  — И вам того же. Но стоило лишь им разойтись на пару шагов, как забурлила вода вокруг них, а вдалеке показалась тёмная надвигающая фигура. Она всё приближалась и приближалась, вселяя страх и трепет во всех, кто её видел. Это была огромная зубастая злая рыба, живущая в озере много-много лет и терроризирующая всех жителей подводья в этом месте. Она ещё издалека заметила наших путников, и тут же направилась к ним.  — О-оу, — сказал Макар.  — Что это? — спросил Иероглиф, понимая, что, что бы ему ни ответили, ответ его не устроит.  — Это рыба-монстр, — пояснил Макар, — Ихтиандр говорил мне, что она на него напала, когда он в аквамаркет ходил за водорослями, еле живым ушёл.  — А она только его так не любит или в целом имеет мизантропические наклонности? — осведомился в свою очередь шаман.  — Ну… Рыба-монстр подплыла к ним и вблизи оказалась ещё больше, злее и страшнее. Она клацнула острыми зубами, отчего все невольно вздрогнули, и сказала:  — Ага, а вот и обед подоспел, — улыбнулась рыба и расхохоталась, пуская пузырики, — Вот эти двое тощенькие, меленькие какие-то, а вот этот вот, светленький, ничего так, — и она хищно посмотрела на Макара.  — Но-но! — возмутился Иннокентий Виссарионович, — Я не маленький, я компактный! И вообще, повежливей с шаманом в пятом поколении!  — А мне-то что с того, что ты шаман? — рыба снова расхохоталась, — Если я всё равно тебя съем прямо сейчас?  — Я не вкусный! — не унимался Иннокентий Виссарионович, — И вообще, есть людей негуманно!  — Негучто? — не поняла рыба, — Ну ладно, из уважения к шаману в десятом поколении, я съем тебя последним.  — Не в десятом, а в пятом! — поправил её шаман, — А хотя…  — А вы любите музыку? — спросил неожиданно Макар.  — Эм… — рыба-монстр перестала смеяться и улыбаться, ибо вопрос ввёл её в ступор, больше скажу, никто ещё ни разу не спрашивал её об этом, — Не знаю, а что?  — А давайте мы вам сыграем что-нибудь? — продолжил свою мысль Макар, — Музыка, она, знаете ли, тоже голод утоляет. Культурный.  — Ну… — рыба задумалась, почесала кончиком хвоста макушку, — Ну попробуйте.  — А ничего, что у нас инструментов нет? — шепнул на ухо Макару Иероглиф.  — У меня есть бас, — шепнул ему в ответ Макар, — А у шамана вроде как бубен.  — Не вроде как, а бубен! — вставил свои пять копеек Иннокентий Виссарионович.  — Ну вот, уже ансамбль. Нестандартный такой. Артхаус, я бы сказал.  — Что ж… — Иероглиф посмотрел на товарищей и понял, что вариантов немного, — Давайте попробуем. И ударил Иннокентий Виссарионович в бубен! И зазвенели колокольчики! И начал он трясти этим самым бубном, создавая шумовые эффекты. И где-то на заднем плане подыгрывал ему Макар на неподключенном басе. Иероглиф, покачиваясь в такт этой странной музыки, начал петь:  — «У шамана три руки, о-у-о И крыло от москвина, а-а-а От дыхания его, о-у-о Разыгрался аппетит, а-а-а И порою сам себя, а-а-а Он выводит из себя, о-у-о А распахнута душа, а-а-а Заходи кому не лень.» Рыба внимательно слушала их странные песнопения. Очень внимательно. И, когда, шаман взял последний аккорд на бубне, сказала:  — Странно всё это, — и снова заулыбалась, — Но я же вас всё равно съем!  — Погодите! — воскликнул внезапно для всех Иероглиф, — А давайте мы вам ещё одну песню споём?  — Ну вообще-то я уже есть хочу, — возмутилась рыба, но, подумав, добавила, — Ну ладно, ещё одну. Вдруг и правда сытнее будет. Иероглиф нашептал Макару на ухо аккорды, тот закивал. Затем Иероглиф нашептал в ухо что-то шаману, отчего по его лицу расплылась довольная хитрющая улыбка. Он поднял руку с бубном. И снова зазвенели колокольчики! Заиграл бас! И Иероглиф запел:  — «Они танцуют весь день, Они увидели свет Течёт большая река…» И не успел Иероглиф допеть строчку, как всё затряслось, заходило ходуном! Полилась со всех сторон музыка магическая, да запел голос заколдованный: «Они танцуют весь день Они увидели свет Течёт большая река А мне 17 лет!» Пляшет Иероглиф, насвистывая мелодию волшебную, пляшет шаман, бубном звеня, пляшет Макар, бас гитарой размахивая и не в силах подыграть что-то. Пляшет и рыба-монстр, плавничками подрыгивает, хвостом поигрывает, зубами клацает в непонятках.  — Ч-что про-прои-исхо-оди-ит? — пытается вымолвить она, подскакивая на месте. Иероглиф дотанцевал до шамана, взял того за локоть, дабы не утанцевал тот от него раньше времени, и шепнул на ухо:  — Уходим отсюда. Кивнул ему Иннокентий Виссарионович, отплясывая что-то вроде гопака, подхватил Макара да потанцевали наши герои подальше отседова. Когда рыба-монстр недоумевающая скрылась из виду, герои дотанцевали и, когда их отпустило, вздохнули с облегчением.  — Я не знаю, что это было — сказал Макар, — Но спасибо.  — Впервые рад проклятию песни, — вздохнул Иероглиф.  — Это точно — поддакнул Иннокентий Виссарионович.  — А что за проклятие песни? — спросил Макар.  — Да там… Если упомянуть фразу про реку, ну, из песни, она начинает играть и все под неё танцуют, — не особо внятно объяснил Иероглиф, — А ты не в курсе? Не местный?  — Не, я местный, только во Франции жил пять лет, — пояснил Макар, — Вернулся сюда и тут меня этот, с жабрами перехватил.  — Вот как, — Иероглиф задумчиво пожал плечами, — Ты кстати тоже молодец, если бы не предложил спеть, я бы не догадался использовать проклятие.  — Да всегда пожалуйста, я ж не против, — герои пошли вперёд, — А круто мы сыграли, кстати. Барабанщика нам бы ещё.  — Да где ж они водятся-то, барабанщики эти, — задумчиво произнёс Иероглиф.  — А этого никто не знает, — сказал шаман, — Барабанщики очень хорошо прячутся, очень сложно их отыскать в дикой природе. Говорят, гринпис пытался добиться того, чтобы их признать вымирающим видом.  — И как? Успешно?  — Не, численность не смогли подсчитать. Говорю же, прячутся хорошо. И вот снова путники прибыли к пристанищу Принцессы. Иероглиф и шаман сразу же отправились внутрь дома, где их уже ждала Принцесса. Иннокентий Виссарионович с гордостью протянул инсталляцию.  — Ой, спасибо вам! — восторгалась довольная Принцесса, она даже обняла путников и поцеловала в щёки, отчего Иероглиф раскраснелся, а шаману было не привыкать, — Эта инсталляция идеально подойдёт к моей спальне!  — Да, мы такие, — изобразил застенчивость Иннокентий Виссарионович, — Так что там насчёт жемчужины?  — Да, конечно, сейчас, — Принцесса ушла и вернулась со шкатулкой, украшенной ракушками, — Вот, держи. Внутри лежали жемчужины. Они и правда были красивые, большие и переливались перламутром, не зря Принцесса славится хорошим жемчугом. Даже Иероглиф залип на это зрелище, хотя и был весьма равнодушен к различного рода украшениям.  — Спасибо тебе, Принцессочка, удружила! — шаман в порыве благодарности полез обниматься с Принцессой.  — Это тебе спасибо, — улыбнулась Принцесса, приобняв Иннокентия Виссарионовича и похлопав его по спине, — Ну всё, всё, бегите обратно, — Принцесса отпустила шамана, — Жене привет. Надеюсь ей понравятся подарки.  — Жене? — переспросил Иннокентий Виссарионович, закрывая коробочку, — А при чём тут жена?  — Как же?.. — опешила Принцесса, — Мне Иероглиф сказал, что это жене твоей подарок… — несколько секунд раздумий, и глаза её вновь вспыхнули, — Или вы мне врали?!  — Не врали. Жене, естественно, кому ж ещё-то! — затараторил быстро Иннокентий Виссарионович, пряча жемчужины, — Честное шаманское!  — Ну смотри мне, — протянула Принцесса, успокаиваясь, — Если ты мне соврал…  — Ой, она ж скоро с работы вернётся, трудяга моя! — шаман посмотрел на руку с часами, схватил Иероглифа за руку и они выбежали из замка. Как только за ними закрылась дверь, оба облегчённо выдохнули.  — Да уж, ну и характер у твоей подруги, — подытожил Иероглиф.  — Да она хорошая, если её не злить, — ответил Иннокентий Виссарионович.  — Я заметил.  — Эх, Эдмынч, спасибо тебе огроменное! — шаман крепко пожал руку Иероглифу, — Выручил так выручил!  — Да ладно, свои люди, — ответил ему Иероглиф.  — Только я не понял, при чём тут жена моя? — шаман задумчиво уставился вдаль, — Иероглиф, ты не знаешь?  — Да там знаешь… — замялся Иероглиф, — Я сказал Принцессе, что ты типа подарок жене готовишь, вот жемчужины и попросил. После этого она вроде подобрела и даже согласилась сотрудничать.  — А, понял. Ну ты это, предупреждай в следующий раз.  — Ну что, отдали? — подошёл к ним Макар.  — Да, отдали, — кивнул Иероглиф, — А ты чего это ещё не ушёл?  — Дак это… — Макар голову почесал, — Я, если честно, не помню, в какой стороне город, думал, вы покажете.  — Покажем, куда мы денемся. Ну, пошли, Иннокентий Виссарионович?  — Да, пошли, — задумчиво произнёс он, смотря на коробочку. Всю дорогу шаман молчал и смотрел на коробочку. Иероглиф смотрел на шамана с коробочкой и думал, что с ним не так. А Макар ни на кого не смотрел и не думал, он просто шёл себе вперёд.  — Иннокентий Виссарионович, ты чего? — спросил его Иероглиф.  — Да я вот думаю, Эдмынч, а может и правда жену порадовать? — шаман поднял голову и посмотрел на Иероглифа, — Она давно хотела новые украшения. А мне и пары жемчужин хватит. А она заслужила, сколько лет уже меня терпит.  — Ну, это весьма благородное решение, — согласился Иероглиф.  — Тогда решено! — оживился Иннокентий Виссарионович, — Когда выходим на сушу, пьём зелье, чтобы жабры убрались, и идём к моему знакомому ювелиру!  — Ну уж фига! — возмутился Иероглиф, — Я и так сегодня набродился! Хватит приключений, я домой, валяться перед телевизором и деградировать.  — Как скажешь, — согласился с ним Иннокентий Виссарионович, — Там меня никто не сожрёт, поэтому я и сам схожу.  — Я могу сходить, — пожал плечами Макар, — Мне пока всё равно делать нечего.  — О! Наш человек! — обрадовался Иннокентий Виссарионович, — Тогда идём скорее! Надо успеть до вечера, пока жена домой не вернулась. Иероглиф и Макар переглянулись и поспешили вслед на Иннокентием Виссарионовичем. Иероглиф отправился домой, Иннокентий Виссарионович с Макаром ушли к ювелиру, который сделал прекрасные кулон и серьги, и, по словам шамана, жена его была весьма довольна подарком. А сам Иероглиф наконец-то пришёл домой, плюхнулся на диван и включил музыку. В плеере заиграл Акваланг.