Как Иероглиф и шаман по дну ходили в поисках жемчужины

Пока Иероглиф поднимался на нужный ему пятый этаж, он размышлял о том, что же его ждёт за дверью, ведущей в квартиру номер семьдесят семь. То, что он там застанет весьма взволнованного и обескураженного Иннокентия Виссарионовича, парень даже не сомневался, уж больно у того голос был печальный по телефону. А вот что на этот раз вскручинило шамана, ещё предстояло выяснить. Лифт остановился, дёрнувшись, и открыл двери. Иероглиф сразу завернул к нужной двери, на которой красовался новенький номерок с двумя семёрками, и нажал на кнопку звонка. Дверь ему открыл взволнованный и обескураженный Иннокентий Виссарионович. Сейчас он был без своего уличного одеяния в лице балахона, а наряд его был весьма скромен и обыден по меркам нормальных людей: старая футболка и треники. Он посмотрел грустно на Иероглифа и впустил его в дом.  — Доброе утро, Иероглиф, — поприветствовал он товарища и пригласил в комнату.  — И тебе не хворать, Иннокентий Виссарионович, — ответил тому Иероглиф, проходя и садясь на диван, — Ну, рассказывай, что там у тебя случилось? Шаман появился в дверном проёме, вздохнул, прошёл в комнату и сел на диван, после чего вздохнул ещё раз.  — В общем, Иероглиф, миленький, тут такое дело…  — Ближе к делу, Иннокентий Виссарионович, без причитаний, хорошо? — Иероглиф не был настроен слушать обыденные речи, воспевающие печаль вселенскую обыкновенного шамана, живущего в трёшке.  — Короче, — шаман послушался, — Иероглиф, я готовлю зелье для ежегодного слёта шаманов нашей области. Зелье сложное, и даже заковыристое, и там не менее сложные и заковыристые ингредиенты. Я всё достал, но мне нужна, — шаман осмотрелся, будто бы убеждаясь, что их никто-никто-никто не подслушивает, нагнулся к Иероглифу и прошептал как можно более загадочно, — Жемчужина.  — И в чём проблема? — не понял Иероглиф, отклоняясь от шамана — тот явно уже принял на грудь, — У тебя же в знакомых Водяная Принцесса, дочь Водяного, почему бы тебе её не попросить достать эту самую «заковыристую» жемчужину?  — Ну… да-а-а, — протянул Иннокентий Виссарионович, потирая шею, — Только она на меня в обиде. Полгода как.  — За что? — изумился Иероглиф, — Ты весьма галантен с дамами, почти всегда, по крайней мере.  — Да забыл! — всплеснул руками Иннокентий Виссарионович.  — Что забыл? Что ты почти всегда галантен с дамами?  — Нет! Забыл, что у неё День Рождения. И про восьмое марта тоже забыл. Не поздравил её с двумя праздниками, представляешь? После этого она меня на порог не пустит! — Иннокентий Виссарионович помолчал, выдерживая паузу, и продолжил, — А тебя — пустит.  — Так я с ней почти не знаком! — воскликнул парень, — Мне она тем более не даст!  — Постеснялся бы, бесстыдник, — Иннокентий Виссарионович с укоризной взглянул в глаза Иероглифу, — У нашего рассказа рейтинг G, нас дети читать могут.  — Что? Чего? Какие дети? Тьфу ты-ну ты! Я не об этом! — отмахнулся Иероглиф, но стушевался, — Не даст жемчужину она мне!  — Ну может ты просто за меня словечко замолвишь? — принялся канючить шаман, заглядывая в глаза товарищу.  — Чтобы она ещё и меня на порог перестала пускать, да? Нет, плохая идея, Иннокентий Виссарионович, думай.  — Хорошо, вариант Б, — быстро согласился Иннокентий Виссарионович, — Я сам попытаюсь с ней помириться, только ты со мной постой. При свидетелях она меня топить не будет.  — Уже лучше, — согласился Иероглиф, — В таком случае, собирайся и пошли.  — Эдмынч, я тебя обожаю! — заулыбался шаман, — Я мигом! Вскоре шаман предстал перед Иероглифом во всём своём великолепии: выглаженный женой балахон, походные штаны, кроссовки и конечно же бубен. И рюкзак за спиной. Иероглиф, до этого рассматривавший плакаты на стене, без лишних диалогов встал и пошёл вслед за шаманом. Приключение начинается. Долго ли, коротко ли, вышли они к большому-большому такому озеру. Солнышко светило, грело и создавало приятное настроение. В целом, прогулка получилась замечательная. Осталось теперь сделать так, чтобы незадачливого и немного забывчивого шамана не скормили рыбкам и не утопили в ближайшем болоте. Иероглиф выдохнул и ещё раз осмотрел себя на презентабельный внешний вид. Результат его устроил и потому парень встал на берегу в ожидании гостьи. Шаман встал рядом, потрясая бубном. Воцарилась тишина. Какое-то время они стояли молча, ожидая визита Принцессы, а потом Иероглифу надоело ждать и он спросил у шамана:  — И? Где же твоя Принцесса?  — Как где? — изумился на этот раз Иннокентий Виссарионович, — Там, на дне.  — А как мы с ней поговорим? Ты б позвал её, что ли, пусть выйдет.  — Э, не, ты что, — отмахнулся шаман, — Она ж на дне обитает, как она на сушу выйдет, да ещё и в эдакую жару? Высохнет тут же, как медуза. Мы сами пойдём к ней.  — МЫ??? — Опешил Иероглиф, — Но как? Ты что, прихватил с собой акваланги?  — Лучше, — Иннокентий Виссарионович загадочно заулыбался, снимая с плеч рюкзак, — Я приготовил жабровое зелье. Вот. Шаман вытащил бутылёк с зельем и продемонстрировал его Иероглифу. Затем откупорил бутылку и выпил ровно половину, после чего протянул бутылку парню. Иероглиф взял зелье и принюхался: пахло тиной.  — А меня не вывернет??? — спросил Иероглиф, морщась и отодвигая от носа бутыль, — Пахнет омерзительно, если честно.  — Да пей-пей, ты не нюхай, пей! — Иннокентию Виссарионовичу не терпелось испробовать на себе водную прогулочку, тем более, что на шее у него уже появились жабры. Иероглиф выдохнул и одним махом осушил бутыль, мысленно простившись со своим завтраком. Зелье булькнулось в желудок, парень и понять ничего не успел, на языке лишь остался странный привкус. Странный, но не противный. Вскоре у него ужасно зачесалась шея по бокам, а когда он прикоснулся пальцами к оной, то нащупал кожаные складки, которые к тому же были довольно-таки чувствительные.  — Итак, — Иннокентий Виссарионович одел рюкзак и зашагал в сторону озера, — Вперёд! На баррикады!  — А мы точно не утопнем? — Иероглиф опасливо шагнул в воду.  — Не утопнем, доверься мне! Мы теперь три часа под водой сможем быть! — с этими словами шаман смело зашлёпал дальше, погружаясь всё больше и больше. Бульк! И вот макушка шамана скрылась под водой. Иероглиф постоял, смотря на водную гладь и размышляя о том, жив ли ещё его товарищ. Потом он сделал несколько шагов вперёд, и ещё и ещё и так пока не зашёл в воду по шею. Идти дальше было страшно. Иероглиф стоял как вкопанный, не зная, что же предпринять, но тут его схватили за руку и втащили в воду. Тот плавно упал в воду, чуть не распластавшись на песчаном дне. Перед глазами всё было слегка мутноватым. Напротив стоял Иннокентий Виссарионович.  — *Буль-буль? * («Всё ок?») — спросил шаман.  — *Буль-буль…* («Вроде бы…») — Иероглиф пытался привыкнуть к новому состоянию подводия, — *Буль-буль-буль, буль-буль.* («Куда идти-то надо, веди давай.»)  — *Буль-буль! Буль-буль, буль-буль-буль.* («А ты боялся! Пошли, я знаю дорогу.») Иероглиф и Шаман зашагали по илистому дну, обходя вородосли и большие камни.  — *Буль-буль-буль? * («А долго идти?»)  — *Буль-буль, буль-буль-буль-буль-буль.* («Да не, скоро уже придём.»)  — *Буль. Буль-буль-буль.* («Ох, тут тяжело ходить.»)  — *Буль-буль.* («Ничего, скоро придём.») Шаман набулькивал что-то из Джетро Талла. Кажется, это был Акваланг. «В тему, однако, » — подумал Иероглиф. И вот шли они так долго ли-коротко ли, а только пришли к большому замку. Красив был тот замок, неимоверно красив. Стены, покрытые перламутром, возвышались перед путниками аки неприступная стена, а окна и двери были украшены ракушками да камушками. Правда, откуда всё это добро в глубине страны широкой, где до моря пилить более полутора тысяч километров, не совсем понятно, но наше ли это дело? Вот и Иероглиф подумал, что да, не наше.  — *Буль-буль-буль-буль? * («Ну так дальше-то что?») — спросил Иероглиф.  — *Буль-буль. Буль-буль-буль-буль-буль.* («Идти надо. Только я боюсь.») — Иннокентий Виссарионович потупил голову и стоял, ковыряя ножкой ил.  — *Буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль? * («Так мы и будем тут стоять, что ли?») — возмутился товарищ, — *Буль-буль, буль-буль-буль.* («Давай уже, стучись.») Шаман вздохнул и постучался в дверь. Какое-то время они снова стояли молча и ждали чего-то. Вскоре чего-то наступило и дверь перед ними открылась, приглашая войти в зал. Зал представлял собой полукруглое помещение, с высоким потолком, под которым болталась люстра, собранная из сине-зелёных стекляшек, и светившая какими-то непонятными огоньками, отчего на стенах играли и плясали блики, то и дело перемещаясь туда-сюда. Стены были нежно-голубого цвета, по низу шёл бордюр с изображением различных моллюсков и прочей морской флоры и фауны, которая тоже отродясь не водилась в местном пруду. Пол под ногами был выложен плиткой, которая блестела и, казалось, должна быть очень скользкой, но таковой не была. Колонны, уходившие ввысь были украшены разноцветными стекляшками наподобие тех, что болтались на люстре. Пока Иероглиф залипал на это залипательное великолепие, дверь напротив распахнулась и к ним вышла Водяная Принцесса. Это была среднего роста стройная девушка в пышном платье и с кудрявыми волосами пшеничного оттенка. Она подошла ближе и смерила пришедших холодным взглядом, полным недовольства. — А, это ты, — бросила она, скрестив руки на груди. — Привет, Принцессочка Водяная, — шаман поклонился, по пути дёрнув за рубашку Иероглифа, и тот нагнулся следом, — Твой старинный друг пришёл проведать тебя, платиновая ты моя. — Ага, вспомнил всё-таки обо мне? — фыркнула девушка, отворачиваясь, — Так чего явился-то? — Каюсь, Принцесса, как есть каюсь, — продолжал петь дифирамбы Иннокентий Виссарионович, распрямляясь, — Виноват был, забыл поздравить тебя. Дел было столько-о-о, — для убедительности шаман возвел руки к потолку, как бы показывая, ско-о-олько у него было дел всё это время, — Забегался и забылся. Вот и пришёл прощения просить у тебя, владычица ты озера Кривокоролевского, что по правую руку от него. Прости меня, старого забывчивого шамана, — под конец фразы голос его стал жальче, кажется, Иннокентий Виссарионович даже всплакнул. Девушка бросила взгляд на Иероглифа, который стоял тут вообще как-будто бы не при делах, будто просто постоять пришёл. Потом посмотрела на Иннокентия Виссарионовича.  — Ладно, — сказала она, — Я тебя прощаю. Но если ещё раз забудешь, — волосы её при повороте головы взвились вверх, — Я тебя папиным морским гадам скормлю! — после этой фразы локоны её вернулись на место, и Принцесса повернулась к Иероглифу, — Чаю? — улыбнулась она. Иероглиф опешил от такого резкого смена тона, поэтому всё, на что его хватило — это сказать  — А. Э. Это. Ну. Этсамое. Ага.  — Тогда милости прошу вас в мою столовую, — Принцесса указала рукой на одну из дверей, что притаилась за колоннами, — А я отдам распоряжение слугам, чтобы готовили чай.  — Ох, как я люблю твой наивкуснейший чай, Принцессочка, — начал снова распинаться шаман, но Иероглиф дёрнул его за рукав и потащил в сторону дверей. Столовая в отличие от холла была выполнена в пастельных бежевых тонах и представляла собой просторное помещение с большим столом. За окном шевелились какие-то водоросли, а над столом висела большая и красивая люстра. Иероглиф замешкался, не зная, куда же примоститься, а вот Иннокентий Виссарионович тут же плюхнулся в дальний край стола ближе к углу. Тогда Иероглиф подошёл и сел рядом. Вскоре в зал вплыли две большие рыбы в чепчиках и подплыли к гостям.  — Доброго дня, Иннокентий Виссарионович — сказала первая рыба, — Чего изволите испить?  — Мне как обычно, — сказал шаман.  — А вы что желаете? — спросила вторая рыба уже у Иероглифа.  — Эм… чай, — Иероглиф сидел и исподтишка разглядывал слуг Принцессы, так как видел говорящих рыб впервые.  — А какой чай? — продолжила выяснять слуга.  — Чёрный, без всего.  — Хорошо, ждите, — и на этих словах обе рыбы взмахнули хвостами, развернулись и поплыли восвояси. Иннокентий Виссарионович откинулся на мягкую спинку стула и принялся ждать свой заказ. Иероглиф же сидел как можно более скромно, стараясь не показаться невежливым или ещё чего. Судя по слухам, у Принцессы был весьма и весьма тяжёлый характер. Спустя энное количество времени в столовую снова вплыли рыбы с подносами, на которых стояли чашки с чаем и какие-то конфетки в мисочке. Это всё было поставлено перед гостями, после чего рыбы молча, как и положено, по сути, рыбам, удалились восвояси. А спустя ещё несколько секунд в столовой появилась и Принцесса. Она прошла к гостям и села во главе стола на кресло. Вскоре появилась третья рыба, которая принесла чай также и Принцессе.  — Ну, как поживаете на суше? — спросила Принцесса.  — Да… нормально поживаем, — пожал плечами Иероглиф, — А Вы?  — Да тоже нормально, — Принцесса откинула волосы за плечи, — Кстати, а как Вас зовут, молодой человек? Я Вас до этого не видела.  — Иероглиф, — представился Иероглиф, отпив из чашки чай.  — Это тот самый Иероглиф, который в конкурсе участвовал? — Принцесса подсела поближе.  — Да, это я, — парень смутился, — А Вы откуда знаете?  — Так вас же по телевизору показывали, да, — протянула Принцесса, — И как выступали, и кого наградили. Я Вас помню, Иероглиф Стёршийся, — и она очень мило улыбнулась.  — Так нас ещё и по телевизору показали, — вздохнул Иероглиф, — Надеюсь хоть по местному?  — Да, не по общему же, — хихикнула Принцесса, — Вы хорошо выступили. Иннокентий Виссарионович так скакал круто.  — Ну так я скакать мастер, не зря же потомственный шаман в пятом поколении, — подбоченился Иннокентий Виссарионович, — Но, что бы мы, мужчины, не делали, поверьте, это всё делается для вас, прекрасных наших дам. Без вас все наши труды были бы бессмысленны.  — Да брось, Иннокентий Виссарионович, — засмущалась Принцесса, — Ты льстишь нам.  — Это не лесть, это всего лишь откровение одного старого шамана, который, уж простите, не умеет говорить высокопарно, хоть и очень старается.  — Переигрываешь, — заметил Иероглиф.  — Отстань, — отмахнулся Иннокентий Виссарионович и продолжил, — Не могли бы и вы, Принцессочка, сделать самую малость для шамана?  — Какую? — Принцесса, кажется, разомлела от речей Иннокентия Виссарионовича и совсем уже его простила.  — Не могла бы ты, Принцессочка, сделать ма-а-аленькое доброе дело для меня и достать большую, красивую, жемчужину. Принцесса мгновенно перестала улыбаться и сказала:  — Так вы пришли за ЖЕМЧУЖИНОЙ!!! — вскрикнула она, и Иероглифу на момент показалось, что глаза её буквально вспыхнули огнём, — Я-то думала, у шамана совесть проснулась, извиняться пришёл, а ему ингредиенты для твоих супов шаманских подавай! Зараза ты! А ну вон пошёл!  — Ну Принцессочка, ну милая, ну что ты в самом деле, я же правда пришёл извиниться!  — Не получишь ты у меня жемчужины, подхалим! — продолжала негодовать Принцесса, — Если ты сейчас не покинешь дворец — я на тебя пираний натравлю!  — Не надо пираний! Я понял, я ухожу! — Иннокентий Виссарионович подорвался с места и тут же вылетел пулей из столовой. Иероглиф сидел тихо себе и старался как можно тщательнее притвориться ветошью. Как только шаман скрылся за дверью, Принцесса подобрела и обернулась к Иероглифу.  — Простите меня за этот концерт, но он меня достал в корень, — на этих словах Принцесса умилительно похлопала ресничками, глядя на гостя, — Вы пейте чай, пейте.  — А… ага, — Иероглиф, уже устав удивляться странным знакомым шамана, просто аккуратно взял чашечку с чаем в руку, будто бы та была заминирована, и максимально бесшумно отпил из неё.  — А вы давно на гитаре играете? — Принцесса подалась чуть вперёд и подпёрла голову руками, — У Вас хорошо получается.  — С восьми лет где-то, — задумался Иероглиф, — Ну примерно да, где-то с этого возраста.  — Ух ты, круто. А я в детстве пела. А играть не на чём не умею, зато люблю крестиком вышивать. И ходила на курсы дизайна. Вы обратили внимание на то, как красиво украшен мой замок? Это всё я придумала, да.  — Оу, — Иероглиф ещё раз осмотрелся, будто бы только что заметил замок вокруг себя, — Да, красиво.  — Во-о-от, — протянула Принцесса, — Самой нравится, — довольно сказала она, — Я хочу рассказать тебе историю, как мне пришла в голову идея украсить свой замок в морском стиле. Так вот, слушай. Сидела я значит, — Принцесса вдохновлённо вздохнула и, разведя руками, продолжила, — на диване, представляешь? Сидела я такая себе на диване и листала журнал с интерьерами. И когда мимо меня проплывал Зубастик, я подумала, — девушка замолчала, выдерживая паузу для напряжённости, — А почему бы мне… не украсить свой будущий замок морском стиле. Типа как у Аманды Оль.  — У кого?  — Аманда Оль, — пояснила Принцесса, — Это известный дизайнер из Тихого океана. Я видела по телевизору её дом — это просто отпад! Перламутр, ракушки, кораллы, — последнее слово Принцесса сказала с таким придыханием, что Иероглифу даже чуть-чуть не по себе, — Это просто прекрасно. И я решила, что мой замок, который мне папа подарил на совершеннолетие, будет в таком же стиле.  — Правда, странно морская тематика выглядит в условиях нашего эм… озера, — заметил Иероглиф аккуратно.  — Ну вы же китайские вазы у себя в квартирах ставите, — хмыкнула Принцесса.  — Туше. Они одновременно отпили из чашек. На какой-то момент воцарилась тишина. Иероглиф чуть помялся и, собрав всю волю в кулак, сказал.  — Знаете, Принцесса, я должен вам кое-что сказать.  — Что?  — Я, в принципе, насчёт Иннокентия Виссарионовича.  — Что ещё? — в момент рассердилась Принцесса, — Теперь ТЫ будешь своего дружка выгораживать???  — Да нет же, — Иероглиф знатно напрягся, — Я просто хотел сказать… что…  — ЧТО? — голос её становился всё более грозным.  — Я хотел сказать, что… ты бы видела, как он переживал, как переживал, — сказал Иероглиф, вздохнув для пущего трагизма, однако также горестно, как Иннокентий Виссарионович, вздыхать он не умел.  — Насчёт чего?  — Насчёт того, что обидел тебя, — продолжил Иероглиф, — Ты что, я его таким грустным давно-давно не видел. Он всё ходил-ходил, думал-думал, как же у тебя это самое, прощения попросить. Даже сам не осмелился, меня он, вишь, взял с собой в подмогу.  — Да? — Принцесса на миг подобрела, — А чего ж он тогда про жемчужину заговорил?  — Эм… ну… да он не специально, — продолжал выкручиваться Иероглиф, — Он это… это самое… да, он говорил, что хочет жемчужину, но пошёл он к тебе в первую очередь извиняться, да с перепугу ляпнул не то.  — Мнда? — недоверчиво протянула Принцесса, но голос у неё стал чуть мягче.  — Ну да, — сказал Иероглиф, — Он так сокрушался-так сокрушался, ты не представляешь. Аж выпить хотел перед походом к тебе. Я его остановил. Принцесса задумалась, наматывая прядь волос на палец. Иероглиф смиренно сидел и ждал, чего же надумает девушка.  — А жемчуг ему зачем?  — Эм… не знаю… — пожал плечами Иероглиф, — Может для зелий своих… или… или… может вообще подарок жене!  — Подарок жене?  — Ну… может быть, — сказал Иероглиф, понимая, что его уже давно занесло не в те степи. И снова девушка задумалась. Потом она посмотрела на Иероглифа своими голубыми глазами и сказала:  — Ну ладно. Эй, рыбы! — позвала она прислугу. Тут же приплыли две рыбы.  — Приведите Иннокентия Виссарионовича сюда обратно. Те уплыли, и спустя пару минут в столовую вошёл шаман собственной персоной. Вид у него был немного всклоченный, и тем не менее довольный.  — Ох, милая моя Принцессочка, ты решила всё-таки меня простить! — воскликнул он.  — Да, — скупо кивнула Принцесса, — Хорошо, я принимаю твои извинения и дам тебе жемчужину. Но при одном условии.  — При каком? Всё для тебя сделаю, милая Принцессочка! — шаман подумал и добавил, — В пределах разумного.  — Давай так, — Принцесса встала из-за стола, — Я вам дам жемчужины, а вы мне кое-что сделаете, а?  — Что? — спросил шаман.  — СделаеТЕ? — уточнил Иероглиф.  — Сходите на другой конец озера и принесите мне инсталляцию «Морское дно», она у Ихтиандра.  — Конечно сходим! — согласился Иннокентий Виссарионович, — Всё что угодно для тебя, Принцессочка, — подумал и добавил, — Но в разумных пределах.  — Вот и отправляйтесь, я жду свою инсталляцию, — кивнула Принцесса.