Магия души

(Лаборатория в особняке. Одна тысяча семьсот седьмой год). При помощи ученика нацепив на голову очки с выщелкивающимися стёклами, Виктор склонился над столом, где в специальных держателях стояли тонкие стеклянные пробирки с разными жидкостями. Со снега ему удалось собрать только одну каплю крови того монстра в человеческой шкуре, а это значило, что ошибок допускать нельзя. Приняв обезболивающие и перемотав руку бинтом (благо, что перелом оказался закрытым) Франкенштейн приступил к созданию нового оборотного проклятья. Слюна, взятая у оборотней в полнолуние, была обработана святой энергией, выжегшей часть составляющих заразы, при помощи ритуала была удалена та часть, которая отвечала за облик и инстинкты зверя, в результате чего осталась лишь основа, отвечающая за проявление самого второго обличия. К сожалению, отвечающая за накопление лунной энергии структура, во всю силу работающая только в полнолуние, не пережила всех издевательств над проклятьем и разрушилась. В результате этого, превращение должно было происходить в процессе накопления собственной духовной энергии, что могло происходить в абсолютно произвольный момент, да ещё без какой-либо закономерности. «Придется всегда носить с собой концентрат духовной энергии. К счастью, в этом случае нет необходимости выделять святую или греховную составляющие – подойдёт и нейтральная, и их смесь», - размышляя так, ученый крайне осторожно, при помощи полностью стеклянной пипетки, поместил каплю крови красноволосого мужчины в пробирку с составом нового проклятья, тут же закрыв её крышкой. Даже сейчас, спустя почти час после нападения, кровь неизвестного продолжала содержать в себе густую жизненную силу, крайне неохотно развеивающуюся в пространстве. За её сиянием было трудно понять, сохранилась ли в генетическом образце духовная энергия владельца… но это было и не важно в данный момент. - У вас получилось, учитель? – мальчишка, всё это время наблюдавший за действиями наставника с затаённым дыханием и лихорадочным блеском глаз, наконец не выдержал и нарушил тишину. - Скоро узнаем… ученик, - разогнувшись и здоровой рукой поправив очки, Виктор посмотрел на помощника, навязанного графом, через разноцветные стёкла, а затем кивнул своим мыслям и приказал: - Помоги мне убрать остальные образцы. Оборотному проклятью ещё нужно настояться: сейчас, место облика волка, использованного изначально, занимает личина того человека… Вроде бы он всё же человек. - То есть, новое проклятье будет превращать зараженного в того красноволосого? – паренёк вскинул брови, поспешно начав собирать со стола инструменты, привычно раскладывая их по местам (что-то придётся кипятить, что-то сразу выбрасывать). – Но зачем это? - А сам не догадываешься? – криво (из-за прострелившей рёбра боли) усмехнулся Франкенштейн. – Перевертыши, даже в своём истинном виде, получают некоторые особенности своего «внутреннего зверя». Во время превращения же… Разве ты не хотел бы обладать такой силой, при помощи которой можно голыми руками убивать проклятых оборотней? Даже подчиняющие, служащие графу, вряд ли смогли бы проделать то же самое, с такой же лёгкостью. - Да… - помощник мечтательно улыбнулся, ставя в шкафчик закупоренные пробирки. «Согласие получено», - мысленно констатировал ученый, занося для удара левую руку, в которой сжимал подхваченный со стола микроскоп. Парнишка так и не успел обернуться, получив удар по голове, отправивший его в беспамятство. Виктор же, отставив инструмент, использованный не по назначению, проверил пульс подопытного и прощупал пальцами место удара, проверяя то, не перестарался ли с приложенной силой. Подхватив безвольное тело за отворот рубахи, Франкенштейн потащил его в операционную, где с тихими ругательствами, которые цедил сквозь сжатые зубы, кое-как разместил на столе, тут же начав затягивать на конечностях кожаные ремни, пропитанные специальным составом для эластичности и прочности (за это стоило поблагодарить ведьму, работающую на землевладельца). … - Чт… Что происходит? – мальчишка пришел в себя через несколько минут и тут же попытался пошевелиться, что у него из-за стягивающих конечности ремней не получилось. – У-учитель? Что происходит? - Ты не помнишь, ученик? – изобразил недоумение Виктор. – Ты согласился на участие в эксперименте, споткнулся и ударился головой. При этом – разбил колбу с очень важным составом. - Я… На что я согласился? – взгляд помощника был расфокусированным, голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. – Я не помню… Почему я не могу пошевелиться? - Это ради твоей же безопасности, ученик, - уверенным голосом произнёс Франкенштейн, при помощи куска бинта обрабатывая сгиб руки мальчишки спиртом. – Скоро всё закончится. Не беспокойся… - Учитель, я не хочу… Я передумал… - навязанный графом паренёк начал вяло дёргаться, ещё не до конца придя в себя после оглушения. – Отпустите меня! - Так дело не пойдёт, - проворчал ученый, старательно отгоняя от себя мысли о том, что Фрэнки мог бы подержать подопытного (ведь хорошо зафиксированное тело, в обезболивании не нуждается). – Не волнуйся, мой мальчик, всё будет хорошо. С этими словами, отошедший к шкафу с разными бутылочками доктор, достал с верхней полки усыпляющий состав. Держа сосуд одной рукой, он плеснул содержимое на первую попавшуюся тряпку, после чего поставив бутылку на стол, снова её закупорил. - Что вы делаете? – ученика начало трясти от страха и накатывающей истерики, а его голос, всё ещё достаточно высокий, сорвался на визг. – Не подходите! Не трогайте меня! Помогите!.. Мальчишка отчаянно крутил головой, пытался укусить руку с тряпицей, отплевывался и всё это время хныкал. Однако же, будучи прикованным к операционному столу, он не смог долго сопротивляться… - Маленький гаденыш, - раздраженно прошипел Виктор, убирая от лица подопытного, потерявшего сознание, замотанную в тряпку руку, которую жертва всё же умудрилась болезненно укусить. – Как бы теперь не пришлось принимать меры для лечения бешенства. Сходив за пробиркой, в которой находилось модифицированное проклятье оборотня, Франкенштейн наполнил им один из шприцов, и с лихорадочным блеском в глазах вернулся к операционному столу. Несколько секунд мужчина колебался, борясь с внезапно проснувшейся жалостью, а также страхом последствий, которые его ожидают после того, как граф узнает о случившемся с его ставленником (возможно – бастардом). «Если узнает», - прервал свои внутренние дебаты ученый, напоминая себе о наличии клетки в подвале, а также кандалов, способных удержать взрослого оборотня в звериной форме. Перетянув жгутом руку ученика, для чего пришлось воспользоваться зубами, Виктор крайне осторожно проколол сперва кожу, а затем золотая игла вошла в вену. Ослабив жгут, он медленно вдавил поршень шприца, выпуская содержимое в кровь подопытного. После этого оставалось только выдернуть иглу и обработать место укола ещё раз, прижав к ранке кусочек бинта с заживляющим составом. - А ты боялся, - нервно усмехнулся Франкенштейн. – Как комарик укусил… Отложив использованные инструменты, ученый направился к двери, ведущей на лестницу в подвал. Следовало как можно быстрее подготовить всё необходимое и перенести пока ещё бессознательного мальчишку в его новые апартаменты. Уже скоро должно было наступить утро, что означало, что люди графа прибудут узнать, что здесь произошло. … Перенести бессознательное тело в подвал было не трудно. Сделать это так, чтобы в процессе переноски подопытный не получил никаких травм – уже сложнее. Доставить ученика в клетку в подвале так, чтобы он ничего себе не сломал, используя одну только левую руку – задача вовсе не тривиальная. Виктору пришлось сперва снять кожаные ремни и сковать между собой руки и ноги при помощи кандалов, а в рот, просто на всякий случай, вставить кляп. После этого он взвалил худощавое тело себе на спину, перекинув ноги через левое плечо и крайне осторожно направился в импровизированную темницу, при помощи рунных цепочек экранированную от всплесков силы изнутри и снаружи, а также дополнительно защищённую от шума (ведь ученому было не нужно, чтобы пациенты слышали крики из подвала). Уже оказавшись внизу, Франкенштейн вынужденно признал, что сильно поторопился со своими действиями. В душе даже всколыхнулось чувство вины перед мальчишкой, который просто пытался хорошо устроиться в жизни и быть полезным графу (отцу?). Впрочем, долго рефлексировать он был не настроен, а потому решил, что раз уж начал действовать столь прямолинейно и грубо, то нужно продолжать эксперимент, скорректировав его так, чтобы подопытный потом не хотел свернуть экспериментатору шею. Войдя в клетку, которая была длинной и шириной по три метра, а высотой – два, доктор уложил свою ношу на старый матрац, который заменял здесь кровать. Сняв с рук пленника кандалы, он завёл их парню за голову, просунув между прутьями, а затем выйдя из клетки обошёл её и снова сковал запястья. В результате, даже если мальчишка придёт в сознание слишком рано, сбежать или как-то навредить, он будет не в состоянии. «Нужно зелье стирающее память: буду подмешивать его в еду парню, чтобы он был смирным и ничего не планировал. К ведьме обращаться нельзя, а то у неё могут возникнуть ненужные вопросы… придётся самому создавать аналог. Пока что, хватит и транквилизаторов», - размышляя над своими дальнейшими действиями, Виктор поставил в углу клетки ведро для отходов, принес воды для питья и умывания, одеяло и масляную лампу, надёжно закрепленную в дальнем от клетки углу под потолком. После некоторых колебаний, Франкенштейн собрал на кухне остатки хлеба, немного сыра и зелени, замотал их в тряпку и тоже положил в клетку. Закрыв дверь, являющуюся единственной частью импровизированной камеры, состоящей не из толстых прутьев, а являющуюся сплошным листом металла, он защёлкнул замок и дважды провернул ключ в замочной скважине (дорого же пришлось за всё это заплатить). Убедившись, что подопытный не сбежит, ученый снял с него кандалы и повесил их на крюк вбитый в стену. Когда он поднимался по лестнице на первый этаж, то заметил, как навязанный графом ученик начал ворочаться. «Нужно принять успокоительное, пока я на эмоциях не совершил ещё какую-нибудь опасную глупость. Мальчишка же… в качестве компенсации получит силу, о которой всегда мечтал. Правда, за это ему придётся заплатить своей памятью. Ну да ничто в этой жизни нам не достаётся бесплатно», - успокоив свою совесть таким нехитрым самовнушением, мужчина закрыл дверь ведущую из подвала в дом и активировал руны отводящие чужое внимание (они не делали объект воздействия невидимым, но внушали, что он абсолютно неинтересный). На улице уже начало светлеть, а это в свою очередь означало, что скоро следует ждать гостей. Однако, прежде чем готовиться к разговору с землевладельцем, требовалось наконец-то позаботиться о своей руке, которая начала пульсировать пока что слабой болью. Да и рёбра снова стали беспокоить, намекая на то, что обезболивающее постепенно выветривается. *** Солнце успело подняться над горизонтом, весело искря лучами на снежном покрывале, Виктор же кое-как привёл в подобающее состояние сломанную руку, вколов в неё регенерирующий состав, а также перетянул рёбра тугой повязкой, что заставило дышать животом (непривычно, но вполне возможно). Вторую порцию нового проклятья он спрятал в одном из сундучков, которые стояли в исписанном рунами шкафу, позволяющем сохранять ценные материалы достаточно долгий срок. Неприятной новостью стало то, что флакон с запечатанным в нём демоническим ядром, который Франкенштейн всегда носил с собой, оказался разбит, а его содержимое развеялось без следа. Впрочем, ученый давно сомневался, что сможет использовать этот свой трофей хоть в чём-нибудь полезном, так как слишком уж много времени прошло с момента его извлечения и даже специальный контейнер для хранения не был панацеей, способной сохранить его в целости. «Плевать. В конце концов, демона можно и вызвать, затем – сковать и вскрыть… Главное, чтобы на вызов не явился кто-нибудь по-настоящему сильный» - решив так, доктор выкинул из головы сожаления об утраченном ресурсе, вернувшись к решению текущих проблем. Кроме средств улучшающих регенерацию, Виктор принял составы блокирующие эмоции, энергетически насыщенное зелье и витаминный бульон (откуда-то организму требовалось брать ресурсы для восстановления). Одевшись в шерстяной свитер, штаны и сапоги из кожи с подкладкой, он вышел на улицу, уже при солнечном свете изучая поле недавнего боя: мёртвые оборотни так и не вернулись в человеческую форму, Фрэнки же, из-за составов текущих в его жилах вместе и вместо крови, даже не начал окоченевать. «Нужно создать новую искусственную душу. Она будет лучше прежней… Возможно, если мозг не пострадал, даже память и личный опыт удастся сохранить», - после осмотра тела, констатировал Франкенштейн. Стук копыт всадников мужчина услышал издалека, так что появление троицы воинов графа, возглавляемых неприятным доктору бородачом, не стало сюрпризом. Влетев во двор через сломанные ворота, они спешились и окружили невозмутимого ученого, тут же начав задавать вопросы: - Что здесь произошло? Кто это сделал? Где остальные жители дома?.. - Нападение неизвестного; понятия не имею; ученик сбежал, как только запахло опасностью, - монотонным голосом ответил Виктор, сломанная рука которого покоилась на перевязи под свитером. – Будете задавать ваши, несомненно важные вопросы и дальше, или же поможете мне? - Не наглей, докторишка, - огрызнулся подчиняющий, кладя руку на плечо Франкенштейна. – Ты будешь отвечать на наши вопросы до тех пор, пока мы не решим, что этого достаточно. Возможно воин хотел напугать ученого, оставшегося без поддержки перевертышей и своего ручного монстра, но встретившись с холодным, безразличным взглядом, сам вздрогнул и предпочёл убрать руку, сделав это максимально неспешно. Всё же глупым он не был и за свою жизнь повидал разного, в том числе и людей, которые имели подобный взгляд. Испытывать же судьбу и становиться тем, на кого потерявший всё мужчина выплеснет свою ненависть, пока что дремлющую под пеленой безразличия, желания не было абсолютно никакого (ученый всегда держал в рукаве пару неприятных фокусов, способных стать смертельными для неосторожного противника). - Спрашивайте, - отведя взгляд от бородача, в котором проснулся инстинкт самосохранения, ни к кому конкретно не обращаясь произнёс Виктор. – Время ещё есть. Мороз неплохо сохраняет образцы… От последних слов, произнесенных столь беспечным тоном, по спинам у мужчин побежали неприятные мурашки, но они всё же не подали вида о своем состоянии. Бородач же, вернув себе самообладание, начал допрос: - Опиши тех, кто на вас напал. (Весна. Одна тысяча семьсот восьмой год). На лабораторном столе лежал скелет, кости коего были покрыты металлом, в котором были выгравированы рунные цепочки. В глазницах черепа поблёскивали кусочки стекла красного и голубого цветов, а черепная коробка раскрывалась словно шкатулка, верхняя половина которой удерживалась только на изящных петле и паре маленьких защелок. Виктор, при свете масляных ламп, одетый в шерстяные штаны и свитер, накинутый поверх них серый халат из грубой ткани, тонкие кожаные перчатки и маску чумного доктора, с очками позволяющими видеть тонкие энергии, тщательно соединял каждую косточку в цельную конструкцию. Руки и ноги скелета соединялись шарнирами, позволяя конечностям вращаться едва ли не во все стороны, позвонки же крутились по строгим осям, в то время как рёбра и таз вовсе оставались неподвижны. В череп скелета Франкенштейн поместил тяжелый стеклянный шар, внутри коего мерцала искусственная душа зелёного цвета, свет которой отражался в стеклянных глазах чудовища, являющегося плотным переплетением некромантии и артефакторики. Завершив сборку, учёный начал одевать своё детище, начав с толстых и плотных штанов, внешний слой коих состоял из кожи. Следом пошли такие же носки, заправленные под штанины, а после них – кожаная куртка с подкладкой и капюшоном, плотно обхватывающим голову, но при этом почти не мешающим поворачивать шею на девяносто градусов вправо и влево. Лицевые кости черепа, сверкающие полированным металлом, он скрыл плотной маской с глазными прорезями, но без отверстия для рта (что вполне логично учитывая то, что скелету не нужно есть и нечем говорить), а на руки были надеты толстые перчатки. После одевания, существо из кости, металла и стекла, уже не было похоже на костяк, а напоминало очень худого человека. Впрочем, если присмотреться, то живот всё равно оставался слишком худым, так как брюшной полости в общем-то и не было вовсе. Но ведь мужчина и не собирался давать кому-либо разглядывать очередной свой шедевр… слишком пристально. - Встань, - отступив от стола, приказал скелету Виктор, наблюдая за процессом того, как искусственная душа впитывает в себя разлитую в пространстве духовную силу, а затем через рунные цепочки берёт под контроль своё тело. Скелет шевельнулся, принял сидячее положение, подогнул ноги, опёрся на руки, начал вставать… и с грохотом упал с лабораторного стола. Франкенштейн только горестно вздохнул и приложил к маске правую ладонь, сокрушаясь из-за того, что в первые часы, или даже дни своей фальшивой жизни, искусственные существа обычно крайне… несообразительны. «И самое неприятное заключается в том, что если изначально вкладывать слишком много знаний, ИД теряет способность думать и учиться самостоятельно», - втянув носом запах трав, помогающих блокировать эмоции и расширить сознание, мужчина продолжил наблюдать за попытками своего детища подняться. Облачённый в кожу скелет некоторое время трепыхался на полу, словно рыба выброшенная на берег, но затем успешно перевернулся на грудь и оперевшись на четыре конечности, принял позу собаки. Ещё где-то через минуту, он сумел таки выпрямиться, встав перед создателем (при этом от него почти ощутимо веяло чем-то вроде гордости). Доктор же на это только хмыкнул и развернувшись к двери приказал: - Иди за мной. Первые несколько шагов в псевдожизни голема были успешными, но затем он зацепился ногой за порог и с грохотом рухнул на пол, вызвав очередной вздох, наполнивший лёгкие Виктора парами особых трав… … С момента памятного нападения прошло несколько месяцев, на протяжении которых Франкенштейн практически не покидал своего логова. Он забросил работу над некоторыми своими старыми проектами, вместо этого взявшись за самосовершенствование, а также создание защиты для себя. Им было восстановлено тело Фрэнки, а в грудь вживлена новая искусственная душа, но… это был уже совсем другой разумный. С недавних пор учёный постоянно носил на себе сбрую из обручей соединенных тонкими лесками, которые маскировала мешковатая одежда. Благодаря тупым шипам на внутренних поверхностях колец, он воздействовал на нервные узлы, стимулируя работу нервной системы и доставляя постоянный дискомфорт при помощи импульсов духовной энергии, которые заставляли находиться в легком напряжении духовное тело мужчины (это можно сравнить с ежедневной зарядкой для мышц). Кроме всего прочего, Виктор попеременно дышал успокаивающим и расширяющим сознание составом, либо насыщенным более плотной духовной энергией воздухом. Попадающие внутрь организма более качественные, очищенные от всех примесей нейтральные частицы, причиняя некоторый дискомфорт организму, вместе с тем заставляли духовные оболочки подстраиваться, становясь насыщеннее. Франкенштейн почти избавился от необходимости спать, создав несколько стимуляторов и прикупая у ведьмы работающей на графа бодрящие зелья, оставлял лишь одну ночь из трех на нормальный отдых. Выигранное таким образом время он тратил на самосовершенствование и исследования в одной из второстепенных областей науки (для расширения кругозора). Идея с созданием некроконструктов пришла в голову ученого спонтанно, после того как он убедился, что искусственная душа во-первых способна аккумулировать в себе достаточно большие объёмы энергии, а во-вторых, что управление шарнирными суставами возможно без помощи мышц. В отличие от настоящих некромантов, способных заставить скелет танцевать при помощи магии без всякой плоти, доктору пришлось играть с магнитными полями, которыми через рунные цепочки и управляет ИД. Сила закованного в металл скелета невелика, примерно как у тренированного взрослого мужчины, зато он не ограничен скоростью сокращения мышц, может изгибать конечности под самыми невероятными углами, ну и конечно же не подвержен усталости. Уязвимость к электричеству, способному вывести из строя рунные цепочки и нарушить работу магнитных полей, а также полное неумение плавать – это малая цена за верных защитников, которые будут бодрствовать и днём и ночью, с каждым днём становясь только искуснее и умнее. Проект по созданию оборотного проклятья тоже продвигался, хоть и далеко не так успешно, как хотелось бы Франкенштейну. Обитающий в подвале мальчишка получил свой второй облик, который оказался почти на четверть крупнее прежнего, но при этом знаний и воспоминаний донора крови ожидаемо не имел, в результате чего возросшая сила и объемы духовной энергии, оставались практически невостребованными. Кроме того, во время нахождения в иной личине, доминирующее положение захватывала иная личность, проявляющая явную агрессию, некоторую наглость и хищнические инстинкты, что нарушало теорию о раздвоении личностей у оборотней, возникающем из-за различий в анотомии человека и зверя. Для того, чтобы накопить энергию для разового превращения, подопытному самостоятельно требовалось потратить неделю. Держалась же эта своеобразная маска не дольше двух-трёх часов, за которые многого точно не успеть. Впрочем, специальные таблетки, созданные из очищенной силы, давали схожий результат, но на куда больший срок активности (от четырёх и до шести часов, в зависимости от активности). Разговаривать с второй личностью теперь уже бывшего ученика, учёному нравилось куда сильнее, нежели с оригиналом, так как получивший красные волосы подросток, не выражал страха и сам с готовностью шел на контакт, рассказывая об ощущениях и делясь планами. При этом он не скрывал своего желания свернуть доктору шею. В связи с обнаружившимся побочным эффектом, а также замедленным ростом духовных сил у перевертышей (они физически не способны запасать энергию, так как преодоление определённого рубежа заполненности резерва, тут же приводит к трансформации) Франкенштейн временно отказался от идеи привить это проклятье себе. Вместо этого, он стал работать над формулой состава, который позволит принимать чужой облик разово и на короткое время. Каких-то особых успехов в этом направлении пока что не было, так как все подопытные получали какие-то дефекты, либо после завершения действия проклятья, сохраняли частичное сходство с человеком, которого копировали… … Отведя железного скелета на задний двор, Виктор оставил его с тренером из числа оборотней, который учил некроголемов размахивать мечами, пользоваться щитами и орудовать копьём. Мужчина, приставленный к доктору как охранник-надзиратель, заменяющий сородичей, которые не справились с возложенной на них обязанностью, молча кивнув принялся работать с новым подопечным. Его взгляд при этом практически не выражал эмоций, да и выражение сурового лица было каким-то отстраненным, что вызывалось приемом особых лекарств и вдыханием специфических ароматов. После нападения на особняк неизвестным, Франкенштейну выделили целых четырёх охранников (двоих от оборотней и двоих от графа), которые ничем особым не занимались, но при этом сперва пытались совать носы куда не следует. Однако, на этот раз ученый решил не ограничивать себя ни в чём, а потому в первые же дни обработал новых работников особыми веществами, создав нечто вроде искусственного запечатления. Стражники продолжали вести себя как и прежде, отчитывались перед вожаком и бывшим господином, но вместе с тем немало и умалчивали. Виктор осознавал, что за подобные действия его могут попытаться убить, выпытав рецепт состава, ну или хотя бы наказать, а потому готовил пути к отступлению, личную гвардию и собирал инструменты для полевой лаборатории. Оборотней Франкенштейн не боялся: что в человеческой, что в звериной ипостаси он мог взять их под контроль при помощи запахов, духовного излучения, ну и конечно же некоторых неучтённых добавок в лекарствах, помогающих лохматым союзникам сохранять свой разум во время обращения. Люди были куда опаснее, хотя и против них мужчина подготовил некоторые средства: в конце концов, пусть в открытом сражении у него не было шансов даже против большинства солдат графа, но на подготовленной территории, доктор мог заставить умыться кровью многих врагов. Ещё одной причиной не злоупотреблять гостеприимством местного землевладельца стало то, что для дальнейших исследований требовались новые образцы, достать которые сидя на одном месте очень сложно. Учитывая же несколько стеснённое финансовое положение Франкенштейна, да и отсутствие желания у нанимателя рисковать, единственными мистическими существами доступными для изучения оставались оборотни, подчиняющие и пустые (третьих в его лабораторию ещё не доставляли, а вторые в лучшем случае делились кровью, опасаясь попадать в руки ученого). Теоретически, поставляющая графу зелья ведьма могла бы стать звеном, через которое Виктор мог бы взаимодействовать с магическим миром. Однако, немолодая уже женщина, не спешила углублять их сотрудничество сильнее чем у продавца и покупателя. Возможно, что она просто боялась потерять своё положение, лишившись эксклюзивных источников и перестав быть незаменимой, а может быть ей просто претила сама мысль работать с доктором как с равным… «Не важно, в чём причина. Главное – результат». *** Вечер наступил как всегда слишком быстро и Виктор решил немного отдохнуть, заодно пополнив силы и подкрепившись. Избавившись от маски и очков, он устроился на стуле перед столом, установленным в гостиной у окна и задумчиво перебирая сцепленными в замок пальцами, рассматривал деревянную столешницу. Служанка из числа простых людей (черноволосая низкая девушка в простом сером платье, всегда опрятная и молчаливая) выставляла перед хозяином дома ужин, стараясь не встречаться с его оценивающим взглядом. Она, понимая своё положение, была бы и не против делить с мужчиной постель… но вот только интерес Франкенштейна, лежал в совершенно иной плоскости, грозя уймой проблем и опасностей. Стражники пугали работницу историями о том, что прежнюю свою прислугу доктор разобрал на органы, а потом собрал в монстра, которого держит в подвале… «И ведь ошибаются они только в деталях, пусть и важных», - констатировал учёный, когда перед ним уже были разложены все столовые приборы. Из коридора раздалось глухое ворчание, а затем в комнату вошёл Фрэнки. Он был почти таким же как и в первый день… но только внешне. В глазах здоровяка сверкали любопытство, но не детское, а как у взрослого, который попросту что-то забыл и теперь усиленно вспоминает. Великан рыкнул нечто приветственное, прошагал к столу и опустился на скрипнувший стул, тут же взявшись за ложку. Одетый в рубашку с закатанными до локтей рукавами, шерстяные штаны и короткие сапоги, он выглядел угрожающе… «Малыш-малыш… Даже и не думал, что настолько к тебе привязался», - грустно подумал Виктор, в очередной раз изучая своё детище. Новый Фрэнки был куда серьёзнее, сильнее, крепче и решительнее. Его искусственная душа накапливала больше духовной энергии, нежели было у прототипа, а само ядро оказалось защищено металлической вставкой в грудную клетку, более не являясь очевидной уязвимостью. К сожалению, вместо познания мира, он теперь интересовался в основном способами ведения боя и техниками владения оружием. - Приятного аппетита, малыш, - одними губами произнёс мужчина, приступая к трапезе и стараясь отогнать от себя безрадостные мысли. Технология искусственных душ была удивительно простой, но вместе с тем обещала уйму перспектив: Виктор всерьёз рассматривал возможность того, чтобы искусственно скопировать силы подчиняющих, наделив ими не имеющие личностей ИД. Проблема в реализации этого замысла была даже не одна, но самой очевидной виделось отсутствие поставщика негативной энергии. Впрочем, учитывая тот факт, что способности меченых часто зависят от их психики, не имеющие самосознания заготовки под духовное оружие могли вовсе оказаться бесполезными в этом плане. «Может ли искусственная душа вовсе стать подчиняющим?», - задавался вопросом Франкенштейн, в воображении рисуя картины того, как будет обладать специализированным мистическим инструментом на любой случай жизни. В качестве примера для подражания доктор решил взять Святые Механизмы, в которые Творец поместил души монстров, в качестве источников энергии. В принципе, взять ИД и поместить её в какой-нибудь артефакт, завязав подпитку на внутренний источник, он мог уже сейчас (технология создания скелетов на этом и основывалась), но подобный инструмент будет крайне ненадёжным, ограниченным, да ещё и весьма однобоким. Учёный желал создать предметы, которые позволят в широких рамках применять воображение и развиваться. Ведь механизмы Творца дают именно силу, а не какой-то один навык вроде умения создавать огненную стрелу. *** Сидя на матрасе, застеленном грубой серой тканью, скрестив перед собой ноги и уперевшись ладонями в колени, он слушал повторяющуюся мелодию и медитировал. Комнату освещала единственная химическая лампа, дающая тусклый белый свет, ароматы успокаивающих составов распылённые в воздухе почти не воспринимались носом, став настолько естественными спутниками жизни, как шум биения собственного тела. В углу клетки стояло ведро с отходами, заменяющее ему туалет, в другом углу лежал поднос с деревянными тарелкой, ложкой и большой кружкой… «Убью», - открыв глаза и стрельнув взглядом в сторону лестницы, ведущей из подвала на первый этаж дома, пообещал себе юноша, не ощущая ни злости, ни даже предвкушения. Находящийся вне зоны досягаемости пленника, обитающего в клетке, сложный механизм, состоящий из металлической воронки, пружин, трубки с иглой и леской, а также вращающейся пластины, наконец-то замолчал, щёлкнул и начал играть мелодию с самого начала. Раньше, вместо этого приспособления, стояли тикающие часы, звук от которых помогал погрузиться в транс, но одновременно с тем и раздражал до зубовного скрежета. «Лучше уж так, нежели полная тишина», - всплывала в голове очевидная истина, заставляющая мириться с неудобствами. Он мог бы швырнуть кружку в этот прибор, играющий одну и ту же мелодию, впивающуюся в голову словно раскаленная игла. Однако, это означало бы самолично лишить себя одного из немногих развлечений. Может быть до заточения подобное и было допустимо, только вот теперь приходилось лучше себя контролировать… Время от времени в подвал спускался доктор, принося еду и воду, забирая отходы. Он же приносил чистую одежду и миску с тряпкой для обтираний, чтобы единственный пленник не зарос грязью. Проблема с растительностью на лице и теле была решена при помощи какого-то химиката, который учёный втёр в кожу подопытного, пока тот спал под воздействием газа, так что теперь волосы имелись только на голове, что не сильно и расстраивало (но и не радовало). Щёлкнул замок и дверь ведущая в подвал открылась, впуская мужчину одетого в халат с большими карманами, накинутый поверх рубахи и штанов, а также маску с довольно смешным клювом. Заключенный одарил его лишь мимолетным взглядом, тут же вернувшись к прерванной медитации: кричать о помощи и просить отпустить, обещая то, что никому ничего не расскажет, он прекратил пару месяцев назад, поняв бесполезность данного занятия. Можно было и говорить прекратить, если бы второе «я» не шло на контакт с мучителем, охотно расспрашивая… обо всём на свете. Вот старший мужчина спустился вниз, поставил на стол поднос и выключил музыкальную машинку (на миг в душе колыхнулся интерес того, сколько такая вещь может стоить), затем подхватил со стола металлические браслеты, соединенные тонкой, но невероятно прочной цепью и подошёл к клетке, оставаясь вне зоны досягаемости рук своего пленника. Прямо сейчас его можно было бы атаковать, при помощи той же кружки, но… «Умирать от голода в тишине, темноте и вони?», - от мысли, что этот самолюбивый, самоуверенный мерзавец опустошит кишечник перед своей гибелью, парню даже стало слегка весело. Поднявшись со своего места, он подошел к решетке и продев руки между прутьями, вытянул их вперёд, позволяя защёлкнуть браслеты на запястьях (колдовские кандалы мог снять только тот, кто их надел). Не говоря ни слова Виктор отпер клетку, забрал опустевший поднос и полное ведро, после чего поставил на их места полный поднос и пустое ведро. Лязгнул засов, руки оказались освобождены, снова заиграла музыка, а пленитель начал подниматься по лестнице наверх. Уже находясь перед дверью он задержался и глухо (из-за маски) произнёс: - Готовься к прогулке. *** Глубоким вечером в особняк Франкенштейна прибыли гости: граф, выглядящий утомлённым и рассеянным, четвёрка охранников, беловолосый незнакомец с красными глазами и в кожаном плаще, а также четверо подростков в лёгких охотничьих костюмах. При виде блондина оборотни напряглись, пусть сами и не понимали – почему, а некроголемов и Фрэнки вовсе пришлось спрятать от чужих глаз. Служанка накрыла стол в гостиной, выставив нехитрую снедь на три персоны. Всё это время Виктор ощущал себя так, будто его изучают, а затем ему удалось встретиться с землевладельцем глазами и голову прострелило осознание… «Он же загипнотизирован». Из памяти всплыли лица людей, подвергшихся гипнозу проводника душ, но при каких обстоятельствах это произошло, учёный вспомнить так и не смог, из-за чего виски начало ломить от тупой боли, давление подскочило, сердце стало отбивать ритм в ушах. Подозрение о том, что и сам находится под гипнозом, совершенно не улучшали и без того плохое настроение. - Вам не хорошо, Виктор? – осведомился альбинос, устроившийся за столом напротив доктора. - Обычное переутомление, - прикрыв глаза, отозвался Франкенштейн, усилием воли заставляя себя успокоиться. – Так чем я обязан столь неожиданному визиту? Не сочтите за грубость, но от поздних гостей, с недавних пор, я не жду хорошего. - Понимаю, - обладатель белых волос кивнул. – К сожалению, завтра утром мне уже нужно отправляться домой, так что тянуть с визитом было нельзя. - Мой добрый друг, Владислав, нуждается в твоих талантах, Виктор, - заявил граф, на лице коего красовалась лёгкая улыбка. «Я и не сомневался», - мысленно поморщился учёный, вяло ковыряясь вилкой и ножом в своей тарелке. - И чем же скромный доктор может быть полезен… вам? – угрозы от собеседника не ощущалось, пусть он и был далеко не слабым существом, так что учёный позволил себе некоторую вольность. - Дело в том, что мой вопрос – это крайне личное дело, - изобразил намёк на смущение блондин, затем повёл рукой перед лицом «друга» и тот обмяк на стуле, опустив голову на скрещенные на столе ладони. – Теперь, мы можем поговорить откровенно, доктор Франкенштейн.