Отцы, дети и шкатулка проблем

      Отец смотрел на Адриана так, словно перед ним было привидение. Адриан же молчал, не зная, с чего начать разговор.       В голове звучали его собственные угрозы привлечь к ответственности за терроризм, пока не истекли сроки давности, которые Нуар еще несколько месяцев назад озвучивал почти каждый раз, навещая бывшего Бражника. Эхом им вторили угрозы Феликса, царапая что-то внутри острейшими когтями.       Кот никогда не грозился всерьез. В нем говорила обида, крепко обосновавшаяся в груди с тех пор, как он узнал, что Бражником был отец. Он чувствовал себя преданным. Он не мог простить отцу то, что тот предпочел замкнуться в себе и насылать акуманизированных злодеев на город вместо того, чтобы переживать боль утраты вместе с единственным сыном.       Обида жгучей болью разъедала внутри, подталкивая его побольнее задеть и отца. Поэтому Адриан почти не общался с ним, а Нуар приходил постоянно, напоминая обо всех преступлениях, словно зависший над головой дамоклов меч.       Но этот меч был иллюзией. Пусть отец этого и не знал, Нуар не собирался его ронять.       А вот Феликс занес настоящий.       И только теперь Кот понял, как сильно его угрозы задевали отца.       Он думал, что лишь слегка покусывает, в то время как на самом деле вгрызался в плоть до костей.       — Значит, все это время Котом Нуаром был ты, — тяжело вздохнул отец, разорвав тишину.       — Как видишь, — ответил Адриан, почесав затылок. В животе что-то сжалось, словно он снова вернулся на двадцать пять лет назад, когда постоянным спутником при визитах к отцу был страх осуждения.       Он готов был услышать «Почему не сказал раньше?», «Почему морочил мне голову?» и даже «Как ты мог все это время так паясничать перед камерами?», и у него даже было, что на это ответить.       Но вместо этого отец сказал:       — Что ж, теперь хотя бы ясно, почему ты меня избегал.       Адриан покачал головой.       — Не обольщайся. То, что ты был Бражником, не меняет того, что отцом ты тоже был никаким.       — Прости, — прошептал отец, опустив голову.       И Адриана словно накрыло. Вся обида, которую он столько лет держал в себе, выплеснулась наружу.       — За что простить? — горько усмехнулся он. — За то, что ты насылал на город злодеев? Пытался отобрать наши с Ледибаг Камни Чудес? Или за то, что не справился с родительскими обязанностями? Мне ведь тоже было больно без мамы, но ты закрылся от меня и оставил одного справляться со всем этим. Ты вроде и был, а вроде бы тебя и не было: я чаще видел тебя с экрана планшета, чем вживую. Да чтобы поговорить с тобой, мне иногда приходилось выпрашивать Натали найти время в твоем расписании. Или простить за то, что никогда не интересовался, чем я живу и что чувствую, но контролировал каждый мой шаг и запрещал общаться с друзьями?        — Я думал… — голос отца дрогнул, — что так будет лучше.       — Для кого? — процедил Адриан, сжав правую руку в кулак. — Для меня? Разумеется, сидеть взаперти в одиночестве — просто идеальное детство, лучше и быть не может. Или для тебя? А что, удобно, когда все под контролем и никто не мешается, да?       — Я боялся тебя потерять! — отчаянно выкрикнул отец, ладонью ударив по столу.       — И потому натравил на меня Горизиллу?       — Я знал, что Ледибаг тебя спасет.       — А если бы не спасла?       Отец промолчал. Опустил голову еще ниже и ссутулился, кажется, впервые на его памяти.       — А если бы у меня не было Камня Чудес и возможности хотя бы иногда вырываться из дома, — продолжил Адриан, — и я просто свихнулся бы в четырех стенах?       — Прости… — еще тише, чем в прошлый раз, прошептал отец.       — А потом… Ты ведь знал, как долго я выбирал кольцо для Маринетт. Это был мой ей подарок. Я хотел, чтобы она смотрела на него и думала обо мне. Почему ты именно в него спрятал эту чертову тревожную кнопку? Чтобы она вспоминала о нем, когда мучалась от кошмаров?       Отец помотал головой.       — Я… хотел… — он на секунду запнулся, — чтобы это было… оберегом для вашего брака. Чтобы ты не прошел через то же, что и я, когда потерял Эмили. Чтобы тебе не пришлось раньше времени ее хоронить.       — Ты мог выбрать любое другое украшение.       — Прости.       Адриан выдохнул воздух сквозь зубы.       — Я не уверен, — начал он и почти сразу же замолчал. Маринетт много лет уговаривала его помириться с отцом или хотя бы просто поговорить с ним. Адриан не желал даже слушать об этом: настолько обида переполняла его, но сейчас, когда он наконец выговорился, на душе стало значительно легче. — Не уверен, — повторил он, посмотрев прямо на отца, — что смогу простить тебя за испорченное детство и… пристрастие к мотылькам.       Плечи отца дрогнули. Адриан же продолжил:       — Но давай все же попробуем оставить все это в прошлом.       

***

      Маски внутри семьи были сняты. С отцом наконец-то удалось поговорить по душам. Кровожадная квами Рака была заточена в Камень Чудес (Маринетт собиралась в ближайшее время замуровать его вместе с Камнями Осьминога и Черепахи в стену, в которой была спрятана шкатулка). Феликс находился под следствием, благо полиция не собиралась делиться подробностями со СМИ. Можно было с чистой совестью уходить в отставку с поста Кота Нуара и передать кольцо Элис.       Адриан был уверен, что из нее получится отличная Кошка. Льюис как-то слишком быстро проникся идеей важности правил — истинный сын Ледибаг. Элис же, всегда старательно соблюдавшая правила в жизни без маски, показала ему, что на деле не всегда готова придерживаться их. Как и он сам в ее возрасте, когда превращался не только ради защиты Парижа, но и ради глотка свободы.       Они с Льюисом будут отлично уравновешивать друг друга.       — Ты ничего не забыл? — поинтересовался Плагг, зависнув перед его лицом.       — Я не думаю, что нам есть с тобой смысл прощаться, учитывая, что мы все равно будем жить вместе, когда ты станешь квами Элис. Но спасибо, что всегда был рядом со мной. Я рад, что мы встретились, Плагг.       — Я не об этом.       — Серьезно? Опять про камамбер?       — Ты так ничего и не рассказал Хьюго.       

***

      Единственным словом, вертевшимся в голове, было «Ой». Нет, Адриан не собирался скрывать от младшего сына тот факт, что он был Котом Нуаром. Он собирался рассказать ему все еще в тот день, когда они раскрылись друг другу с Маринетт, но откладывал, не зная, как убедить не выдавать отца дедушке.       А после того, как Адриан сам раскрылся перед отцом, мысль о раскрытии перед сыном как-то вылетела из головы.       — Да я давно знал, — пожал плечами Хьюго, когда Адриан прочитал полный раскаяния и искреннего признания монолог. — К тому же вы с мамой чуть ли не обнимались, когда мы решали, что с дядей Феликсом делать.       Адриан растерянно хлопал глазами.       — Н-но как? — удивленно произнес он.       — Ну… мама грустила, ты тоже загруженный был, — виновато произнес Хьюго, — вот я и подсылал к вам периодически бабочек, чтобы проверить, как вы.       — То есть… еще тогда? Но почему никому не сказал?       — Я несколько раз хотел отозвать трансформацию с Ледидарк, чтобы ты увидел, что это мама, — Хьюго отвел в сторону взгляд. — Но подумал, что могу что-то испортить случайно. Мама ведь говорила, что тайна личности очень важна… И я надеялся, что вы сами сможете во всем разобраться. Но я говорил маме, что ты ее любишь, чтобы она не грустила!       Адриан улыбнулся и потрепал сына по волосам.       — Ты молодец, — сказал он. — Но в следующий раз, если заметишь, что мама грустит из-за меня, скажи об этом мне, хорошо? Я иногда бываю слеп, как котенок.       — Хорошо, — усмехнулся Хьюго, обняв отца. — Но только ты пообещай, что постараешься, чтобы она все-таки не грустила.       — Само собой, — Адриан похлопал его по спине. — Кстати… раз все закончилось… Не хочешь снова жить с нами?       Отодвинувшись, Хьюго извинительно улыбнулся и покачал головой.       — Тогда дедушке будет очень одиноко, — ответил он. — Может, лучше вы с мамой, Элис и Льюисом переедете к нам?       Адриан вздохнул.       — Думаю, мы обсудим этот вариант с мамой, пока будем отдыхать на побережье.       — Ты главное ей о «ваших» планах на отдых тоже не забудь сообщить, — пробормотал зависший над ухом Плагг.       

***

      Элен Буржуа-Куртцберг пылала праведным гневом. Как, черт возьми, этот Льюис Агрест посмел морочить ей голову? Сначала охмурил, будучи Багменом. Потом разочаровал как супергерой и заставил по уши втрескаться в себя же без маски. А затем и вовсе оказался одним человеком!       И хуже всего было то, что от одной мысли о нем подкашивались коленки, покалывало кончики пальцев и одновременно хотелось кричать.       Это было что-то невероятное.       Льюис был невероятным.       И да, она даже думать не желала о ком-то другом.       Вот только этот балбес сначала игнорировал ее полдня. Затем сбежал с уроков, даже не догадываясь, что она видела его трансформацию, и заставляя в одиночестве переваривать это открытие. А на следующий день и вовсе не пришел в лицей из-за каких-то неурядиц, связанных с дядей.       Еще и дома, черт бы его побрал, не ночевал!       «Мы у дедушки пока живем», — гласило сообщение, полученное от Элис. — «А что?»       «Просто так», — отправила Элен в ответ, развернулась на каблуках и направилась к лифту. И почему она не додумалась сперва уточнить, дома ли они?       Вдох-выдох.       Надо держать себя в руках. Конечно, это было несколько проблематично, учитывая, что Элен была дочерью Хлои Буржуа и росла с постоянно истерящим примером перед глазами, но она попытается что-нибудь с этим сделать.       В голове всплыли слова Элис о том, что она бы хотела, чтобы Льюис нашел себе нормальную девушку, а не ту, которая будет придираться к каждому его косяку. Нет, она не обижалась на подругу за то, что та не рассматривала ее как «нормальную девушку». Учитывая то, как Элен относилась к Льюису все эти годы, ей больше подходило слово «токсичная», но она честно пообещала себе, что исправится.       Все-таки с Багменом она была другой. Не обзывалась и не язвила, не смотрела на него свысока, напротив — старалась к нему тянуться. С ним она чувствовала себя более настоящей, чем когда пряталась за колкими фразами. Именно такой она хотела быть рядом с Льюисом.       Сев в автомобиль, она продиктовала беспилотнику адрес особняка Агрестов и откинулась на спинку сидения.       Кажется, она теперь понимала, почему Льюис так странно вел себя вчера утром. Вбил себе в голову, что раз она отшила супергероя, то без маски на него не посмотрит? Ну не придурок ли?       — Нет, не придурок, — произнесла Элен, тряхнув головой. — Это я сама вынудила его так думать.       И сейчас она ехала к нему, чтобы поговорить, все разъяснить и попробовать начать заново. Он ведь… даст ей шанс?       Элен сжала в кулачках подол юбки. Кажется, впервые ей было так страшно от того, что о ней могут подумать.       Она вздрогнула, когда автомобиль просигналил о том, что доехал до места.       Выбралась из машины. Коленки тряслись. Дрожала и рука, которой Элен тянулась к звонку.       Камера распознала ее лицо, из динамиков раздалось «Добро пожаловать, мадемуазель Буржуа-Куртцберг», и перед ней, как перед лучшей подругой Элис Агрест, разъехались входные ворота.       Удивленная Элис вышла встречать ее на крыльцо.       — Не ожидала, что ты приедешь, — сказала она.       — Я слышала, что вашего дядю арестовали, — сказала Элен, приобняв подругу за плечи. — Как вы?       — В целом нормально, — грустно вздохнула Элис. — Если не считать того, что он оказался суперзлодеем и скоро эти подробности наверняка станут известны СМИ.       — Оу, я думала, что это из-за каких-то финансовых махинаций, — Элен закусила губу. В груди кольнуло, когда она представила, как эта новость могла ударить по Льюису. Он ведь был супергероем и… получалось, сражался с собственным дядей?       А ведь она даже не представляла, что в Париже до сих пор оставались суперзлодеи. Что ж, если это так, Льюису точно нужна была чья-то поддержка!       — На самом деле я… не к тебе, — Элен отвела в сторону взгляд. — У меня с Льюисом со вчерашнего дня… один вопрос не решен.       — Черт, значит, он действительно из-за тебя вчера утром был сам не свой? — закатила глаза Элис, и Элен поспешила за себя заступиться.       — Поэтому я хочу перед ним… извиниться и обещаю, что постараюсь, чтобы такого не повторилось.       — Ты точно не галлюцинация?       — Я втрескалась в твоего брата.       — Оу, — только и смогла произнести потрясенная Элис и пальцем указала в сторону лестницы, ведущей в комнату Льюиса.       Элен резко выдохнула, поправила юбку и прическу и на трясущихся от волнения ногах направилась к своей потенциальной судьбе.       Неуверенно постучалась. Искусала губу, ожидая, когда Льюис откроет. Постучала еще раз. От нетерпения притопывала ногой с такой частотой, словно в нее был встроен отбойный молоток.       Рыкнув, постучала в третий раз и сама распахнула дверь.       Льюис сидел в наушниках спиной к ней и даже не подозревал, что заставлял ее ждать.       Уверенным шагом Элен подошла прямо к нему, сорвала наушники с головы и едва ли не прорычала прямо в лицо:       — Ты заставил меня волноваться.       Льюис удивленно почесал голову.       — Прости, — виновато пожал плечами он.       На языке вертелось «Нет, это ты меня прости, за то, что вела себя как чокнутая истеричка и гробила твою самооценку на протяжении нескольких лет», но Элен боялась, что если откроет рот, то по привычке скажет что-то другое.       В голове мелькнуло услышанное когда-то «не можешь объясниться словами, докажи действием», и руки сами схватили Льюиса за грудки и подтянули к себе, а губы сами потянулись к его губам.       Их поцелуй длился ровно десять секунд, и все эти десять секунд их губы просто соприкасались друг с другом, потому что Льюис застыл как чертова статуя, а Элен покраснела до кончиков ушей, удивляясь тому, как вообще на такое решилась.       — Когда я сказала, что люблю другого, то имела в виду тебя, — отстранившись, пробормотала она.       Льюис дважды хлопнул глазами, но так и не шелохнулся, словно его мозг активировал защиту от слишком нереального происходящего.       Сжав кулачки, Элен зажмурилась и легонько чмокнула его в щеку.       — М-меня? — ошарашенно произнес он.       — Да, тебя, — Элен насупилась от смущения. — Я поняла, что Льюис мне нравится больше, чем Багмен. А вчера, когда наконец хотела признаться тебе, вдруг увидела твою трансформацию и поняла, что Багмен тоже ты… И мне показалось, что я сошла с ума еще больше, чем когда я подумала, что сошла с ума, когда я в тебя влюбилась.       — Ты… правда хочешь сказать, что тебе нравлюсь… я?       — Да.       — Не я-Багмен, — он тряхнул головой, кажется, только сейчас осознав, что его геройскую личность раскрыли, но все же решив не останавливаться пока на этой мысли, поскольку больше его волновало другое: — а я-Льюис?       — Да. Хотя какая разница, если в итоге это все равно оказался ты?       — Ты не шутишь?       — Я что, похожа на любительницу пошутить? — Элен казалось, что от смущения она готова была провалиться сквозь землю.       Льюис потрясенно помотал головой.       — То есть… — он нервно сглотнул, — ты не против, если мы будем… типа… парень и девушка?       — Боже, как можно быть таким придурком? — пропищала Элен, спрятав в руках лицо. — Как я могла влюбиться в такого придурка?!       — Эм… прости?       Элен убрала руки от лица и посмотрела ему в глаза с такой решительностью, с какой это было только возможно в ситуации, когда от волнения хочется спрятаться на краю света.       — Не смей извиняться передо мной, когда это я перед тобой виновата.       Льюис кивнул, хотя, очевидно, не понял, что же она имела в виду. Элен не придумала ничего лучше, чем вновь притянуть его за грудки и доказать серьезность своих намерений поцелуем.       На сей раз Льюис ответил и даже обнял ее за талию.       — Ого… кажется, Пер-Ноэль все-таки прочитал мое рождественское письмо, — хихикнул он, когда они отстранились друг от друга.       — Как можно быть таким придурком? — повторила Элен, закатив глаза.       — Ты обзываться пришла или целоваться? — Льюис попытался изобразить обиженный вид, но из-за довольной улыбки это получалось не очень успешно.       Опустив голову, Элен показала два пальца, намекая на второй вариант.       — Прости за то, что я обзывалась, — виновато пробормотала она. — Я постараюсь отучиться от этого… если ты будешь… моим парнем.       — А если не буду, то продолжишь обзываться? — уточнил Льюис, заправив ее прядь за ухо.       Элен вопросительно изогнула левую бровь.       — Ну… я чисто в теории спросил, — поспешил оправдаться Льюис и второпях чмокнул ее в лоб. — Значит, мы теперь встречаемся, да?       Элен ответила ему широкой улыбкой.       — И все в порядке, что под маской Багмена оказался я?       Ей пришлось прикусить язык, чтобы вновь не охарактеризовать его умственные способности.       — Я поняла, что люблю тебя-Льюиса раньше, чем узнала, что Багмен — это ты, — в очередной раз объяснила она и потянулась к нему за новым поцелуем.       Багмен, Льюис, сын Кота Нуара или Адриана Агреста, Маринетт Агрест или Ледибаг… какая разница? Главное, что Элен Буржуа-Куртцберг теперь его девушка.       И он от нее не отвертится. Впрочем, судя по его довольному и слегка ошалелому виду, отвертеться от нее он точно никак не хотел.