Закатная звезда Мирквуда

      Как и сказал Владыка, они успели вернуться к остальным как раз перед тем, как эльфы начали запускать венки на воду. Пользуясь тем, что таур занял почетное место на берегу реки, она хотела незаметно смешаться с остальными, а после и вовсе ускользнуть с праздника. В эту ночь с неё было достаточно воспоминаний, покрытых серебряной пылью времени. Тех, что сладко-горькой дымкой заполняли легкие, собирались в комок в груди и не давали свободно дышать. Мэритан Гиллен был прекрасен. Но красота его причиняла почти что боль. Андунээль понимала, что должна контролировать себя. Ей нельзя было сдаваться, нельзя опускать рук, позволяя давней боли оказаться сильнее. Но сделать это было так сложно, когда стоило на миг расслабиться, и воображение превращало Мирквуд в Дориат.       Якобы замешкавшись, Андунээль отстала от Трандуила на несколько метров. Собираясь шаг за шагом отступить дальше, она сложила перед собой руки и чуть опустила голову. А в следующий миг лениво обронённая королем фраза заставила её застыть.       — Ночь ещё не кончилась, брениль Андунээль, — повернув голову в её сторону, он с преувеличенным интересом наблюдал за плывущими по реке сплетенными цветами, краем глаза улавливая реакцию эллет на завуалированный приказ. — Насладитесь ею сполна.       Учтиво склонив голову, тем самым Андунээль дала понять, что понимает и принимает желание Владыки. Сияющий в отблесках сотен свечей, согретый светом фонарей, во всей своей величественности он оставался бесконечно далеким и столь же холодным, как свет ярких звёзд, указывающих путь во тьме. По воле судьбы или же по её насмешке, именно он не давал ей окончательно заблудиться в миражах, рожденных воспаленным сознанием. Ибо он хранил память о иных берегах и являл собой безвозвратные перемены, выпавшие на долю иатрим¹. Безмерно одинокий в объятиях гордыни, скованный цепями долга, чем спасался он, когда отчаяние неслышно подкрадывалось со спины и хватало за горло, не давая вздохнуть?       До рассвета оставалось чуть больше часа, когда Андунээль решилась обратиться к Трандуилу с небольшой просьбой. Уделивший внимание подданным, он неспешно возвращался к мраморным ступеням, ведущим во дворец. Остановившись у них, он обернулся к эллет. Но прежде чем с его губ слетели бы слова, она осторожно поинтересовалась:       — Владыка, у меня есть к вам просьба. Могу я озвучить её?       — Вы идеально выбрали время, — усмешка искривила уголки губ.       — Я хотела бы, чтобы мои вещи из Лориэна доставили сюда. Уезжая, я брала с собой самое необходимое. Теперь же понимаю, что возвращение в дом, который я считала своим, может состояться не скоро. Не известно суждено ли ему вообще быть, — прикрыв глаза, она мысленно одернула себя, напоминая, что тауру не было дела до несущественных деталей. — Я написала список того, что мне необходимо с указанием, где это находится. Быть может, вы могли бы отправить к Леди Галадриэль нескольких эллонов, которым доверили бы это задание?       Король не спешил отвечать. Он дал ей возможность обустраиваться в выделенных покоях так, как она сочтет нужным и ни в чём не ограничивал, а она цеплялась за прошлое до такой степени, что даже осмелилась обратиться к нему. Хотела ли она вернуться под сень меллорнов, выращенных Владычицей?       — Это не прихоть, таур, — поспешно добавила она. — В списке книги и многое из того, что пригодится в лаборатории.       — Вы не правильно поняли меня, — небрежно отмахнулся от объяснений эльф. — Я удивлен тем, что вы не пожелали вернуться за ними лично, — вскинув бровь, он окинул её насмешливым взглядом. — Это было бы хорошим предлогом.       — Чтобы встретиться с Леди Галадриэль? — понимание медленно затопило Андунээль. Всё, что ей было нужно – знания и инструменты. Всё, что видел он – посланницу нолдорской принцессы-изгнанницы. И всё же она нашла в себе силы спокойно выдохнуть: — мой дом отныне здесь, таур Трандуил.       — Тогда почему бы вам не связаться с Госпожой другим способом?       Простой вопрос таил в себе куда больше, чем могло показаться. Невинные слова оборачивались ядовитыми змеями, норовящими впиться клыками в плоть. Считал ли король, что она передавала Галадриэль увиденное и услышанное? Судя по тому, с какой легкостью он предлагал Андунээль воспользоваться санве-латья, у него даже не было в этом сомнений.       Подняв глаза, она столкнулась с пристальным выжидающим взглядом таура. Если в бескрайней зелени он хотел увидеть смятение, его ждало разочарование. Устав скрывать от него то одно, то другое, на этот раз эллет решила быть искренней. В ответ на недоверие наотмашь ударить правдой. Приоткрыть тайну и позволить разглядеть очертания истины.       — Она не властна надо мной, Владыка.       Мягкая улыбка коснулась губ эльфийки, когда от непонимания и недоверия меж его бровей пролегла глубокая складка.       — Но разве не доступен ей разум почти любого эльфа в Средиземье?       — Почти любого, — едва ли не смеясь, повторила она его слова. — Вы сами ответили на свой вопрос, — осекшись под стремительно темнеющим стальным взглядом, она стерла с лица улыбку, оставив лишь намек на неё в уголках красиво очерченных губ. — Не мой. Ибо я этого не желаю.       Смятенный, Владыка отвернулся от Андунээль. Он не желал, чтобы его кто-либо видел таким, поэтому выдерживал паузу, пытаясь найти слова, которых стало не хватать. Все те, что у него были, казались пустыми и бессмысленными. Поднявшись на одну ступень, он помедлил, после чего шагнул на следующую.       В иной раз она не стала бы окликать Трандуила, оставшись довольна отсутствием у него вопросов. Она лелеяла бы маленькую победу над ним, храня многочисленные секреты надежно запертыми за замками в тесных темницах. Там, куда никогда не проникал свет. Там, где их не касались чужие взгляды.       Сейчас же она последовала за мужчиной, но не осмелилась ступить на лестницу, а лишь опустила ладонь на перила и замерла, чувствуя едва уловимое покалывание на кончиках пальцев – чужую магию, разлитую в воздухе. Концентрирующаяся там, где король колдовал, спускаясь к подданным, словно лучам солнца она била во все стороны, наполняя лес силой.       Убаюканная отзвуками чужого величия, плавно качаясь на его прозрачных волнах, она вскинула бровь, сверля взглядом затылок эллона.       — Вы не спросите, откуда у меня такая сила?       — А вы расскажете, если я спрошу? — повернув голову, он мазнул по эллет взглядом.       — Когда-нибудь, Владыка, — эхом отозвалась она, простотой и искренностью подкупая его подозрительность. — Когда придет время.       Ответ был недостоин таура, но он был честен. Трандуил отстраненно заметил, что в целительнице он симпатизировал странной смеси загадочности и правдивости. Ни разу она не солгала ему, в этом он был уверен. Утаивала – да. Не желала отвечать на неудобные вопросы – сколько угодно. Отмалчивалась, прячась за закрытыми дверьми – постоянно. Но никогда не лгала. Пока что.       — Я выполню вашу просьбу, Андунээль, — став к ней вполоборота, он устремил взгляд чуть выше головы эллет, скользнув им по эльфам за её спиной. Многие из них не удалялись только потому, что он ещё не покинул празднующих. Лицемеры. — Завтра к вам зайдут стражи. Будьте готовы отдать им указания.       — Благодарю, таур, — приложив правую ладонь к сердцу, она легко склонила голову, после чего сделала шаг назад.       Он мог бы сказать, что ей не стоило использовать этого жеста, когда на них устремлено столько чужих взглядов. Мог бы приказать. Но не стал. Андунээль знала, что делала, когда выражала крайнюю степень доверия и верности, просто не могла не знать. Если её волей было выделять это, что ж, пусть так оно и будет. Вместо этого, глядя в зелень её глаз, он спрашивал себя, сколько веков она провела с Леди Галадриэль, что научилась не видеть никого, кроме того, с кем находилась? Ни косые взгляды, ни унизительные отголоски разговоров, ни липкие сплетни и слухи не удостаивались внимания эллет. Она будто оставалась глуха и слепа к ним, что само по себе являлось редким качеством, сродни дару. Но сколько времени ей понадобилось, чтобы взрастить его в себе? Что за нужда заставила её сделать это?       Ему следовало подняться по лестнице и скрыться за витражными дверьми, оставить Андунээль, отпустить после долгой ночи Мэритан Гиллета, которую она достойно вытерпела от начала и до конца. Будь её воля, она бы уже давно оставила веселье на других и вернулась в покои. Трандуил чувствовал это и будто наказывал, заставляя находиться подле себя. Было ли это неоправданною жестокостью? Он не знал. Но и не мог отказаться от небольшой компенсации за одно её присутствие во дворце, не беря в расчет недомолвки и смелость, слишком похожую на дерзость.       Словно кто-то другой внутри него, а не он сам, вопреки доводам разума, твердящим до времени прекратить испытывать эллет, Трандуил едва уловимо прищурился. Поставив посох перед собой, он накрыл ладонями его навершие и, внимательно наблюдая за Андунээль, с налетом скуки произнес:       — Предпочтете ли вы отблагодарить меня, приняв приглашение на королевскую охоту? Или же выберете ужин?       В первые мгновения Андунээль опешила. Зачаровано любуясь мерцанием золотых и огненных искр в янтаре, она позволила умиротворению мягким бархатом обернуть сердце. Но как только это случилось, король сделал изящный выпад, без труда срывая уютный покров.       Опустив голову, она прикрыла глаза, говоря себе, что глупо было полагать, будто таур позволит просьбе остаться неоплаченной. Лучше знать цену королевской милости наперед. Это была умелая игра, но пока что Трандуил не использовал грязных приемов. Было ли так до поры, до времени? Как знать.       Улыбка появилась на губах эллет раньше, чем она подняла голову и встретила взгляд Владыки. Учтивость и спокойствие привычной стеной стали между ней и окружающим миром. Минуту назад в её зрачках отражались искры янтаря, теперь же в них зияла пустота.       — Прикажите предупредить меня заранее, когда моя компания будет угодна вам за ужином.       — Прекрасно, — подытожил Владыка, удовлетворенный выбором эллет. — Tenna’ ento lye omenta, brennil Anduneel.²       — Tenna’ telwan, taur Thranduil,³ — эхом отозвалась она, прежде чем эллон, развернувшись, поднялся по ступеням.       Смотря вслед до тех пор, пока его фигура не скрылась во дворце, Андунээль пыталась понять себя, различить, что в ней преобладало после времени, проведенного вместе. Было ли это благодарностью за выслушанную просьбу и не прозвучавшие вопросы? Или опасения грядущих встреч перекрывало её? Эллет не хотела торопить день, в который свет прольется на бережно хранимые ею тайны. Она понимала, что чем больше у них с Трандуилом будет встреч, тем скорее он настанет, но противиться воле короля до тех пор, пока он не требовал ничего существенного, было неразумно.       Столько лет прошло, а она так и не смогла до конца принять ту истину, что порой нужно просто отдаться потоку происходящих событий. Позволить ему на некоторое время унести себя, чтобы в нужный момент подняться из вод с четким осознанием грядущего и своего предназначения в нём.