Кулаки, дипломатия и драконы

Голос, звавший Дени как будто откуда-то из-за тумана, был ей незнаком, но всё равно казался родным. Сердце подсказывало, что она может его не бояться, что этот некто, кем бы он ни был, не причинит ей зла. Да, вокруг было темно, он не решался показать ей лица, но был человеком, совершенно точно — и звал её по имени. — Я слушаю, — произнесла Дени, поразившись тому, как ясно, как чисто звучит её голос. Стянутое сухостью и жаждой горло больше не тревожило. — Я рад встрече с тобой, Мать Драконов. — И я, — произнесла она, не уверенная, говорит ли правду. — Но с кем я говорю? — С тем, кто был до тебя, с кем, кто будет после. С тем, кто есть начало и конец всего. Отец? Но отец никогда не желал мне добра. Может, и этот сон — вовсе не хороший, и стоит остерегаться? — С тем, кто надеется видеть твои силу и процветание ещё долгие столетия. И тот, кто желает обратного, сказал бы точно так же, пытаясь её обмануть, заглушить инстинкт самосохранения, если таковой в её душе ещё не угас… Дени нерешительно опустила голову. — А он… он тоже слышит тебя? В незнакомом голосе послышалось недоумение: — Кто? Мер. Тот, кто, подобно тебе, говорит, что желает мне добра, но тот, доверять кому я не имею морального права. — Кто ещё слышит меня, Мать Драконов? Стоит ли мне называть его имя, если я не знаю, могу доверять тебе или нет? Что, если я подвергну его опасности? Мне бы этого не хотелось. Но он мой враг. Считается врагом, но всё время говорит, что он — мой друг. Ему мне хочется верить даже больше, чем тебе… лицо Дени обдало горячим дыханием. Голос стал злее: — Кто ещё слышит меня, Мать Драконов? Нет, тот, кто так зол, не может быть другом. Это может быть отец, ведь отец был злым, безумным человеком… Инстинктивно Дени отступила назад, и ещё раз, чувствуя, как жар возрастает, касаясь уже не только её лица, но и груди, рук, живота… не найдя опоры, её ноги подкосились, и она стала падать. Раздался оглушительный рёв, жар исчез, и по телу побежали мурашки; пропасть казалась бесконечной, как вдруг… Дени почувствовала, что приземлилась. Притом приземлилась вполне безопасно, на мягкую, тёплую постель, и рядом… оказался тот, кого она меньше всего надеялась увидеть. — Вы проснулись! Хильмар вырос перед ней словно заботливая матушка, хранящая дежурство у постели больного ребёнка. Он широко улыбнулся, коснулся её лба, щек, убрал со лба волосы и спросил: — Вы как? — Что он здесь делает? — спросила Дени настороженно, глядя мимо его плеча. И Сир Джорах, и Джон Сноу, пристроившиеся у стены, и Хильмар повернулись туда, куда был направлен её взгляд — к двери и стоявшему рядом меру, деловито скрестившему на груди руки. Маг вздохнул: — Он принёс вас на руках. Сказал, что нашёл спящей в коридорах крепости, и отказался уходить, пока вы не проснётесь. Похоже, вы покинули постель, и… потеряли сознание. — И вы позволили мне это сделать? — недоумённо переспросила Дейенерис. Хильмар неопределённо пожал плечами и бросил взгляд на сира Джораха, и тот поспешил объясниться: — Я не мог перечить Её Светлости, когда она изъявила желание прогуляться… в одиночестве. Я был уверен, что силы её не подведут, ведь днём ранее… — Могли и должны были, — строго перебил Ондолемар. — Вы опекаете её словно отец, но при этом вам нужно объяснять настолько элементарные вещи? А что, если бы я не оказался рядом? — Что, к слову, вызывает у меня некоторого рода подозрения, — парировал сир Джорах. — По какому это стечению обстоятельств вы всегда оказываетесь там же, где находится Её Светлость? — Удача, — ядовито улыбнулся тот, — или судьба. Называйте как хотите, вашей безответственности это не отменит. — Ваша Светлость, — задумчиво поинтересовался маг, — не его ли крови вы хотели испить? Глаза Дейенерис полезли на лоб. Не будь Ондолемар столь тактичен и обходителен, он бы ещё, чего доброго, засмеялся. — Прошу прощения? — переспросила Дени. — А, вы этого и не помните… — Хильмар явно был в растерянности. — Я даже не знаю, счесть ли это за комплимент или угрозу, — произнёс Ондолемар, искренне наслаждаясь смятением виновной. Она зажмурилась от стыда. — Это правда? — Не помню, — она закачала головой. — Может… Может. Правда, не могу сказать, чтобы… упоминала конкретные имена, когда… право, не так уж это и важно. — Похоже, память вам всё ещё отказывает? Дени не могла избавиться от ощущения, что он намекает на что-то конкретное, и нахмурилась, ожидая пояснений. Вместо них Ондолемар опустил взгляд, скромно улыбнувшись. — Что ж… возможно, оно и к лучшему. — Я что, сказала что-то хуже, чем «хочу полакомиться вашей кровью»? — Вовсе нет, — ответил он, глядя на неё с непоколебимой твёрдостью. Дени это немного напугало. Может, он сказал что-то, за что хотел бы принести извинения, и теперь был рад, что произносить тяжелых слов не придётся? Она смотрела на него долго и настойчиво, с неприкрытым намёком в надежде, что этот секрет он раскроет сам, но Ондолемар был непреклонен. В упрямстве они совершенно точно могли посоревноваться друг с другом… Это их объединяет. Это и, похоже, что-то ещё, как… родственные души. Фрон сил. Ведь он видел тот же сон, что она. Сказал, что видел, повторил его слово в слово. И только что… кто бы ей ни снился, будь это отец или не больше, чем её собственный страх, она боялась, что Ондолемар услышит те же слова. Будто её страх отразился на лице, Ондолемар вдруг улыбнулся: — Похоже, вы всё-таки помните. Да, амнезия начинает ослабевать, но горло всё так же стянуто невыносимой жаждой, а от мысли об овощном салате в виноградных листьях становится тошно. — Прекратите думать, будто видите меня насквозь, — резко осадила его Дени. И зря, зря позволила эмоциям вырваться наружу… Не зная, удалось ли быстро сориентироваться, она добавила: — Прошу меня простить. Это не я, это… моя болезнь. — Это заставляет меня задаться вопросом, — молвил сир Джорах, — в состоянии ли вы, Ваша Светлость, отправиться в экспедицию. Я догадываюсь, что вы скажете, и всё же… разумно ли рисковать вашим здоровьем? — Вестей от Довакина так и нет? — Джорах понуро покачал головой. Дени тяжело вздохнула. — Лидия, его хускарл, отправилась на поиски. Не знаю, как именно она собирается его искать, но уверен, что если кто-то и может его найти, так это она. — Но неизвестно, когда, — печально подытожил Хильмар. — А если произошло худшее, и мы его уже не найдем? — Не поддавайтесь пессимизму, мой друг, — произнёс Ондолемар, но голос его прозвучал как-то… кровожадно. Или Дени так казалось, потому что она всё ещё ему не доверяла? Решение это было не из простых, но выбора не оставалось. Приподнявшись на подушках, Дени молвила так твёрдо, как только позволял её голос: — К сожалению, медлить нельзя. Я точно так же, как и вы, озадачена пропажей Драконорождённого… — «Озадачена? — подсказало сознание. — Может, скажешь всем честно, что напугана?» — Но есть то, о чём мы обязаны помнить. Погибнуть он не мог, и… попусту растрачивая время, мы лишаем и себя, и его возможности… что-то изменить, пока ещё есть время. Древний Свиток пригодится нам в любом случае… — «… жив Релнир или мёртв», — снова ехидно подсказало подсознание. — Хильмар, сколько дней уйдёт на подготовку к экспедиции? — Один день, — просто усмехнулся маг. — Подготовиться к экспедиции — не самое трудное, гораздо труднее понять, сколько понадобится провизии и медикаментов на случай — а такой случай обязательно представится — если мы столкнёмся с тамошними обитателями. — Дени с любопытством склонила голову набок. — Вы что же это, не знаете ничего о фалмерах? — Я знаю, что двемеры заточили их и использовали как рабскую силу, — задумчиво ответила она. «И что Релнира за его уши в детстве дразнили фалмером». Хильмар кивнул. — А ещё убили в них остатки разума да глаза выкололи — ну, чтоб фалмеры машин секретных не видели. Эти несчастные существа, оставшись без надсмотрщиков, так и не догадались, что могут выбраться на поверхность и вернуться к обыденной жизни. Милостыню там просить, например. Вот они в двемерских подземельях и обитают. — Вряд ли им мил белый свет, — добавил Ондолемар со вздохом, — так что я лично не склонен их осуждать. — Чем же они питаются? — недоумевающе спросила Дени. — Во всяком случае, не тем, чем будем питаться мы, — ответил Хильмар с беззаботностью булочника, закладывающего хлеб в печь. — Выходит, нам… придётся вернуться в Виндхельм, а после… — Хильмар замялся. — Нам нужен человек, который разбирается в двемерской культуре. В идеале, конечно, ибо в краткий срок такого сыскать… Эти их города и машины… Не сомневаюсь, что в коллегии такой найдётся, но привлекать их к этому… — В этом нет необходимости, — вдруг подал голос эльф, всегда сопровождавший Ондолемара — его лицо было всё время спрятано под натянутым до глаз шарфом. Дени не могла припомнить, чтобы раньше слышала его хоть раз — эмиссар и сам немало удивился. — Я знаком с их культурой. Изучал в своё время и даже был в одной экспедиции. — Ты? — неверяще переспросил Ондолемар. — Ты уверен, что не путаешь двемеров и данмеров? — Уверен, господин эмиссар. Во времена обучения в академии наша студенческая группа предприняла поездку в Мзенелдт в Хаммерфелле. Мы изучали обезвреженных центурионов и сферы, так как до сего момента никто из учёных не осмелился доставить эти объекты на поверхность. У нас был спецкурс… — Акира, и у тебя? — спросил Ондолемар. Второй из тех, кого Дени едва не посчитала немыми, покачал головой. — А родители вас отпустят? — Мы достаточно зрелы, чтобы принять подобное решение самостоятельно, — оскорбился первый эльф, но Ондолемара это как будто бы не убедило. Вступился Хильмар: — Если мы послушаем мальчика, ответственность ляжет на вас, эмиссар. Вы уверены в его знаниях? — Предлагаете мне сейчас же принять у него экзамен? — спросил тот недоверчиво. Хильмар покачал головой. — Нет, но привлекать в экспедицию коллегию мне бы не хотелось. Согласитесь — узнав, что у нас в руках Древний Свиток, они могут запросто использовать его в собственных целях. Скептиков в этом месте хватает, но психов там ещё больше, и они могут не поверить, что от одного артефакта зависит судьба целого мира… или притворятся, что не верят, чтобы, как я уже и сказал, использовать находку в своих интересах. Чем меньше людей, эльфов и прочих представителей разумных рас знают об этой экспедиции, тем лучше. Как тебя зовут? — спросил Хильмар у молчаливого эльфа. — Резнар, господин, — он почтительно склонил голову. — Резнар, тебе известно, на каком топливе работают двемерские машины? — На духовном, — ответил Резнар, но быстро понял, что его ответ прозвучал… странно. — Я хотел сказать… на камнях душ. Конечно же, на камнях душ. — А как их обезвредить, тебе известно? Резнар впал в ступор. Ондолемар, словно желая вступиться за него, усмехнулся: — Резнару это, быть может, и неизвестно, зато известно мне. Двемерские машины уязвимы к электричеству, а я, так уж вышло, владею парочкой боевых заклинаний и могу сотворить несколько зарядов молний при необходимости. Что до Альфтанда, Анкано обмолвился, что прочёл легенду о Древнем Свитке, якобы оставшемся в тамошней библиотеке, в одной из книг в коллегии — мы можем попросить его отправиться туда незамедлительно и отыскать хоть какую-нибудь карту. Анкано мы можем доверять, ибо он действует в интересах Талмора и к коллегии никак не относится, потому не станет болтать об экспедиции кому попало. — В том-то и дело, что не кому попало говорить тоже не стоит, — вздохнул Хильмар. Дени догадалась, что привлекать к экспедиции Талмор ему не хотелось, и могла его понять — но если бы они отказались, то могли ли рассчитывать на их поддержку, когда она так необходима? — И сколько дней вы провели в Хаммерфелле, мой юный друг? — Всего день, — отозвался Резнар с радостью человека, которому больше не нужно ни перед кем отчитываться. — Но мне доподлинно известно, что в обозначенных руинах есть выход в Чёрный Предел, а это значит, что исследования могут очень затянуться. Присутствуют ли в Чёрном Пределе съедобные растения, мне также неизвестно. Скорее всего, вероятность стремится к нулю. Зато высока вероятность того, что в Чёрном Пределе протекают подземные реки, течения, вы понимаете, но не берусь утверждать ничего насчёт их здоровости. — Короче говоря, или мы сдохнем, или совершим научное открытие, — мрачно заметил Хильмар. — И вы так просто к этому относитесь? — вскинулся сир Джорах. — Поймите, Хильмар, на вашей ответственности… — А чего вы всё время ко мне-то апеллируете? — раздражённо ответил тот. — Можно подумать, что в моей власти указывать вашей королеве. Я и Ульфрику-то всего лишь советы даю, а уж прислушается он или нет… да будь моя воля, Её Кровожадие бы до сих пор в Виндхельме лежали и грелись у камина привязанными, дабы никого не приведи Боги не покалечить. Но она выдержала восхождение в гору на носилках… — … точнее, его выдержали мы, — пробурчал Джон Сноу. — … и от экспедиции, от которой зависит судьба мира и её дракона, она откажется вряд ли, даже сознавая, сколько неудобств может создать, если нам придётся вновь нести её на носилках. — Говоря об этом, — вступился Ондолемар, — вы забываете одну немаловажную, хотя и мелкую деталь. В экспедицию отправляюсь я, а это значит, что Её Светлости будет, на кого опереться. — В том, что вы не лишены дара красноречия, эмиссар, все присутствующие уже успели убедиться, — недоверчиво усмехнулся Хильмар, — и всё же, если болезнь вернётся, и Её Светлости захочется и вправду вкусить вашей крови… — Кто сказал, что я этого не позволю? Дени торжествовала, что по крайней мере Хильмар оставит её в покое, но вот слова, обещания и лесть Ондолемара и её приводили в ступор. Мысль о том, что он видел её насквозь, хотя она не могла прочесть на его лице ни единого отблеска истинных чувств, взбесила ещё сильнее. Может, ему доступно какое-то тёмное знание, может, он способен читать мысли и потому-то может дословно повторить слова из её сна? Чем больше Дени думала о судьбоносности их встречи и Божьем промысле, тем больше подозрений рождалось в её сердце. Только о том она и жалела, что ни одна из догадок так и не нашла доказательств. Хильмар настаивал, что сам всё приготовит, всё равно Её Кровожадие ничего в этом не смыслит, но Дени не собиралась отлёживаться, пока остальные трудятся. По крайней мере, ей стоило начать ходить, чтобы больше не падать в обмороки и не оказываться в ненужный момент в ненужных объятиях. Благо, сир Джорах согласился побыть её костылём, тщательно охраняя от общества Ондолемара. Платой за это были несмолкаемые нравоучения, но Дени всё ещё была слишком слаба, чтобы как следует на них реагировать, да и в принципе часто витала в облаках, думая о другом. Поэтому, ещё не успевшая толком разобраться в своих чувствах и вообще не желавшая обращать на них внимания, она была благодарна сиру Джораху за его вечное жужжание под ухом. Спуск с Высокого Хротгара занял значительно меньше времени, чем подъём, и был куда менее опасен. Большую часть пути Дени прошла самостоятельно, изредка хватаясь за Джораха, если каменная ступень оказывалась слишком скользкой. Вскоре оказавшись в Виндхельме, она перестала испытывать отвращение к человеческой еде, хотя наслаждения от неё всё ещё не получала. Хильмар заверял, что она идёт на поправку, но шуточный титул «Её Кровожадие» уже прижился, и подыскивать новый он всё же не торопился. Гораздо больше, впрочем, его занимала экспедиция: он нанял лошадей, повозку, и мог бы остаться единственным, кого стоило благодарить, если бы через пару дней после их прибытия у ворот Виндхельма не появился новый экипаж с эмблемами Талмора. — Как думаете, мне придётся заключить союз с Талмором после того, как Анкано привёз нам карту, а Ондолемар нашёл знатоков и собрал всю эту провизию? — спросила Дейенерис шёпотом, наблюдая за тем, как Хильмар вдохновлённо копается в телеге с кучей разных мешков и приговаривает, что на них было бы неплохо наложить какое-нибудь уменьшающее заклятие, если бы только он его знал. Сидевший на месте возницы Ондолемар, явно довольный самим собой, этому только смеялся и соглашался, что такое заклятие действительно бы пригодилось. — Нет, если вам самой того не захочется, — отвечал сир Джорах. — Ведь обещать что-то, намекать и уж тем более исполнять — это не одно и то же. — Какова будет ценность моего слова, если я буду так поступать? — вздохнула Дени. Что-то бы сир Джорах сказал, если бы знал, что и ей, и Ондолемару снятся одни и те же сны? Наверняка, не поверил бы. Решил бы, что это какая-нибудь уловка… Дени и сама не до конца была уверена, что всё по-настоящему. — По крайней мере, верить его словам ты не имеешь права, — пробурчал Джон. — Он мерзкий тип, к тому же, жутко подозрительный и, я уверен, лживый, как и весь этот чёртов Талмор. — Только, пожалуйста, не говори ему об этом, — засмеялась Дени. — Если он услышит, что кому-то не нравится, особенно тебе, он только станет холить себя ещё больше. — И тебе кажется, что ты можешь доверять человеку, который делает всё, лишь бы тебе опротиветь? — Меня он наоборот пытается обольстить, так что если мне что-то и опротивит, то это его бесконечные ухаживания, лесть и заигрывания. Но уж никак не грубость и издёвки, как в случае с вами. — Не думай, что дело в тебе, — ответил Джон всё так же недружелюбно. — Ты — правительница большого государства, которое Талмор хочет заполучить в союзники, потому что когда начнётся война… — Война уже идёт, мой милый друг, — ядовито напомнила Дени, — и ты, вообще-то, её неотъемлемая часть. Ульфрик при твоей поддержке отнимает у Империи куда больше сил и ресурсов, чем фантомная война с Талмором, которая разразится ещё Боги знают когда. Дени и сама сознавала, что говорит глупости и что война — вовсе не фантом, выдуманный Джоном или кем-то ещё из ревности к Ондолемару. И всё же, он допускал непростительную грубость, и она была обязана его осадить. От затеи отправиться с ними в экспедицию эмиссар так и не отказался, заявив, что теперь, когда Акира и Резнар, всё столь же молчаливые и большую часть времени скрытые за шарфами, вызвались быть проводниками, он, как их непосредственный начальник, обязан быть рядом и, в случае чего, запросить награду за проявленные высоко моральные качества. Хильмар долго упрашивал Ульфрика, считая, что в экспедиции будет куда полезнее, чем рядом с ним — в конце концов, Ульфрик отправляется в Вайтран отстраивать завоёванный город и единственное, чего ему стоит бояться, так это брошенного в него кирпича — и то, если в городе ещё остались смельчаки, открыто поддерживающие Империю. «И кирпичи», — смешливо поддакнул Джон. Да и то, что станется его голове от какого-то кирпича! Ульфрик в его уверования почему-то верил неохотно, но Хильмар был очень настойчив, да и глаза его от болтовни о двемерских руинах загорались не в пример сильнее, чем от расчёта строительных смет. Ульфрик всё-таки сжалился. Тем же вечером Ондолемар, дождавшись, пока в тронном зале соберутся все, кому захочется особенно утереть нос (по крайней мере, в это Дени хотелось верить), представил на суд общества доспехи, сделанные специально для неё. Гораздо легче, чем те, что подарила Лидия, они были покрыты чёрной краской, а внутри обиты лисьим мехом, отлично сохранявшим тепло и, по словам Ондолемара, служившим дополнительной защитой. Едва не достигавшая колен юбка была сделана на манер драконьей чешуи; каждая чешуйка висела на крохотном кольце, а сплетённые, как пояснил даритель, они защищали её ещё лучше, составляя плотную, трудно пробиваемую пластину. Маленькие красные драконы, кисточкой художника разбросанные по груди, рукавам и спине так своевольно, словно это была картина, а не доспех, напоминали маленьких птиц и почему-то вовсе не внушали Дени ужаса, как хотелось бы. Когда она об этом заикнулась, Ондолемар быстро нашёлся с ответом: — Я прошу меня простить, если вас это оскорбляет, но… мне хотелось подчеркнуть, что вы — не только властная, сильная женщина, способная повести драконов в бой, но и мудрая правительница, способная проявить милосердие тогда, когда это необходимо. Поэтому эти драконы грозны и грациозны. Прежде чем Дени успела вслух усомниться в его словах, подоспел как всегда недовольный Джон: — Когда это вы успели снять с неё мерки? — Чего ради вы спрашиваете это, многоуважаемый лорд Сноу? — спросил Ондолемар с классической паскудной ухмылкой. — Что бы я ни ответил, мои слова вас не обрадуют… То ли моё зрение столь хорошо, что всё получается само собой, то ли я попросту не теряю зря времени, чего нельзя сказать о вас, раз вы до сих пор не одарили королеву доспехами из ваших прославленных северных кузниц. Ондолемар был так занят тем, что восхищался собственным красноречием, что не заметил кое-что ещё, не менее достойное то ли восхищения, то ли удивления — Денино краснощёчие. Она резко развернулась и, сославшись на то, что ей не помешало бы потренироваться, проверить, не стесняет ли новый доспех движение, пошла во двор — где надеялась найти тренировочные базы. Так их и не обнаружив, она облегченно выдохнула, похлопала себя по щекам и заметила, что наручи были достаточно гибкие, обе руки могли спокойно перемещаться, да и удары по лицу были весьма ощутимы. От того, что подарок был не только красив, но и практичен, Дени зарделась ещё больше. Правда, теперь она могла объяснить это холодом, который вновь отчётливо ощущала, и жаром от тренировки — если только никто не поймает её на лжи. Во всяком случае, когда Дени вернулась, никто не подал виду, что знает правду о её смущении; Ондолемар то и дело бросал на неё хитроумные взгляды да улыбки, но он всегда только этим и занимался, поэтому в том, что он действительно способен читать мысли, Дени засомневалась. В день начала экспедиции стало только хуже. Теперь, когда Ондолемар всё время был подле неё, Дени и сама не упускала возможности его поизучать. В кроткой и немного наивной, как ей самой казалось, надежде она хотела понять, что же он всё-таки из себя представляет. Её любопытство не укрылось от сира Джораха, и он настоял, что всё время будет держаться подле неё. Резнар и Акира возглавляли процессию, Хильмар и Ондолемар шагали следом, а за ними плелись Дени и сир Джорах. Все шестеро лошадей были щедро нагружены провизией. Одним вечером в пути им очень повезло найти пустую пещеру, оставленную медведями и облюбованную разве что зайцами да лисами, тут же разбежавшимися с приближением людей. Сир Джорах, нёсший ночной дозор днём ранее, быстро уснул, а сторожить костёр вызвался Ондолемар. Акира и Резнар, занимавшие самые ценные позиции в команде, и вовсе никогда не оставались бдеть, поэтому в тот вечер уже видели десятый сон. После на редкость плотного ужина (Акира, явно мыслившая в охоте больше Резнара, приходившегося ей, к слову, братом, наловила на всех белок и сама же их и зажарила) Дени осталась с Ондолемаром одна. Он заботливо расстелил свой тёплый плащ, позволив ей сесть на торчавшую из-под земли корягу, похожую на корни большого дерева, и не мёрзнуть, а сам ворошил прутики в костре. Тогда-то она и попросила его рассказать о себе побольше, но Ондолемар только отмахнулся обычной историей о посредничестве между двумя культурами и мечте совместить их так, чтобы не возникало никаких противоречий. Дейенерис не стала скрывать своих сомнений. — Неужели это возможно, что всю свою жизнь, ведь… ведь вы, должно быть, уже не… — Уже не молод? — спросил он без тени горечи. — Да, это и правда так. Как ни удивительно, с годами я только чувствую себя сильнее. — Неужели вы всю жизнь корпели над книгами, изучая другие культуры на бумаге? — Ну почему же? Ещё я ездил по разным провинциям и… смотрел на различные строения, изучал фрески, механизмы и да, книги — тоже. — Дени вновь недоверчиво склонила голову. Ондолемар усмехнулся — на секунду ей даже показалось, что в этом смешке проскользнула взволнованность. — Что? Вам хотелось бы, чтобы я занимался чем-то поинтереснее? — Нет, культура — это очень интересно, и всё же, вам эта должность не очень подходит. Слишком уж вы хитры для этого. — Правда? — брови Ондолемара подскочили. — Пожалуй, это звучит как комплимент, пускай и несколько подозрительный. — Вот видите, — Дени победоносно улыбнулась. — Вы и сами понимаете, как нескладно врёте. Тем более — королеве. Впервые, как ей показалось, она увидела, чтобы Ондолемар смеялся вполне искренне. Он опустил голову, издал несколько смешков, неверяще покачал головой… поднял на неё взгляд, сверкавший то ли от отблесков костра, то ли сам по себе. — Вы, похоже, меня тоже насквозь видите, да? — Думали, вы такой один? — уточнила Дени с торжеством. Ондолемар с уважением кивнул и потянулся к поясу, откуда снял сразу и бурдюк, и золотой кубок с крохотными рубинами. — Так… вы расскажете мне, кем были раньше? — Да, когда вы выпьете. Я, не переживайте, выпью с вами, только после, раз уж… — Он торопливо и несколько воровато обернулся, будто переживая, чтобы их никто не услышал. Дени это позабавило. Приняв кубок, она мигом его опрокинула, слишком заинтересованная в ответе, чтобы медлить. А вот Ондолемар двигался неторопливо — его-то её интерес и любопытство только радовали, а то и подстёгивали молчать ещё дольше. Наконец, когда он отпил сам и с благодарностью помянул алинорских виноделов, из его рта выпали слова, обыденные как объявление блюд, включённых в обеденное пиршество: — Я действительно в прошлом изучал не только культуру и искусство, но и… жизни некоторых особенно интересных личностей. Дени притворно ахнула. — Неужели вы шпионили? — Ондолемар закивал, доливая вино в кубок. — И совершенно спокойно живёте дальше, ничего не опасаясь? — Никого, кто мог бы это подтвердить, не осталось в живых, — заявил он, вновь опрокидывая вино одним залпом. Дени молчала, обдумывая. — Ну, кроме вас, конечно. Хотите ещё? — Вам не жаль? Вы так налегаете, что кажется, его скоро не останется. — Ничего, однажды я отправлюсь в Алинор и там выпью ещё. А вот шанс так с вами посидеть мне ещё нескоро представится, если только вы, конечно, не отправитесь со мной. Ондолемар снова улыбнулся — и снова, Дени в этом совершенно не сомневалась, абсолютно искренне. Он протянул ей наполненный кубок, молча подождал, пока она его примет и выпьет, облизнув губы. Вино и правда было неописуемо прекрасно, и Дени улыбнулась, протягивая сосуд обратно. Ондолемар поставил его рядом, а сам опустил взгляд, уставившись то ли в костёр, то ли на собственные пальцы, медленно соприкасавшиеся подушечками. Наконец он произнёс вкрадчиво и гораздо тише, чем прежде: — Почему вы так и не вышли замуж за Джона Сноу? — Откуда вы… — Ондолемар улыбнулся. — Да. Действительно. Зачем я спрашиваю о таких вещах? — Шпионов нельзя недооценивать… Мы можем не знать точного количества солдат во вражеской армии, ведь эти данные всегда тщательно скрываются, лишь бы не позориться или, наоборот, чтобы удивить противника неожиданной численностью… зато мы точно знаем, во сколько король или королева ложатся спать. Это же очень важно, если речь идёт, например, о тайном убийстве… — Дени задумалась. «Начинать ли мне подозревать Тириона?» Или он просто шутил, и не было никакой необходимости воспринимать его всерьёз? Спрятав глаза в кубке, она ответила: — Я предпочла позволить Джону брак по любви. — Видимо, вы полагаете, что лишь такой брак имеет право на существование? — Почему же? Нет, в браках по договорённости нет ничего плохого или запретного. Но ведь брак по любви — альтернатива куда более приятная. — И поэтому вы не замужем? Так и не нашлось никого, кто был бы вас достоин? Дени немного подумала, прежде чем ответить. Имеет ли он право задавать настолько личные вопросы? Даже если нет, что изменится, если она скажет ему правду? — Нет. Я не замужем, потому что не представляю себя чьей-то женой. — Зато сейчас вы могли бы приказать Королю Севера не участвовать в войне, которая не принадлежит ему. Дейенерис не могла отделаться от мысли, что чего-то он недоговаривает, и вовсе не Джона Сноу представляет её мужем. — Вы полагаете, брак позволяет одному супругу указывать другому, что тот должен делать? — Хочется верить, что нет. — Должно быть, ваша жизнь совершенно отвратительна, если у вас есть время думать о подобном. — Тяжело это отрицать. В свете костра блестели его жёлтые эльфские глаза, ещё четче выступали контуры точёного лица. В яростном стрёкоте пламени Дени казалось, будто она попала на торжество с бардами и менестрелями, и огонь в камине подпевал им — возможно, это видение — нечто похожее на свадьбу Джона и Сансы… Между гостей, вихляя бёдрами, вертелись улыбчивые девушки и парни; аргониане, альтмеры, данмеры и норды смеялись в один голос, и никто не бросал на другого полного отвращения взгляда. Ондолемар оказался среди гостей, но держался отстранённо, изучая всех издали, словно оценивая, насколько выгоден был бы союз с гостями торжества, или анализируя их поведение, дабы составить некий культурный портрет. Дени не знала, что они праздновали, но резко поняла, что ей этого хочется — хочется увидеть его в Красном Замке, хочется показать ему Семь Королевств… Ондолемар тоже смотрел на неё очень пристально. Дени захотелось сказать правду. Признаться, что она многое бы отдала, чтобы это случилось. Чтобы она поехала с ним в Алинор, а потом — чтобы он увидел Вестерос хотя бы раз. Чтобы все её подозрения оказались просто плодами страха или демонами её прошлого, и чтобы Предназначение в кои-то веки помогло ей встретить кого-то, кто действительно близок ей по духу. Кого-то, кто её понимает, видит насквозь и не использует увиденное в корыстных целях. И, самое главное, ей хотелось… но это уже было невозможно. Ей хотелось, чтобы он не был самим собой. Чтобы не вёл речей о превосходстве меров над людьми. Чтобы не был частью ордена, воюющего за то, с чем она не согласится ни за что в жизни. Слушая стрёкот костра, она вдруг вспомнила россказни о мотыльках, летящих на открытое пламя с решимостью, будто оно станет их последним пристанищем и наконец-то принесёт им счастье. Но грубое пламя не дарит ничего, кроме боли. Не ведёт ли она себя как точно такой же мотылёк, сознающий, что идёт на гибель, но всё равно заманиваемый этой смертельной магией? Дени отвернулась, уставившись в пламя, и в многоголосье ночных песен услышала подавленный вздох.

***

Имени запыхавшегося слуги, ворвавшегося к нему в комнату, Тирион не помнил. Да и в целом не был уверен, что хоть когда-то видел это странное чумазое лицо… потому-то и спросил первым делом имя — лениво и прикрывая рот рукой. — Альфар, м-м-м-милорд-т-т-т… Тирион, спросонья не замечавший дрожи ночного гостя, задумчиво почесал обрубок носа и попытался вспомнить, когда в последний раз слышал это имя. Альфар, Альфар… ах, да!.. Внезапная догадка заставила Тириона вскочить с постели и уставиться на слугу. — Что-то случилось в подземельях? — спросил он боязливо. Альфар неуверенно закивал. — Ну? Говори, что же? — Дрогон, милорд… он… вырвался из цепей. Вырвался и… ну, в общем… — Парень нервно рассмеялся, а потом, устремив округлившиеся глаза в потолок, изобразил кистями полёт. — Ну, в общем… в общем, вот. Земля ушла у Тириона из-под ног.