Цена власти

      1021934 год с создания Единого королевства, 284 луны до первого путешествия Артура Бигантолла       О пустынных Диких землях на севере или Эгмен Тиргау ходило множество слухов, один другого невероятнее, но мало кому хватало смелости отправиться туда, чтобы подтвердить их или опровергнуть. Те же, кто возвращались, не находили на севере ничего, кроме практически бесплодной земли и орд агрессивных дикарей, способных в любой момент напасть на одинокого путника или даже на целый отряд, не оставляя никому шансов на победу или даже бегство. Изредка варвары совершали набеги на приграничные поселения, забирая всё ценное, что они могли найти, и угоняя в плен простых земледельцев.       Именно для защиты от этой угрозы десятки правителей минипутов раз за разом укрепляли границы, выстраивая новые и новые крепости и словно соревнуясь с предшественниками в том, кто возведёт самую неприступную твердыню. В отличие от городов, большинство которых располагалось под землёй, эти бастионы чаще всего возвышались над окрестной местностью подобно утёсу над водной гладью и могли быть видны даже для жителей Верхних земель, называвших себя людьми.       Впрочем, о скрытности минипуты не беспокоились: издалека любую из этих твердынь можно было принять за груду камней, а близко никто не мог подобраться благодаря народу бонго-матассалаев, друзей всей минипутской цивилизации и бдительных стражей границ их ойкумены от любой верхнемировой угрозы. Впрочем, во внутренние дела минипутов матассалаи не вмешивались, и, хотя многие хотели бы заполучить себе столь могущественных союзников, в любом конфликте люди занимали нейтральную позицию.       Одной из таких твердынь была Адон Тиргалар. Эта крепость посреди пустошей севера на границе минипутских земель была выстроена почти тысячу лун назад, ещё когда Первое королевство зарождалось на обломках своего предшественника — Акорменона. Немногочисленное, по меркам минипутов, двадцатитысячное население замка не без причин называло его самой северной цитаделью цивилизованного мира. Дальше, за выступающей немного на север дозорной башней с ведущим к ней узким мостом, начинались только Дикие Земли — суровые, мрачные и неприветливые.       Планировка Адон Тиргалара была несколько необычной: вперёд на север выдавалось несколько узких и высоких сторожевых башен, соединённых с внешней стеной деревянными мостиками, которые при необходимости легко было обрушить. Непосредственно перед стеной находился небольшой заслон из заострённых и закопанных под углом в 45 градусов деревянных кольев. Дальше шёл первый рубеж обороны в виде каменной стены, опоясывающей по периметру практически все мастерские местных ремесленников, с тремя мощными воротами, ни одни из которых не выходили на направлении ожидаемой атаки, а вместо этого были обращены на юго-восток, юг и запад. По углам зодчие построили мощные каменные башни с узкими бойницами, каменным куполом и большим пространством для лучников.       Вторая стена была заметно толще первой, а ворота присутствовали всего в одном экземпляре, на востоке. Башни у этой стены тоже прибавили в размерах и вместо площадки для лучников под их куполом располагались уже баллисты, куда более дальнобойные и смертоносные, но не отличавшиеся большой скорострельностью. Во внутреннем дворе находились тренировочные площадки, стойла для верховых насекомых и некоторые жилые помещения.       Последняя и самая мощная третья стена опоясывала донжон с прилегающей к нему площадью и ключевыми с точки зрения обороны постройками: хранилищами пищи и оружия, а также казармами. Массивные окованные железом ворота долго могли держать удар любого тарана, стены были такой толщины, что по ним могли проехать три всадника, не касаясь друг друга, на открытых площадках невысоких, но очень массивных башен располагались большие катапульты, способные запустить снаряд на тысячи шагов. И над всей этой величественной крепостью возвышался донжон, последний оплот защитников на случай, если стены падут, однако в мирное время он всего лишь служил домом для лорда крепости и его слуг.       Для Гветердира, простого лучника армии Первого королевства, этот день прошёл точно так же, как и все остальные: подъём, смотр, завтрак, тренировки, обед, дозор на крепостных стенах, ужин, уход за снаряжением и, наконец, сон. Трапеза была омрачена только урезанным пайком, ибо засуха продолжалась уже который сезон и не намеревалась прекращаться. Вернувшись в казарму и устало сняв шлем и пластинчатую кирасу, Гветердир уселся на пол и принялся чистить снаряжение вместе с товарищами по оружию.       Нельзя сказать, что Гветердир обладал какой-то незаурядной для минипутов Первого королевства внешностью, — густые прямые чёрные волосы средней длины, голубые глаза, овальное лицо и прямой нос. Как и большинство опытных лучников народа нарулахор, тренировавшихся долгие столетия, Гветердир выглядел довольно поджарым, а его руки отличались немалой силой. Рождённый в приграничном поселении, он с детства научился не только трудиться и обрабатывать землю, но и обращаться с оружием. Понимая всю ценность и хрупкость красоты, которую его народ создавал и оберегал с незапамятных времён, Гветердир с гордостью встал под знамёна Первого королевства, чтобы защищать свой народ и его великое наследие.       Однако сейчас необходимость в защите чего-либо, кроме собственного ужина, часть которого мог утянуть какой-нибудь особенно ушлый товарищ по оружию, отходила на второй план: Гветердир расслабленно сидел за столом в окружении других воинов, отдыхал, ел и веселился. В этой спокойной и мирной обстановке казалось, словно все опасности дикого Севера существуют где-то в ином мире, и даже настороженность коменданта Адон Тиргалара, не сходившая с его лица в последний месяц, выглядела совершенно несущественной.        — Это ещё ничего! — бросил Гветердир своему товарищу в ответ на рассказанную историю о неудачной попытке какого-то земледельца приручить голодного паука, после которой незадачливому укротителю пришлось спасаться бегством. — Был у меня один знакомый, его Фрамом звали. Лун сто назад неподалёку дикий пачимоль объявился, здоровенный такой, высотой с эту башню, а длиной с нашу южную стену. Так он пошёл на чудище один, без оружия, мол, приручить его решил. Мы уж думали, всё, не увидим мы больше Фрама…        — А дальше что было? — перебил Гветердира его молодой и чересчур нетерпеливый товарищ Андаэр, только недавно вступивший в ряды королевского войска.        — На следующий день смотрим: возвращается к нам Фрам через поля, побитый, но живой, пачимоля с собой, конечно, не привёл, — продолжил Гветердир, — ну, мы его спросили сразу, как прошла дрессировка, а он отвечает, мол, приручить-то приручил, но ненадолго: только и успел, что приказать ему налететь головой на камень, а сам как дал дёру через заросли, говорит, никогда в жизни так быстро не бегал. С тех пор мы пачимоля больше не видели, а Фрам всякую живность укрощать не пытался. Но зато теперь мы все знаем: если на кого нападёт огромный пачимоль, прикажите ему влететь жбаном в ближайший валун, авось отвяжется!       Воины рядом с Гветердиром разразились хохотом, который, однако, недолго витал в воздухе, ибо смех был прерван сигналом рога, призывающим к битве.        — Сегодня тревога раньше обычного, — заметил Андаэр.        — Это мне и не нравится, — заметил Харгаст, бывавший во многих боях командир десятка Гветердира.       Не теряя времени, Гветердир, прежде сидевший за столом в поддоспешнике, резво облачился в пластинчатые доспехи, надел обитый изнутри плотным волокном стальной шлем, отдалённо похожий на человеческий коринфский, натянул тетиву на лук, прикрепил ножны к поясу и, взвалив на спину полный колчан, направился к стене, которую его сотня должна была занять в случае приближения противника.       Высыпав на стену между двумя башнями, стрелки построились, готовые к битве: две шеренги вытянулись перед зубцами так, чтобы воины из второго ряда могли стрелять из-за спин первого без особых трудностей. Гветердиру предстояло занять позицию во втором ряду, Харгаст и Андаэр расположились рядом. Теперь оставалось только дождаться коменданта крепости, и после того, как он убедится в точности исполнения приказа, вернуться обратно… или приготовиться к настоящему сражению.       Вскоре подозрения Харгаста оправдались: тревога не была учебной. Гветердир отчётливо различил на горизонте аморфную чёрную массу, медленно приближающуюся к крепости. Несмотря на то, что выглядела она довольно угрожающе, Гветердир был абсолютно уверен, что две с половиной тысячи воинов Первого королевства смогут отбросить врага.        — Сколько их там? — спросил Харгаст у стоящего по левую руку товарища — Тотрангила, воина из народа латасахор, который был известен своим прекрасным зрением, способностью попасть во что угодно с какого угодно расстояния и… тем, что совершенно не умел читать, из-за чего за пределами стрельбища часто попадал впросак.        — Примерно двадцать… — ответил Тотрангил после небольшой паузы.        — Твой приятель точно такой зоркий или просто шутит? — недоверчиво спросил Андаэр, — мне кажется, их как-то многовато для двадцати воинов.        — Он имел в виду двадцать тысяч, — Харгаст немедленно вступился за Тотрангила, и затем, наблюдая как самодовольная ухмылка сползает с лица молодого товарища за считанные мгновения, добавил, — постарайся экономить стрелы, на всех может не хватить.       Вскоре появился сам лорд Адон Тиргалара — Аламелдир из рода Райниона, в сопровождении нескольких всадников. Сотни солдат уже ожидали прибытия военачальника перед воротами и на стенах крепости, практически все её защитники уже были готовы к сражению. Оглядев крепость и обороняющих её воинов, командир гарнизона обратился к своим бойцам с небольшой речью:        — Пусть ваша воля будет крепкой, как эти стены! С этого момента никто из вас не бросит оружия, и никто из вас не отступит без приказа, ибо даже смерть нас не устрашит! И какие бесчисленные орды ни послал бы враг на штурм крепости, мы будем защищать Адон Тиргалар до последней стрелы, последнего вздоха и последней капли крови! За Аталфира и Семь Великих!       Последняя фраза была подхвачена и повторена всеми воинами, прокатившись по крепости быстрее ветра. Вскоре Гветердир испытал необычное чувство, прилив сил, словно пришедший откуда-то извне. Хотя о лорде Аламелдире ходили слухи, что он обучался у жрецов-воинов воздействию на разум, но почувствовать на себе действие магии — это было нечто совсем иное.       Тем временем войско варваров неумолимо приближалось к крепости, и в массе врагов уже можно было разглядеть осадные орудия — штук пять таранов, десятки лестниц, несколько катапульт и даже две осадные башни. Судя по всему, эгменахоры сделали их из ближайшего сухого куста, а затем толкали до самой цитадели. Однако пока враги находились ещё слишком далеко, чтобы можно было спустить тетиву и попасть хоть в кого-нибудь.       Впрочем, камнемётам такого расстояния было достаточно, и первые подожжённые снаряды градом обрушились на приближающихся варваров, рассыпаясь на пылающие обломки. Один из них сбил верхушку осадной башни, другой поджёг таран, остальные передавили простых воинов, однако казалось, что многочисленное воинство эгменахоров даже не заметило этих потерь.       Вскоре пришло время лучникам ослабить врага на подступах. Сразу по сигналу рога, прекрасно слышному из любой части крепости, сотня Гветердира выпустила первую тучу стрел по бегущей к стене толпе с лестницами. И хотя этот залп определённо был весьма результативным и поверг немало врагов, этого по-прежнему было недостаточно, чтобы причинить серьёзный ущерб осаждающим.       Когда от ворот до ближайшего тарана оставалось около сотни шагов, первые лестницы уже были приставлены, и сотня Гветердира, защищавшая стену, взялась за мечи, чтобы сразу сбросить врага вниз, едва он ступит на твёрдый камень. Примерно в то же время стрелки на других стенах также приготовились к рукопашной.       Вскоре показался первый эгменахор: странный одетый в грубую кольчугу поверх лохмотьев минипут с серой кожей, практически плоским носом, маленькими глазами и боевым раскрасом, похожим на языки пламени. Большего Гветердир разглядеть не успел, поскольку Харгаст сразу же проткнул варвару шею, и тот с хрипом рухнул вниз.        — Ловите! — крикнул он лезущим следом дикарям, готовясь отправить следом любого врага, до кого сможет дотянуться. К счастью, сил у него, как и у остальной сотни, было для сражения предостаточно.       Однако вскоре на месте убитого дикаря уже стояло несколько других, которые сумели защититься от первых ударов и спрыгнуть на стену, в гущу строя. Практически все из них были на голову или две ниже ростом, чем воины Первого королевства, носили довольно примитивные кольчуги и простые железные шлемы с наносниками, а вооружены были топорами, тесаками и булавами, закрываясь от ударов небольшими деревянными щитами. Гветердир прекрасно знал, что самая большая опасность эгменахоров в их численности и, к счастью, на стены они карабкались по одному.       Между тем таран уже приближался к воротам, а вторая осадная башня наконец доползла до крепостных стен. Гветердир не обращал внимания на происходящее в остальной цитадели, его больше интересовали дикари, не прекращающие лезть на стену даже несмотря на то, что двоим его товарищам удалось сбросить одну лестницу вниз, а потому весьма удивился, когда прозвучал сигнал к отступлению, ведь из всей его сотни мало кто был даже легко ранен.       Негромко ругнувшись, Гветердир вместе с Андаэром навалились на ещё одну лестницу и, приложив немалые усилия, сбросили её вниз, отрезав варварам все пути на стену, кроме одного — по мостику с осадной башни. Тогда командир сотни, благополучно прострелив голову очередного варвара, жестом велел спускаться вниз. Вскоре масса воинов, охранявших первый ряд стен, устремилась к воротам второго кольца, чтобы принять бой там, пока эгменахоры выламывали ворота. Радовало только одно: все мирные жители были заблаговременно укрыты в донжоне, избавив тем самым гарнизон от уймы проблем, связанных с их спасением.        — Вы тоже это заметили? — спросил стрелок своих товарищей, когда сотня уже оказалась в безопасности.        — Что именно? — удивился стоящий рядом Андаэр, — то, что дикари никак не заканчиваются?        — Их раскрас, — уточнил Гветердир, — у каждого из них на лице охрой изображён или огонь, или кровь.       Харгаст присвистнул.        — Мы крупно влипли, — добавил он, — эти варвары присягнули Посвящённым, теперь молятся Кровожадному богу и не остановятся, пока не перебьют здесь всех. Пока жив их предводитель, на панику во вражеских рядах можно не надеяться.        — Что ещё за Кровожадный бог? — Андаэр задал новый вопрос. — Какие Посвящённые?        — Кровожадный бог — это один из самых опасных и могущественных духов Небытия, который хочет переродиться в Хегелмора, поглотив жизненную силу богов и минипутов, — начал объяснения Харгаст, — а Посвящёнными называют варваров, согласившихся стать его орудиями. Помнишь, как после речи нашего предводителя мы все испытали прилив сил и стремление сражаться? У Посвящённых примерно то же самое, только ещё сильнее.       Гветердир мрачно усмехнулся. Во всех столкновениях с варварами Севера одержать победу позволяла прежде всего неорганизованность последних: едва они понимали, что чаша весов склонилась на сторону воинов Первого королевства, как отряды эгменахоров один за другим обращались в бегство, а то и вовсе бросали оружие, особенно если перед этим погибало несколько их вождей. Но теперь противник был куда более организованным и едва ли собирался сдаваться.        — А откуда ты всё это знаешь? — с подозрением спросил Тотрангил.        — Сталкивался с ними в бою пару раз. Почти всё узнал от пленников, — бросил пожилой солдат.       Тем временем дикари, понимая, что осадную башню через низкие ворота никак не протащить, бросили её у стены и нескончаемым потоком хлынули во внутренний двор за первой стеной, поджигая дома и готовясь переставить лестницы. К счастью для Гветердира, прямо перед его участком стены как раз находилось несколько полыхающих домов, так что бояться лестниц причин не было, однако лучники дикарей уже забрались на первую стену и решили устроить перестрелку с гарнизоном, а катапульты варваров принялись разрушать башни третьего яруса, стремясь попасть в орудия Первого королевства.       Командир сотни разрешил выбирать цели самостоятельно, всё равно в них не было никакого недостатка, и Гветердир, как и большая часть его сотни, принялся бить по лучникам. Остальные пускали стрелы вниз, целясь в головы многочисленных варваров. И хотя промахнуться в такой ситуации было гораздо сложнее, чем попасть, а эгменахоры во внутреннем дворе оказались под плотным обстрелом сразу с нескольких сторон, даже этого было недостаточно, чтобы разбить орду или хотя бы заставить её дрогнуть.       Сотня начала нести потери: после первых трёх залпов дикарей шестеро воинов повалились без сознания или вовсе погибли, ещё примерно десятеро были довольно легко ранены. К счастью, самому Гветердиру везло: единственная попавшая в него стрела отскочила от пластины доспеха.       Тем временем баллисты с башен подожгли ещё два тарана, но оставшиеся достигли ворот и уже пробивали себе путь. Сражаться с дикарями и укрываться от града стрел становилось ещё сложнее, а перед воротами тем временем уже собралось около тысячи пеших защитников Адон Тиргалара. Аламелдира и его верхового эскорта среди них, однако, не было.       Вскоре ворота пали, и варвары хлынули в крепость. Воины Первого королевства бросились в бой, повергнув первые ряды эгменахоров, однако натиск варваров со временем только усиливался. Новые и новые враги лезли в пролом, забыв о собственной безопасности, а груды трупов перед воротами продолжали расти.       Тем временем командир сотни приказал всем бить по врагам перед воротами, но сколько бы стрел Гветердир ни посылал в сторону дикарей, не менялось ничего: варвары напирали на шеренги защитников Адон Тиргалара, топча раненых, как своих, так и чужих, стремясь прорвать строй гарнизона любой ценой.       Ряды воинов внизу, у ворот, таяли с каждой минутой, оставалось совсем немного до того момента, когда варвары сумеют пробиться на стену, и тогда судьба отрезанных от остального гарнизона стрелков была бы предрешена. Оставался один выход: спуститься и заткнуть брешь.       Сотня Гветердира не была скована боем с лезущими наверх варварами, а потому одной из первых покинула стену и ввязалась в мясорубку у ворот. На некоторое время врагов удалось отбросить, но вскоре эгменахоры возобновили натиск с прежней силой. И хотя дикари к тому моменту потеряли примерно треть своего войска, об отступлении они даже не задумывались.       Гветердир быстро потерял товарищей из виду, да и возможности искать кого-то в такой неразберихе попросту не было. Его, как и остальных воинов Первого королевства, в этот момент куда больше волновали тесаки и копья варваров, норовящих пробить доспехи, а не поиски знакомых лиц. И если во время сражения на стене стрелок ещё чувствовал себя довольно свежо и с лёгкостью одолевал дикарей, то теперь, когда руки и ноги от усталости словно налились свинцом, сражаться было гораздо тяжелее.       Когда наступающая орда смогла расколоть силы Первого королевства на две части, а защитников ворот осталась лишь половина, спасение пришло откуда не ждали: звук рога, прокатившийся по цитадели, возвестил о приближении лорда Аламелдира. В сопровождении полутора сотен всадников на муравьях, облачённых в полулаты, он промчался по внутреннему двору за второй стеной, рубя и пронзая всех дикарей на своём пути. Подобно топору, вмиг разрубающему тонкую ветку, полководец врезался в ряды эгменахоров перед воротами, в одиночку повергнув десятерых, а за ним и остальные всадники ворвались в битву. И в этот момент, когда дикари уже практически праздновали победу, их воля к сражению наконец пошатнулась.        — Они дрогнули! В атаку! — возвестил Аламелдир, рубящий врагов практически в середине толпы. Казалось, что никакие раны ему нипочём, ибо даже от самых смертоносных ударов на его доспехах оставались лишь царапины.       У Гветердира, как и у остальных защитников крепости, вновь ощутивших стремление сражаться до последнего, с прибытием полководца открылось второе дыхание. Смяв первые ряды варваров, гарнизон наконец смог отбросить их на несколько шагов назад, и орда отхлынула прочь, за ворота, а катапульты со стен, благополучно выигравшие «артиллерийскую дуэль», точным залпом перебили оставшихся в проёме противников. Однако держаться здесь больше не было сил.        — Отходим! — приказал Аламелдир, поднимая на спину своего муравья тяжело раненого минипута и увозя его в крепость. Его примеру последовали и остальные всадники, а уже за ними за третью стену вышла оставшаяся пехота.       Зрелище, открывшееся Гветердиру у ворот, приводило в ужас: хаотичное нагромождение из тысяч искалеченных тел варваров и защитников крепости, смешанные с кровью, грязью и обломками оружия. Искать кого-то там было бессмысленно, да и времени на это не было, так что лучник примкнул к остаткам своей сотни и поспешил за третье кольцо стен.       Едва ли вид гарнизона теперь показался кому-нибудь грозным: многие были измождены и ранены, а доспехи покрылись кровью, грязью и зазубринами. Перевязавшись тем, что попалось под руку, воины Первого королевства из последних сил тащили своих менее везучих товарищей в безопасное место, надеясь укрыться от врага там. Следующее сражение у ворот могло превратиться в настоящую бойню.        — Нас осталось так мало? — с некоторым удивлением и скорбью спросил Тотрангил, когда увидел, сколько воинов из его сотни всё ещё стояло на ногах.        — Похоже, что да, — ответил Андаэр. Сражение было нелёгким для молодого минипута: помимо множества ссадин, он сломал правую руку, и теперь она была подвешена на импровизированной повязке из чьего-то поддоспешника. Меч ему приходилось держать в левой руке. — Харгаст убит, как и командир нашей сотни. Мы последние.       Однако защитникам Адон Тиргалара было не до точного подсчёта потерь: варвары оправились от контратаки и вновь ринулись на захват стен, поэтому лорд Аламелдир, не теряя времени, посвятил гарнизон в детали своего плана.        — Слушайте меня, воины! — объявил он, — у врага остался всего один таран, ибо эти стены слишком высоки для лестниц. Если мы его уничтожим, то у нас будет время, чтобы продержаться до прихода подкреплений из других крепостей, и тогда мы останемся в живых. Все, кто могут натянуть тетиву, пусть поднимаются на стены. Раненых, стариков, женщин и детей мы увезём на бетамолях столько, сколько сможем! Вперёд, и да хранит нас Менелтир!       Андаэра причислили к раненым, и потому он направился к стойлу бетамолей, пока остальные лучники поднимались на стену. Заметив медленно ползущий к последним воротам таран, Гветердир положил зажигательную стрелу на тетиву. По команде «залп» сотни огней прочертили вечерний воздух и вонзились в осадное орудие, не причинив ему никакого вреда. Ещё один залп — и вновь безрезультатно. Третий, четвёртый… стрелы просто вонзались в древесину, обитую снаружи чем-то матерчатым, не поджигая её.       Наконец, пятый залп принёс результат: Гветердир заметил в матерчатом покрове небольшую дыру, на которую тут же указал товарищам. Таран тем временем уже подходил к воротам, и возможностей выстрелить по нему ещё раз могло не предвидеться. По команде «залп» он и Тотрангил выпустили стрелы прямо в только что обнаруженную прореху. Мгновение полёта стрелы словно растянулось на несколько часов…       В этот раз всё пошло по плану, и древесина наконец вспыхнула. Уже через десять секунд таран полыхал, как огромный костёр, а варвары в ужасе отпрянули от него, бросив совсем рядом с воротами. Гветердир облегчённо вздохнул: опасность миновала.       Однако эгменахоры не отступили от стен, а вскоре от их страха не осталось и следа: неожиданно для защитников крепости дикари хором начали скандировать имя «Бурзул».        — Похоже, сейчас мы увидим их предводителя, — предположил Гветердир, — помните, что говорил Харгаст? Если Посвящённые лишатся полководца, их будет куда проще обратить в бегство.       Предположение оправдалось: сквозь толпу медленно прошёл какой-то громила в пластинчатых доспехах, а за ним — трое варваров в серых мантиях с посохами и кинжалами. Все они были немного выше остальных варваров и сильно выделялись в толпе, чем не преминули воспользоваться защитники Адон Тиргалара, осыпав вражеского военачальника стрелами, однако по непонятным причинам ни одна из них не попала в цель, даже выстрел меткого Тотрангила ушёл куда-то в сторону.       Тем временем Бурзул со свитой, не обращая внимания на стрелы, неторопливо прошёл мимо догорающего тарана и направился к воротам.        — Он что, всё это время сидел в тылу, а теперь пришёл сюда, чтобы самолично убедиться, что таран так и не дошёл до ворот? — иронично спросил Гветердир, — я думал, их предводитель несколько поумнее, чем…       Его слова прервал жуткий грохот: окованные железом ворота распахнулись, а обломки створок и засова посередине, пролетев около двадцати шагов, приземлились на площадь перед донжоном. Однако варвары остались стоять на месте, пока Бурзул спокойным шагом приближался к лорду Аламелдиру и паре сотен воинов, организовавших оборону прохода между главной башней и загоном бетамолей.        — И что вы сможете противопоставить нам теперь? — Громким, но несколько хриплым голосом спросил Бурзул. — Ваша крепость пала, ваши боги вам не помогли. А следующей будет столица Первого королевства!        — Можешь праздновать победу, дикарь, — ответил ему Аламелдир, обнажая меч, — но пока я жив, над этим замком будет развеваться знамя Первого королевства! А теперь изыди и дай мне полюбоваться улетающими отсюда бетамолями!       Спустя несколько мгновений из загона вылетело около двух десятков бетамолей, увозящих раненых, стариков, женщин и детей подальше от Адон Тиргалара. Бурзул приготовился дать сигнал своим лучникам, но в этот момент Аламелдир сорвался с места и бросился на своего врага с мечом.       К удивлению Гветердира, поединок оказался довольно коротким, лучник даже натянуть тетиву не успел: после нескольких заблокированных выпадов Бурзул одним ударом топора расколол щит своего противника, а затем вонзил кинжал между пластинами доспехов:        — Время твоих старых богов ушло, как и время твоего народа, — громко сказал Бурзул, поднимая над землёй раненого врага, — Твоя душа будет во власти Истинного Властителя, и души всех твоих воинов не смогут избежать этой участи.       С этими словами Бурзул отшвырнул истекающего кровью полководца Первого королевства прочь, а варвары у него за спиной ворвались в город.        — Какова воля повелителя? — спросил Бурзул у одного из дикарей в серой мантии, а затем, услышав ответ, объявил уже более громко, — очистите эту крепость от низших и недостойных!       Услышав приказ, дикари ворвались во внутренний двор, смели там остатки гарнизона и полезли на стены. Бурзул тем временем неспешно направился к той самой части стены, на которой находились остатки сотни Гветердира.        — Может, попробуем его подкараулить за углом и и ударить в спину? — предложил Тотрангил.        — Если ты не заметил, он сейчас в одиночку выбил ворота. Голыми руками, — осадил его Гветердир, — так что лучшее, что мы сейчас можем сделать — это попытаться сбежать. Прыгай за мной!       Заглянув за стену, Гветердир заметил там подходящее место для приземления: склад с обвалившейся прямо над внушительной грудой листьев крышей. Указав на пробоину Тотрангилу, воин набрал в грудь побольше воздуха и спрыгнул вниз.       Некоторое время перед Гветердиром был только полыхающий Адон Тиргалар и алый закатный солнечный диск, уже коснувшийся горизонта, но затем воин ударился головой о крышу, и всё словно накрыла тёмная пелена…