Откажись, Мэри Сибли

У Мэри Сибли не осталось больше ничего. Столь желанная корона Ночи налилась свинцом, сдавливая аккуратную головку с волосами цвета вороного крыла, а собственный особняк стал холодной тюрьмой. У Мэри не осталось ни желаний, ни тайных ночных сюжетов. Сердце наглухо заросло червивыми сорняками, не оставив ей места для любви. Юной девой она отдала Господину Тьмы свою плоть и кровь, а своё счастье проводила на войну, схоронила его, выйдя замуж за Джорджа Сибли. Старый губернатор желал её, желал касаться заплывшими от жира пальцами её бледной кожи, сжимать хрупкий стан Мэри, желал удовлетворять свою похоть ночью, а днём — своё самолюбие. Она была его красивой редкой птичкой, которую Джордж приносил с собой на приёмы, баловал тканями и драгоценностями, требовал, чтобы она пела ему, пока золотые прутья клетки не давили её за непослушание. Джордж думал, что победил и за власть в Салеме, и в борьбе за Мэри. Все мужчины в этом одинаковы. Они смакуют свою победу ещё до того, как случится последнее сражение. Джордж заплатил за это высокую цену: фамильяр Мэри удобно разместился в его желудке, превратив крепкого мужчину в тряпичную куклу, обмякшую и покорную. Его власть отошла жене — совет Салема был очарован юной Сибли, а кто-то даже помнил Мэри ещё по тем временам, когда она со своими грязными юбками и гладкими локонами скромно ходила на проповеди. Мэри была ангелом в чёрном шелке и власть она получила, прежде чем Джордж смог понять, что до конца своих дней он будет ходить под себя. Она совершила нечестную сделку с Господином Тьмы. Он забрал её дитя и любовь, но дал взамен слишком мало. Власти и богатства не хватало, чтобы усыпить её горе. Даже присутствуя на казне пуритан, глядя, как эти преданные фанатики готовы обвинять друг-друга в нечестивости, набрасывая на своих вчерашних братьев и сестёр петли, Мэри не чувствовала радости. «Это война моего Господина, а не моя», — говорила она себе, глядя на посмертные судороги обвиненных в колдовстве людей. Некоторые из них молили о пощаде, другие проклинали всех присутствующих, третьи просили напоследок о поцелуе с любимым. Многие из них были подлыми людьми, но никто не был ведьмой. «Где твоя невинности, Мэри? Где твоя любовь к миру?», — спросил бы её Джон Олден, будь он рядом. Но плоть Джона сейчас клюют стервятники в сырых лесах, в землях индейцах, а она стоит одна на деревянном помосте, глядя на болтаемое ветром тело осужденной. Жители Салема с радостью бы поменяли их местами, прочти они сейчас её мысли. У Мэри Сибли не осталось больше ничего. Когда совет собирается вместе в её доме, она едва сдерживает себя, чтобы не подпалить накрытую скатерть вместе с напыщенным лицами собравшихся. Они учтиво спрашивают о здоровье её почтенного мужа, обсуждают дела города, а сами только и думают о том, как отхватить себе кусок больше, как туже набить сундуки с золотом. «Да заберите вы всё до медяка, вынесите всё вплоть до последнего канделябра в доме, только вас, льстецов, это не спасёт»,— думает всякий раз Мэри, когда принимает совет в своём особняке. Верит она, пожалуй, только Джону Хейлу, да и то только потому что знает, что он ведьмак. Он выбрал правильную сторону и старается уберечь свою дочь, цветочек Энн, от грязных рук дьявола. Только его руки длинней и проворней, чем Хейл думает. Он и не подозревает, что Энн — сильнейшая ведьма в шабаше, способная отнять у Мэри корону Ночи. Но она не станет. Энн Хейл не Мёрси, грезящая о почестях тогда, когда Господин Тьмы готовится прибыть в мир людей для своего царствования. Он сделает мир чистым от пуритан и ложного бога, свободным для всех удовольствий жизни. И Королева Ночи, Мэри Сибли, готовит Салем к пришествию своего Господина, напитываю землю кровью невинных. У Мэри Сибли не осталось больше ничего, но она знает, чего хотела и чего не получила. Ей надо готовится ко дню его Пришествия, поддерживать ненависть и подозрения пуритан друг к другу, но всё валится из рук. Набирая по вечерам ванную для снятия усталости, Мэри часто предается воспоминаниям о днях своей юности, и вода успевает остыть. «Джон Олден мёртвый имеет надо мной больше власти, чем я над собой живая», — думает она, пытаясь нагреть воду колдовством. Её магия — магия огня, столь же сильная и непокорная, как и она сама. Некогда она могла спалить целый лес, лишь подняв руку и прошептав несколько слов. Вместо крови у Мэри по венам разливается огонь, но он перестал греть её, а сила стала уменьшаться, стоило ей вспомнить о капитане Олдене. Теперь Королева Ночи едва ли может подогреть воду в остывшей лохани, посылая огонь куда угодно, но только не в ванную. Когда стоящая на тумбочке ваза со свежими полевыми цветами едва не загорелась, в комнату вошла Титуба. Взгляд её был полон негодования, но она лишь молча покачала головой, не смея ругать свою хозяйку. В прошлом они были подругами: Титуба учила юную Мэри основам тёмной магии после обращения, была рядом в первые месяца её замужества с Джорджем Сибли. Именно темнокожая служанка вместе со своей хозяйкой затолкнула фамильяра в разжиревшее тело губернатора Салема, именно она оберегала их секрет, приглядывая за окружением Мэри тогда, когда сама Сибли занималась делами пуритан. Без Джона Олдена в этом мире у Мэри осталась лишь Титуба, но Королева Ночи не забыла, как её подруга отдала дитя Мэри Господину Тьму, прихватив с собой её молодость и невинность. Именно Титуба толкнула Мэри в объятия Дьявола, не предоставив ей выбора. — Ты слаба, — промолвила рабыня, расчесывая мокрые волосы своей госпожи, которые прилипли к её изящному телу. Чарующая фигура — одно из ведьминых оружий, данных им Дьяволом. Несмотря на грязную душу безобразной старухи, телом Мэри была похожа на ангела. — Если они увидят твою слабость, то поддержат Мёрси. Королева Ночи не должна быть слабой. — Я и не собираюсь показывать им свою слабость, — огрызнулась Сибли, встав с лохани. Остывшая вода расплескалась, окатив Титубу по колени. — Или ты думаешь я приду к ним, чтобы показывать им свои способности? Может спалю пару-другую священных деревьев, чтобы они меня боялись? Чушь. Титуба смерила Мэри взглядом, от которого у неё раньше подкашивались ноги. Служанка стала любовницей Господина Тьмы гораздо раньше и дерзить ей было опасно. Впрочем, Титуба Мэри не трогала. В её доме она была всего лишь рабыней, а время их обучения прошло давным-давно. — Иди за мной, — сказала она, когда Мэри набросила на себя домашнюю сорочку из чёрного шёлка. Они спустились в каморку в дальнем углу особняка, которую занимала Титуба. Всё было устроено так, чтобы случайный гость не смог нагрянуть сюда, отыскивая хозяев, иначе их тела давно бы заклевали стервятники на городской площади. В каморке пахло корицей, мускатным орехом, луком и гвоздикой, с потолка свисали засушенные травы с причудливыми запахами, а жалкий камин был до того мал и грязен, что громоздкие железные чугунки скорее украшали его, чем портили. Если не зажигать свеч и зайти сюда ночью, то комната будет похожа на обычную крестьянскую кухню, такую же, как и у всех старых вдовушек Новой Англии. Только приготовленную здесь еду никогда не подают к столу, а кипящее в котелке варево обычно дарит смерть. В комнате Титубы не было кровати, зато были пыльные фолианты с заклинаниями и пророчествами, чучела животных, были коллекции самых различных ядов, заготовки для отваров и мазей. Заходя сюда, Мэри всегда охватывал благоговейный трепет. — Им не надо видеть, чтобы знать. Они прочтут твою слабость по глазам, обозначат по исхудавшим рукам, унюхают по скисшему запаху отчаяния, который ты принесешь с собой в лес. Неужели ты хочешь лишиться власти, к которой мы так долго шли, из-за дурных снов и любви? Которую ты отняла у меня, хотелось крикнуть Мэри. — Кто лишит меня власти? Эти вековые развалины, именующие себя лесными ведьмами? С них сыпется песок каждый раз, когда они начинают говорить, Титуба. Власть моя не только по праву Королевы Ночи, но и по праву жены губернатора Салема. Они не посмеют тронуть такую полезную ведьму. — Какое старухам дело до твоих земных титулов? Когда придёт Господин Тьмы, от Салема останется лишь горстка пепла под нашими ногами. Из курятника, именуемого советом города, уцелеет лишь старик Хейл, и то, если научится слушать и подчинятся. Твоя власть над городом пуритан смешна, если у тебя нет реальной силы. — Тебе напомнить, как ты привела меня в дом Сибли? Напомнить, как отравила его женушку, чтобы подложить меня ему в кровать? Тебе напомнить, сколько ночей я терпела это животное на себе и в себе, сползая каждое утро с постели, чтобы не стошнило прямо на этого храпящего олуха? Чего ради вы заставили меня выйти за Джорджа Сибли, раз моя власть над Салемом не значит ничего? — Мэри кричала, наполняя темноту глаз огнём. «Они забрали моего ребёнка, забрали моё счастье и любовь, сделав ряженной в меха куклой старого Сибли. А теперь, оказывается, всё это не имело смысла?», — подумала она, готовая спалить проклятый губернаторский особняк вместе с лесными старухами. — Направь свою злость не на меня, а на наших врагов и Шабаш, Мэри. Уже значительно лучше, — сладко сказала Титуба, обводя её довольным взглядом. — Теперь ты больше похожа на Королеву Ночи, а не на влюбленную дочь мельника. Служанка отвернулась к своим травам, не дав Мэри ответить. И не зря — Королева Ночи сейчас была готова обрушить все силы ада, но не на врагов Господина Тьмы, а на него самого.