Пустота

      …Кренник нарочито уверенно шагает прочь от «Дельты», не в силах отвести глаз от цели визита — крошечной фермы поодаль.       Всё остальное замечается будто сквозь туман. Грохот угольно-чёрной брони штурмовиков давно стал привычным фоновым шумом — а он, как известно, скорее способствует погружению в мысли, чем отвлекает от них. Да и невозможно постоянно прятаться от самого себя.       Особенно — здесь. Каждая деталь обстановки только и делает, что подпитывает начавшийся пожар всё новым и новым топливом; и конца этому не предвидится.       «На планете не холодно, но очень сыро, — несётся в голове бегущей строкой, пока ткань плаща хлопает с каждым порывом ветра, а под сапогами чавкает мягкая местная грязь. — Интересно, каково Галену с его чувствительным организмом обитать в таком климате? И чем он думал, забирая сюда маленькую дочь? А ведь наверняка она тоже здесь: деваться им было некуда. Значит…»       — Господин директор? — тревожится кто-то из охраны, и Кренник понимает: плохо дело, раз уже и бойцы заметили что-то неладное. — Как вы себя чувствуете?       — Со мной всё в порядке, — цедит он и невольно встряхивается. — Следите за дорогой.       Весь дальнейший путь проходит в молчании. Директору вскоре удаётся совладать с собой, однако где-то в глубине души продолжает зудеть досада за столь очевидный промах.

***

      …Пустота.       В ней тонут все звуки, за исключением какого-нибудь случайного металлического лязга или скрипа кожи ремня: давно знакомого, обыденного, бездушного — и оттого не опасного.       О неё разбивается всё, что может отвлечь, смутить или, чего доброго, растревожить глубины памяти. И это куда надёжнее, нежели ярость или показное благодушие.       Она неустанно, терпеливо и планомерно вытесняет всё лишнее. Смутное. Неправильное. То, что может мешать. Из-за чего обычно совершают ошибки. Такова справедливая плата за чёткость восприятия и безупречность расчётов.       Впрочем — его устраивает.       Что будет, если Гален не согласится вернуться? Да ничего особенного. Эрсо, разумеется, гений; но это никоим образом не делает его незаменимым. И проекту он нужен не настолько остро, как… как самому директору.       Признаваться себе в этом напрямую — стыдно. Хотя нет, даже не стыдно: бесполезно. Дурацкая внутренняя работа, которая не принесёт никакого внешнего результата. Какая разница, из каких побуждений он прибыл сюда, на Ла’му? Получится забрать Эрсо — отлично! Не выйдет — что ж, никакой катастрофы. Просто придётся приложить больше усилий к поиску квалифицированных кадров; по сути же — всё равно, с каким итогом возвращаться отсюда.       Пустота, пустота, пустота — разрастается где-то внутри с каждым шагом, с каждым хлопком нелепого походного плаща, и приносит утраченный было покой.       Всё в порядке.       Разницы нет.

***

      До импровизированной усадьбы остаётся пара десятков метров.       А вот и Гален… Как предсказуемо! Хозяин уже заметил непрошеных гостей и решил встретить их, насколько возможно, с достоинством.       Что ж: этого стоило ожидать. Только вот сердце неприятно ухает где-то далеко за ранговой планкой…       Всё-таки разница есть — как ни сжимаются зубы от одной только мысли об этом. Улетать одному… — значит, умрёт где-то там, в глубине, последняя беспокойная жилочка. Что-то острое и неправильное; что-то живое. Последний источник движения…       Велика ли потеря?       — Что за хаттовы сопли, — чуть слышно ворчит под нос Кренник и заставляет себя расправить плечи.

01/III-23/IV/19