Сакура
На меня смотрел высокий светловолосый мужчина с проникновенными серыми глазами, что слегка напоминали бьякуган. Его взгляд был проницательным и он будто бы пытался что-то прочесть в моих глазах. Как только Шизуне познакомила меня с моим новым коллегой, она ушла. Его звали Якумата Мин. Он послан из Страны Звука, чтобы обмениваться информацией об исследованиях, которые мы давно проводили. — Рада знакомству, Мин-сан, — я улыбнулась ему. — Меня зовут Учиха Сакура, я заведую исследовательским отделением лаборатории Конохи. Буду рада поучиться у вас и поделиться с вами собранной информацией. Почему-то он молчал. Тишина настолько затянулась, что мне стало очень неловко, и я окликнула его вновь. — Эм, Мин-сан? Вдруг он, будто очнувшись, заговорил: — Вы очень красивая женщина, Сакура-сан, — без толики робости на лице заметил он, не отрывая с меня взгляда и полностью проигнорировав мои слова, касающиеся работы. Его слова ввели меня в ступор, а на мужском лице появилась еле заметная улыбка. Мин-сан назвал меня красивой женщиной… Я так давно не слышала комплиментов в свой адрес. А то, что я и вовсе женщина… Хах, совсем из головы вылетело!.. Да, я ведь всегда старалась заменить Сараде отца. Да, совсем вылетело из головы. Я — женщина. Я сдержанно улыбнулась ему и, решив, что будет правильно, если я промолчу, начала показывать ему нашу лабораторную.***
— Мицуки, если твоя жизнь для тебя всё ещё имеет значение, то отвали от меня, — отмахивалась Сарада, внимательно изучая недавно вышедшую из печати книгу о клане Учиха. «К приезду отца я пробужу в себе Мангёке-шаринган! Папа должен научить меня всем ниндзюцу нашего клана! Я стану первой из Учих, что станет Хокаге!», — решительно думала Сарада, вчитываясь в каждую буковку этой книги. — Так-с… Аматерасу…***
В последние несколько месяцев Сакура была сама не своя. С ней пыталась поговорить Ино, Хината, пытался поговорить Наруто и многие другие её друзья. Но она всё отмахивалась, фальшиво улыбаясь и твердя, что всё в порядке. Сакура продолжала оставаться допоздна на работе. Она часто брала непродолжительные миссии, чтобы успевать совмещать её с основной работой. Куноичи часто подрабатывала. И, честно сказать, заходила в кабинет Хокаге лишь для этого. Ей так не хотелось видеть своих друзей, которые при любой встрече пытались ей чем-то помочь. Сакура понимала, что они переживают, но это сильно раздражало. — Вот и всё, — устало улыбнулась Сакура, пересчитав несколько тысяч йен и положив их в свой кошелёк. — Это был последний долг. Что там у нас осталось?.. — она взяла оставшиеся с зарплаты деньги. Четыре тысячи девятьсот йен. — Чёрт, на месяц не хватит…***
— Сакура-сан, это Вам, — искренне улыбался Мин-сан, протягивая куноичи одинокий цветок в обёртке. В который раз он приносил ей цветы. Чуть ли не каждый день. Чего он пытается добиться? — Мин-са-а-ан, — выдохнула Сакура, прикрыв глаза. — Ну я же говорила, я замужем, у меня сзади герб клана мужа, видите? Вот он. — Я же не замуж Вас зову, — улыбнулся он, — Примите мой скромный подарок! — Ну… Тогда, спасибо, — замешкалась она, взяв в руки одинокую Лилию. Красивая…***
Сакура
Величественный герб клана Учиха, изображённый на потолке нашей спальни. С моих глаз текут слёзы. Ну что же ты плачешь, Сакура? Ничего уже не поделать. Ты сама выбрала этот путь. Тернистый, полный отчаяния путь. Зато ему ты помогла встать на новую, правильную дорогу. В которой он теряется годами, искупая свои грехи, совершённые в молодости. Сердце отчаянно бьётся, будто пытаясь мне что-то сказать. Оно норовит сейчас выпрыгнуть из груди. Стучится и стучится. Больно. Господи, как же больно. Я села на большой двухместной кровати и провела рукой по шёлковой постели. Зачем такая большая кровать? Я ведь сплю одна. Я всегда одна, зачем? В те редкие случаи, когда он ночует дома, Саске может поспать и на диване в гостиной. Я вытерла намокшие щёки и посмотрела в зеркало. Я сидела сгорбившись, будто на моих плечах лежит что-то крайне тяжёлое, не давая свободно выпрямиться. Глаза тусклые, от прежнего ярко зелёного цвета травы остались лишь умирающие остатки листьев, пытающиеся выжить после сильного и долгого ливня. Светло розоватые брови прямой тонкой линией нависают над тусклыми глазами. Невероятное безразличие во взгляде. Кожа обсохла, не зная нормального сна и ухода. Губы обветрились и потрескались в нескольких местах. Я так похудела. Невероятно. Мой взгляд упал на не красиво выпирающие кости на кистях рук. Длинные, некогда красивые пальцы, которыми так восхищалась когда-то маленькая Ино, сейчас грубые и немного шершавые. До чего я себя довела? И даже так Мин-сан не прекращает повторять, что я красивая. Наверное, это из жалости. Ведь все жалеют меня. Всем жалко несчастную меня! Я стиснула зубы, а брови рефлекторно сошлись на переносице, создавая глубокую морщинку. Идёшь по улице, и ловишь на себе эти дурацкие сочувствующие взгляды. Как же это невыносимо! Не надо мне помогать! Ни сочувствием, ни своей никчёмной жалостью! Послышался шум в прихожей. Я судорожно вытерла лицо и помахав руками перед глазами, чтобы отогнать опять выступившие слёзы, вышла из комнаты. — Мам, почему дома так темно? — недоумевала Сарада, включая везде свет. — Ой, что-то я совсем забыла, — заулыбалась я, зовя дочь на кухню. — Давай поужинаем. Я подогрела недавно приготовленный ужин и быстро подала его Сараде. Вытащила из холодильника салаты и прочую еду. Моя красавица… Какая же ты у меня умница, Сарада. — Как миссия прошла? — поинтересовалась я, уперев лицо руками. — Не ранена? — Ой, мам, скажешь тоже, — отмахнулась Сарада, уплетая приготовленную мной еду. Кушай, солнышко, кушай. — Чтобы меня кто-то ранил! Тем более со мной Боруто и Мицуки. Можешь вообще не переживать за меня. — Как они там? — продолжала спрашивать я, вспомнив недавнюю встречу с Боруто. Он тоже очень сильно вырос, с каждым разом всё больше и больше походя на Наруто. — Боруто так вырос. — Ну не знаю. Каким тупым был, таким и остался, — пожала она плечами. Я усмехнулась. Сарада посмотрела на меня, и в её взгляде появилось беспокойство. Она нахмурилась. — Мама, ты почему не ешь? — Не хочу. — Мама, поешь! — с мольбой в голосе воскликнула дочь, толкая на меня отодвинутую мной ранее тарелку с едой. — Ты так исхудала… Не похудела, а истощилась, мам… Тебе не идёт быть такой. — Не переживай за меня, солнце, — улыбнулась я. — Быстрей кушай и иди отдохни. А я пойду на работу. — Что? Какая работа? Ты же только пришла! — слышался голос Сарады из кухни. Я быстро надела сандалии и вышла из дома, предварительно крикнув: — Я ушла! — Ма-а-м-а-а! — возмущённый крик Сарады остался дома. Я бежала в сторону резиденции Хокаге, как вдруг заметила слежку за собой. Господи, как наивно пытаться следить за мной. У кого же интересно столько смелости? Я резко остановилась, отчего позади послышался еле заметный шорох. — Выходи, кто бы ты ни был, шаннаро! — ненавижу, когда за мной следят! Ненавижу вообще, когда кто-то за кем-то следит! Чувствую, как от злости в кулаке скапливается чакра. Я нахмурилась и повернула голову в сторону соседнего дерева. — Не испытывай моё терпение! Сзади дерева отобразилась какая-то тёмная тень. Я немного сощурила глаза, чтобы разглядеть, кто это был. Чёрт возьми, нужно поторопиться. Моему взору открылся знакомый длинный чёрный плащ, а пустой рукав левой руки заставил меня вздрогнуть. Чакра постепенно угасала, а в душе вдруг что-то откликнулось. Нет. «Я живу ради Сарады», — вновь напомнило мне моё подсознание. Он вышел из тени. Саске. Вечерний закат осветил его как всегда безразличное лицо. Я теперь такая же, Саске. У меня иммунитет на таких, как ты. То есть… На тебя. Он смотрел на меня, его глаза прошлись по моим уже изрядно отросшим волосам. Давно же я не стриглась. Внезапно Саске резко оказался прямо передо мной, я же, абсолютно не удивлённая его действиям, в ту же секунду шагнула назад. Он стоял в нескольких сантиметрах от моего лица. Я не вздрогнула, а взгляд остался таким же безразличным. Не хотелось ничего говорить. Он и так всё понимал. Саске смотрел на меня своим чёрным проницательным глазом. Да, вот такая у нас «семейка». Семья безразличных друг к другу родителей. В моих глазах не было даже ненависти к нему. Я просто убила любые чувства, которые когда-либо испытывала к Саске. Может, только обиду я не смогу унять. Но больше во мне ничего нет. Я опустошилась. — Ты куда? — немного хрипловатый низкий голос. — На работу, — коротко ответила я и, обойдя его, медленно потопала туда, куда изначально направлялась. Еле слышно бросила напоследок: — Ужин в холодильнике. Я чувствовала его долгий взгляд на своей спине, отчего прошлись мурашки по коже. Никакие шаринганы и риннеганы не сравнятся с взглядом его черных глаз. Я прибавила скорости и через несколько минут уже была в резиденции Хокаге. Подозрительная тишина. Я прошла в сторону кабинета Наруто, и вдруг услышала знакомые голоса. — Саске вернулся в деревню, — говорил Наруто с кем-то. — Хотел проведать Сараду. — Это прекрасно, — тоненький голос Хинаты пролепетал ещё что-то. — У Сарады-чан наверняка много вопросов на счёт её глаз. Думаю, что ей пора получить у отца несколько уроков. Да и Сакура-чан в последнее время… Ладони сжались в кулаки, а губы стянулись в тонкую линию. — Да… — выдохнул Наруто. — Саске должен взять мужские обязанности на себя. Сакура — не отец для Сарады. — Дело не в этом, Наруто, — Хината наконец-то избавилась от приставки «кун», заметила я, непонятно для чего. — Сакура-чан тоже женщина, как и я. И я вижу, как она страдает. Дело даже не в финансах, не в обязанностях на её плечах… А в чувствах. Не желаю больше слушать. — Всем привет! — резко вломившись в кабинет, звонко воскликнула я, дабы рассеять эту дурацкую атмосферу. Опять меня жалеют, раздражает. — Даттэбайо, Сакура! Ты напугала! — выругался Наруто. — С-сакура-чан, я-я, то есть, привет, — Хината совсем не могла сдерживать своё смущение, когда кто-то заставал её врасплох. Наруто улыбаясь посмотрел на Хинату, и чуть приобнял её за талию. Хината, похоже, поймала мой отчаянный взгляд, который я поспешила быстро сменить на улыбку, и мягко откинула руку мужа. — У вас, наверное, дела. Не буду мешать! — Эй, что это с ней, даттэбайо? — смотря на свою отстранённую руку хмурился Наруто, отчего мне стало немного смешно. Его выражение лица напомнило мне маленького Наруто, который бежал за Джирайей-самой, крича: «Эй, ты, извращённый отшельник!». Я улыбнулась. Прежние времена были всего лишь воспоминаниями. Как же часто я блуждала в них. Это словно отдельный мир, где я когда-то была счастлива. — Вам, мужчинам, ни за что нас не понять. Даже не пытайся, глупый Наруто, — я предалась воспоминаниям, шутливо улыбнувшись. Ах, если бы можно было вернуть те времена. Те времена, когда мои родители были рядом и я ничего не боялась, зная, что всегда есть люди, которые защитят меня несмотря ни на что… Сколько всего я бы смогла изменить. — Наруто, дай мне, пожалуйста, какую-нибудь миссию. Наруто задумчиво смотрел на меня. Я недоуменно уткнула руки в бока, и зло на него посмотрела, нарочно изогнув брови в ожидании и еле приподняв уголки губ в улыбке. Возле него я могла вести себя как ребёнок, и никогда не услышу ни нотки упрёка в его голосе. Спасибо тебе, Наруто! — Сакура, кто такой Якумата Мин? — проигнорировав мой вопрос, вдруг серьёзно спросил Наруто. — Ты его не знаешь? — удивилась я, сжав свою руку. — Он мой коллега. Мы с ним в лаборатории вместе работаем над общим проектом. — Нет, ты меня не поняла, — покачал головой Наруто. Он сделал недолгую паузу, задумчиво почесав подбородок и облокотившись о стол. — Что между вами? — Что? — я смотрела на него с непониманием. Что за глупые вопросы? — О чём ты, Наруто? Я не понимаю. — Сакура, по Конохе ходят слухи, что вы вместе, — твёрдо сообщил мне Наруто, отчего мне стало очень не по себе. Как ты мог верить в это, Наруто?! Ты как никто другой хорошо меня знаешь! — Я не думала, что Хокаге печётся о бабских слухах в деревне, — зло фыркнула я. — Уж тем более не думала, что Узумаки Наруто, которого я знала с детства, поверит кому-либо, а не мне. — Наруто растерянно смотрел на меня, будто бы до него только дошёл смысл моих слов. — Будьте добры, выполнять свои обязанности, Господин Хокаге, а не лезть в чью-то личную жизнь. Вас это не касается. — Чётко процедила я. Мне было больно разговаривать с тобой о таком. Ведь ты был единственным из немногих, благодаря которым я держалась, Наруто. — За заданием зайду позже. — Я не отправлю тебя на миссию, — твёрдо отрезал Наруто, прежде, чем я успела уйти. — Саске вернулся, Сакура. Побудь дома. Ты неважно выглядишь. — Наруто, это не твоё... — Я всё сказал. Злость вспыхнула во мне с невероятной силой. Наруто! Наруто! Наруто! Ты! Да ты!.. Ты придурок, Наруто. Я коротко и нехотя поклонилась ему лишь из принципов, и выбежала из резиденции. Девять часов вечера, шаннаро… Я вышла из дома два часа назад. Я могла успеть подзаработать немного до полуночи. Как же не хочется возвращаться домой.***
Дома было тепло. От резкой смены температуры с прохладной уличной, на тёплую домашнюю, по коже невольно пробежались мурашки. Я устранила их, быстро протерев руки по предплечьям и услышала как Сарада напевает мелодию. Её хорошее настроение по случаю возвращения Саске заставило меня немного улыбнуться. Я подошла к ней, и увидела, что Сарада готовит ужин. — Ты не наелась? — удивилась я, наблюдая за тем, как дочь готовит омусуби. — Мам, не докучай, — покраснела Сарада. Ах, ты готовишь еду для Саске. Я улыбнулась. Всё-таки, как и Сарада, Саске любил омусуби. — Тогда добавь в омусуби окаки и помидоры, — легко подтолкнула я её к холодильнику. — Любимая еда твоего отца. — Ч-что?! — ещё пуще покраснела Сарада. — С чего ты взяла, что я для него готовлю, мама?! Не желая продолжать разговор, я быстро убежала из кухни, откуда в который раз послышался укоризненный возглас Сарады: — Ма-ама-а! В теле чувствовалась усталость, и я пошла в спальню. Как же мне не хотелось сейчас видеть его, но этого в любом случае не избежать. Я не знаю, что говорить. И не знаю, что делать, когда он смотрит на меня. Когда-то я спокойно рассеивала такую атмосферу своей жизнерадостностью и, возможно, детской наивностью, заботясь о нём, пытаясь как-то сблизиться, почувствовать его присутствие. Но сейчас всё иначе. Как бы я не пыталась отрицать. Я посмотрела на спящего мужа. А ты всё такой же харизматичный. Да, чего удивляться, всегда так было. Красота женщины всегда зависела от заботы и любви её мужчины. На мужчин же это не распространялось. Тем более на таких, как Саске. Я отвернулась от него и скинув с себя одежду, пошла в душ. И впрямь, в воде, наверное, и течет вся наша жизнь. Когда нам больно, мы омываем раны водой. Когда хорошо, выплескиваем воду на лицо, чтобы остудить пыл разгорячённых красных щёк. Вот и сейчас, вода сняла всё напряжение и усталость с моего тела. Я наспех накинула тонкий домашний халат с гербом клана. Когда все вещи в этом доме успели приобрести эту особенность? Я еле усмехнулась: сама же после венчания бегала, словно курица над своими цыплятами, пришивая всюду герб Учиха. Усталость отошла на второй план, когда я вышла из ванной. Он всё ещё спал. Даже не переоделся. Наверное, уже привычка. Я села на край кровати и отвернувшись к нему спиной, быстро переоделась в ночнушку. Время показывало десять часов вечера. Завтрашняя смена начинается с пяти утра, так что... — Ты похудела, — послышался его голос. Я обернулась на него. Саске стоял у двери. Он спал? Или просто лежал с закрытыми глазами? — Переоденься, — проигнорировала я его слова. И без тебя знаю! Благодаря кому, думаешь, я так «похорошела»? Порой, твои слова так раздражают… — Я постираю твою одежду. Я положила на его сторону кровати чистую одежду. Это была единственная сменная одежда, которая была у нас дома. В доме Саске Учиха из его одежды была только жалкая кофта и чертовы бриджи, мать его. Это уже не нормально. Ненормальная семья, ненормальная жизнь, ненормальная я. Он лишь смотрел на меня, абсолютно не реагируя на мои слова. Саске смотрел на мои секущиеся, обсохшие на ветру отросшие волосы, некогда светившиеся здоровьем и вызывавшие у всех зависть. Смотрел на моё чуть ли не костлявое тело, некогда бывшим очень красивым и женственным. И на мои глаза. Он смотрел мне в глаза. Тусклые, лишённые эмоций глаза. — Что с тобой? — в его голосе почувствовалась какая-то странная интонация. Вау, твой всегда безразличный голос вдруг дрогнул. Вот это да. Голос Учихи Саске дрогнул. — Ничего, — обратно надела свой халат. Я старалась делать свой голос как можно повседневнее. К счастью, злости в нём не слышалось. Вроде. Он проследил за моими движениями. — Тебя ждёт Сарада. Я вышла из спальни и пошла помогать дочери, что так хлопотала над ужином для отца. Саске, ты везучий человек. Тебя любят все, не смотря на все то, что ты сделал. Наруто, я, Сарада. Даже все пять Каге не упуская возможности спрашивают о тебе. А меня, по иронии судьбы, как раз наоборот. Никто не любит, не смотря на всё то, что сделала Я. — Папа! — радостно воскликнула Сарада, увидев отца, который так быстро переоделся и спустился вниз. Я взглянула на него и почему-то на меня нахлынули воспоминания. Он был сильно похож на себя маленького. Бегающего за Итачи, поправляющего свои бриджи. Особенно я запомнила твою спину, когда ты уходил. И герб клана, что сейчас я носила на своей одежде. — Мама сказала, что ты любишь омусуби с окакой и помидорами. — Да, — ответил Саске, вдруг взглянув на меня. — Люблю. По телу прошлись мурашки, а брови немного сдвинулись вверх. Что на него нашло? Почему он так странно ответил? Сарада, не замечая всего того, что происходило между нами, уселась возле отца и наблюдала за тем, как я медленно усаживалась напротив Саске, а тот смотрел на меня не спуская глаз. Сарада без умолку говорила и расспрашивала Саске обо всём, что было связано с кланом, с его особенностями и техниками. Её глаза горели от счастья, когда она смотрела на отца. Видишь, Саске, как ей не хватает обычной семьи и простых посиделок вечером, чтобы обсудить мелочи её жизни. Из уважения к труду Сарады, я лишь немного поклевала еду, но в горло действительно ничего не лезло. В последние времена частенько приходилось заставлять себя кушать хотя бы один раз в день. Причём сытнее, чем на пол тарелки, есть я не могла. Саске заметил это. Его взгляд будто бы спрашивал у меня почему я не ем. Столько вопросов. Я отвела взгляд и опустила его к еде, подперев голову рукой. — Па-а-па-а, — буркнула Сарада. — Ну почему ты без предупреждения приезжаешь? Нам с командой поручили миссию на три дня. Мне придётся уехать завтра с утра, — хмурилась она, на что Саске лишь еле приподнял уголки губ. — Не уезжай, а?.. — Я на месяц, — ответил Саске. Радости Сарады не было предела. Малышка чуть ли не пищала от счастья. Даже меня ты смог немного удивить. — Дела? — поинтересовалась я, прекрасно помня, что за все годы его «странствий», ни разу он не приезжал в Коноху просто так. — Или особенность миссии? — Отдых, — с неким упрёком ответил Саске. Я начала раздражать его. Ну да, я знала, что терпением в таких случаях ты не блещешь. Попрощавшись с нами, Сарада убежала в свою комнату, чтобы собраться на миссию. Я встала со стола и начала мыть посуду. Он всё ещё сидел за столом и наблюдал за каждым моим движением. Я преспокойно прибиралась на кухне, ожидая от него слов. Я знаю, Саске, ты не выдержишь. Ну давай же, спроси у меня что-нибудь. Скажи. — Я смотрю, ты не рада моему приезду. Вопрос или утверждение, я не поняла. Но всё же решила не игнорировать его. — Нет, почему же, рада. — пожала я плечами, не поднимая взгляда с посуды. — Даже очень. Сарада скучала по тебе и ждала всё это время. Пауза. Неловкая пауза. Кажется, зря я это сказала. — А ты? — его взгляд вводит меня в ступор. Я слишком хорошо тебя знаю, Саске. К сожалению. Чего вряд ли скажешь о тебе… И вновь пауза. Как же это утомляет. Как же утомляют наши редкие, но очень напряжённые разговоры… — Не знаю, — я ответила правду, хоть и боялась его дальнейших слов. Но, к счастью, он лишь продолжал сидеть, наблюдая за мной. Шаннаро… Ну не могут быть такие отношения между мужем и женой, не могут. Я часто вспоминала своё детство. Вот и сейчас, при словосочетании «муж и жена», я вспомнила своих родителей. Наш дом всегда излучал уют и любовь. Мама с папой очень сильно любили друг-друга, их любовь была пронесена сквозь долгие года. Они всегда показывали мне её, всегда я видела и была уверена: мои родители любят друг-друга и меня. Для меня равнодушие было незнакомым чувством. Я не привыкла к равнодушию между членами семьи. Меня так воспитывали. Но со временем, похоже, меняется абсолютно всё. Даже всё то, что я впитывала в себя все эти годы. Ну всё, хватит. Я попыталась улыбнуться. Нужно помочь Сараде собраться к миссии. Окончательно закончив с уборкой на кухне, я медленно потопала в комнату дочери, из который были слышны разные звуки. Она что-то тихонько напевала. На лице появилась улыбка: совсем как я. Сколько бы Сарада не была похожа на отца, воспитала её я, так что и у меня она много чего позаимствовала. По крайней мере, я старалась растить её в любви. И полностью отдавалась для дочери. — Мам, как думаешь, мне взять кунаи, сюрикены или лучше сенбоны? — она, словно на выставке, держала в двух руках оружия. Я улыбнулась: — Бери с собой чакру и кулаки, точно не прогадаешь. — Ма-а-ам, — улыбаясь, в своей привычной укоризненной интонации протянула Сарада, но решила всё-таки взять кунаи.***
Ранняя весенняя пора всегда была любимым сезоном Сакуры. В такие дни погода была самая что ни на есть прекрасная: не жарко, не холодно, не ветрено и не дождливо — то, что надо. Весной хотелось цвести и петь, радоваться и наслаждаться жизнью. Не хотелось терять ни минуты такой поры. Вот и сейчас, любуясь утренним рассветом, на кухне хлопотала Сакура, пытаясь двигаться как можно тише, чтобы ненароком не разбудить спящую Сараду. Её ждёт трёхдневная миссия, так что Сакуре хотелось хорошенько покормить дочь перед отъездом. Уже четыре пятнадцать утра, скоро пора на работу. Сакура собрала свои жиденькие волосы в высокий хвост, как делала когда-то на войне. При этом слове по телу женщины невольно прошлись мурашки, так что она постаралась отогнать нахлынувшие воспоминания. Вдруг отчётливо перед глазами всплыла картина, где Саске вырубает Сакуру, чтобы та не мешалась. В сердце вдруг что-то больно отдаёт, и куноичи решает пойти в комнату к дочери. Нужно отвлечься, да и пора уже вставать. Зайдя в небольшую комнатку Сарады, мать заметила, то та уже успела проснуться и умыться. А сейчас яростно хлопотала над внешностью перед зеркалом. Сакура улыбнулась, и опёрлась об косяк двери, с наслаждением наблюдая за дочерью. В её время Сакура даже и знать не знала, как пользоваться косметикой. Сарада припудрила своё личико с аристократически-белой кожей, за что можно было смело благодарить нерадивого отца. Чем-чем, но красотой Сарада обделена не была, не смотря на её очки. Она ловко подкрасила ресницы тушью, и обернулась на маму. — Доброе утро, мам, — скоро бросила она, и подвела губы блеском. — Не многовато? — улыбнулась Сакура, подойдя к ней ближе. В зеркале отразилась закатившая глаза Сарада, и подошедшая к ней мама. — Ты же на миссию, а не на свидание, — не успела Сарада возразить, как Сакура, в привычной ей нарочно-глупой игривостью, еле заметно толкнула в бок дочь. — Или на свидание? А? Колись! — Ой, ма-а-ам, не начинай, — засмущалась Сарада. Сакура еле слышно захихикала, и начала расчёсывать волосы дочери. Сарада отрастила волосы, прямо как Сакура в молодости, она улыбнулась. От мамы всё-таки кое-что да передалось. — Мам, я не маленькая, сама умею расчёсываться! — Сиди и не брыкайся, — тонким голоском отрезала мать, продолжив расчёсывать слегка запутавшиеся за ночь волосы дочери. Мягкие, шелковистые угольно-чёрные волосы безумно красиво обрамляли её лицо. В который раз в голове Сакуры промелькнуло что-то вроде хвастовства за свою красавицу-дочь. Ей вдруг вспомнилось, когда они, будучи ещё совсем малышками, спорили с Ино у кого дочь будет красивее. Кто же знал, что у заклятой подружки мальчик родится? Розовласка усмехнулась своим мыслям.***
Как бы все не твердили, что Сарада похожа на него, Саске всегда знал: она полная копия матери. В его дочери не было ни грамма той сухости и холода, что были в нём. Сарада всегда была искренней и такой же доброй, как Сакура, хоть и пыталась казаться серьёзной или занудной. Вот и сейчас, когда он наблюдал как Сакура бережно расчёсывала волосы слегка покрасневшей Сараде, внутри разлилось еле заметное чувство тепла и уюта. Домашнего уюта. Вся эта атмосфера была спокойной, в такие минуты забываешь обо всём: о миссии, об Ооцуцуки и его предшественниках, обо всех мороках. Они остаются за пределами дома. Внезапно Сарада повернула глаза в его сторону, и её глаза наполнились искренним детским счастьем. — Доброе утро, папа! — с какой-то осторожностью и особой любовью улыбаясь, проговорила она. — Доброе, — ответил он, медленно подходя к ним. В зеркале теперь отражалось трое человек: дочка, мама и папа. Сакура поставила расчёску на стол, и пробормотав что-то про завтрак, вышла из комнаты. Саске проводил её взглядом. Сарада всё ещё гляделась в зеркало, а наблюдавший за ней Саске пытался осознать, когда же она так повзрослела. Наконец, Сарада, откинув волосы назад, встала, и улыбнувшись отцу, позвала его за собой. Завтракали они в тишине, если не считать долгие монологи Сарады, чьё утро, скорее всего, было одним из самых счастливых моментов. Перед отъездом, Саске молча протянул Сараде кулак, смотрящий вниз. Она лишь недоуменно посмотрела на него, а затем раскрыла ладошку, поняв, что отец хотел ей что-то дать. В маленькую ладошку Сарады упало тонкое серебряное ожерелье с миниатюрным гербом клана Учиха.***
Чуть ли не заученная Сакурой и Мин-саном картина повторилась и сегодня: он протянул ей одинокую лилию, она отказывалась, но после его просьб принять скромный подарок, Сакура лишь смущённо улыбнулась, и брала в руки цветок. Это повторялось каждый день, и Сакура искренне не понимала, почему этот мужчина заботится о ней. Заботится так, как никто другой. Однозначно, его знаки внимания были приятны ей. Очень приятны. Но одновременно Сакуре было стыдно, что она принимает их. Она ведь жена и мать… Вдруг ей вспомнились её молодые годы. Больно часто она начала ностальгировать в последнее время. А что поделать, если всё, что заставляет девушку улыбнуться — это отчётливые картинки из счастливого прошлого? Она всегда была красивой. Всегда пользовалась успехом у мужчин абсолютно разных. Для всех она была словно снежная королева, которой можно было любоваться, но никак не приближаться. Лишь для одного она всегда оставалась маленькой застенчивой девочкой, что в смущении сильно краснеет и начинает забывать тщательно заготовленные слова. Она была красива. Особенно красивой она была, когда начала встречаться с Саске, если их отношения можно было назвать таковыми. Сакура цвела, действительно напоминая в такие моменты одноимённое дерево, что распускало свои лепестки лишь в одно время года. И это время года настало для девушки тогда, когда Саске наконец принял её чувства, и понял, сколько она значила для него. Он никогда не умел правильно выражать свои чувства, его это не заботило, а Сакура знала, что он — хороший. Да, хороший. Не смотря на всё, что было между ними. Он хороший. Сакура была уверена. И сейчас она прекрасно это знала. Просто… Бывает, когда люди не могут сойтись, вот и всё. Не могут дарить друг-другу счастья, как бы дороги не были друг для друга. Такое бывает, и это жизнь. С этими мыслями Сакура медленно направлялась в сторону дома. Вчерашним вечером она немного сухо поприветствовала мужа, ей было почему-то стыдно. Так что не желая об этом жалеть в будущем, когда он вновь уйдёт, Сакура решила забежать в магазин и купить что-нибудь для ужина.***
— Что ты хочешь на ужин, Саске? — стараясь как можно заботливо проговорить эти слова, посмотрела на него Сакура. Он лишь сидел на диване с прикрытыми глазами, а затем медленно открыл один. Отвечать, похоже, Саске не торопился, так что она решила продолжить хлопотать на кухне. «Она счастлива. Но вчера было иначе. Значит причина тому не я» — уверенно решил про себя Саске, быстро состроив нелогичную, но всё же цепочку. Он задумчиво оглядывал свою жену, что убирала продукты в холодильник. Она что-то еле слышно напевала, и немного… будто улыбалась (?). — Откуда цветок? — эгоистично проигнорировав её вопрос, твёрдо спросил Саске, не поворачивая в её сторону головы. Отчётливо чувствуется её еле хмурый взгляд. Надо было ответить и немного сменить тон. Она ведь старается. — Коллега подарил, — как бы ей не было сейчас это больно говорить, она решила, что врать мужу — ещё более подлое занятие, чем что-либо. — Так что ты будешь на ужин? — Я же убью его, Сакура. — Всё таким же ледяным голосом спокойно процедил Саске, обернувшись в сторону жены, которая резко выпучила глаза. — Он в курсе? — С-саске, перестань говорить глупости, — голос девушки не на шутку дрогнул. Как бы не хотелось признавать, он, скорее всего, не врал и тем более, не шутил, и даже ведь не запугивал… Саске действительно был способен на это. И прокрутил бы он всё так ловко, что и глазом моргнуть не успеешь — как от Мин-сана и след простынет. — Это всего лишь цветок. Обычный цветок. — Нам нужно поговорить. — Твёрдо отчеканил он, и призвал жену к себе одним лишь взглядом колючего чёрного глаза. Почему она боится?! Почему Сакура боится его?! Она сильная! Она. Она же сильнейшая куноичи и медик Конохи… Она… ученица легендарной Тсунаде-самы… Ведь. Так? Стараясь скрыть внезапный всплеск эмоций, Сакура медленно подошла к Саске. Однако, как бы она не пыталась (а пыталась ли, неизвестно), расстояние между ними было весьма далёким для полноценного разговора. Он еле нахмурился, и за один шаг приблизился к ней настолько, насколько счёл нужным для них. Девушка еле вздрогнула. «Она боится?», — немой вопрос застыл в голове Саске, в сердце вдруг что-то болезненно хрустнуло. Он оглядел её: совсем не та Сакура, которую он любил. Это не она… Худое лицо, когда-то обрамленное очаровательными щёчками и здоровым румянцем, сейчас сильно втянулось, мозоля глаза своими острыми скулами. Еле видная неглубокая морщина между бровями. Она часто хмурится, и, возможно даже плачет, решил для себя он. Совсем тусклый взгляд, безжизненный и обессиленный. С когда-то резвящейся, шумной девушки, что так радовала глаз, будто сейчас вытянули всю жизненную энергию. — Я не понимаю… — не заметно для себя, он тихо произнёс свои мысли вслух. От его голоса исхудавшие костлявые плечи розовласки едва вздрогнули. Он медленно прикоснулся к её плечу. Совсем холодное. Саске, еле касаясь её кожи, не торопясь провёл рукой в нижнюю часть плеча. Вдруг Сакура очень нежно, но при этом с каким-то то ли отвращением, то ли отстранением отодвинула его руку. Будто бы боялась обидеть или задеть его. Но она не хотела его прикосновений, и, возможно, присутствия. От внезапно нахлынувших чувств, Саске болезненно нахмурился, а в его вечно пустых глазах вдруг что-то отразилось. Его скривленные в обиде и непонимании губы, открылись, будто желая что-то сказать, но с таким же успехом вновь сомкнулись в тонкую линию. Сакура наконец решилась поднять на него взгляд, наконец собралась с мыслями. Но увидев его полное боли лицо, вдруг чуть не забыла всё, что хотела сказать ему все эти годы. Нет! Нет же! Она возразила собственной жалости. Тебя никто не жалеет, Сакура. Перестань быть тряпкой, о которую все вытирают ноги, принимая это за должное. Нужно меняться. — Всё не будет так, как прежде, Саске, — совсем тихо, медленно, но уверенно прошептала Сакура. Она нежно приложила свою худенькую ладонь к его щеке, и почувствовалось резкое отличие между его пылающей кожей и её ледяной рукой. Даже в этом. Им совсем не суждено было быть вместе. С самого начала всё шло к одному. Зря ты упрямилась, Сакура… — Извини. Со всей заботой и лаской она провела рукой по его лицу, а он еле опустил взгляд, не прекращая хмуриться. И медленно отстранившись от него, Сакура отошла назад. Шаг… Второй… На третьем она разворачивается и следует в спальню. Больше ничего не хотелось. Было тошно от всего. От испорченных судеб. От испорченных жизней. От испорченных их.