Принцип скорпиона

Первое, что она почувствовала, — головная боль. Второе — пересохшее горло. Самочувствие было действительно отвратительным, но какие-то смутные образы из сна не давали снова окунуться в беспросветную дрему, что напоминала потерю сознания. Гермиона открыла глаза и осмотрелась. Стены её спальни, знакомое окошко с видом на маггловский квартал, в котором она жила. Солнечный свет беззастенчиво врывался в дом, заставляя жмуриться и закрывать лицо руками. Значит, всё-таки то был сон. Почувствовав, что глаза привыкли к свету, она повернулась на бок и едва не вскочила с кровати, как ошпаренная. Прямо перед ней стоял Скорпиус Малфой. С лучезарной улыбкой и книгой в руках. — Доброе утро, — он отложил небольшой томик на полку, где она хранила самые любимые произведения, а потом взял с журнального столика стакан с нежно-розовой жидкостью. — Пока вы спали, я решил почитать. Вот, выпейте, это поможет. Она благодарно кивнула, залпом выпивая антипохмельное зелье (она прекрасно понимала, что это), чуть поморщившись от горького вкуса: — Мы же договорились общаться на «ты», — заметила она. — Да, — он смущённо улыбнулся. — Я думал, что ты ничего не помнишь. — Помню, — возразила Гермиона. — Только то, что было в клубе. А потом… — Потом ты вдруг упала. Это не как обморок, а скорее… — Перебрала с коньяком, — подсказала она. — Не совсем. Похоже на одурманивающее зелье. Я решил, что лучше отнести тебя домой. Ну — и всё. — Ты уверен? — напряжённо уточнила она. Он не смог скрыть озорной блеск, сверкнувший в глазах: — Если ты имеешь в виду, не было ли… чего-то большего, чем поцелуи, то — нет. Гермиона кивнула и уставилась в потолок. С удовольствием отметила, что голова уже совсем не болит — слава волшебникам, что изобрели антипохмельное. Тем не менее, это не облегчало мыслительных процессов. О Мерлин, неужели всё это произошло с ней за какую-то неделю! — Я думала, мне всё приснилось, — призналась она, обернувшись к нему. — Мне и самому иногда так кажется, — на его щеках вновь играл лёгкий румянец, делавший Скорпиуса совершенно очаровательным. — Наверное, с того вечера в Хогвартсе. — Я даже представить не могу, как дальше… Со всем этим… — улыбнулась она, положив голову на руку, что покоилась на подушке. — И кажется, я сошла с ума. — А разве это плохо? — рассмеялся Скорпиус. Она пожала плечами, любуясь солнечными лучами, что играли в его глазах, превращая серый цвет в серебро. Негромкий удар. Они одновременно обернулись к окну — в него стучалась сова. Серая в чёрную крапинку, значит, министерская. Скорпиус быстро распахнул окно, а птица, ворвавшись в комнату, бросила кричалку прямо в руки изумлённой Гермионы (такого ей никогда не присылали). — «Тревога! В Министерстве Магии чрезвычайное происшествие. Кормак Маклагген сбежал из-под стражи. Всем сотрудникам немедленно быть на местах!» — голос Гарри загремел на всю комнату. — Чёрт! — выругалась Гермиона, подскакивая с постели и только теперь обнаруживая, что одета в своё видоизменённое платье, подходившее для офисной работы, но никак для задержания преступника. — Подожди меня на улице. Через минуту трансгрессируем вместе. — Хорошо, — быстро сориентировался Скорпиус, подхватывая со столика её палочку. — Наши палочки у меня. Только пара минут — и они уже стояли на пороге Министерства магии. Вокруг царила неразбериха, а посетители, которых безуспешно пытались успокоить работники, уже были близки к панике. — Куда он скрылся? — спросила на ходу Гермиона, окликнув первого встреченного мракоборца. — Пока неизвестно. Обратная трансгрессия закрыта. Они поднялись на пятый этаж — здесь было пусто и тихо. Видимо, их отдел и мракоборцы уже отправились на поиски Кормака. — Как он мог сбежать? — встревоженно спросил Скорпиус. — У меня есть одна догадка, — заявила Гермиона, открывая дверь приёмной отдела. — Скорее всего, воспользовался старинными реликвиями, которых у него было полно. У него есть кулон в виде глаза — он отражает всю магию, вербальную и не только. Согласись, с таким артефактом просто сбежать. Она была благодарна Скорпиусу за то, что он не стал расспрашивать об источнике этой информации, закрытой даже для мракоборцев. Чёрт, почему же она тогда не вспомнила об этом, не сказала Гарри? МакЛагген действительно был не просто ювелиром, а собирателем редких и очень ценных украшений, некоторые из которых были единственными в мире. Они вошли в кабинет. На карте, как ни странно, не было ни одной красной точки. Почему же Маклаггена не заметила их сканирующая система? Гермиона обернулась к Скорпиусу и буквально остолбенела. Она никогда не видела у него такого выражения лица. Остекленевший взгляд, напряжение, пронизывающее каждую клеточку, вытянувшиеся чёрные зрачки… Где-то она видела подобное… Точно! У профессора Трелони во время очередного предсказания! Только сейчас всё выглядит… серьёзнее, по-настоящему. — Что с тобой? — она встряхнула его за плечи, что, кажется, дало эффект — он начал «оживать»: — На карте нет Министерства магии, — тихо проговорил он. — Что? Да, его нет, — испуганно ответила она, всерьёз переживая за психическое здоровье парня. — Он здесь! — крикнул Скорпиус и метнулся вперёд. То, что произошло в следующее мгновение, она поняла не сразу. Откуда-то из-за шкафа с отчётами сверкнула вспышка заклятия, которое Малфой-младший уверенно отразил. Вот только после этого раздался едва уловимый свист, удар, а потом — новое заклятие, вырвавшее палочки из рук Гермионы и Скорпиуса. Она слышала, как он негромко охнул и схватился за левое предплечье. Рукоятка короткого кинжала, а вокруг — кровавое пятно, расползавшееся по белой ткани его рубашки. — Так вот, на кого ты меня променяла? — раздался голос. Гермиона резко вскинула голову, лишь сейчас осознавая, что их враг скрывался здесь — именно там, где никто не станет искать его. Рука Маклаггена швырнула в сторону две сломанные палочки, он сам держал на прицеле её и Скорпиуса, который едва держался на ногах («Чёрт возьми, это не просто кинжал!»). — Не приближайся к нему! — яростно крикнула она и сделала шаг вперёд, закрывая мальчишку собой. — Какое благородство! — рассмеялся Кормак и ударил её по лицу. Обжигающая боль, резкий захват его руки, новый удар. Он был сильнее её, гораздо сильнее, а потому просто отшвырнул в сторону. Помнится, он был главным конкурентом Гарри при отборе мракоборцев. — Твоему щенку не жить, — усмехнулся Маклагген. — Тебе — тоже. Удар парализующим заклятием — теперь её тело не подчинялось ей, но, увы, глаза могли видеть происходящее. Скорпиус в отчаянии протянул руку к Кормаку (возможно, пытаясь применить невербальную магию — увы, на Маклаггене всегда был его проклятый кулон). Она чувствовала, как мало сил остаётся у него, а потом с ужасом увидела, как Скорпиус, тяжело дыша, с трудом придерживаясь за стол, опускается на пол. Его глаза медленно закрывались… Она не могла даже закричать, но молила всех богов о том, чтобы хоть кто-нибудь зашёл на их этаж, в её кабинет. — А твой подонок оказался слабее, чем я думал, — рассмеялся Маклагген, делая шаг к неподвижному Скорпиусу, жалко свернувшемуся у его ног. — Ого, фамильный перстень Малфоев! Она ненавидела его! Отчаянно, жгуче, чувствуя, как разрываются напряженные мышцы, что пытались ожить. Сейчас она могла бы вырвать его глаза, разорвать его на части! Перстень Малфоев! Да, Скорпиус действительно был его владельцем, а теперь эта жестокая тварь пыталась отобрать у умирающего мальчишки его фамильную ценность! Она видела, как Кормак наклонился к Скорпиусу, переворачивая безвольное тело, потянулся к руке, по-прежнему судорожно сжимающей левое предплечье, пронзено кинжалом. А потом… Гермиона видела вспышку окровавленной стали, вздрогнувшего Маклаггена. Кормак охнул и начал медленно опускаться на пол, схватившись за грудь, из которой виднелась рукоятка того самого кинжала. Она видела, как медленно пальцы Скорпиуса вырвали из рук врага волшебную палочку и направили на неё: — Финита. Действие парализующих чар исчезло мгновенно. Она рванулась к нему, хватая сигнальную кнопку на вороте формы и замечая затухающий взгляд серых глаз: — Прошу, только держись! — в отчаянии крикнула Гермиона. — Сейчас, помощь будет сейчас! Скорпиус слабо улыбнулся, коснувшись её руки, что ласково гладила его лицо: — Это принцип скорпиона… Неожиданный удар… Свет в его глазах медленно угасал…

***

Луна Лавгуд, а теперь миссис Долгопупс, была легендарным врачом, сумев добиться за пару лет своей карьеры всемирного успеха и признания. Методы её порой были крайне неординарными, но — главное — действенными. Она не боялась самых сложных операций и диагнозов своих пациентов, которых иные врачи называли неизлечимыми. Мечтательная улыбка и вечные серьги-редиски в ушах — такой Луна была двадцать лет назад, такой осталась и по сей день. Такой уставшей и измученной Гермиона её не видела никогда. — Луна? — она подбежала к ней, понимая, что сейчас эта странная и хрупкая девушка воплощала земную богиню, которая могла одним своим словом решить всю её жизнь. — Жив, — непривычно коротко ответила та, опускаясь на диван в холле Больницы Святого Мунго. — Сейчас организм борется с проклятием. Ты же знаешь, как опасно прямое действие через кровь… — Да, но что… — Я не даю никаких гарантий, — пожала плечами обессиленная Луна. — Гермиона, ты не хуже меня знаешь, что в таком случае используются магические силы. Проклятие многое уничтожило. — Магию можно передать, — решительно заявила Гермиона. — Я знаю. Я могу! Луна бросила на неё долгий задумчивый взгляд: — Странно, я думала, вы только коллеги… Можешь, конечно. Но это уменьшит твои силы. — Я осознаю это! — Гермиона не хотела медлить — сейчас от каждой минуты зависела его жизнь. — Хорошо, я попробую. Сейчас тебя подготовят. Целых десять минут. Понадобилось целых десять минут, чтобы она выпила необходимые зелья, а потом, наконец, вошла в специальный кабинет, где её ждала Луна. — Ты уверена? — спросила доктор. — Как никогда в жизни. — На всякий случай скажу тебе, что после этого боевые заклинания ни ему, ни тебе использовать не удастся. — Я всё понимаю, — улыбнулась Гермиона. Ты предлагаешь мне выбирать между карьерой и жизнью человека? Луна вновь загадочно посмотрела на неё, а потом решительно взмахнула волшебной палочкой. Гермиона видела, как медленно из кончиков её пальцев начинает тянуться серебристая «паутинка» магии, которая навсегда покидала её. Только бы ему она помогла! За это она готова была отдать всё на свете.

***

Сквозь дымку тревожного сна она чувствует тёплое прикосновение. Конечно, это тоже только снится ей. Позади — больше двух недель, долгие разговоры с Гарри по поводу своего перевода в другой отдел, менее опасный. Что впереди — неизвестно, а весь мир превращается в ощущение прикосновения нежных губ на своей щеке. Она улыбается, чувствуя реалистичность всего происходящего, но не решается открыть глаза. — Гермиона, — тихий шёпот и лёгкое дыхание, тронувшее локон у виска. Ресницы взмывают вверх, и только теперь она понимает, что ей не приснилось. — Неужели ты… — она едва не плачет от счастья и протягивает к нему руки. — Всё в порядке, — негромко смеётся он, обнимая её. — Доктор Долгопупс рассказала мне всё и даже разрешила уйти сегодня, а не завтра. Я не смог идти домой — только к тебе. Ну и вот, разбудил… — А как твоя рука? — она замирает, осторожно касаясь пальчиками его предплечья. — Надо же, только шрам. И тоже на левой… — Как у отца? — лукаво улыбается Скорпиус. — Наверное, я похож на него больше, чем думаю. — Ты — это ты, — ласково целует его она. — Только давай договоримся об одном правиле? — Каком? — он заметно напрягается. — Никаких правил, — шепчет она, целуя пульсирующую венку на шее, у линии светлых волос. — Никаких, — его голос исчезает в поцелуе. — Ты — моё вечное, первое и единственное правило. Она едва не задыхается от чувств и ощущений, взрывающих под кожей миллион искр. Больше нет преград, нет границ — только его огонь, разливающийся по её венам. Такого не было никогда. Это и есть её свобода, её счастье, сверкающее в сверкающих лучиках глаз. Впервые в жизни у неё вырастают крылья, способные поднять до самых звёзд, а сердце плавится обжигающим океаном, звёздной Вселенной, созданной только для них…

***

— Сегодня ровно месяц, как его не стало, — тихо говорит Скорпиус, долго глядя на надгробную плиту, с которой надменно смотрит её давний недруг — Драко Малфой. Даже на фото он почти неподвижен, а от взгляда исходят холод и высокомерие. Вот только теперь она понимает, что это — только маска. Он был прекрасным отцом и очень внимательным, чутким человеком. — У тебя есть палочка? — внезапно спрашивает Скорпиус. — Я свою, кажется, дома оставил. — Да, — кивает она, протягивая ему недавно приобретённую палочку из ивы. — Думаю, стоит наколдовать белые цветы. В них есть что-то… от него. Через несколько секунд на могиле появляется букет белых роз, которые Скорпиус аккуратно поправляет, не давая цветам упасть. Он оборачивается к ней и бросает её палочку на землю у своих ног. И вдруг — словно вспышка — вскрик внутреннего голоса, который не подвёл её ни разу за двадцать лет «грязной работы». «Опасность!». — Прости, — выдыхает Скорпиус, направляя на неё свою волшебную палочку. — Просто… здесь это будет сделать легче. — Чт-т-то? — заикаясь, спрашивает Гермиона, совершенно не понимая, что происходит. — Убить тебя, — спокойно заявляет он. — Я должен это сделать. Должен. Она хочет что-то спросить, но только беспомощно открывает рот — как рыба, выброшенная на сушу. Кажется, нечем дышать. Весь мир напоминает театр абсурда. Гермиона даже умудряется тихонько ущипнуть себя за руку. Больно. Не сон. Но это же… Безумие! — Мне правда жаль, — его рука вздрагивает, а голос становится хриплым от напряжения. — Я решил так несколько лет назад. — Ты же не знал меня… Тогда, — бормочет она. — Лично — не знал, — соглашается он. — Но если бы ты знала, как часто отец вспоминал тебя. Он любил тебя. Всю жизнь. Понимаешь, всю жизнь. Он не жалел о маме, которая рано умерла. Он не вспоминал ни о ком, кроме тебя! — теперь в голосе Скорпиуса отчётливо слышны слёзы, но глаза пока хранят холодный отчаянный блеск. — Когда сказали, что он долго не проживёт, что его подводит сердце, я понял, что любовь к тебе погубила его. — Это глупо, — произносит она, не сразу узнавая собственный бесцветный голос. — Нет, это не глупо. Если бы ты знала, как часто он плакал. Он думал о тебе постоянно. Я решил отомстить за него. Нанести удар надо было неожиданно… — Принцип скорпиона… — едва сдерживая истерику, констатирует она. — Ведь так? — Наверное, он самый. Вот только я не знал, где найти тебя. Случай сам помог мне. Накануне выпускного вечера я встречался с Маклаггеном, он покупал несколько старинных картин ещё у отца. Вот тогда я и заметил вдруг у него письмо с подписью «Гермиона Грейнджер». Когда мы с тобой встретились в Хогвартсе… — Скорпиус замолчал, переводя дыхание и стараясь крепче перехватить палочку, которая дрожала в руке. — Когда мы с тобой встретились, будто тысячи молний пронзили меня. Я действительно понял отца. Но предать его я не мог. Я должен был довести дело до конца. — Ты заколдовал Маклаггена и дал ему проклятое ожерелье? — осенило её. — А потом стёр ему память? — Да. Это не вышло. Я понял, что должен действовать сам, но, Гермиона, это было невыносимо. В клубе я заранее заплатил официанту, который принёс тебе коньяк с одурманивающим зельем. Я мог бы убить тебя, но… не смог. — Ты мог бы убить меня тысячу раз, — резко заметила она, чувствуя, что взять себя в руки всё-таки понемногу удаётся. — Во время вызовов. Когда мы были вместе. Когда сбежал Маклагген. — Наверное, мог, — задумчиво сказал он. — Но я… не смог. Когда Поттер прислал кричалку, я взял твою палочку, чтобы покончить со всем перед трансгрессией в Министерство. Но… что-то внутри было сильнее меня. То, что толкнуло меня вперёд, перед ударом Маклаггена. Но сейчас… Сейчас я понимаю, что больше тянуть нельзя. Здесь…. Я должен. Должен убить тебя. — Ты действительно похож на своего отца больше, чем я думала, — ошеломлённо произнесла Гермиона. — Больше, чем ты сам считаешь. — Тем лучше. Значит, я убью тебя! — в его голосе теперь звучал надрыв, а на щеках появились тонкие влажные дорожки. — Нет, — равнодушно пожала плечами Гермиона. — Не убьёшь. Твой отец никогда не был убийцей. Так же, как и ты. — Я убил Маклаггена! — крикнул Скорпиус. — Чтобы спасти меня, — заметила она. — Впрочем, твоих магических сил должно хватить на смертельное заклятие. Что ж… не стоит терять времени. Она стояла прямо перед ним, пристально глядя в серые глаза, подёрнутые дымкой слёз. Безоружная, красивая, дерзкая. Она не делала и малейшей попытки получить свою палочку, что лежала на траве возле могилы Драко Малфоя. Скорпиус крепче сжал волшебную палочку, собирая все силы для последнего удара. Что такое любовь? Только яд, но он может погубить даже уверенного хищника, того же скорпиона. Он пронзил себя своим же жалом, а теперь чувствовал, как медленно опускается на землю, позволяя подкашивающимся ногам взять верх над силой его воли. — Я не могу… — прошептал он, отбросив палочку, опустил голову и закрыл лицо руками, заглушая рыдания, разрывающие душу. — Я просто… не могу. Я… люблю тебя. И вдруг…. Хлопок трансгрессии. — Что случилось? — перед ними стоял Гарри Поттер, взволнованный и напряжённый. Это конец. Скорпиус поднял взгляд на Гермиону Грейнджер, которая безмолвным изваянием застыла напротив. Долгий пронзительный взгляд на него — в самое сердце. Потом — поворот головы к другу и Министру Магии: — Ничего. Всё в порядке, Гарри. — Точно? — озадаченно спросил он, замечая упавшего на колени парня. — Я заметил точку на карте, было указано твоё имя… — Это ошибка, — прервала его она. — Можешь идти. Всё действительно в порядке. Снова хлопок. Гарри исчез так же внезапно, как и появился. Она сделала шаг. Протянула руку к нему. — Гермиона… — Скорпиус беспомощно тянул к ней ладонь. Её пальцы легко скользнули мимо него, поднимая волшебную палочку. Это действительно был конец. — Считай, что тебе удалось совершить задуманное, — негромко сказала она, не глядя на него. — Ты действительно убил Гермиону Грейнджер. Она медленно развернулась и пошла к кладбищенской ограде. Вышла за неё, направляясь по небольшой улочке прочь. — Гермиона! — Скорпиус метнулся к выходу. — Гермиона! Она не обернулась. Только с каждым шагом становилась всё дальше и дальше. Тёплый летний ветер играл её волосами, а где-то в небе собирались грозовые тучи, закрывающие солнце. Теперь она была так далеко, что напоминала лишь тёмный силуэт. Он знал — не видел, но чувствовал — она плачет. Впрочем, какое это имело значение сейчас? Только сейчас он открыл для себя абсолютную истину: он никогда, никогда — так же, как и его отец — не сможет забыть эту необыкновенную, загадочную и прекрасную женщину, Гермиону Грейнджер… А может, их история только начиналась?..