Grimoire

«Дыши. Сделай выстрел. Наслаждайся тишиной перед убийством». —The Drifter Don't You Cry 1.1. Он думал, что поглощенная своим горем, она больше не вернется. Но он ошибался. Весь вечер и ночь У Мин размышлял о Девяти. О целесообразности поиска встречи с ними. Взвешивал в уме все возможные «за» и «против». Его терзало беспокойство, и он не находил первопричины этого чувства. Ему казалось, что вскоре нагрянет буря и он будет не в состоянии противостоять ей. На следующие орбитальные сутки в его дверь постучали. Стук был слабым, но достаточным, чтобы его услышали. Она стояла на пороге, светлые волосы пробудившейся развивались на усиливающемся ветру. В эту встречу она все меньше походила на ту стражницу-пилигрима, с которой он был знаком еще в Темную Эпоху. К привычному образу добавились и вовсе не красящие её черты: исчез блеск глаз, осунулось лицо, проступили острые скулы. В какой-то миг ему показалось, что даже стойкая фигура титана претерпела изменения, став более хрупкой. - Сестренка, да на тебе лица нет! - воскликнул У Мин. Орин ничего не ответила и, положив в знак приветствия ладонь на его плечо, переступила через порог. Даже через ткань одежды он почувствовал жар её кожи – отличительный признак солнцеломов. - Ты что-то говорил о том, что я... Что сможешь поговорить со мной... - Да, если тебе еще нужно плечо, то я здесь для тебя, - он улыбнулся одной из тех улыбок, которые держал в запасе для особых случаев. Восставший еще в прошлый раз уяснил для себя, что она забыла всё, что когда бы то ни было связывало их. И не держал зла за это, хотя где-то глубоко в груди засело противное ноющее чувство потери. Но и из этого он мог извлечь выгоду. Он привык извлекать выгоду из своих потерь. Быть может, Орин все-таки сможет ответить на некоторые вопросы о тайных личностях, именующих себя Девятью. - Расскажи, ты когда-нибудь терял тех, кто тебе дорог? - девушка обернулась, глядя в его глаза. За её спиной медленно менялось освещение, было похоже на разгорающееся пламя. - Терял, - он не стал увиливать, в этот раз позволив себе быть более откровенным. - Расскажи, - попросила она, судорожно сжимая пальцами деревянную спинку стула. - Если это не причинит тебе... - Давай договоримся, - перебил девушку У Мин, склоняя голову на бок. - Одна история от меня, одна от тебя. Титан кивнула головой. - Я знаю. Ты хочешь больше узнать о Девяти. - Ты права. В общем, это было давно, - восставший потер подбородок и, сделав паузу, быстрым шагом обогнул стол. - Говорят, время лечит, но это не всегда верно. Сев напротив, он сложил руки в замок, не замечая, как то и дело возвращается взглядом к осунувшемуся лицу стражницы. - Может с первого взгляда и не скажешь, но мне всегда было сложно находить общий язык с людьми, а уж тем более с противоположным полом, но я был знаком с одной стражницей. С ней было легко, я считал её своей лучшей подругой. Чтобы ты понимала, я редко подпускаю к себе так близко. Мы... часто работали с ней вместе... Она не раз спасала мою шкуру. Но в один день она просто ушла, даже не попрощавшись. - Ты не пытался найти её? Возможно, были причины, и она не могла рассказать об этом для твоего же блага, - титан непроизвольно поддалась вперед. Мужчина прищурился, откинувшись на спинку стула, и нервно побарабанил пальцами по столешнице. Где-то внутри в очередной раз потянули за струны и на его душе стало еще паршивее. - То есть ты считаешь, что лучше было оставить меня в неведении? Я, как дурак, добрые пол столетия метался по окрестностям, кого только не расспрашивал и все без толку. Словно её на небо забрали раньше времени. Как я выяснил позже, так и произошло, - его голос стал более грубым и циничным. - Но что случилось? - на дне ярких глаз пробудившейся на миг колыхнулся знакомый огонёк, но в следующее мгновение исчез, сколько бы У Мин не пытался его потом высмотреть. - Не знаю, я прекратил поиски. Мой дряхлый корабль в то время вряд ли бы выдержал космические перегрузки. Темная эпоха была не особо щедра на технические новшества. - Тогда... Я не понимаю... - девушка отвела взгляд, словно пытаясь найти возможное объяснение, но не найдя оправданий попросту замолчала. - Я тоже, - мужчина усмехнулся нелепости происходящего: рассказывать ей о том, что он испытывал, потеряв её же, было достаточно сюрреалистично даже для него, привыкшего разговаривать с голосами в собственной голове. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим гудением лампы накаливания. Время застыло на треснувшем циферблате встроенных в одну из стен помещения часов. - Может сложиться впечатление, что я слишком черств, и ты будешь права, но... подобное не проходит незаметно даже для такого пройдохи. Девушка положила руки на стол, он не мог не заметить дрожи в её движениях. - Как на счет чая? Естественно зеленого, - в следующий же миг У Мин пожалел о сказанном. - Откуда ты знаешь, что я пью только его? - она недоверчиво посмотрела на мужчину, но тот лишь пожал плечами в ответ. - На моем борту только он и остался. Терпеть не могу эту гадость, - бродяга скривился для достоверности и побрел за кружками в соседний отсек. *** Когда У Мин вернулся, Орин дремала, положив голову на сложенные руки, время от времени с её губ слетали тяжелые вздохи, она бессвязно говорила о Девяти, пытаясь оправдаться, говорила о Намчи и имя её любовника вызывало у мужчины непонятную неприязнь. Он поставил кружку рядом на стол и снова сел напротив, закинув ногу на ногу. Его взгляд бессмысленно скользил по помещению. Он не стал будить стражницу, и хоть чай уже начал остывать, он позволил её неосознанной исповеди идти своим чередом. У Мин так и не дотронулся к своей пиале, испытывая странную смесь чувств и эмоций, с которыми почти никогда не сталкивался до этого. 1.2. Она просыпается одна. За столом никого нет, только блеклое свечение ламп накаливания в дальнем углу напоминает о небольшой сделке с человеком, представившимся У Мин. Он говорит, что знал Намчи, он говорит, что может помочь. Ей кажется, что он не лжет, а еще ей кажется, будто она знакома с ним уже сотни лет. Девушка берется за остывшую кружку и всматривается в свое отражение, её передергивает от мысли о собственной беспечности, за которую она так ненавидит себя. Там, на дне, медленно кружат крупные листья и Орин только остаётся, что удивляться тому, где У Мин добыл такую редкость. Стражница делает глоток, но её горло вновь сдавливает вездесущее чувство потери. И от него никуда не скрыться. Это выше её сил: она не простит себя за слабость перед тайнами Девяти, за свои провалы в памяти, за постоянное метание между двумя крайностями с которыми ничего не может поделать. Она ненавидит всю свою бытность стражем и с удовольствием бы променяла этот долг на одну обычную жизнь рядом с теми, кто по-настоящему дорог. Орин снова впадает в отчаяние, но ее размышления прерывает глухой звон падающих инструментов. Девушка неспешно приподнимается, стараясь не создавать шума, и идёт к источнику звука, находящемуся в соседнем помещении. В этот самый момент дверь перед ней открывается, и она оказывается нос к носу с восставшим. - Эй, дорогая, хочешь в могилу меня свести? - он показательно хватается за сердце. - Я ведь старый человек, здоровье уже совсем не то. Неуместная шутка, его выразительная мимика делают свое дело и Орин не может сдержать смешка. Ее внимание привлекает содержимое того места, откуда вышел У Мин. Она пытается заглянуть за его плечо. Массивный наплечник мужчины не даёт рассмотреть все, но хватает и увиденного мельком: в полутьме отсека проступают стойки с бесконечным количеством разнообразного оружия, многие еще на ранних стадиях и не до конца собраны, на столе, судя по всему, рабочем, одиноко лежат чертежи. Ничего подобного, до этого дня, девушка не видела. - Это все... Ты сделал сам? – словно ожидая подвоха спрашивает пробудившаяся. Мужчина щурится, словно пытаясь определить ее реакцию в зависимости от его ответа, но потом просто пожимает плечами и отходит в сторону, пропуская стражницу в свою мастерскую. - Знаешь, ничего не могу с этим поделать. Привык к постоянной работе, вот и захаживаю сюда в свободное время... - он обводит взглядом помещение, останавливаясь на чертежах. - Да в Последнем городе тебе бы цены не было! - она вплотную протискивается между восставшим и дряхлой дверью, совсем не замечая, как тот меняется в лице после ее прикосновения. Девушка обходит стойки одну за другой. Ее привлекает простой и лаконичный дизайн, заточенный под старину. - Механика? - недоверчиво спрашивает она и берет в руки темный револьвер, внутри его тут же разгорается пламя. - Эту девочку зовут «Вера (Truth)». Ты права, здесь не увидишь инноваций, присущих «Omolon» или ядерной смеси «Veist». Но от этого оружие не становится хуже, простое и понятное, как часы. Меня оно никогда не подводило, как видишь. Мужчина так и остается стоять на пороге, прислонившись спиной к дверной раме. Он прячет за собой руку, которая все еще продолжает дрожать. Орин не замечает и этого и подходит к столу, рассматривая чертежи. Из целого вороха она достает один единственный и долго всматривается в него. - Что это? - она наконец-то поднимает взгляд на У Мина. - Это? Ммм... как бы объяснить. Можно сказать, что прототип. - Красиво, но выглядит не слишком реалистично. Не похоже на все остальное здесь, не механика, оно просто... словно выточено из кости. - Да, поэтому это только прототип, - восставший откашливается. - Я его не закончил и вряд ли завершу. - Когда-то я слышала о чем-то подобном, но не помню, что именно, - Орин всматривается в лицо мужчины, пытаясь найти подсказки, но наталкивается на маску отчужденности. - Прости, слишком личное? Он качает головой и подходит ближе, осторожно забирая из ее рук чертежи. - Не в этом суть. Просто я очень сомневаюсь, что создание этого хорошая затея. Орин молчит, когда он прячет чертежи в выдвижной ящик и опускается на потрепанный временем стул. На стол ложится полуразобранная винтовка. Монотонно гудит система очистки воздуха, нарушаемая тихим шумом приборов, которые У Мин использует для отладки оружия. - Если хочешь, возьми любой из этих экземпляров в подарок, - он склоняется ниже к винтовке и надевает очки, состоящие из нескольких слоев меняющихся линз. - Но не забывай, ты мне должна одну историю. - И что именно тебя интересует? - Орин склоняется к рабочему столу, упираясь локтями в гладкое дерево и с интересом наблюдая за кропотливой работой. Мужчина опускает очки, и, смерив стражницу взглядом, тихонько хмыкает. - Допустим, мне интересно все, что ты знаешь о Девяти. Как они общаются, как выглядят, чего хотят? Девушка хмуриться, пытаясь вспомнить с чего именно начались видения, но в голове вместе с этим всплывают до боли знакомые лица. Она трет виски, пытаясь отогнать воспоминания о более хороших временах и со вздохом, начинает свою историю: - Понимаешь, у меня странные провалы в памяти. Они всегда были, сколько я себя помню. В некоторые моменты я не запоминаю себя, я не запоминаю людей, я не могу вспомнить о том, где я была и что делала. - Так бывает у некоторых стражей, - проговаривает У Мин и откладывает инструменты в сторону. - Продолжай. - Я знаю, но в те моменты, в которые я не помню себя, я помню видения о чем-то нереальном. Бестелесные незнакомцы зовут меня к себе, рассказывают странные и пугающие вещи, они знают то, чего не может знать ни один смертный. Я ем и чувствую вкус Девяти, я смотрю на цвета и цвета складываются в цифры. Даже тогда, когда я встретила тебя у костра в голове настойчиво жужжало это число: девять-девять-девятьдевять-девять-девять-девять-девять-девять... Они хотят, чтобы я пришла к ним, они хотят... Из-за этого я не почувствовала беды. Из-за этого я не знала о смерти Намчи... Я отвратительная женщина, это я должна была... Орин замолкает, безуспешно пытаясь сдержать слезы, когда У Мин осторожно сжимает её плечо. - Не плачь. Твоей вины в этом нет. Hush, Little Baby Среди кучи старого хлама он находит допотопную систему звуковоспроизведения и несколько сменных блоков записей к ней. Они некомпактные, громоздкие, но вместе с тем в этом есть какое-то определенное очарование. У Мин думает, что это может пригодится и в течении следующих нескольких часов пытается отладить граммофон. В этот раз Орин не появляется непривычно долго, он ловит себя на мысли о том, что думает больше о ней, чем о деле и злится за это на себя. В его планы уж точно не входило привязываться к кому бы то ни было, а ворошить былое - тем более. Его призрак мельтешит рядом, пытаясь помочь. У Мин ещё не совсем привык к безмолвному одиночеству, поэтому иногда переговаривается с ним, но совсем скоро вспоминает, что ждать ответа от мертвецов совершенно бесполезное занятие. - И не смотри на меня так, я знаю, о чем ты думаешь, призрак, - мужчина поднимает взгляд и долго всматривается в немигающий красный огонёк. - Я вовсе не собираюсь причинять ей еще больше страданий, дослушаю пару историй и смотаю удочки. Не хватало, чтобы эта дуреха привязалась ко мне. Безмолвный призрак недоверчиво пятится, всем своим видом показывая, что не верит ни единому его слову. - Довольно. Откуда мне еще узнавать о Девяти? Мне необходима информация и, если понадобиться, то я использую эту девочку и выброшу. Призрак не шевелится, только яркий красный огонёк разгорается еще сильнее. - Все, хватит. Уходи прочь, не желаю больше разговаривать на эту тему! Он отмахивается от проводника света и тот исчезает из поля видимости. Через несколько часов в дверь тихо стучат. Восставший к этому времени заканчивает починку старинного устройства и, вытирая руки об обветшалое полотенце, идет открывать. - Привет, бродяга, - Орин скромно улыбается и проскальзывает внутрь. - Кажется, я задолжала тебе историю... На самом деле не могу вспомнить чья сегодня очередь. С первого взгляда Скиталец не видит изменений, но позже отмечает про себя, что она стала выглядеть немного лучше. Исчезли темные круги под глазами, а на коже иногда проступает румянец. Он пожимает плечами и, не говоря ни слова, подзывает стражницу вслед за собой в мастерскую. Девушка не сразу понимает, что именно он хочет ей показать, но останавливается рядом, с удивлением уставившись на громоздкое устройство, выделяющееся из всего остального хлама черным габаритным диском и металлической выводящей трубой. - Что это? - тихо хмыкает титан и наклоняется ниже, ее рука почти натыкается на тонкую иглу, вплотную прислоненную к пластиковой пластине. У Мин осторожно перехватывает ее запястье и надзирательно качает указательным пальцем. - Это... звуковоспроизводящее устройство, сделанное задолго до наступления Золотого века, - многозначительно тянет мужчина и не может сдержать улыбки. - А это, - он ловким движением включает питанте и по отсеку разносится тягучая мелодия, - John Coltrane feat Johnny Hartman - My one and only love, 1963. От удивления Орин пребывает в замешательстве, лишь ее брови выразительно взмывают вверх. Но восставший не теряется и протягивает стражнице руку. - Леди, могу ли я пригласить вас на танец? Она мешкает, так и не найдя причины для отказа, но Скиталец перехватывает ее ладонь быстрее, чем титан успевает ответить, а вторую руку кладет на талию, от чего у стражницы перехватывает дыхание. Она утыкается носом в массивный наплечник, не в состоянии сопротивляться. У Мин осторожен, он старается не переходить за рамки дозволенного, но и этого хватает, чтобы внутри его грудной клетки тяжелым грузом повисло осознание недосказанности. - Хорошо двигаешься, - говорит он, медленно завершая круг. - Ох, не шути так, - она издает нервный смешок и смотрит вниз, стараясь не наступить партнёру на ногу. - Мне кажется, что я ужасно неуклюжа и могу зацепить тебя. - Я буду мстить, имей в виду, - с серьёзным видом сообщает восставший и совершает резкий разворот. Орин едва уловимо сжимает его ладонь, и он чувствует напряжение в её осанке и плечах, не понимая источника волнения. Но ни он, ни она не спешат прерывать танец, в какой-то момент игла на пластинке съезжает и мелодия воспроизводится с самого начала. - Если тебе некомфортно, я могу остановиться, - он не может скрыть сожаления, хотя хотел бы быть к этому равнодушным. - Нет-нет, просто я не могу вспомнить, чтобы вот так просто танцевала когда-нибудь. Без причины. Это, оказывается, приятно, - стражница переводит свой взгляд на У Мина и в этот самый момент спотыкается, буквально повиснув на его руках, её щеки наливаются лиловым. Мужчина останавливается, всматриваясь в лицо пробудившейся. - Ты что, краснеешь? - удивленно говорит он и касается пальцами подбородка девушки. - Ох, прости, я все-таки сделала это, - сначала Орин пропускает мимо ушей его слова, но за тем приходит осознание, и она пытается увеличить дистанцию между ними. - Все хорошо? Девушка качает головой и поднимает свой взгляд на У Мина. - Орин? - спрашивает он, когда в горле от чего-то вовсе пересохло. - Ты никогда не жалела о том, что не смогла вовремя сказать кому-то о том, что он для тебя значит? Восставший чувствует, что она напрягается еще сильнее в его руках. В этот момент он замечает, как его призрак маячит в самом дальнем углу, прячась за ящиком с деталями. Скиталец незаметно машет ему рукой, требуя убраться, но тот игнорирует своего владельца. - Прости, кажется, мне нужно проветриться, - стражница опускает взгляд и пытается отстраниться. - Орин? - переспрашивает он, не желая выпускать ее ладонь, но девушка в следующее мгновение вырывается и, не говоря ни слова, выбегает из комнаты, по пути ударившись об угол не до конца открывшейся двери. У Мин смотрит ей вслед, бессильно сжимая ладонь и еще чувствуя чужое тепло в своих руках. - Чего пялишься? - он обращается к призраку и в его голосе таится угроза. - Я прекрасно знаю, что все, кто приблизился ко мне слишком близко сейчас на том свете. Но я думал, что она... исключение из этих правил. Мужчина подходит к граммофону и ударом пальца отправляет иглу прочь с пластины, музыка обрывается, оставляя его наедине со своими мыслями. ROCK-А-BYE 3.1. Время от времени прослушивая радиоэфир, Скиталец узнает об обстановке на линиях фронта. Он в курсе волнений на Рифе, но ему нет дела ни до смерти Королевы, ни до восстания Принца, и он догадывается, почему Орин все еще не присоединилась к остаткам своего народа. Ему нет дела ни до последнего Города, ни до Авангарда, но у него еще есть незавершенные дела на Земле. Он понял, что зря надеялся извлечь выгоду из историй Орин, потому, что сам чуть не стал жертвой ее отчаянной искренности. Он понимает, что лучше уйти до того, как зависимость станет чем-то неотъемлемым и необходимым. Он планирует вскоре покинуть старое убежище на Бамберге. Взять свой корабль, запастись провизией, совершить пару-тройку сделок и отправиться куда подальше из этой системы. Он чувствует приближающуюся угрозу, а чутье его еще ни разу не подводило. У Мин буквально сгребает все, что может ему понадобиться в путешествии и как можно скорее готовит снаряжение. Его предчувствие в который раз замирает на пределе и восставший, сам того не осознавая, разрывается между тем, чтобы уйти, но весомая его часть не хочет скрываться не попрощавшись. Он медлит, стараясь найти оправдания. Но время тянется, как смола. Его призрак постоянно путается под руками, напоминая собой о неизбежности потери. В последний день пребывания на Бамберге, У Мин переносит арсенал брони и оружия на корабль. Всего оказывается так много, что он уже начинает сомневаться во вместимости Изгоя. Так некстати в его руки попадает «Вера» и прокручивая пылающий внутренним светом барабан, он выходит из оружейной, натыкаясь на Орин. В этот раз он не видит испуга в её глазах, лишь подозрение. - Значит, решил удрать? - с обидой в голосе произносит титан, приближаясь к У Мину. Он узнает этот взгляд и чувствует вину, хотя до этого был твёрдо уверен, что не совершил ровным счетом ничего, что могло бы навредить ей. Мужчина примирительно поднимает руки вверх, словно его застали врасплох прямиком над местом преступления. - Ты ведь не вернешься, я знаю, - поджав губы утверждает стражница. - Понимаешь, возникли неотложные дела и мне срочно нужно сматывать удочки, - он переступает с ноги на ногу и неопределенно указывает большим пальцем куда-то позади себя. - За мной слежка. Один парень решил, что я перешел ему дорогу. И теперь... - Ты лжешь, бродяга! - Орин не может сдержать эмоций и ее голос срывается. - Ты просто трус, вот ты кто! Даже не подумал о том, чтобы попрощаться! Девушка делает шаг вперёд и восставший отступает под ее напором, пятясь назад. - Приди я позже на пол часа, тебя бы уж и след простыл! Его брови взмывают вверх, он не ожидает, что реакция на его исчезновение обрушится на голову, подобно горному потоку. - Орин... - начинает он, но стражница не дает мужчине договорить, отталкивая его к стене. - Ты просто коварство во плоти, У Мин. Я, как дура, поверила тебе! Во все твои красивые слова... А ты... Она уже заносит руку для пощечины и восставший закрывает глаза, посчитав это заслуженным уроком и одновременно вспоминая, что рука у Орин тяжелая. Вот только вместо пощечины он чувствует, как его губ осторожно касаются и восставший отвечает на поцелуй. От нее пахнет чем-то приятным, но чем именно он не может вспомнить. Девушка терпеливо ждет дальнейших действий от восставшего, но не дожидаясь, сама кладет его руки чуть ниже своей талии, а сама успевает открепить тугие крепления на широком поясе, тяжелая ткань с шорохом опадает вниз, вскоре раздается лязг револьвера, упавшего им под ноги. - Эй, тише, тише, дорогая, - У Мин осторожно отстраняет её руки, хотя не может не признать, что ему приятны прикосновения пробудившейся. Его ноги не слушаются, и мужчина оседает на одно из проломленных кресел, увлекая девушку вслед за собой. Она требовательно оттягивает полы его ханьфу, словно не замечая ноток протеста, появившихся в голосе партнёра. Эта неожиданная близость выбивает его из колеи, нарушая все продуманные наперёд планы. Девушка поддается вперед, забираясь на его колени. Восставший чувствует жар чужого тела. Её ладони обжигают, побираясь под одежду. Он ощущает учащенное дыхание на своей коже и не может поверить в происходящее, пока стражница не отстраняется. Её руки теперь блуждают по легкой броне, с ловкостью размыкая крепления. - Орин, мы оба знаем, что ты будешь жалеть... - он проглатывает тугой комок, так не вовремя вставший поперек горла. - Замолчи, - она закрывает ладонью его лицо и одновременно отстегивает последнее из креплений на своей броне. Тяжелый нагрудник соскальзывает вниз, оголяя покрытую шрамами кожу, но восставший не может отвести взгляд. Он перехватывает её руку и подносит к губам тонкое запястье, оставляя на коже пробудившейся след. Орин тяжело вздыхает, когда У Мин заходит дальше, переходя поцелуями к её шее. Девушка нетерпеливо ерзает на его коленях, и теперь, заключенная в сеть крепких объятий, не может отстраниться. Когда с пухлых губ срываются первые стоны удовольствия, страж обвивает талию У Мина ногами. Она с усилием тянет ханьфу и туго завязанная рубашка сдается под напором. Острые коготки титана оставляют царапины на коже восставшего. Он чувствует то пламя, что бушует в ней и понимает - достаточно ветру подняться и оно превратится в пожар. У Мин улыбается собственным мыслям, подхватывая стражницу на руки и придерживая за талию, несет на свою небольшую кровать. - Ты - лава, - касаясь губами разгоряченной кожи, шепчет человек. Он осторожно снимает последние элементы её брони и на миг отстраняется, с жаждой исследуя взглядом тело пробудившейся, которая, как кошка, вытягивается на его постели. Мужчина задерживает свой взгляд на татуировке, что всегда привлекала его внимание: неправильный Уроборос - две змеи, свившие кольца вокруг женственного предплечья. Сейчас, в полумраке, иссине-бледная кожа отливает всем спектром оттенков индиго. У Мин замирает, стараясь запечатлеть её образ в своей памяти. Орин тянет к нему свои руки, ее щеки пылают румянцем, после чего он уже не отвечает за ясность своих доводов и суждений. Все, чего он когда-либо опасался сейчас отходит на второй план. *** - Ты вся горишь, - он касается её глаз губами. - Просто... не останавливайся, - выдыхает на ухо Скитальцу девушка и, разгоряченная близостью, прижимается к широкой груди еще сильнее. Он не замечает блеск в ее глазах. - Ты слишком добр ко мне, У Мин, - она выгибается в его руках, чувствуя каждое движение восставшего. С губ стражницы слетает стон. - Я тебя... - мужчина не успевает договорить, как Орин накрывает его губы ладонью. - Не надо, я не заслуживаю этого... Она поддается вперед, страстно целуя мужчину и не давая сказать ни слова. *** Он просыпается намного позже в остывшей постели и не может найти пробудившуюся глазами. В комнате нет ни ее одежды, ни брони. Внутри него вновь просыпается противное тянущее чувство утраты. 3.2. Всю следующую неделю он проводит в бессмысленном ожидании, думая, что Орин вернется, но не дождавшись, сам отправляется на поиски. Он заглядывает буквально под каждый камень на Бамберге. Его сперроу не предназначен для езды по бездорожью, но восставшему все равно. Он выжимает рычаг ускорения до предела, высматривая среди лилово-фиолетовой пустоши знакомый силуэт. Он находит ее в конце второго дня уже ближе к вечеру, одиноко сидящей на пирсе, рядом с возвышающимся кораблем флота пробудившихся. Он знает, что такие «игрушки» были только у самых приближенных лиц Королевы. Бродяга оставляет сперроу в нескольких сотнях метров от взлетной площадки и направляется к ней. - Орин? - У Мин встречается взглядом с девушкой и понимает, что случилось непоправимое. - Что тебе нужно, Илай? - титан поднимается, выставляя руки вперед, словно не желая, чтобы он приближался. - Или правильнее будет называть тебя Дреджен? - Малышка, - он осторожно подходит ближе, словно перерезает провод у бомбы. - Я ухожу. Я найду их, - говорит она с дрожью в голосе. - Тебя там не ждет ничего хорошего, Орин! - он делает шаг вперед, все еще не до конца осознавая происшедшее. - Тебе же все равно, Дреджен. Не нужно притворяться из вежливости. Скиталец останавливается, пытаясь понять где он просчитался. Где допустил ошибку, но он читает на ее лице невыразимую, бесконечную обиду. - Это давно уже не мое имя. Никогда больше! - он ощущает, как рвется и без того тонкая нить ее доверия, которую он сплетал последние несколько месяцев. - Твой дружок Калум говорит иначе. У Мин останавливается, пытаясь понять, где она могла встретить этого подонка, но мыслей и слов в голове так много, а времени на раздумья нет вообще. Он поднимает руку: - Положа руку на сердце, я не лгу. - Ты хоть слышишь, что говоришь? - стражница грустно смеется, подходя все ближе к своему кораблю. - Орин, пожалуйста... - Я ухожу. Нашей дружбе или как ты там это называешь, пришел конец, - девушка разворачивается и почти бегом взбирается внутрь корабля, она не желает слышать его объяснения, но напоследок все же произносит: - Не подставляйся под пули. Его не может не тронуть ее недоверие. Ощущение обиды и того, что она склонна довериться незнакомому человеку быстрее, чем ему. Поднимающийся ветер треплет полы его мантии, и восставший не может сдержать слов, даже если они никогда не будут услышаны. -Хочешь вернуться под тысячелетний гнёт Странника, малышка? Расстаться со свободой? Прекрасно, поступай как знаешь.