Последняя любовь капитана Кучики

Сколько вечеров они провели вот так, в тишине и сосредоточенности? Каждый вечер был похож на предыдущий и каждый был особенным, потому что приближал его к ней. Вот вечер, когда она в первый раз улыбнулась ему той самой, солнечной, улыбкой, которую он столько раз видел на ее лице и которая каждый раз была не его. Вот вечер, когда она коснулась его руки, подавая ему чай. Вот вечер, когда он стер тушь с покрасневшей щеки. А вот вечер, когда она рассказала своему мужу о том, что она снова хочет жить, а он бессовестно подслушал эту маленькую тайну маленького лейтенанта… Очнувшись от задумчивости, Бьякуя едва заметно улыбнулся. Надо же. Он становится романтиком, готовым перебирать каждое драгоценное воспоминание до бесконечности. Как же легко и безжалостно обладательница ледяного зампакто растопила его собственный лед! — Тайчо! – он повернулся на ее зов, как цветок поворачивается к солнцу. – Простите… — она была так смущена, так очаровательна. – Тайчо, я хочу попросить выходной на завтра, можно? — Конечно, Рукия, можешь завтра быть свободна. — Спасибо, — она почтительно поклонилась и вышла из кабинета. Она никогда ему не говорила, но он знал, зачем она уходит. Каждый год они с Абараем ходили на осенний фестиваль в Руконгай. Он нахмурился на секунду, подумав о том, как же много связывает его лейтенанта и капитана третьего отряда, но складка на лбу быстро разгладилась. На следующий день он сидел в своем кабинете и просматривал отчеты, когда в дверь постучали. После короткого «Войдите» он поднял голову и увидел растрепанного офицера из 4 отряда, Ханаторо, так его, кажется, звали. — Капитан Кучики, капитан! – юноша захлебывался словами. – Нападение пустых на первый район Руконгая! Госпожа Рукия, госпожа лейтенант! У Бьякуи потемнело в глазах. — Что с ней? – ледяное спокойствие, ледяная маска… — Она ранена, очень серьезно. Она… зовет вас. Бьякуя не помнил, как добрался до бараков 4 отряда. Не помнил, как задыхающийся Ханаторо привел его в палату. Он помнил только восковую бледность лица Рукии и сумасшедший страх, что сжигал его дотла. Она бредила. Исане, сидящая у ее кровати, повернулась к нему. — Капитан Кучики! — Как она? Что с ней? – отрывистые вопросы, привычный ледяной тон. — Серьезно ранена, — он повернулся к капитану Унохане. – На когтях Пустого был неизвестный нам пока яд, возможно, это остатки мутировавших Пустых, результат экспериментов Айзена. — А где капитан Абарай? — Он в соседней палате, в очень тяжелом состоянии, посетителей к нему не пускают. — Ясно. Позаботьтесь о ней. Унохана и Исане смотрели ему вслед с недоумением. Его лейтенант, его сестра ранена, а он все также невозмутим, уходит, когда она зовет его так отчаянно… Бьякуя сорвался в шунпо, едва выйдя из барака. Он найдет всех этих Пустых до последнего и все, что они увидят – безжалостный танец розовых лепестков. А потом он вернется и никакие боги не спасут Абарая… Первое, что увидела очнувшаяся Рукия – испуганные огромные глаза. Потом к глазам добавился голос. — Рукия-сан, вы очнулись! Какое счастье, Рукия-сан! Мы все так волновались, так переживали! Ой, знали бы вы, что было с капитаном Кучики, когда он узнал! Он-то ничего никому не показывает, но я знаю! Никто не видел, а я как раз в окно выглянул, он так ушел в шунпо, он такой быстрый, ваш брат, Рукия-сан! А потом мы узнали, что ни одного Пустого из тех, что напали на вас, не осталось и я знаю – это он. Ой, а как капитану Абараю повезло, что он еще не очнулся, а то капитан Кучики точно его убьет! – увидев, какими огромными стали глаза Рукии после его слов, Ханотаро испугался. – Рукия-сан, вы не думайте, со всеми все в порядке. Мне не велено вам ничего рассказывать, хотите пить? — И Ханотаро поднес к губам девушки стакан, одновременно осторожно приподнимая ее голову. Рукия отпила немного воды, а потом снова погрузилась в беспамятство. Бьякуя сидел в своем кабинете и просматривал отчеты, когда в дверь постучали. — Войдите. В кабинет, кланяясь, осторожно вошел офицер Ямада. — Кучики-тайчо, Унохана-тайчо велела вам передать, что ваша сестра очнулась и вы можете ее посетить. – И пулей вылетел за дверь. Сердце билось как сумасшедшее.