Разговор по душам.

Сегодня Харрисон спал ужасно плохо. Возможно потому, что он постоянно ворочался, трудно дышал и стонал, а в конце-концов проснулся в четыре утра и обнаружил себя на холодной земле, в неосознанной попытке дотянуться до шляпы. Снова. В последнее время такие случаи происходили всё чаще. Всё чаще ему снился пропавший брат и всё чаще ему приходилось засыпать в перчатках, чтобы ненароком не прожечь матрас с подушкой — и не то чтобы аксессуар из тонкого белоснежного материала спасал от пламени. Просто в них Харрисон чувствовал себя...защищённым? Казалось, будто перчатки приросли к нему, стали второй, более прочной кожей — и действительно, когда фокусник находился в них, он будто мог контролировать ту магию, которая когда-то разделила его жизнь на «до» и «после». Мальчик поморщился и пару раз осторожно ударил себя по щекам, давая мозгу проснуться. Он почувствовал, что ладони сильно чешутся и горят, а его голову словно сковали серебряным раскаленным обручем, который он обычно использовал в том фокусе с тиграми. Боль была сильной, но терпимой, и Харрисон вспомнил о том, как Никки рассказывала подобную историю про свою маму, которая «пришла рано утром, жаловалась на какую-то «Помелью» и просила аспирин». Воспоминания о друзьях придали ему сил до такой степени, что юный маг бодро (настолько, насколько ему позволяло время и физическое состояние) встал с земли, отряхнул колени и уже было потянулся к цилиндру, но заметил, что на пижамных штанах остались странные темные пятна, не похожие на грязь. Харрисон взял фонарик, лежавший рядом на пне, но когда и ручка спасительного источника света как масло подтаяла в ладони, а вокруг явственно запахло палёным пластиком, до фокусника вдруг дошло. Это происходит. Опять. С самого детства иллюзионист был уверен в исключительности своих магических способностей и точно знал, что его призвание — нет, не показывать фокусы на улицах Лас-Вегаса — дарить улыбки и вызывать восхищение. Но вот чего точно не знали другие люди, так это цену, которую нужно платить за волшебство. И хотя раньше мальчик думал, что всё самое дорогое он уже отдал, в один момент оказалось, что этого недостаточно. Поэтому теперь, после каждого ночного кошмара, каждой встречи с семьёй его ладони нагревались, как у Джонни Шторма, оплавляя всё, чего он коснётся — сейчас, например, несчастный фонарик и пижамные штаны в полоску. Вчера — часть палатки. До этого — кроссовки соседа. Харрисон тяжело вздохнул, понимая, что времени мало и нужно спешить, если он не хочет поджечь лагерь и окружающих. Кое-как и вслепую надев ботинки на голые ноги, фокуснику огромного труда стоило открыть плечом своеобразную шуршащую «дверь» и выскользнуть наружу, оставаясь незамеченным для кэмперов и вожатых. Свежий утренний воздух мгновенно ударил ему в голову и лёгкие, избавляя от мигрени. Стоящая вокруг прохлада обволокла всё его существо, заставляя худое тело легко подрагивать, покрываясь мурашками. Харрисон посмотрел на горизонт, где уже медленно загоралось июльское солнце, перевёл взгляд на руки и с некоторым удивлением обнаружил, что даже при таких высоких температурах перчатки действительно были его «второй кожей» — он чувствовал, как воздух вокруг его рук стремительно нагревается, как резко тепло становится его лицу от поднимающегося вверх жара…но тем не менее, белоснежная ткань не дымилась, не тлела и не сияла ярким пламенем, словно щит закрывая часть окружающего мира от воздействия магии мальчика. Это придало ему уверенности. Иллюзионист уверенно оглядел окрестности, уверенно заметил, что огненные ладони выделяют его среди многочисленных палаток как самую яркую точку даже в нескольких километрах отсюда, и уверенно побежал к озеру, опасаясь всего на свете. Старые и немного жухлые доски пирса приветственно скрипнули, но Харрисон не обратил на это никакого внимания, поспешным шагом доходя до самой крайней точки пристани, шустро садясь на колени и так же быстро опуская руки в ледяную воду. По зеркально чистой глади озера пошли широкие круги. Мальчик почувствовал облегчение, но уже через несколько секунд вода закипела — и хотя от конечностей всё ещё шёл пар, его ладони зудели уже не так сильно, что позволило волшебнику устало согнуться над водой и вздохнуть с облегчением. — Что ты тут делаешь, жалкий дворф? Облегчение, как оказалось, было преждевременным. Харрисон резко оглянулся и нисколько не удивился, когда увидел за своей спиной нелепо закутанную в простыню плащ, усталую и сонную обладательницу шепелявого голоса. — У меня тот же вопрос, четырехглазая. Мальчик ожидал, что Нэррис уйдет или хотя бы разразится гневной тирадой, к которым он привык, но вместо этого маг шумно уселась рядом, мутным взглядом уставившись куда-то в сторону Жуткого Острова. Они молчали. От холода фокусник начал дрожать. От присутствия старого соперника ладони вновь начали нагреваться; для его тела это были явно слишком сильные контрасты. Внезапно, эльфкин вновь прервала тишину: — Харрисон, зачем ты держишь руки в воде? Иллюзионист поперхнулся: — А тебе какое дело? — Пфф, да никакого!— буркнула маг, — просто мне стало любопытно. Плюс, за «разговор по душам» дают сразу 4 очка опыта, а их мне как раз не хватает, чтобы начать новый интересный квест. Да и к тому же, я сегодня в хорошем настроении и готова говорить с тобой почти без оскорблений. Но ей в ответ раздалась только оглушающая тишина и какой-то тихий бурлящий звук, будто закипающая вода в чайнике. К счастью или сожалению, она не смогла понять, то ли это бурление шло откуда-то из озера, то ли это её ангельское терпение подошло к концу: — Ну и ладно! Если ты такой упрямый, то храни и дальше свои секреты. Она сонно попыталась вскочить с места, но вместо этого чуть не упала в воду, в последний момент устояв на хрупкой доске и поблагодарив лесных скаутов с их испытаниями за дополнительные навыки ловкости. Неожиданно для себя, Харрисон сказал: — Слушай, Нэррис...останься. Пожалуйста. Даже если с тобой....то мне уже не так одиноко. Милейшая Леди удивилась. Она озадаченно плюхнулась обратно на пирс, разглядывая лицо кэмпера, освещённое ранним утренним солнцем и заметила, что кончики его ушей слегка покраснели, но решила проигнорировать это, сразу задав вопрос в лоб: — Ну давай, колись, я же никому не скажу. Что случилось, идиот? — Ты точно никому не расскажешь? Устало пробормотал иллюзионист, разглядывая свои ладони в чуть кипящей воде. — Во имя Старейшины, Харрисон! Разве стала бы Справедливейшая Леди лгать? Они оба уставились друг на друга, некоторое время будто бы проверяя соперника на прочность. Мальчик сдался первым: — Если честно....Мне страшно. Что если я случайно нанесу кому-то сильные травмы? Опять заставлю кого-то страдать? Я же...Я же не хочу. Я ведь не настолько плохой?...Или нет? Его последние слова потонули в шумном всхлипе, но он быстро собрался с мыслями, вытерев нос о своё плечо так, чтобы Нэррис не заметила. Нэррис заметила, но не стала смеяться. Вместо этого она сдвинула брови к переносице, закусила губу, несколько секунд собираясь с мыслями, и мгновенно выпалила: — Харрисон! Ну как ты кому-то можешь навредить? Ты же.ты же талантливый...фокусник! Ну, с талантливым я погорячилась конечно, но ведь задатки у тебя явно есть. Ты столько трюков можешь делать и ведь вполне неплохо получается, а остальные тебя очень любят и расстроятся, если ты утопишься или что ты там хотел сделать — особенно Гвен с Дэвидом, им ведь тебя ещё домой возвращать, — она улыбнулась уголками губ, но увидев удивлённое лицо собеседника, попыталась вернуться в своё обычное, высокомерное состояние, немного сбивчиво закончив -..да и вообще, я же гораздо опытней тебя, я давным давно наложила на всех жителей лагеря простенькое заклинание защиты. Харрисон вяло улыбнулся. В воздухе повисло неловкое молчание. Справедливейшая Леди легла на спину, разглядывая голубое и сиреневое с розовым небо, на котором блеклым пятном виднелась луна. Спутник Земли словно застыл в облаках, похожих на густой клиновый сироп, а те, медленно двигаясь, то и дело принимали формы рун, дайсов или древних свитков. Её соперник внезапно подал голос: — Спасибо, Нэррис, но..слушай, почему ты сюда пришла? Эльфкин привстала на локтях, не глядя кэмперу в лицо: — Можешь считать что это был очередной квест...Но...Не только тебе одному страшно, знаешь? — она немного стеснительно улыбнулась и по-дружески ударила фокусника кулаком по плечу. — Я просто проснулась от кошмара и, чтобы успокоиться, решила выполнить простое задание — понаблюдать за рассветом полчаса, может быть найти загадочного водяного дракона, спасти парочку королевств. Всё как всегда. Обычно, когда я боялась, я шла к Старейшине и тот давал мне мудрый совет, а сейчас...я чувствую себя... — Одиноко? Милейшая вздохнула и сонно потёрла переносицу, оставив вопрос без ответа. — Если тебе станет от этого легче, то мне тоже одиноко. Хочешь, мы будем одинокими... соперниками вместе? Харрисон повернул голову в её сторону, на что маг фыркнула и улыбнулась: — Если ты не против, Харрисон. — А как же оскорбления или странные клички? Или Нэррис Милейшая сдаёт позиции? Фокусник начал улыбаться, на что эльфкин тут же наигранно воскликнула: — Ах, как ты посмел, жалкий дворф, идти войной на Справедливейшую, Прекраснейшую… Дети рассмеялись, пододвинувшись друг к другу чуть ближе. Маг, улыбаясь, положила руку сопернику на несчастное плечо: — Харрисон? Мальчик, поднимая уголки губ, чуть повернулся в её сторону, на что волшебница развела руки в стороны: — Иди сюда, гном. Вспомнив про свои ладони, иллюзионист испуганно замотал головой и начал бормотать: — Нэррис, погоди, нет, не нужно. — Во имя Гендальфа, Харрисон! Я же в первый и последний раз предлагаю! Давай уже. И не дожидаясь ответа, она резко обняла его, крепко прижимая к себе. Фокусник оторопел и от неожиданности положил руки ей на спину — так они просидели совсем немного, после чего быстро отскочили друг от друга, несколько смущённо глядя в сторону. Нэррис встала с места первой, прокашлявшись и слегка засмеявшись: — Ну всё, гном! Больше не жди пощады от Нэррис Милейшей. — Кому нужна пощада, так это тебе. Против моих величайших волшебных способностей не устоит никто! — Мечтай! Смеясь, они всю дорогу спорили друг с другом и очень шустро дошли до палаток, где прежде чем разлучиться, эльфкин слегка сонно спросила: — Харрисон, ты что, даже купаться в перчатках ходишь? На что мальчик вновь улыбнулся и немного почесал затылок: — Так получилось. И лишь уже закрывая палатку от лёгкого утреннего света, ложась в постель и впервые за несколько дней снимая перчатки, Харрисон внезапно для себя обнаружил, что руки больше не горят.