Теодосия и кулон с письменами

      Теодосия не могла поверить в то, что она находится в церкви, – на отпевании человека, которого ещё недавно знала живым. Она стояла в траурном чёрном платье рядом с мамой, папой, бабушкой Трокмортон и Генри, слушала священника, говорившего что-то про проводы в последний путь и прочее, но плохо понимала, о чём идёт речь. Миссис Эддисон, её дети и племянница стояли чуть поодаль, и каждый из них поминутно подносил к глазам платок. По щекам самой Теодосии тоже, не переставая, катились слёзы, и она то и дело их отирала. Это были не те «похороны» адмирала Сопкоута, состоявшиеся в прошлом году, на которых она тоже присутствовала; тогда церемония внушала ей неестественность всего происходящего и отвращение к скорби по ложной смерти, а сейчас она скорбела по-настоящему вместе со всеми. Тело мистера Эддисона лежало в гробу перед алтарём, и в руках девочка держала небольшой букет, чтобы положить его на крышку гроба в конце панихиды. В церкви, помимо их двух семей, находились незнакомые люди (по-видимому, бывшие сослуживцы покойного) и… Фагенбуш. Да-да, он тоже стоял немного в стороне от семьи Теодосии и молча слушал печальную музыку органа. Теодосия догадывалась, что он пришёл сюда не просто так: он и хотел отдать дань уважения мистеру Эддисону (как-никак, именно хранители Братства тайно следили за ним), и наблюдал за тем, не случится ли что-нибудь с самим покойником.       Смерть мистера Эддисона стала настоящим ударом не только для его родственников, но и для тех, кто состоял в Братстве Избранных хранителей. Там уже были готовы предложить мистеру Эддисону сотрудничество с ними, как столь неожиданное событие – его смерть – нарушило все их планы. Нет, нет, они, конечно, тоже сожалели о его безвременной кончине, но его жизнь была просто переполнена неразгаданными тайнами и вопросами, на которые теперь гораздо труднее стало искать ответ.       Почему мистера Эддисона отпевают в церкви? Если он был тёмным колдуном, для него это означало бы неупокоение души, последовавшее бы за его погребением, и его семья однозначно это знала. Значит, ему всё-таки удалось избежать подобных мук, но ведь этого можно было достичь лишь в том случае, если он смог передать свой дар кому-то другому. Возникает вопрос – кому?       На протяжении дней, предшествовавших отпеванию, Теодосия не раз задумывалась над этим, но желание плакать от горя не позволяло ей думать над данным вопросом долго, и она просто не в состоянии была оценивать всё серьёзно. Другое дело был Фагенбуш: он, хоть и тоже соболезновал Эддисонам, но был гораздо невосприимчивее к его смерти – по тому случаю, что был незнаком с ним. Он думал о том, возможно ли, чтобы тот передал колдовские силы оставшемуся в живых ближайшему родственнику? В общем-то, при таком раскладе событий вариантов было ограниченное количество: во-первых, миссис Эддисон, во-вторых, кто-то из его детей, и, в-третьих, мисс Буш. То, что мистер Эддисон передал силу одному из слуг, отпадало сразу: их наверняка посвящали во всё не так подробно, как членов семьи, поэтому логичнее было предположить, что теперь кто-то из этих четверых скорбящих обладал тёмными способностями. Но кто?..       Пока Фагенбуш думал о предстоящем беспокойстве, а Теодосия держала маму за руку и изо всех сил старалась не разреветься в голос, панихида заканчивалась. Девочка вместе с родителями подошла к гробу и положила свой букетик сверху на него, а затем вернулась на место и продолжила слушать последнюю молитву. Когда всё закончилось, папа решил, что будет не лишним подойти к семье («…оставшихся…» – непроизвольно подумала с мрачной иронией Теодосия) Эддисонов и поговорить с ними насчёт случившегося. Он приносил им свои соболезнования, а миссис Эддисон грустно принимала их и с печальной улыбкой говорила, что, несмотря ни на что, ещё держится. Дети стояли рядом с ней, и мисс Буш, по всей видимости, оказалась подкошена похоронами дяди больше остальных. Она продолжала беззвучно плакать и в итоге уткнулась в плечо кузену, – сдали нервы. Теодосия впервые видела, чтобы её гувернантка так страдала, и ей было искренне жаль её. В конце концов, все они были объединены общим горем.       После отпевания миссис Эддисон пригласила всю их семью на поминки. Родители согласились, только Генри перед этим шепнул им, что ему, кажется, станет плохо, и они пообещали, что уедут, как только он почувствует себя хуже. Приехав в их дом (Господи, Теодосия ведь впервые приезжала сюда на Рождество!..), они собрались в гостиной – в той самой гостиной, где прежде собирались по весёлому поводу. Сюда также прибыл и кое-кто из родителей друзей Теодосии, и это так напоминало прежние времена, что никто не мог представить себе, что теперь они присутствуют здесь без хозяина дома. Правда, по той же мрачной иронии именно он снова дал им повод встретиться вместе, и это то ли огорчало всех, то ли пугало.       За столом взрослые тихо говорили о чём-то своём и важном, и Теодосия с Генри просто сидели, уткнувшись в свои тарелки. Фагенбуш не остался с ними (да его и не пригласили) и уехал – как подозревала Теодосия, в Соммерсет-Хаус. Конечно, ведь теперь ему многое нужно было обсудить с Вигмером и остальными хранителями по поводу их дальнейшей деятельности. Но теперь и Теодосия задумалась о колдовстве мистера Эддисона. К кому оно теперь перешло? Она оглядела миссис Эддисон и её детей – кто же из них тёмный маг сейчас? И как тут это поймёшь? Ладно, если бы это колдовство мог чувствовать её дар чувствовать проклятия, но, похоже, чувствовать чужую удавалось лишь одному мистеру Эддисону. А ведь было бы неплохо, если бы он передал свою силу ей, Теодосии, – и Братство знало бы, что данная сила на их стороне, и было бы можно попытаться её нейтрализовать, как мистер Эддисон и хотел. Хотя, может быть, она рассуждает слишком неразумно, и сдерживать эту силу было очень и очень трудно.       Теодосия снова заплакала, вспомнив, как они здесь веселились. Так ужасно были противопоставлены её печаль и счастливые воспоминания о прошлом. Она вспоминала, как они тут играли, как бегали с этажа на этаж… Но, кроме этого, она вспоминала, как почувствовала тёмную магию за закрытой дверью, как наткнулась на мистера Эддисона и как после он рассказал ей о своём прошлом.       Минутку. Она вновь посмотрела на миссис Эддисон, и мурашки забегали по её коже. А что, если миссис Эддисон готовит им ловушку? Что, если они и не друзья им вовсе, а агенты Змей Хаоса и втёрлись им в доверие лишь затем, чтобы поймать и… А чтобы использовать их как заложников, например. А что? Мой дом – моя крепость, и осаду я могу выдержать сколь угодно долго. И могу шантажировать Братство Избранных хранителей, угрожая убить всю семью Трокмортонов, если не выполнят мои требования. А поминки – это хороший повод заманить эту семью в мою крепость.       Нет, спокойно. Спокойно. Миссис Эддисон не может оказаться плохой. И мисс Буш тоже. Теодосия просто это знает. Несмотря на её прошлые ошибки в виде доверия Боллингсворту и адмиралу Сопкоуту, она просто знала, что это не тот же случай. Время покажет. И бояться сейчас не нужно.       А что, если, кстати, отпроситься… в уборную, например, и тайно проникнуть на второй этаж, где можно будет проверить запертую дверь? Нет, плохая идея. Мистер Эддисон умер, и неизвестно, как поведёт себя его магия (если, конечно, она по-прежнему там, а вероятнее всего, так и есть). Так что, Теодосия Элизабет Трокмортон, сиди и не дёргайся, а то ещё кто-нибудь обратит на тебя внимание, а это тебе совершенно сейчас ни к чему – сама почти в состоянии истерики сидишь.       В гостиную незаметно и тихо вошёл швейцар (Теодосия опять чуть не прослезилась при его виде) и, прошептав что-то на ухо миссис Эддисон, подал ей какую-то вещь. Миссис Эддисон взглянула на это и подняла глаза на Теодосию. Та похолодела и, честно признаться, испугалась – нервы у неё были напряжены до предела, и какая-нибудь мелочь вполне могла привести её в ужас.       -Теодосия, Генри, – сказала миссис Эддисон. – Извините, что приходится делать это в такой обстановке, но… Лесли ещё при жизни хотел сделать вам обоим подарок. Это он планировал преподнести вам в последний день каникул, когда вы были у нас с остальными детьми, но ваши подарки куда-то завалились, и он не мог их найти, поэтому он решил ничего никому не дарить, чтобы вам не было обидно. Возьмите это. На добрую память. – Она протянула им через родителей два свёртка.       Теодосия взяла свой подарок и прошептала: «Спасибо». Генри тоже тихо поблагодарил миссис Эддисон и раскрыл свой свёрток. Это оказались маленькие красивые наручные часы, и он, робко и счастливо улыбнувшись, поблагодарил женщину ещё раз. Теодосия посмотрела на него и развернула свой свёрток, а потом вытащила на свет его содержимое.       Это оказался изящный амулет.