Наследники: Free World

Человек предполагает, а бог располагает. В случае с президентом «Чегук Групп» это утверждение сработало на все сто процентов. Ким Вон был уверен, что уж следующий уик-энд он точно проведёт подальше от родного гнезда, но вот миновало шесть дней с семейного ужина, а он не в Токио, ни на Филиппинах, не на Южном полюсе и даже не в Китае. Ранее субботнее утро застало президента в автомобиле, пересекающем залив Кёнгиман. Они мчались по знаменитому Инчхонскому мосту — самому длинному в Корее. Конечной точкой маршрута был Сондо — новый «умный» город, расположенный на восточном берегу Жёлтого моря. Восходящее солнце безжалостно слепило глаза, но Вон не отводил взгляда от блестящей лини залива, где вырастали силуэты целого ансамбля небоскрёбов, в котором главенствовала изломанная 60-этажная башня Posko Tower. Компания Тана WhiteDance занимала там уже без малого три этажа, но Вон впервые за три года сподобился отправиться в гнездо безумия, которое, по его глубокому убеждению, представляло из себя деловое предприятие младшего брата. Начать с того, что и место для резиденции он выбрал странное. Если строишь успешный бизнес, то нужно побыстрее влиться в компанию себе подобных. Вся южнокорейская деловая активность сосредоточена в районах Каннам и Мёндон. Ну, а если уж ты претендуешь на серьёзную роль в корейском хайтеке, то располагаться нужно в районе Пангё — как это сделали, например Google и Twitter. Ким Тан же, притянув на развитие своего TalkTolk  больше трёх миллиардов долларов, предпочёл обосноваться подальше от деловых центров. Что такое этот Сондо? Даже ведь и не Сеул, а пригород его промышленного спутника — Инчхона. Пригород пригорода получается. Вон взглянул на часы и тяжело вздохнул. С момента как они выехали из особняка, прошло больше полутора часов. Президент уже давно так неэффективно не расходовал своё время. Они слишком долго выбирались из пробок Сеула, для того чтобы застрять в субботней транспортной сутолке Инчхона. Дорога расчистилась только около самого моста. Еще двадцать пять километров через залив — и они прибудут на место. Пятнадцать лет назад здесь ничего кроме болот и не было. Но позже, после того как конгломерат «Самсунг» выиграл астрономический тендер на строительство Инчхонского моста, цена на земли восточного побережья Кёнгиман стала расти и в конце-концов скакнула до неприличия высоких ставок. Повлияло на это и открытие новых терминалов международного аэропорта Инчхон. Последние десять лет муниципалитет Инчхона реализует в Сондо амбициозный проект «умного города», в котором жизнь в радость, всё роботизировано и экологизировано, вплоть до жирных уток в живописных искусственных прудах. Вону, разумеется, были известны цифры. Власти Инчхона привлекли на развитие Сондо без малого 50 миллиардов долларов инвестиций. Но этого всё равно было недостаточно. Строительство городов с нуля дело неблагодарное и безумно затратное. Китайские партнёры «Чегук» одно время этим увлеклись не на шутку. В ожидании потребительского бума настроили в пустынных районах с десяток жилых кварталов с фонтанами и торговыми центрами. Теперь не знают как заселить всё это. Сондо, по проскакивающей в прессе информации, переживал те же проблемы. И похоже, что писаки не врут. Президент «Чегук» опустил стекло автомобиля и стал с любопытством всматриваться в ульрамодные променады Сондо. Тут вам всё — и автономные самокаты, и кофейные аппараты и огромные тачскин-экраны с выходом в интернет… Улицы чистые, будто вымыты с шампунем. Но всё это великолепие выглядело пугающе пустынным. Не сравнить с муравейниками Каннама и Мёндона, где он привык обретаться. А здесь прямо какой-то ядерный апокалипсис — от нестерпимого солнечного света, яростно отражающегося в стеклянных фасадах. Неуютно. Да. Именно. Здесь слишком стерильно. Не хватает жизни. Ключевая компания их конгломерата, «Чегук констракшн», пару лет назад участвовала в тендере на застройку одного из жилых кварталов «умного района». Даже ведь и проект подготовили. Предполагалось, что «Чегук» построит здесь небольшие, но напичканные модной инженерией коттеджи, которые потом будут арендовать высококвалифицированные экспаты. Муниципалитет Инчхона рассматривал их как ключевую потребительскую группу обитателей Сондо. Понятно почему. Высокотехнологичные компании, которые в Южной Корее росли как грибы, предпочитали нанимать спецов из других стран. Изучив мастер-план, Вон ещё тогда усомнился в перспективности города, основную часть населения которого будут составлять иностранцы. Смысл явления ему был понятен — власти Сондо пытались построить здесь корейскую Силиконовую долину, но при нынешней экономической ситуации? Поедут ли гики в Южную Корею? Вопросов больше чем ответов. В любом случае, они тогда слились с тендера и Вон полагал, что это было верным решением. Но Ким Тан пошёл другим путём. Предпочёл окопаться на этом дорогостоящем (аренда в Сондо была не ниже сеульской) необитаемом острове, где уже разместил 500 человек сотрудников и кажется собирался увеличить штат. Ничего не скажешь, отлично расходует средства своих инвесторов. Между тем, прошедшая неделя выдалась для Кима Вона суматошной. Помимо традиционного графика, состоявшего из бесконечных встреч, подкупов, шантажа, нудных ужинов с чиновниками, длительных консультаций с адвокатами, разбирательств с профсоюзами, президенту волей-неволей пришлось включаться в пиар-программу, запущенную в ответ на сингапурский лонгрид «Форбса». Затея, как он и предполагал, оказалась на редкость раздражающей. Они с Таном уже дали совместное интервью американскому «Форбсу». Встреча была организована в офисе «Чегук» в Мёндоне. Из Нью-Йорка прикатила звезда деловой журналистики Мэдлин Келли. Она была опасной штучкой, поскольку за пятнадцать лет карьеры репутационно утопила не меньше десятка компаний. Сейчас она вовсю нападала на азиатские конгломераты, укрепившие свои позиции в Штатах. В прошлом году Келли, например, мастерски бомбила «Самсунг». Начала с расследования истории о самовозгорающихся чипах в последней линейке смартфонов, а закончила расследованием причин смерти младшей дочери Ли Гон Хи. Глава самого могущественного в Корее чеболя после всех этих событий впал в кому. С журналисткой они разговаривали больше семи часов. Ещё один удар для Вона, который привык тратить на шелкопёров максимум двадцать минут своего времени. Но ведь и это уже считалось большим прорывом. Папаша Ким Нам Юн за тридцать лет своего президентства и словом не перемолвился с прессой, предпочитая перекладывать эти обязанности на других. Но не те сейчас времена. Пиарщики ему говорят, что нужно быть более открытым и искренним, смотреть в глаза, улыбаться на камеру… Келли хоть и считалась мастером письменного жанра, но приехала в Сеул с целой командой с видеоассистентов. Как объяснил Тан, у онлайновых медиа сейчас модно смешивать жанры — например, компилировать классический текст с движущейся картинкой. Само интервью прошло на редкость мирно. Сороколетняя Келли явно купилась на харизму двадцатипятилетнего Кима Тана: всякий раз выпрямляла спину, встретившись с его медовым взглядом и выдавала ответную «девочковую» реакцию на слегка застенчивую улыбку основателя White Dance. К Вону она, вместе с тем, обращалась со всей строгостью акулы американской деловой журналистики. Президент «Чегук» не мог поверить глазам. Младший братец мастерски использовал свой, обычно маскируемый, sex appeal для того, чтобы увести линию разговора в выгодную для их общего дела сторону — улыбался, облизывал губы, касался ямочек на щеках, одёргивал манжеты белоснежной рубахи, выглядывающие из-под ветхого свитшота, теребил хипстерские кожаные браслеты и узелковую вязь, накрученные на его на запястьях (в эти моменты Вон с некоторым недоумением посматривал на свои коллекционные ролексы). Удивительно, но несмотря на клоунские ужимки, выглядел Тан при этом на редкость органично и убедительно. Говорил связно и без длиннот. Неужели именно таким образом он привлёк пресловутые три миллиарда к своему стартапу? Вот же продажная шлюха! Как это не по-корейски, в конце-концов. Никто из его круга не вел бизнес таким образом. Определённо мир перевернулся с ног на голову. Но идея контраста олдскульного и респектабельного азиатского босса с инновационным, демократичным, интернациональным CEO — сработала. Келли улетела в свой Нью-Йорк весьма воодушевлённой — Я думала, что здесь меня встретит унылая армия корейцев в чёрных костюмах, — сказала она напоследок Вону. — Но, нет. Ваш Ким Тан с его White Dance — это определённо свежий поворот в истории азиатских конгломератов. Бунт против традиций — всё как мы любим. Текста ожидали со дня на день, но с подачи Кима Тана в соцсетях уже был запущен анонс с нарезкой кадров интервью. Вон не мог не заметить, что накрутка уже дала свои результаты — на какие бы встречи он не приходил, у него тут же справлялись о Келли и хвалили за решительность. Появились и практические выгоды — пресловутый тендер на Сентозе, оспариваемый американской строительной корпорацией, на волне ожидания интервью, завис в арбитраже. Поскольку первая реакция оценивалась пиар-службой «Чегук» как позитивная, было решено гнуть эту линию и дальше. Поэтому сегодня Вон и едет в Сондо. Вторая часть марлезонского балета должна состояться на территории Кима Тана. Нужно показать, что идеологически они с ним на равных. Сегодня планировалось принять корреспондента из «Блумберга» и отснять кадры теперь уже раздельных интервью для фильма, который будет запущен в глобальный Интернет уже через пару-тройку недель. Время поджимало, к тому же Ким Тан не желал менять дату своего отъезда в Штаты. Пришлось Вону скрепя сердце подстраиваться под график брата, хотя конечно это было возмутительно. Со съёмкой документального фильма тоже были странности. Процессом руководил молодой, но дерзкий киношник Ли Хён Шин — то ли бывший однокашник, то ли просто хороший знакомый Тана ещё со школьных времён. По словам брата, Ли Хён Шин был настоящей звездой социальной докуменалистики. Недавно получил высшую награду Киноакадемии за фильм о тюрьмах в Индонезии. Однако пообщавшись с ним первые десять минут, Вон счёл персонажа неадекватным. — Будем снимать голую и кровавую правду, президент Ким, — твёрдо заявил Ли Хён Шин, устраиваясь напротив Вона с блокнотом. — Зрители должны увидеть историю взлёта, падения, соблазна и самоуничтожения…ну и итогом, как водится в лентах подобного рода — станет возрождение. Обычно я не берусь за бизнес-документалку Но мне хорошо известна история великой борьбы Кима Тана за своё счастье — я не смог не откликнуться. Сказать, что Вон был ошарашен этим вступлением — это ничего не сказать. — Вы наверное что-то не так поняли, господин Ли, — сдержанно заметил он. — Мы снимаем не мыльную драму, а бизнес историю. Что вы подразумеваете под историей борьбы Кима Тана за своё счастье? — Я бы не советовал пикироваться со мной по вопросам жанра, президент Ким, — нахально рассмеялся Ли Хён Шин. — Под борьбой за счастье я подразумеваю путь преодоления, который Киму Тану, незаконнорождённому ребёнку чеболя, отвергнутого своей семьей, пришлось пройти прежде чем стать иконой для молодого поколения азиатских предпринимателей. — Иконой?! — завопил Вон. — Когда это он успел стать иконой? — Почитайте сабредиты* по региону АТР, — ухмыльнулся режиссёр. — В конце прошлого года имя Кима Тана в поисковиках Google, Naver и китайском Baidu индексировалось в четыре раза чаще, чем имя главы Alibaba Джека Ма. А сейчас, уважаемый президент «Чегук Групп», вы буквально на его горбу въезжаете в деловое инфопространство западного мира. Вы же понимаете, с точки зрения имиджа, Тану выгоднее оставаться гордой и независимой компанией-юникорном, которая отказалась продаваться той же Alibaba, но он идёт на то, чтобы поделиться с вами своей славой. Думаю, вы должны это ценить. С этой минуты Вон решил перестать пререкаться. Всё, что происходило сейчас было за пределами его понимания, но он рассчитывал на профессионализм своей пиар-службы. Если все эти ухищрения помогут им сохранить участок на Сентозе и обеспечат и режим благоприятствования в других жирных проектах, то любые унижения будут оправданы. — Понятно, — сухо прокомментировал он. — Не буду с вами спорить, вам виднее. Но сообщите, какую роль вы отводите в этом эпичном произведении мне, господин Ли? Злобного чеболя? — Отнюдь! — поднял указательный палец режиссёр. — Тан — ключевой герой нашей пьесы. Но далеко не супермен, конечно. Мы покажем как он пренебрегает учебой ради бизнеса, ленится, попадает в долги, нарывается на неприятности… Может намекнуть на его полумошеннические темы с криптовалютами? Но в итоге, он достигает успеха, поскольку не отступает перед напором авторитарного мира чеболей, а расправляется с ними, как взрослый — гибко, дерзко и уверенно. — Всё такие вас определённо тянет в сериальный сюжет, господин Ли, — поморщился Вон. — Ок, пусть я буду злобным деспотом. Мне всё равно. — Нет. Вы будете мудрым старшим братом, который также преодолевает свой внутренний кризис, становится на сторону младшего брата и берёт его под защиту. Так мы добьёмся эффекта конгруэнтности. Зритель не будет вас разделять в категориях добра и зла. Это будет борьба потенциалов и темперамента! — Ли Хён Шин явно был от себя в восторге. — Вот вас несёт, господин Ли. — усмехнулся Вон. — Но если вы про историю вхождения Тана в группу владельцев «Чегук», то за это стоит благодарить предыдущего президента. В конечном счёте, Тана защитил не я, а его акции. Ли Хён Шин залпом выпил чашку кофе, принесённую секретаршей и в упор уставился на Вона. — Ну же, президент Ким, ведь это именно вы тогда вернули девушку Тана в Сеул? — медленно проговорил он. — Вы помогли Чха Ин Сан преодолеть все страхи, не так ли? Она доверилась вам, а не Тану. Ей он тогда казался слишком слабым и уязвимым. Если бы вы не поехали к ней в ту приморскую глухомань и не не пообещали оградить её от преследований тогдашнего президента Ким Нам Юна, то не было бы потом никакого Кима Тана. Я помню, его в те дни. Он больше походил на живого мертвеца, нежели на здорового 18-летнего парня. Вы, Ким Вон, в прямом смысле вернули смысл в его жизнь. Думаю, сейчас он пытается вас отблагодарить за тот поступок. Под таким углом Вон на эту историю никогда не смотрел. Возможно потому, что женщина никогда не становилась центром его мира. Он достаточно легко смог поступиться своей возлюбленной ради бизнеса… Ким Тан не смог. Даже вопрос так перед собой не ставил. Сказать по правде, у него ведь тогда и не было никакого бизнеса. Мальчишке повезло, что он родился младшим братом и имел возможность вместо короны власти, выбрать корону любви. — Вы хотите вытащить наружу и эту историю? — тихо проговорил Вон. — Вы совсем псих, Ли Хён Шин? Это глубоко личное. Мы в семье-то всё это обсуждаем крайне редко. Не смейте выносить на публику! Конечно он его не убедил, а репрессивные методы к творцам их легенды он обещал не применять. Такое было условие у Тана. Ли Хён Шин, вне всяких сомнений, попал в яблочко. Это свидетельствовало о том, что парень был посвящён подробности юношеской драмы Тана. Патриарх тогда крепко взялся за младшего сына и делал всё, чтобы разлучить его с Чха Ин Сан. Сажал Тана под арест, отбирал средства связи, шантажировал саму Чха Ин Сан: то грозил малышке с глазами оленёнка Бэмби несусветными карами, то пытался её подкупить. Вон не мог понять, зачем старый дракон, победивший многих и многих, воюет с детьми, испытывая на прочность их первое чувство. Он даже пытался образумить отца, убеждал оставить их в покое — мол само рассосётся. Первая любовь не бывает долгой, хотя и запоминается как самая сладкая. Но Ким Нам Юн был уверен в том, что девчонка из комнаты для прислуги окончательно уничтожит имидж чеболя «Чегук». Вероятно Тан был прав. Старик попросту пытался оправдаться за слабости собственной молодости, ломая сыновей. Вону это казалось отвратительным, но когда настало время бороться за компанию, ему пришлось пойти по проторенной дорожке договорного брака. Злая ирония заключалась в том, что к моменту окончания кризиса с акциями и передачей власти в «Чегук», женитьба старшего наследника уже никого не интересовала. Впрочем, рефлексии не должны помешать Киму Вону делать то, что он делает. Президент решительно направился в сверкающее белизной и сталью лобби небоскрёба Posko Tower, где его уже поджидала группа людей, возглавляемая высокой, стройной женщиной с короткой стрижкой. Ей очень шёл классический белый костюм и кеды на высокой платформе. Выглядела она свежо, но встретившись с её пронзительным взглядом, Вон сразу определил в ней бывалую дамочку. Лет сорок — не меньше. — Добро пожаловать в Сондо, президент Ким. Я Шелли Пэм — операционный директор White Dance. Позвольте проводить вас наверх, — она протянула руку на западный манер, чем нимало фраппировала Вона. Шелли Пэм разговаривала на корейском. Но едва уловимый акцент указывал на то, что она ещё в детстве покинула полуостров и выучилась где-то за пределами родины. Операционный директор? Выглядит как настоящая акула. Вон насмотрелся на подобных женщин в Штатах. Они там повсюду. И занимают, как правило, высокие руководящие посты. — Рад знакомству, сухо кивнул он и едва коснулся её ладони, — идеально накрашенные губы Шелли Пэм дрогнули в усмешке. Понятно, она приняла его за чёртова шовиниста. Не берёт в расчёт национальную деловую этику. Точно не местная. — Тану наносят грим перед съёмкой, он присоединится к нам на экскурсии минут через тридцать-сорок, — любезно сообщила она, Ему ещё и грим наносят! Вон не мог избавиться от ощущения, что ввязавшись в нынешнюю пиар-кампанию, он оказался на съёмках дурного сериала. — Вы называете его Тан? — Вон поднял бровь — У нас тут много иностранцев. Поэтому по умолчанию принят неформальный стиль общения, — улыбнулась она. — Он, кстати, тоже называет меня Шелли. — Понятно, — усмехнулся Вон. — А у меня на какую-то секунду мелькнула мысль, что вы тут у него за няньку. В сопровождении ассистентов они направились в скоростной лифт, который должен был перенести их на 55-й этаж. Шелли Пэм тряхнув короткой стрижкой, звонко рассмеялась, что сделало её сильно моложе. — Вижу, что вы совсем не знаете своего младшего брата, президент Ким. Тан — безусловный лидер мнений как в компании, так и за её пределами. Команда его обожает, он для них настоящий мотиватор. Многие сотрудники White Dance пришли сюда исключительно ради того, чтобы работать с ним. Он популярен в отрасли. За его дружелюбный и ироничной манерой поведения скрывается довольно жёсткий руководитель. Он умеет принимать непопулярные решения и я бы даже сказала, что чаще именно так и поступает. Нянька ему уж точно не нужна, хотя, когда ему нужно, он может мастерски притвориться беспомощным. В своё время я на это купилась. Похоже, перед ним ещё одна жертва харизмы Тана. Определённо, он нравится красивым и умным нуна. Вон подумал, что сам он почему-то обделён таким вниманием. Возможно из-за внешней холодности. Жена как-то в запале назвала его замороженным зелёным горошком. У него не было сомнений, что на фоне искрящего Тана он кажется унылым. — Удивительно такое о нём слышать, госпожа Пэм, — заметил он, засунув руки в карманы. — Выходит, всё это время он искусно притворялся. Мне-то он всегда казался психом и миной замедленного действия. Признаюсь, я впервые в гостях у брата. Может и хорошо, что в подробности его предприятия меня посвятите вы. Он, к сожалению, практически ничего не рассказывал о White Dance и её дочерних проектах. Единственное, что нам известно — он привлёк 3 миллиарда инвестиций на развитие социальной сети. Признаюсь, честно, не цифра меня потрясла. Конгломерат «Чегук» регулярно инвестирует и более крупные суммы в различные направления бизнеса. Феноменально другое — как можно инвестировать такие деньги в социальную сеть, которая выглядит как набор бесчисленных видеороликов с кривляющимися подростками? — Ваш скепсис понятен, — снова улыбнулась она. — Но закон венчурного инвестора гласит, что самая дурная идея может, в итоге, оказаться — самой прибыльной. Если совсем коротко — то наш продукт TalkTolk — это Instagram Stories, Vine и Snapchat — в одном флаконе. То есть это сервис, ориентированный на короткие видео. Но вы зря думаете, что там только кривляющиеся подростки, поющие в караоке. Например в сеть Китае имеет совершенно иной вектор развития. Там контент формируется из коротких обучающих видео. В Штатах, Японии, Индии и Корее превалируют развлечения. Мы учитываем все эти тренды и аккумулируем их. Сейчас мы с вами как раз на этаже команды TalkTolk . Позвольте я вам всё расскажу. Они вышли из лифта и оказались в очередном белоснежном вестибюле. Вон ухватил взглядом космического дизайна ресепшен, пятерых девочек-бабочек в одежде, больше напоминающей гаражные лохмотья, а также с десяток крупных мониторов, установленных на прозрачных стойках. На мониторах крутились бесчисленные видеосюжеты. Вот подросток прыгает с микрофоном в узком коридоре, вот девушка в зелёном берете, смешно оттопырив мизинец пьёт капучино на розовой кухне, вот мгновенное видео сборки автомата Калашникова…что??? — Десять мониторов — десять трендов. — пояснила Шелли и прошествовала к одному из них. Вот Энджи Альфа — звезда TalkTolk  из Индии. 20 миллионов подписчиков. Она настоящий кладезь мемов… Вон почувствовал нарастающую головную боль. — Может выпьем кофе, — беспомощно пробормотал он. — И просто скажите, как это всё монетезируется? _______________________________________________________________ *сабре́ддит: интернет-подраздел на социальном новостном сайте Reddit, посвящённый определённой теме (например, азиатским венчурным инвесторам)