Тайное место

      Жесть скрежетала по камню. Чувствуя (то ли кожей, то ли печенкой) обращенные на него со всех сторон недобрые пристальные взгляды, Бейлфайер опускал голову всё ниже. Шкряб!.. Шкряб!.. Шкряб!.. Он уже делал это однажды, в пещере, в Неверлэнде. Только тогда у него было сколько угодно времени в запасе и никто на него не пялился. Узнав, что он задумал бежать, пропащие мальчишки начали избегать его. Пен называл это наказанием одиночеством. От пропащих мужчин, окружавших Бейлфаера теперь, избавиться было сложнее. Шкряб!.. Шкряб!.. Как бы ни хотелось ему закончить поскорее, до момента, когда зажатая в руке гнутая полоска металла обретёт что-то вроде острия, оставалось ещё пару сотен однообразных движений. И хотя Бейлфаер сбил костяшки в кровь, ещё когда отламывал дужки от кружек, терпения ему бы хватило. А вот в своих сокамерниках он не был так уверен. Скрежет будто становился громче с каждым движением, или так только казалось из-за того, что все разговоры вокруг стихли и тишину подземелья нарушали лишь хриплое дыхание его обитателей и звуки стачиваемой о камень жести.       — Эй, паря, — кто-то перехватил его запястье. — На кого коготь точишь?       — Ни на кого. — Бей всматривался в отечное лицо помешавшего ему узника и пытался припомнить имя. — Пусти.       Сухая и холодная ладонь только крепче сдавила ему руку.       — Оставь свежака в покое, Вилнер, — раздался за спиной гнусавый голос Хэла. — Чего ты к ему привязался? Сидит, не куролесит… Пущай себе скребётся.       — Надо же! — вскинулся Вилнер. — Тебя забыл спросить… Что ж, мне ждать, когда он свой скребок в горло кому воткнёт?       Бейлфайер вырвал руку из ослабевшей на миг хватки и, сжав левый кулак, с размаху двинул Вилнера кулаком в грудь. Тот опрокинулся на спину, придавив кого-то из столпившихся вокруг в ожидании развязки зрителей. Послышались охи и сдавленные ругательства.       — Вы видели, видели, — провозгласил он торжествующе, когда двое оборванцев подхватили его под руки и вернули в вертикальное положение.       — Все всё видели. — Бейлфайер поднялся на ноги и выдвинул вперед плечо. — И поняли, что ко мне лезть не надо, можно и получить.       Он всё ещё сжимал в ладони недоделанный крюк и, хотя не собирался пускать его в ход в драке, попытался придать себе угрожающий вид. Судя по раздававшимся то тут, то там смешкам, вышло не очень.       — А свежак у нас хоть куда, я аж обделался от страха, — проговорил Фарамонд, до того молча наблюдавший за происходящим. — Эй, приятель, — обратился он к Бейлфаеру, медленно поднимаясь с кучи тряпья, на которой до того восседал, — не постираешь мне штанишки?       Над шуткой никто не засмеялся. Бей украдкой оглянулся, ища среди обросших нечесаных арестантов темное лицо Лоренцо.       Уйти далеко ограниченное пространство душегубки не позволяло, но его не было видно. То ли повскакивавшие на ноги узники загораживали обзор, то ли Лоренцо намеренно забился в какой-то угол, чтобы не быть замешанным в происходящем. Бейлфаера неприятно кольнула эта мысль, но обдумывать её было некогда. Бей шире расставил ноги, готовясь к драке, и сунул подобие крюка за пояс: убийство в его планы не входило.       Вилнер сделал какой-то знак и посреди скученности камеры образовался пятачок свободного пространства.       — Дадим ему пару уроков? — кивнул Вилнер Фарамонду.       Они говорили так, словно его здесь не было, и на миг Бейлфаеру стало душно в промерзшем насквозь подземелье.       Вилнер стоял перед ним, Фарамонд — за спиной, и Бей, как ни старался, не мог встать так, чтобы отразить угрозу их обоих. Вилнер сделал какой-то ленивый выпад, и Бейлфаер просто перехватил его за плечи, отстраняя от себя.       — Остынь, мужик, — проговорил он, стараясь быть невозможно убедительным. — Я не хочу тебе ничего плохого.       — А я хочу, — Вилнер усмехнулся, демонстрируя коричневые зубы, и Бейлфаер почувствовал холод металла на своей шее.       — Хреновую заточку ты сделал, — прохрипел ему в ухо прижавшийся к нему всем телом Фарамонд, — Убить ей не убьёшь, только покалечишь. Но с тебя и это станется.       Пока Бейлфаер не разжимал руки и судорожно прикидывал, сможет ли он раскидать двоих, что-то изменилось. Лицо Вилнера, ещё секунду назад самодовольно ухмыляющееся, перекосил испуг, а шёпот Фарамонда оборвался, перейдя в истошный крик… Вилнер задёргался, уже не пытаясь атаковать, и, когда Белфайер выпустил его руки, попятился в темноту… Фарамонд скрючился на полу, баюкая кисть руки. Белфайер не успел даже осознать, что произошло, только спиной почувствовал жар, пробравшийся даже через слои одежды, услышал низкое рычание, от которого волосы вставали дыбом.       — Да пшел. Больно нужно с тобой связываться, — прошипел Вилнер и, пятясь и натыкаясь на сокамерников, отправился прочь. Его опухшая рожа перекосилась от страха и отвращения. По тощему лицу Фарамонда лились слёзы, и Бей был бы готов пожалеть своего врага, если бы жуткие звуки не нагнали ужаса на него самого. Рык затих, да и не был он особо громок, но воздух всё ещё дрожал, да и сами камни под ногами как будто вибрировали и стали чуть теплее. Бей обернулся, сам не зная, что ему предстоит увидеть: чудовище? зверя? Темница была сокрыта от чужих глаз и надёжно охранялась, но Бей слишком часто сталкивался с магией, чтобы посчитать это невозможным. Однако у него за спиной стоял всего лишь Лоренцо, оскаливший блестящие в полумраке зубы, как всегда мрачный и ссутулившийся. Он дышал ртом, с каким-то странным призвуком, и с вызовом оглядывался вокруг.       Фарамонд отползал, тихо поскуливая, и Лоренцо наконец опустил голову, ещё сильнее ссутулил костистые плечи.       — Это ты?.. — попытался сформулировать вопрос Бейлфаер и умолк недоговорив.       Лоренцо проворчал низко:       — Зря я его… И лекаря здесь не сыщешь. — Он провёл пятернёй по лицу, запустил пальцы во всклокоченные волосы. — Зря я с тобой связался, парень.       Бей с досадой пожал плечами. Обитатели узилища как по команде отводили от них глаза и демонстративно вернулись к своим делам и разговорам, точно не было ни драки, ни «свежака», которого следовало проучить, ни страшного рыка.       — Завёл ты меня, — продолжил Лоренцо уже обычным своим глуховатым голосом. — Всё сердце расковырял разговорами своими. Вот я и погорячился.       Белфайер ничего не ответил, достал из-за пояса подобие кошки, уселся на корточки и продолжил затачивать крюки. На этот раз никто не пытался ему помешать.       Он не знал, сколько времени прошло — свет в узком окошке успел потускнеть, но не потух ещё совсем — когда с грохотом отвалилась дверь. Бей ожидал, что подземелье заполнит кисловатой запах арестантской похлёбки, неизменного здесь блюда, столь отвратительного, что трудно было понять, вероятнее погибнуть от голода или от регулярного его употребления. Узники потянулись было к раздаче со своими плошками, но меж толстых прутьев решётки показался не половник, а острие алебарды.       — А ну, отошли! — рявкнул один из охранников.       Со скрипом стало проворачиваться колесо, и решётка медленно, но верно поднималась вверх.       — Ещё одного свежака ведут на нашу голову, — зашептали слева.       Однако в камеру, против ожидания, не швырнули ещё одного бедолагу. Охраники встали на пороге, наставив пики на обескураженных узников, и один из них, стоящий в глубине, проговорил тихим и хриплым, но властным голосом:       — У меня есть особые распоряжения, для Бейлфаера… и…       — Предоставим в лучшем виде, капитан, — заверил один из охранников подобострастно и описал алебардой в воздухе опасно широкий полукруг. — Что, бездельники, — обратился он к заключенным уже совсем другим тоном, — подайте сюда Бел… Бейлфраера!       Бей почувствовал себя неуютно. Но, решил он про себя, это можно рассматривать как шанс. Сидя в камере, из плена не выбраться. А в пути… Он ступил вперёд, и сокамерники расступились, пропуская его.       — Руки ему за спиной свяжите, — скомандовал Капитан, и стражник ударил Бея древком по плечу.       — Слышал, что велено?       Бей повернулся спиной и почувствовал, как на запястьях туго затягивается толстая верёвка.       — И ещё… , — капитан замешкался, будто по бумажке читал, — Лоренцо.       "Шо за хрень?!", "В холодную всегда ж по одному сажали...", "Что, они теперь неразлучники?", "Дорычался, зверюга беспутная…", - раздавался ропот с разных концов подземелья.       Лоренцо, бесшумно раздвигая сокамерников, вышел вперёд, безропотно протянул руки и только уже в коридоре проворчал чуть слышно:       — Раньше в холодной хоть руки не связывали.       — А с чего ты взял, что мы идём в карцер? Может быть, у её величества до твоего прошения руки дошли? — живо отреагировал один из охранников.       Они дошли до очередной развилки, и дальше их сопровождал только капитан, почти касавшийся остриём меча спины Бея.       — Живо, живо, — поторапливал их капитан, однако шедший впереди Лоренцо замедлился, сбился с шага и, когда Бейлфаер чуть не впилился носом в его спину, ловким движеним связанных за спиной рук вынул из-за пояса Бея недоделанную кошку.       У них не было возможности перемигнуться или сговориться, но Бейлфаер как-то умудрился понять, что дело нечисто и Лоренцо сейчас будет действовать, а его дело — подыграть. Они прошли ещё несколько метров, прежде чем Лоренцо выпутал руки из верёвочного плена. Как только Бейлфаер увидел, что товарищу удалось освободиться, он не мешкая упал лицом вниз на сырые холодные камни, прямо под ноги к капитану. Тот споткнулся, и этого было достаточно: Лоренцо развернулся, ухватился голой рукой за лезвие и резким движением выбил меч из рук капитана. Это оружие довольно весомо долбануло Бейлфаера по спине, но сейчас было не до таких мелочей. Бей перекатился на бок, вскочил на ноги и со всех сил боднул безоружного капитана лбом в грудь.       Эффект превзошёл все ожидания. Капитан сдавленно застонал и сполз на пол. Тем временем Лоренцо подобрал валявшийся на каменном полу меч и одним точным движением разрубил стягивающие запястья Бейлфаера верёвки. Бейлфаер, пользуясь временным преимуществом, навалился на капитана и хотел уже сжать руки вокруг его массивной поросшей рыжей щетиной шеи, но не смог: пальцы не слушались, да и вообще всё, что ниже запястий, ощущалось с трудом, видно, узел был слишком туг, так что Бей сейчас «бил как девчонка», а душил «как младенец». Он уже готов был повторно двинуть капитану лобешником, на этот раз куда-нибудь в челюсть, но лицо их конвоира вдруг засветилось зелёным светом, казавшимся слишком ярким в приглушённом факельном освещении, и капитан проговорил голосом Эммы:       — Бей, успокойся. Я здесь, чтобы вас вытащить.       Зелёное свечение завершила яркая вспышка, и поросшее рыжей бородой широкое лицо капитана растворилось, уступая место истинному облику принцессы.