Я родилась пятидесятилетней. Часть третья.

у мэри в глазах — бесстыжее, злое пламя. больная привычка: не плакать, а выть по-волчьи. он смотрит так прямо и, кажется, понимает, что кто-то из них не выживет этой ночью. не греет камин: блестят золотые искры. забыт этикет, отброшена тень манер. по радио — джаз, в стаканах — янтарный виски. в руках леди мэри — сверкающий револьвер. — ну, мэри, коль хочешь правду, так будет правда. таких опасаются, девочка, как огня. в тебе столько тьмы, огня, страха, боли, яда, я буду любить — ты выжжешь всего меня. ты хочешь, конечно, боже, всего и сразу: и резать, и бить, и холить, и целовать. когда я с тобой я, мэри, теряю разум, я забываю отца, и христа, и мать, а клара — другая, и любит печенье с крошкой. смеётся так часто, а волосы — будто лён. она говорит, заведём, мол, с тобою кошку, и я не люблю её, хоть, в общем, в неё влюблён. куплю милый домик, наверное, где-то в ницце… за окнами тлеет туманный осенний вечер. мэри хотелось бы всё позабыть, смириться… …мэри не легче. мэри ничуть не легче. мэри смеётся простужено, смотрит волком. мэри играет на пыльном фортепиано. от горького виски почти никакого толку, а в вазе стоят поблекнувшие тюльпаны. мэри так любит книги и алый бархат, и ненавидит наивную крошку клару дрожь в тонких пальцах — клише, как в дурных романах мэри ест яблоко, мстительно строит планы. уехала к морю и с жадностью соль глотала, смеялась безбожно с другим, плясала в угарном чаду, сказать бы хоть что-то, но слов бесконечно мало… и мэри смеётся: «увижу тебя — в аду». она метко целит, почти не дрожит рука. блестит револьвер в янтарном огне камина. — а знаешь, стреляй. да чтобы наверняка. стреляй, дорогая; убьешь меня — станешь сильной., а губы у клары на вкус отдают малиной, глаза — голубые, и звонкий, прекрасный смех. смешные веснушки, и пахнет она ванилью, но с нею я был бы точно несчастней всех. ты, мэри, моя, ты — из моего ребра, ты — пламя, ты — волны, ласкающие песок… я любил тебя как отец, как муж, я любил, как брат… стреляй же. и мэри, смеясь, стреляет себе в висок. © весенний воин (с некоторыми изменениями)

Карлайл

      Небольшой дом в Лайм-Риджис, маленьком прибрежном городке графства Дорсет в юго-западной Англии, стал для моей, ныне раздробленной, семьи временным пристанищем. Дождливый климат и привычка местных к новым лицам, благодаря близости порта, позволяла нам не опасаться за свою тайну.       Мы не меняли документы. Думается, ни мне, ни моим домочадцам не хотелось рвать эту хлипкую ниточку надежды на скорое возвращение в Форкс. Кто бы мог подумать, что одна маленькая деятельная девочка привнесёт в наш незамысловатый быт столько открытий?       Конечно, как осторожный глава столь крупного клана я должен был быть против общения со слишком осведомлённой Изабеллой Мари Свон, против её экспериментов над вампиризмом и, естественно, почти собственноручного признания в этих преступлениях Вольтури. Правда, последние почему-то до сих пор не призвали нас к ответу… Видимо, убеждения Беллы нашли отклик даже в таком педанте-законнике как Аро. В любом случае, признание опасности, почти вероломности собственных деяний почему-то лишь добавляло ярких красок в ежедневную суету.       Общение с Беллой, такое опасное, противоестественное, но заманчивое стало не просто отдушиной бессмертия, оно заставило почувствовать себя человеком, способным на безрассудные слабости, сильнейшие преодоления, открытия с терпким вкусом запретного плода и сладкой горечью последней трапезы осуждённого на казнь Спасителя.       Только за подобные открытия можно было стать беззаветно преданным этой странной девочке.       — Мне жаль, что вы не можете видеть то недоверчивое счастье на лице Беллы, которое сейчас вижу я.       Милая улыбка Элис была немного тоскливой. Предсказательница тоже скучала. И хотя она старалась не подсматривать за мисс Свон, момент вручения посылки Элис пропустить не могла.       — Я рад, что она получила наш подарок, дорогая. — Мне пришлось сцепить пальцы в замок, чтобы скрыть волнение. — Теперь ты присоединишься к Эдварду?       Улыбка Элис завяла. Перебирая варианты будущего, она медленно листала спасённые из огня тетради Беллы, которые украл Эдвард. Мой приёмный сын не оставил мисс Свон даже записей с теориями… Возможно, стоило отправить их вместе с вакциной?       — Конечно, своим поведением он не заслужил подобного, однако… — Элис поджала губы, вспоминая, как кричала на брата в последний раз, и осторожно вернула документы на место. — Возможно, чем быстрее у него исчезнет цель теперешнего существования, тем быстрее он вернётся в Форкс?       В глазах приёмной дочери была неуверенная надежда. О том, что эта надежда может быть напрасной, мы предпочли промолчать. Огорчало уже то, что Элис не видела подобного варианта в будущем.       — Белла добрая девочка, — повторял я эту фразу раз за разом как мантру, но даже мне стало ясно, что доброта и всепрощение… не синонимы в нашем конкретном случае…       — Он утопил чашу её доброго терпения в том бассейне лжи и оскорблений, что спустил на неё после случая с Кларой. Но она оправилась. Мы же видели её…       Мой тяжкий вздох лишь подтвердил опасения предсказательницы.       Да, то незабываемое интервью, где Изабелла Свон после авиакатастрофы навещала своего жениха в больнице, хорошо демонстрировало изменения, связанные с нашим отъездом. Возможно, в силу опыта и возраста я увидел даже чуть больше, чем следовало…       Однако как она напомнила мне Аро в тот момент!       Холодная, гордая, убийственно опасная доброжелательность… Такой она была на поле перед кочевниками. Такой она была, окружённая жадными до чужих сплетен людьми.       Не было открытой девочки, познающей мир с широко распахнутыми глазами и смело отрицающей невозможность чего-либо…       А ведь она оказалась права. В день, когда я терпеливо выслушал её невероятные теории, я уверенно сказал, даже не зная, с какого конца подступиться к загадке:       — Белла, ты не сможешь…       И даже моя реакция не разочаровала её ожиданий:       — Забудьте это словосочетание, Карлайл, — усмехнулась она тогда, находя всё новые и новые аргументы своей теории вирусов, вселяя уже и в меня азарт первооткрывателя.       И вот достойный ответ её надеждам. Вакцина на основе вируса вампиризма, влияющая на силу и иммунитет… Благодаря поддержке и дару Элис, мне удалось значительно сократить время на поиски нужных вариантов решения поставленной задачи. Достаточно было создать стройную теорию, как Элис говорила результат.       Интересно, сколько бы это заняло времени, работай мы все вместе? С Беллой и Эдвардом…       — Почему вы согласились уехать? — Несмелый голос Элис оборвал картину неслучившегося прошлого. — Ведь дело не в большинстве голосов… Вы просто не высказались, хотя ваши аргументы могли нам помочь избежать разрыва. Я видела, как вы колеблетесь, но вы выбрали молчаливый отказ.       Элис до сих пор была немного обижена на меня за тот день. День, когда Эдвард решил исчезнуть из жизни мисс Свон. В тот злосчастный четверг телепат легко убедил Роуз в необходимости простой человеческой жизни для Беллы, намекая, что лишь одно его присутствие навсегда отдалит девушку от радостей счастливого замужества и материнства. Он же мастерски сыграл на чувстве вины Эмметта, припомнив тому несчастный случай с крысой и покушением Джеймса, пристыдил Джаспера даже не за поступки, за мысли о кровавом срыве вблизи мисс Свон, чей запах муж Элис, несмотря на всю симпатию к девушке, считал привлекательным. Даже моя мягкая, трогательная Эсме, считавшая Беллу дочерью, встала на сторону отъезда, едва Эдвард с нескрываемым горем прошептал:       — С её стороны всё было притворством. Она просто приручила всех вас… Цинично и расчётливо. Простите… Даже меня она одурачила, играя на моей влюблённости.       Эсме сдалась. Нежное сердце матери просто не выдержало, когда Эдвард озвучил её же страхи.       Одна Элис кричала… Наша маленькая Кассандра, которую услышали лишь тогда, когда стало поздно.       Я мог много чего сказать в тот день, выступив защитником мисс Свон… И я знал, что несмотря на кажущееся большинство, моё решение бы позволило нам остаться. Однако…       Я посмотрел на предсказательницу, мысленно возвращаясь в сегодняшний день.       — Белла старше Эдварда, Элис. Духовно, морально, физически. С какой стороны не посмотри, раз Эдвард не научился брать ответственность за свои и её поступки и желания, их разрыв неизбежен… Если эта разлука закалит его, если страх за её жизнь, ревность и отчаянное чувство вины поможет ему принять мисс Свон такой, какой её вижу я, без розовых очков юношеской влюблённости, этот разрыв спасёт его.       Вольтури могут подождать и год и пять лет, однако Элис всегда предупредит заранее. Мы несём ответственность за Беллу, и если Эдвард не примет верное решение до их проверки, то с Беллой в Италию отправлюсь я.       Уверен, ей будет что рассказать Аро.       — Эта вакцина поможет продлить ей молодость и жизнь?       Почему-то дочь никак не могла увидеть подобное. Возможно потому, что решение Беллой так и не принято?       — Я надеюсь на это, Элис. Однако Эдвард не должен знать ничего, что касается лаборатории, опытов и вакцины. Он не должен знать, что Белла будет в относительной безопасности после испытаний. Я хочу, чтобы за то время, что ты будешь с ним, ты была предельно осторожна в мыслях и видениях.       — О, я достаточно замотивирована, чтобы он скорее пожалел о своём решении… —       Ухмылка Элис стала коварной.       Мои губы непроизвольно разъехались в той же пародии на улыбку.       Господи, в кого мы превратились…       Манипуляторы…       — Когда у тебя будут те, за кого ты несёшь ответственность, ты поймёшь, что мои методы не самые худшие, — сказал мне когда-то Аро. Эти слова я принял лишь сейчас.       — Иногда, чтобы сделать немного лучше для всех, приходится сделать намного хуже кому-то конкретному, — сожалела мисс Свон во время одной из бесед о высшем смысле.       Признаю, у меня были хорошие учителя.

Лоран

      Неужели стоило отказаться от величия блеска Версаля и богатства двора Людовика XIV, чтобы сейчас стать шпионом хитрой рыжей бездомной трусихи? Виктория… Она не отражала и десятой доли власти, которой пользовался Джеймс. Однако по сравнению с мягкой, послушной Ириной, кочевница манила харизматичной притягательностью.       Я знал, что она хочет отомстить Калленам и Изабелле. Я знал, что она создаёт бессмертную армию новообращённых. И всё равно повёлся на её магнетизм, уверенный в том, что смогу лавировать между интересами двух влиятельных кланов и бывшей подружки ищейки.       Может быть, прямо сейчас пойти и сдать Викторию Вольтури? Преступление очевидно, но не примет ли Аро меня за соучастника? Помнится, в прошлом он отказал мне в месте даже охранника лишь за знакомство с кланом румын. Хотя буду честен сам с собой — у меня было желание остаться с ними. Владимир даже после столетий преследования излучал ауру властности. Дар выбирать покровителей в те времена меня подвёл. Такое желанное место в свите итальянцев осталось мечтой.       Мне позорно указали на дверь:       — Даже такой коллекционер талантов, как я, не нуждается в даре скользкого лизоблюда, — с наигранно сочувствующей улыбкой колко обрисовал мои способности Аро после единственного рукопожатия. — Странно, что тебя не принял Владимир, послушавшись Стефана. Ему подобное общество принесло бы истинное удовлетворение.       Лишь через несколько лет безуспешных поисков покровителей, случайно заметив за собой слежку в алом бархатном плаще, я понял, что Аро меня провоцировал. И ему было не важно, решу ли я служить Владимиру, убедив в своей надобности, захочу ли убить Стефана, освобождая себе место рядом с румыном… Он плевал на мои планы, желая, чтобы я просто нашёл вампиров некогда могущественного клана. И слепо привёл его к ним.       Мои мечты пошли прахом в тот момент.       Приближаясь к дому Калленов, я всё больше вспоминал ту невидимую слежку и чувство расставленной опытным охотником ловушки.       Чепуха.       После стольких лет рядом с Джеймсом я многое узнал об охоте. Смею надеяться, что и сам смогу расставить силки. Если Каллены не уехали, то попробую примкнуть к ним. Они многочисленны, богаты, их территория прекрасно подходит для сытой жизни. Надоевшая диета Денали пропагандировалась и в клане Карлайла, однако, если одинокая Таня и её влюбчивые сёстры приняли животное питание ради того, чтобы иногда встречаться со смертными мужчинами за неимением достойных кандидатов на роль любовников, то причины голодовки вампиров штата Вашингтон были для меня смешными. Работа врачом и жизнь школьников? Думаю, мне не понадобится долго уговаривать этих желтоглазиков. И начну я свою пропаганду полноценного образа жизни с Джаспера. Судя по шрамам на его мраморной коже, он в своей жизни неплохо покуролесил. На этом можно будет сыграть.       Интересно, Изабелла уже забрала Эдварда к Вольтури? Почему-то тема этой странной девушки была запретной в клане Денали, даже Элеазар молчал о бывшей знакомой. Так молчат о смерти, чтобы не накликать беду… А, возможно, дело в том, что эта Белла увела у Тани Эдварда? Что ж, если место этого парня вакантно, то можно будет переманить сюда Ирину, эта влюблённая дурочка пойдёт со мной и на край света. А в клане Карлайла все по парочкам…       Дом Калленов встретил меня… Змеями…       Они были повсюду. На полу, на мебели… Их разнообразие и количество вызывало шок. При дворе «короля-солнца» не было столько красавиц, сколько шипело и грациозно извивалось тут.       — Будь как дома, клошар!       Насмешливый голос, который я надеялся никогда не услышать, странным образом присмирил всех ползучих. Я пошёл вглубь дома, не зная, каким образом Изабелла узнала о моём вторжении. Я нашёл девушку по совершенно человеческому запаху в комнате без окон, зато с прочной кодовой дверью. Странное помещение было оснащено непонятной мне техникой и напоминало то ли больницу, то ли лабораторию. Единственным, но совершенно выбивающимся из обстановки предметом интерьера была старинная картина в тяжёлой раме, на которой я, внутренне содрогнувшись, узнал владык Вольтури и Карлайла. Бывал я на родине моего создателя Бориса, только во времена СССР, так вот там иногда так портреты политических вождей вешали с поводом и без. Но указывать на, казалось бы, странный элемент уюта я посчитал неуместным, глядя на девушку, которая сейчас спокойно сцеживала яд у притихшей гадюки, чьего укуса явно не опасалась.       — Но не забывай, что ты в гостях.       Её тяжёлый потемневший взгляд впился мне в глаза, и я запоздало вспомнил, что она запрещала охотиться на её территории.       Чёрт. Кажется, Калленов уговорить не удастся… Виктория говорила, что у неё пропало несколько новорождённых. И будь я проклят, если я теперь не догадываюсь, кто их прикончил…       По спине прошёл холодок.       Я использовал лучшую улыбку из своего арсенала:       — Как я счастлив вас видеть! Какая неожиданная… приятность! А где же Каллены? Я помню этот дом таким обжитым… Неужели ваше одиночество скрашивают лишь эти милые змейки?       Итальянка и бровью не повела на мою маленькую речь. Поманив пальцем другую ядовитую змею у моих ног, она ничего не ответила и, кажется, потеряла ко мне интерес, вернувшись к своей странной работе. Змея подползла, сомкнулась в пружину и резко разогнулась, подпрыгивая от пола прямо на колени не вздрогнувшей девушке. Будто ласковый котёнок, змея потёрлась чешуйчатой головкой о белую щёку, вызвав на ней лёгкий румянец.       Чёрт, как же девушка приятно пахнет! Моя недавно утолённая жажда вспыхнула с новой силой. Ровный стук человеческого сердца манил и соблазнял на сладкий грех. Впиться в эту розовеющую тонкую шею, порвать зубами мягкую кожу и глотать нежный алый нектар, слушая затихающий пульс…       — Ревнивая подлиза, — мягко усмехнулась уже не такая ужасная Белладонна и погладила свою любимицу. Она казалась такой… человечной…       Возможно, Джеймса убила не она? Я посмотрел на портрет Вольтури. На шее Карлайла висела знакомая цепочка правящего клана… Что, если всё это было фарсом? Что, если девчонка никакая не приближённая? Ни я, ни Виктория ни разу не видели её в образе вампира… Это слишком странно… И её такая соблазнительная кровь…       Мне стоит лишь коснуться её, чтобы узнать наверняка.       Я сделал медленный шаг.       — Каллены съехали. Причина тому я.       Холодный угрожающий тон подействовал не хуже ушата воды.       Я остановился. Мысли пронеслись бешеным галопом. Если бы её пульс хоть на мгновение дрогнул, выдавая страх или ложь… Я бы рискнул. А потом вдоволь посмеялся над Викторией, испугавшейся девчонки и создавшей ради неё бессмертную армию. Однако подобного не произошло. Человек, чьё величие и авторитет подтверждались моим даром, Карлайл, который был столь близок к Вольтури, что удостоился места в их свите и даже изображён подле них неизвестным художником… Бежал… Бежал вместе с теми, кого считал семьёй, от этой странной девочки, в кого я мгновение назад был готов вонзить зубы.       Я сделал два шага назад, не глядя сбив спиной вешалку, где висел алый плащ.       Нет, не бархатная тяжёлая накидка в пол цвета крови, печально известная мне… Просто плащ. Вполне себе человеческий.       — В Италии сменилась мода?       Мне нужна ещё одна проверка.       — Италия — это и есть мода, что бы ни думали некоторые французы, Лоран. Ей можно подражать, пытаться копировать, но суть от этого не меняется.       — Во времена моей юности моду диктовали французы, мадемуазель.       — Славное время Людовика XIV, — скучающе протянула она, а я вздрогнул.       Я никогда не говорил ни ей, ни Калленам про своего первого короля. Разве что думал…       Пресвятая Дева, она телепат?!       — О, как истинный француз, ты наверняка оценишь мою интерпретацию Шарля Перро, Лоран.       Белла встала и, подойдя ближе, нежно погладила рукой свой алый плащик, а затем ловко сняла его с крючка, лихо набрасывая на плечи.       Её запах… Я не должен поддаваться. Ведь именно так она убивает… Каллены предупреждали…       — Жила-была в одном маленьком городке девочка, и звали её Красная Шапочка… Как-то раз пришла девочка в гости в дом наивных охотников да там и осталась. Хорошо жить в лесу, уютно. Люди редко забредают в лесную глушь… Но прибежал как-то к девочке браконьер с красными глазками и стал её, любопытный, расспрашивать: «А где же прошлые хозяева домика? А не одиноко ли ей тут живётся? А не страшно ли?»       По холодной усмешке девушки было сложно понять что-либо, однако от того, как двигались змеи от каждого её движения, будто слаженный единый механизм, становилось жутко. Сколько ещё талантов она унаследовала от своих жертв? Ещё в прошлую нашу встречу, когда Белла изводила Калленов, она не обладала ничем подобным. Хотя Виктория говорила, что на её глазах Белла обратила дар заклинателя кобр против него же. Даже не прикоснувшись к тому человеку.       Она ведь не убьёт меня? Аро ведь отказался иметь мой дар в коллекции… Мой дар видеть сильных мира сего, облечённых властью, совершенно бесполезен свите Вольтури. Зачем ей я?       — Браконьер боялся, ведь королевские егеря в красных плащах были опасными и могущественными противниками… Хотя маленькая Красная Шапочка выглядела как простая девочка, куда ей в королевские егеря… — Белла спокойно продолжала рассказывать сказку, направляясь во двор и без всякого опасения подставляя спину.       Я шёл за девушкой, переступая через змей и собственную жажду.       Напасть?       Нет… Джеймс уже погиб, когда решил обыграть эту девчонку. Я не могу больше рисковать. Виктория глупа. Если эта Вольтури может обращать против владельца его же таланты, то мою старую подругу притягивает не жажда мести. Её зовёт опасность, от которой вампирша так успешно скрывалась все эти годы.       Опасность в лице Беллы.       После того, как она разгадала мои мысли, атаковать её было смерти подобно…       Оставалось лишь громко думать о том, что я глубоко раскаиваюсь, стыжусь своих низменных порывов, никогда бы не решился укусить эту чудесную Красную Шапочку, верю в её несокрушимую силу и помню своё место. Где-то под её каблуком…       — Девочка, кстати, тоже любила задавать вопросы… — Мне показалось, или голос Вольтури потеплел? — Однако правдивые ответы на них она частенько знала заранее. Но разве храбрый браконьер откажется ответить на них вслух?       Я сглотнул. Мне не нравилась эта игра.       — Зачем тебе такие быстрые ноги, охотник?       Медовый голос этого существа в красном плаще заставил меня обдумывать план побега.       Чёрт… Она всё увидит. Она всё узнает…       — Чтобы догнать тебя, девочка.       Святой Марк знает, скольких сил мне стоило подыграть ей, настороженно глядя на опасную улыбку!       Половину лица девушки скрывал глубокий капюшон алого плаща…       — А зачем тебе эти сильные руки?       Мои кулаки непроизвольно сжались:       — Чтобы схватить тебя, девочка.       Улыбка стала шире, блеснули белые жемчужины меж губ:       — Мне нравятся твои зубы, Лоран… Конечно, они предназначались, чтобы съесть меня, но у нас на них другие планы.       Из густого леса медленно, почти бесшумно, но неотвратимо выступали огромные страшные тени мощных волков…       Невозможно! Ликаны не в полнолуние… И оборотни ведь вне закона… Да и предпочитают они есть людей, как и нам подобные…       Когда мой мозг понял, что этим волкам плевать, кого убивать и какая сейчас фаза луны, я оглянулся на Беллу, надеясь, что она справится с ними. Это ведь её обязанность как Вольтури…       — В прошлый раз ты давала возможность уйти с миром.       Я сбегу, пока она будет разбираться с ними!       Волки оскалились. Белла даже не вздрогнула, будто наблюдая за любимыми щенками на прогулке.       И мои опасения подтвердил хриплый голос старухи, чьи слова слетели с молодых губ ведьмы, что притворилась маленькой девочкой:       — Ваши три дня закончились очень давно. Беги, отбивайся, клошар, делай что хочешь. Иначе единственное, что от тебя останется, это приглянувшиеся мне зубы…       Красная шапочка улыбнулась своим волкам, а те снова оскалились и мгновенно бросились в атаку.       Быстрые. Сильные. Но я пытался убежать. Пытался бороться. Мне даже почти удалось укусить одного из них. Однако и их зубы легко крошили мою плоть…       Именно Белла развела костёр. Спокойная. Опасная. Я видел её, пока огонь с треском пожирал мои останки.       Затухающее сознание уловило последние слова самой опасной Вольтури:       — Как хорошо, что он зашёл, правда, Джейк? У меня как раз почти закончились образцы…

Маира

      Мерзкая дрянь! Гадюка! Выскочка! Сука!       Не было ни одной черты лица, ни цвет кожи, ни волосы, ни голос, что походили бы на ненавистную невестку брата, но как Изабелла Свон напоминала мне Виллену, будь она проклята всеми богами!       Мои скрюченные возрастом пальцы нервно дрожали, опуская с помощью щипцов глиняную пиалу в раствор яда на основе аконита. Руку скрутила судорога, и чаша стукнулась о дно, но не разбилась. Подслеповато щурясь, я поднесла её ближе к глазам, чувствуя, как кожа при соприкосновении с жидкостью начинает неметь.       Цела, родимая.       Сегодня.       Сегодня я получу всё, чего хотела… Молодость, здоровье, силу, деньги, новые знания, что не сотрутся при переходе… Дар этой гадины уникален. Она не только отражает мои огненные атаки, но и может направлять их силу в пределах своего немалого радиуса. Уверена, это касается не только моей силы. Арес будет в восторге! Наивная дурочка доводила себя до изнеможения тренировками, не догадываясь, что приближает свою смерть.       Ни одна из её предшественниц не понимала значения посвящения в дочери волчицы…       Волчицы… Любимый, ты даже из памяти нашего народа стёр моё имя… За что, Куоттии? Я ведь всегда любила тебя… Даже когда ты прислуживал этой ведьме, таскался за ней, выполняя все её желания, даже когда после её смерти ты не пришёл просить моей руки у Ареса, я простила! Ты мог стать царём рядом со мной, но ты сбежал, выполняя последнюю волю своей проклятой госпожи, заставив меня на тысячелетия поверить в свою смерть! А когда я пришла к тебе, возродившись, вернулась из-за грани, ты даже не узнал меня! Ты даже не вспомнил умершую за тебя Дидиму! А ведь я была готова убить мужа, свергнуть брата, чтобы только быть с тобой…       А всё, что ты хотел от меня, это дочь… Но и этот еле дышащий кровавый комок ты решил назвать её проклятым именем, пока я рожала тебе сильного сына, отдавая последние капли жизни! С какой нежностью, с какой любовью ты смотрел на эту дрянь, убившую меня, свою мать, одним своим появлением на свет. Когда я умирала, единственным моим желанием было оказаться на её месте… И я шагнула за грань. Шагнула, чтобы открыть глаза и увидеть твоё облегчение в глазах. Любовь… Нежность…       К своей новорождённой полубессмертной дочери… Да, у тебя был ещё и сын, но меня ты любил больше. Или мне хотелось так думать.       Ты учил меня слышать природу, но не брать силы из неё. Пытался привить любовь к змеям, но это едва не стоило мне жизни. Ты смотрел на меня с нежностью отца, но с каждым годом из твоих глаз утекало восхищение… Пока даже нежность не превратилась в ужас.       А я всего лишь любила тебя…       Моей первой любовью был брат. И он забыл меня, встретив Виллену. Ему же я обязана собственной смертью.       Моей маленькой надеждой был наш сын, но и он погубил меня, пока ты называл ненавистным именем нашу дочь.       Моей главной любовью был ты… И ты собственной рукой заставил меня в третий раз шагнуть за грань, едва твоя внучка сделала первый вдох.       Это стало твоей ошибкой. А я сделала выводы. И научилась притворяться и молчать.       Из поколения в поколение я возрождалась. Уже нет тебя, забылись первые имена моих детей, а их потомки утратили волчий облик. Осталась неизменной лишь жрица племени, которой становилась первая и единственная моя дочь. Остались воины духов. И всё было хорошо, пока вместо того, чтобы спокойно умереть, уступив место, одна дрянь не соединила душу с волчицей. Её, видите ли, научил жених. Историю пишут победители… Теперь имя её любимого Утлапа вспоминают разве что с проклятием. Ведь это он уговорил вождя Таха-Аки позволить их душам выйти из тела и посмотреть на дух волчицы. Идиоты… Я заняла тело Таха-Аки раньше, чем они смогли сообразить, в чём дело, я же перерезала глотку Утлапы, навсегда закрывая путь к живым… И когда вождь в теле волка пришёл мстить, он думал, что мстит этому наивному недоумку. Но главного я добилась. Теперь никто не знал секрет высвобождения духа. Никто не ходил за грань, зная её законы. Лишь я…       Шестьдесят с лишним лет назад кое-что тоже пошло не по плану. Роды прошли слишком тяжело. Родилась дочь, но я понимала, что новая беременность меня убьёт. Это было приемлемо. Стоило лишь подождать лет пятнадцать — и я бы вновь заняла молодое здоровое тело. Но если бы я знала будущее Катери, я бы занялась ею, едва у неё начались первые дни крови! Не боясь разоблачения, пользуясь неограниченным доверием племени, я меняла тело с каждым поколением раз в пятнадцать-семнадцать лет, оставаясь вечно молодой и сильной… Но Катери… Эта мелкая тихушница! Она должна была выйти замуж за Блэка, укрепив мой будущий авторитет как жены вожака возрождённой стаи, а вместо этого сбежала с каким-то грязным лесорубом из белых! Даже в самых страшных снах я не могла подумать, что дочь оставит племя, уедет в другой город, а внучка не унаследуют ни малейшего дара, оказавшись пустышкой, которая вместо дочери родит лишь позднего сына, к тому же!       Это был крах. И когда я уже смирилась с тем, что придётся занять мужское тело, но хотя бы с зачатками дара… Я не смогла пробиться сквозь невидимую преграду мальчишки. Подпоить такого было страшно… Ведь при всей своей противной добросердечности тот был слишком наблюдательным и дотошным.       Я умирала. И не было ни малейшего шанса продлить себе жизнь. Никто в племени уже не мог сливаться с природой, покорять дух, не то что вытеснять силой слабого… Вампиры не появлялись, кровь оборотней спала, не давая дару пробудиться.       А потом Чарли Свон привёз к Билли Блэку свою маленькую дочь. Эта любопытная крыска подглядывала за старейшинами племени, втёрлась в доверие индейцев, заработала авторитет и даже не заметила мою огненную атаку.       Высокий потенциал. Но после наркотика даже эта змея станет послушной куклой.       Я бережно подготовила вторую пиалу.       Вовремя. Хмурая девушка зашла в хижину. Бросив на дно каждой пиалы веточку мяты, чтобы скрыть небольшой осадок, я указала праправнучке на её место. Осталось заварить обычный чай, разлить его по пиалам и начать последний урок в жизни Изабеллы Свон.

Белла

      Сев за стол, я мысленно поморщилась. Ненавижу чай Маиры. Ненавижу эти грубые чашки. Присмотревшись к ближайшей, я даже заметила маленький скол. Вот не дело это — пить из треснувшего… Пока, отвернувшись, старуха снимала с огня чайник, я ловко поменяла пиалы местами, мельком убедившись, что вторая хотя бы целая. В следующий раз куплю и привезу ей нормальные кружки.       Хоть она и бывала противной, редко сдерживала своё презрение, учила грубо, а иногда и жестоко, я была благодарна ей за то, что она смогла раскрыть мой дар. Да, он стал мощнее после того, как я ввела себе в кровь доработанную вакцину Карлайла, добавив в существующий состав ген оборотней, но без Маиры я бы даже не поняла, в чём его суть.       Бабушка вернулась, её руки подрагивали, а рот странно подёргивался. Наверное, у неё очень болят суставы, всё же возраст… Я давно поняла, что она очень плохо себя чувствовала и потому, боясь близкой кончины, тренировала меня в хвост и в гриву, чтобы не расслаблялась. Мне даже стало немного стыдно за свою мелочность, и я потянулась, дабы вернуть треснувшую пиалу обратно себе, но заметившая мой маневр Маира прикрикнула и абсолютно нарочно плеснула мне на руку кипяток! Я взвилась от боли, подскакивая с места и спрягая строптивую бабулю по-русски трёхэтажным стопом, от которого даже матерщинник Пушкин бы покраснел. Ведьма! Господи, помоги сохранить мне разум в старости! Нельзя же так… Маразм уж лучше в детстве…       Взглянув на руку, я поморщилась. Ожог охватил тыльную сторону ладони, алая кожа горела, но слезать, вроде, не планировала. Боль подозрительно затихала, и когда я испугалась, что конечность начала терять чувствительность, внешние следы травмы тоже начали стремительно исчезать.       Это что ж мы с Карлайлом нахимичили?       Маира с недоумением смотрела на мою руку, и по мере её выздоровления, на лице старухи всё яснее проступал ужас:       — Ты стала оборотнем? Тебя приняли в стаю?!       — Нет пока, но я к этому стремлюсь. Мой вес увеличился, анализы противоречивые, но этому есть своё объяснение. Было бы неплохо иметь мысленную связь со стаей во время трансформации, тогда я могла бы сократить дозорных змей. Опять же, волчья ипостась — дополнительная защита от вампиров.       Тонкие губы старушки были сердито поджаты.       — Ты дура, — привычно припечатала она меня. — В этом нет ничего хорошего.       Аргументы я от неё никогда не слышала, да и не часто у нас с ней совпадали мнения по тому или иному вопросу, так что я безразлично пожала плечами и, сев за стол, хлебнула все ещё горячий чай. Гадкий как никогда. Настроение Маиры часто менялось на противоположное, так что я почти не удивилась, когда она шустро села и с улыбкой залпом выпила свой еле заваренный кипяток, хотя всегда предпочитала пить остывший чай.       — Вы обещали, что сегодня расскажете, как спасать людей, которые находятся на грани смерти.       Мой голос был непривычно хриплым, язык немел, а дышать становилось сложнее с каждым вдохом. Но я старалась не подавать виду. Возможно, я недооценила сложности перестройки организма. Это пройдёт. Мой организм сейчас сильнее, чем когда-либо.       — Тебе нехорошо?       Голос Маиры был непривычно добрым, почти мечтательным. Но её дальнейшие слова, сказанные таким же милым тоном, заставили меня вздрогнуть:       — Я умираю, осталось чуть-чуть. Потянись ко мне духом, постарайся занять моё место… Виллена…       Знакомое имя ударило в голову не хуже дозы адреналина в сердце. Я не ослышалась? Пульс стучал в висках, я боролась с приступами рвоты и пыталась поймать ускользающий полубезумный взгляд старушки. Откуда она знает?! Что за дрянь она подмешала в чай?       Моё сознание на краткий миг помутилось, я почувствовала странную лёгкость, плохие ощущения собственного тела притуплялись, я видела лишь сверкающие торжеством глаза Маиры и желала узнать, что за секреты она скрывала от меня. Моргнула. Взгляд был будто затуманен, но увиденное показалось бредом. Я моргнула ещё раз, но картинка не прояснялась. А потом я с недоверием уставилась на собственное молодое лицо напротив, глаза на котором сияли знакомым торжеством. Поднеся к почти ослепшим глазам подрагивающие руки, я ужаснулась. Маира, наоборот, расхохоталась с видом победительницы, но её смех прервал подозрительно нехороший кашель.       А чужие воспоминания и мысли хлынули на моё неподготовленное сознание мощнейшим потоком. Она отравила свою чашку, а мне предназначался наркотик. Но я поменяла их местами. Боже…       — Ты! — еле слышный шёпот содрогающегося в предсмертной агонии тела. — Тоже сдохнешь…       Ко мне метнулась моя любимица. Моя ласковая ядовитая девочка, впилась острыми клыками чуть выше лодыжки, впрыскивая яд. Дурашка, много отдала, если тебе не скормить мышку, то с охотой ты не справишься. Чувствуя действие смертоносного яда, я продолжала гладить родную змейку, которая просто не поняла, кто её настоящая хозяйка.       Знакомая тьма поглощала одурманенное наркотиком сознание. В памяти сливались имена и лица молодых испуганных девочек, которые после таинственного «посвящения в жрицы» становились холодными и властными, как удивлялись тому отцы и друзья, а потом вздыхали, смирившись, ведь у таких, как «она и её мать», век недолог. Страшно… А ведь они все были её дети.       Окружающий мир исчез, растворившись в пустоте. Передо мной стояла женщина. Красивая, надо сказать. Дидима растеряно оглядывалась и, кажется, ничего не видела вокруг себя.       — Куоттии! — крикнула она изо всех сил.       Я её слышала. Она себя вряд ли. Он тем более… Зная часть её, в общем-то, трагичной истории, я даже испытала каплю вины перед ней. Куоттии даже здесь, за гранью смерти, ждал только меня, чтобы передать знания, важные для перерождения. Теперь она его не дождётся.       Медленно я отвернулась и, стремительным шагом преодолевая сопротивление отравленного тела, начала битву воли за прерванную по глупости жизнь. Господи, из-за простой чашки… Как нелепо. Даже будь моё тело под властью наркотика, Дидима не смогла бы преодолеть мою волю к жизни, ведь у меня есть цель. И я всегда буду идти к ней.       — Виллена! Будь ты проклята! Я отомщу тебе! Я заберу у тебя всё, чем ты дорожишь!       Истошный крик золовки я приняла во внимание. Теперь и у этой растоптанной судьбой женщины появилась цель.

***

      Я стояла перед обрывом и равнодушно смотрела, как тёмные волны с громоподобным хором разбивались о скалы. Завтра похороны Маиры. Папа поедет, а я сказала, что у меня дела. Знал бы папа, какие это дела…       Ветер парусом трепал мою белую юбку.       Три шага с разбега — и я полечу вниз.       А водичка-то в начале весны ледяная…       Картинки воспоминаний жизней? Вина перед родными и друзьями? Адреналин, который был необходим как воздух?       Ничего.       Ничего не выходит. Тебе не страшно, Белла. Ты испробовала мотоциклы, ты нарвалась на штрафы за машину, ты специально нагрубила Полу, который стал волком, махнув острыми когтями прямо у твоего лица… И теперь ты тут… Осталось ли в этой жизни что-то, чего ты по-настоящему боишься?       — Не ожидала увидеть тебя настолько жалкой.       Мелодичный, смутно знакомый голос нарушил моё размеренное уединение перед прыжком.       Маира уже нашла новое тело?       Медленно обернувшись, я присвистнула:       — Какой «приятный» сюрприз, Клара! — Я реально не знала, радоваться или огорчаться такому подарку судьбы. — Честно говоря, дорогуша, ты тоже сбледнула с нашей последней встречи…       По разгорячённой коже прошёл холодок. Красивая, тварь, стала. Даже яркие рубиновые глаза её не сильно портили.       Интересно, кто её обратил? Эдвард?       — Какими судьбами в моих краях?       Бывшая учительница рассматривала меня без всякого опасения. Куклоподобная головка чуть набок, бровки насмешливо приподняты и улыбка победительницы довершали образ некогда кроткой дамочки.       Челюсть заныла от желания оторвать ей голову.       — Как думаешь, Эдвард расстроится, если я убью тебя? — просто спросила Клара, обозначая цель своего визита.       О, даже клошар Лоран не был столь прямолинеен. Забавно… Это уже третье достоверное покушение за неполную неделю… А ведь всё так хорошо начиналось…       Припомнились строки письма Карлайла, весточку от которого я так жаждала получить, и его постскриптум: «Эдвард хотел как лучше».       Сомневаюсь, Карлайл, вот уж сомневаюсь…       В мыслях промелькнуло некогда дорогое лицо телепата, обезображенное презрением.       «Чудовище».       Не пора ли оправдывать это звание, дорогуша?       — Думаю, не переживёт, — зло усмехнулась я. — Сдохнет от счастья.       Лицо вампирши не дрогнуло. Прекрасно держится для новорождённой. Лениво пнув пяткой камешек в сторону обрыва, я решила поинтересоваться у старой знакомой:       — С клофелином не вышло, теперь решила попытаться лично? Ай-ай-ай, Каллены не одобрят…       Ну, Карлайл точно.       Клара скривилась.       — Как ты поняла, что это я?       Значит, действительно она. Чуть не убила троих. Идиотка.       В моей груди рождался какой-то рычащий смех. Гнев, ненависть, презрение и слепая обида слились в причудливый коктейль дикого веселья от осознания, что чистюля Эдвард отдал сердце вот этой забавной мстительнице без мозгов и фантазии.       А я уже неделю стараюсь не скатиться в банальный образ девочки в беде, когда эти беды тюкают по голове с фанатизмом, достойным другой кандидатуры.       Да кто эта вампирша такая, чтобы считать меня дурой?       — Это было нетрудно.       Волосы на теле встали дыбом. Я чувствовала, как температура моего тела стремительно повышалась. Кожа начала побаливать и чесаться. Тело стало мелко потряхивать.       Я закрыла глаза, стараясь скрыть ликующий огонёк в них.       — То, что сейчас произойдёт, Клара, однозначно расстроит Калленов.       — Мне плевать. Я слишком давно мечтаю убить тебя.       О, это так чудесно, когда чувства взаимны…       — Мне, в общем-то, тоже… — прошептала я, предчувствуя скорый удар.       И не ошиблась.       Клара снесла меня тараном, падая со мной со скалы. Мои рёбра смачно хрустнули под силой её удара… Но не убили.       Этот ломкий звук будто запустил долгожданную цепную реакцию. По всему телу пронеслась тяжёлая, горячая волна обжигающей каждый нерв боли. Красная пелена затопила сознание. Распахнув глаза, я с удовольствием уловила тень страха в красных очах.       Поздно.       Мои острые волчьи зубы обхватили холодную бледную шею ещё в полёте. Удар о скалу спиной почувствовала ярко, но эта вспышка боли лишь помогла резко сомкнуть челюсти, не выпустив добычу.       Камень бессмертного тела дробился зубами не хуже тонкого китайского фарфора в сильных руках боксёра.       Чудовище.       Зверь.       Да.       Я спустила своего белого волка с цепи. Волка, который снился мне столько времени. Теперь мы одно целое.       Метнуть вампиршу с проломленной шеей на острые камни мне показалось отличной идеей. От силы столкновения просыпалась каменная крошка скал, а кожа лица красавицы пошла тонкими морщинками трещин, ну прям смерть ей к лицу сейчас…       В распахнутых алых глазах мелькнул разум. Чёртова регенерация. Этот пазл нужно разбирать более тщательно. Так и хотелось съюморить, мол, ой, какая мелкая моторика, у меня лапки…       Но вместо юмора я предвкушающе оскалилась и пошла на блондинку, стараясь не прихрамывать. При жёсткой посадке я тоже ударила неслабо бок и спину.       Чертовка стремительно приходила в себя и начала, даже не вправив себе шею, пятиться к воде. Плохая Клара. Я тебе не енотик-полоскун. В воде с тобой играть мне неудобно, я должна дышать, а ты нет. Так что играем на моей территории.       Запланированный побег я прервала, вцепившись бывшей химичке в ляжку. Потянула назад и резко вправо. Голова моей подружки при этом славно мотнулась и тихим скрежетом расширила границы, заглянув за которые, было так приятно рассматривать внутренний мир новой возлюбленной Каллена.       «Каменные бёдрышки, обожаю!» — сейчас бы схохмил Пол. Клара из последних сил ударила меня по голове, отчего моя слюна резко стала солёной. Сжав челюсти, я оторвала шикарный шмат от её ноги и бросила его подальше в приятную тьму небольшой пещеры, где вскоре планировала устроить прекрасное барбекю.       В голове мелькнула здравая мысль, мол, нужно успеть до скорого прилива, пока всё пространство не затопило.       А потом я почувствовала себя то ли варваром, то ли мясником, который получал истинное наслаждение от разделки этой некогда прекрасной скульптуры.       В голове даже на секунду мелькнула маньячная мысль оставить пару десятков мелких частей и попрятать в разных местах дома Калленов. Представляю, как прибежавшего искать любимую мальчика развлечёт собирание из частей целого. Тем более, что в коллекции будет явный недобор…       Ярость и адреналин бурлили в крови. Но я смогла совладать с желанием отомстить Эдварду больше сделанного. Вот не стоило это моего времени, сил, фантазии… Проще просто сжечь…       — Умница, Ракушка, — прервал спокойный голос Джейка мои раздумья о том, как бы развести костёр посреди влажных камней и волн.       Этой промокшей фигуре у входа в пещеру я была рада почти так же, как зажигалке Zippo в его руках.