Грушевый пирог

      — Я… Думала, что больше ты не вернёшься… Прости меня, пожалуйста. Я… Очень перед тобой виновата…— Девушка тихо вздохнула и со всей нежностью, на которую была способна, обняла друга, — Мне безумно тебя не хватало. — Она немного отстранилась, заглянула в такие родные, всегда насмешливые глаза и улыбнулась: — Я счастлива…       — Я тоже. — Он улыбнулся и потрепал девушку по голове, — Но я был бы куда более счастливым, если бы кое-кто не решил меня отдать на растерзание ужасному Светлому Магу. Вот тебе бы понравилось, если бы тебя убили, да ещё таким изощренным способом, моя маленькая предательница? — Притянул её к себе, крепко обнял и зарылся носом в тускло-холодные горчичного цвета волосы. — Моя маленькая-маленькая предательница.        Девушка тихонько засмеялась и уткнулась в его плечо. Это было так уютно, тепло и приятно, словно она не только обнималась с другом, но и как-то вернула часть своей души, без которой весь мир казался таким бессмысленным.        Все вокруг казалось серым, да оно и было серым после того, что произошло: дома, улицы, вода в городском водохранилище, небо — серое и тусклое, холодное, чужое. И она сама была чужой. Серой и тусклой.        Как давно она не чувствовала счастья? Полгода? Год?        В первые месяцы, помнится, ей было безумно больно от того, что она сделала.        А для чего? Для чего все это было? Она не помнила, не понимала, просто не знала.        Да и какая сейчас разница? Главное, что её самое родное существо, самый близкий и любимый друг вернулся и вернул ей и миру вокруг свет.        И он на неё не сердится? За то, что она сотворила? За то, что она его подставила? Хотела избавиться от него? Неужели он на неё не злится?       — Ты на меня злишься?       — Нисколько, — тихо и без привычной язвительности ответил он ей в волосы. — Я ведь знаю, почему ты так поступила…       — А я… Не знаю…        Он отстранился и внимательно посмотрел в глаза девушки:       — Ты испугалась, что придётся отвечать за мои поступки и моё происхождение Тебе, так ведь? Напугал тебя твой Сенсей. — Усмешка искривила губы, — Вот на него злюсь… Хотя… — глаза заблестели озорным огоньком, — Я тебя все же накажу. Знаешь как?..        Такое знакомое, задорное, озорное в этом голосе, в манере. Насмешливое, но не обидное.        Странно, но когда-то её это раздражало. Теперь же только веселит.        Боль из-за чувства вины, собственной никчемности и ненависти к себе, начавшая было завладевать девушкой, отступила, и на её место вновь пришла тёплая нежность, радость и бесконечное счастье.       — Как ты меня накажешь? — спросила она с той же игривостью и насмешкой.       — М… Ты приготовишь мне огромный грушевый пирог!