Нуна, ты дома?

      Взмываешь вверх и стремительно падаешь вниз. Вечерние огни домов скачут на горизонте. Снежное покрывало сменяется периной облаков. Пустая детская площадка – единственный свидетель твоей грусти. Облетевшая береза понимающе выслушивает, как вместо тебя выплакиваются качели.       Ты с детства обожала качели. Незамысловатый аттракцион наполнял сердце восторгом и освобождал от груза уныния. Стоило только оттолкнуться ногами, как ветер, свистящий в ушах, мгновенно срывал с тебя вуаль нерадостного. Голова освобождалась от мыслей, все волнения уходили. Тебе нравилось рассредоточивать взгляд и смотреть сквозь дома. Тогда здания и предметы начинали утрачивать свои контуры, а вместе с ними и всякий смысл. Пейзаж из картинки преображался в волшебный калейдоскоп. Ненадолго, но возникала иллюзия непричастности ко всему земному.       Это место впитало в себя эссенцию детства. В окружающей обстановке было больше родного, чем в квартире, где ты росла. Лавочки с облупившейся на них краской, разноцветные лесенки и старая горка знали о тебе больше, чем стены твоей спальни. Здесь, под тенью деревьев или в ореоле света от единственного фонаря, ты чувствовала себя в безопасности.       Здесь же сегодня тебя и нашел Чонгук.       Скрип качелей сделался настолько жалобным, что это стало невыносимо. Ты перестала раскачиваться и просто сидела, обводя глазами следы на снегу, когда твой взгляд наткнулся на знакомые кроссовки. Шнурки были завязаны небрежно, из-под штанов торчали голые щиколотки, на уровне которых болтался пакет из супермаркета.       —Чего сидишь? —звучит вопрос, и ты взбираешься глазами выше.       Расстегнутая куртка, ничем не прикрытая шея, на лице - румяное самодовольство. Будто чуть ранее вы договорились сыграть в прятки, и Гук отыскал тебя, не прилагая особых усилий. Ты действительно пряталась, но не от него. И никакого уговора не было.       Чонгуку хватает пары мгновений, чтобы понять, что что-то не так. Обеспокоенность поселяется на его лице, сдвигая брови на переносице.       —Что случилось? — слова, которые никогда не предшествуют беззаботной беседе, заставляют тебя поежиться словно от мерзкого сквозняка.       Ты пряталась не от Чонгука - от всего мира. Пребывая в одиночестве, но в окружении бережно выстраиваемых защитных укреплений, ты имела возможность подлатать прорехи в сердце. Стежок нестройный, нитки тонкие, но это - все, что было в твоем распоряжении. Знакомый голос нарушает тишину, иголка падает из рук, скрываясь в ворохе снежинок.       —Нуна, почему ты молчишь?       В растерянности ты оглядываешь площадку. Ветки деревьев ревниво покачиваются за спиной Чонгука. Их синие тени на снегу выгибаются резонным вопросом: «Кто он такой и что ему нужно?». Появление другого человека в твоем убежище нарушило покой маленького мирка.       — Нуна, ответь! Что произошло?!       Чонгук наклоняется, чтобы заглянуть тебе в глаза. Роняет пакет и берется за рукав твоего пальто. Но чем больше участливости он проявляет, тем сложнее тебе становится заставить себя говорить. В голове снова раздаются крики и ругань, от которых ты бежала на улицу. Сдерживаемые эмоции подступают к горлу. Кажется, произнеси ты хоть слово и все твои оборонительные сооружения разлетятся в щепки.       — Мама?       Гук не целясь попадает в «десяточку». Ты забыла учесть то, как хорошо он успел изучить тебя. Не ожидала, что ему не нужно будет ничего объяснять. Не знала, что среди полосатых стволов давно прятался мальчик, которому почему-то не все равно.       — Я же просил звонить мне, если вы опять поссоритесь! — Чонгук невольно повышает голос — Нуна, почему ты не позвонила?! Если бы я случайно не проходил мимо, ты бы так и сидела тут одна??       — Не кричи на меня! Мне и так не очень. — обрываешь ты.       Парень отходит на пару шагов и отворачивается, чтобы успокоиться. Над его головой расходятся клубы пара от дыхания. На третьем этаже ближайшего дома гаснет свет. Из пакета Гука вывалилась буханка.       — Хлеб замерзнет.— зачем-то говоришь ты.       Чонгук возвращается к тебе и, присев на корточки, цепляется за прутья качелей.Смотрит строго и непреклонно.       — Нуна, послушай. Если это снова произойдёт, ты должна сразу идти ко мне, а не сидеть на улице в холод. — чуть тише он добавляет — Я же твой парень.       Россыпь снежинок в его волосах и нотки обиды в голосе лишают образ Чонгука всякой грозности. Твое сердце тает словно кусочек масла на сковородке. Ты киваешь несколько раз, чтобы выглядеть убедительнее.       — Давно ты уже тут?       — Не знаю… Минут двадцать? А может час…       Ты слышишь вздох. Чонгук встает и обходит тебя со спины, а затем, распахнув свою куртку, прячет тебя в объятиях.       — Мне не холодно.       — Угу. — не перечит, но и не собирается тебя выпускать. Гук обнимает крепко и долго. В ловушке его рук ты ощущаешь себя снова маленькой девочкой. Вот только Чонгук не ясно, когда преобразился в мужчину, чье тепло может в секунду отогреть душу.       Три месяца вы вместе как пара. И ты все еще учишься видеть в Чонгуке того, кем он является сейчас, а не ваше совместное прошлое. Вот он здесь, беспокоится о тебе и злится на себя. Злится, что не может сделать для тебя больше.       — Давай съездим на залив? — предлагает.       — Сейчас?!       — Ближе к весне. —не говорит громких слов, но косвенно дает обещание быть рядом.