Ещё одна история

      До входа в убежище оставалось совсем чуть-чуть, но тут перед Тенегривом на дорогу выскочил агент Пенитус Окулатус с совершенно диким взглядом, в котором я распознала жертву одного из заклинаний Иллюзии. Это давало мне надежду, что Семья держит оборону, иначе же и быть не могло верно? Мой нервный смешок да тяжелое дыхание Тенегрива были последним, что услышал этот солдат, прежде чем получил по голове ледяной палицей призванного за доли секунды атронаха. Неприятный хруст свидетельствовал о том, что раз этот мужчина упал, то уже вряд ли встанет. А порождению Обливиону я приказала двигаться вперед к Убежищу, следуя за ним. Как оказалось, не зря.       Думаю неудивительно, что до нашего дома ведет узкая едва заметная тропка, которая не протоптана основательно только по той причине, что существ, проживающих в одной из давно разоренных гробниц, не так уж и много. Мало того, что нужно было знать где искать неприметный поворот к Черному пруду, необходимо было не попадаться в ответвления, которые скорее всего были остатками старой дороги, проложенной к гробнице. К тому же здесь захватчики мало того, что были не на своем поле, так еще и были окружены плотным лесом. А скайримские леса – довольно серьезное испытание для неподготовленных: в их чаще частенько дремали спригганы, пробуждавшиеся оттого, что кто-то рискнул забраться на их территорию. Думаю, теперь становится ясно, что на дороге нам встретилось еще порядка двух десятков этих агентов, рискнувших встать на нашем пути.       Примерно на третьем пришлось спешиться, чтобы обладать большей маневренностью и отпустить Тенегрива, который, как выяснилось, действительно мог считаться полноценным членом Братства. Вспомнился тот охотник из Вайтрана с черепом, проломленным копытом оленя, ведь схожая судьба постигла ещё парочку агентов, которые недооценили порождение пустоты, приняв за обычную страшненькую лошадку. Мы с Цицероном даже обалдело переглянулись, увидев коня в невероятном прыжке, сбившем одного из нападающих, а потом со вкусом топчущегося на его теле, а ведь в коняшке никак не меньше двухсот стоунов, с его-то размерами.       Чем глубже мы забирались, тем больше меня терзало чувство неясной тревоги и чего-то невыразимого. Словно это нападение было «правильным», но таковым оно являлось не для всех членов нашего Братства. Цицерон, в очередной раз задвинувший меня за спину, чтобы уберечь от удара еще одного заплутавшего агента, не выдержал, обернулся и гневно прошипел: - Слышащая, ты вообще осознаешь, что сейчас происходит и почему ты должна быть собрана, а не считать ворон на ближайших соснах? - Извини, но я не понимаю, что со мной творится, - я закрыла лицо ладонями, подавляя всхлип и разгорающуюся истерику, - это же неправильно, да? Этот штурм? - Смотря как посмотреть, - фыркнул Цицерон, нервно оглядываясь, услышав какой-то шум, - Цицерон считает, что этому Убежищу не хватало хорошенького Очищения, - я лишь покорно кивнула ему в ответ, понимая, что он имеет ввиду, но времени разводить разговоры не было.       Думаю, Хранитель изрядно удивился, когда я сбила его с ног, а после крикнув: - FUS RO Dah!       Волна воздуха откинула потревоженного сприггана, валя того на землю. Всё же агенты изрядно потревожили исконных властителей этих мест, и они начали свою охоту на глупых людей. Теперь следовало прикончить существо, которое бы не остановилось, пока из его поля зрения не исчезли бы все потенциальные противники. Поэтому, перемахнув через тело ошеломленного Цицерона, я обнажила кинжал, всаживая матово-черный клинок в грудину сприггана. Тот задергался, но вскоре все было кончено, а я смогла извлечь то, что алхимики называют стержневым корнем – сердце существа. Тут уже поднялся Хранитель, отряхиваясь и удивленно рассматривая останки, выглядящие как женская фигура, скрученная из ветвей, над которыми все ещё вились в загадочном танце поднятые магией листья. - Ладно, в этот раз Слышащая сделала Цицерона, - хмыкнул Хранитель, но почти сразу продолжил, - но всё же будь добра, держись позади Джокера Червей. Ну так… На всякий случай.       Спорить с ним не было нужды, ведь я все-таки маг, а не боец ближнего боя, как рыжий имперец, с другой стороны это ограничивало мои возможности по использованию драконьего крика, но с третьей этот ту’ум здорово демаскирует, так что, вздохнув, я заняла позицию позади Хранителя. Мы продолжили наш путь, изредка прерываясь на очередного агента, но вскоре уже достигли последнего поворота, как вдруг имперец замер как вкопанный. Я было попыталась высунуться из-за его спины, чтобы понять, что его остановило, но тут же столкнулась с его взглядом полным сожаления и… сочувствия? Что там?..       Наверное, именно в этот момент во мне что-то в очередной раз надломилось. А ведь сначала я было и не поняла, что такое странное пригвождено стрелами к дереву, которое произрастало в аккурат у Черной двери. Вот только сейчас эта самая дверь валялась в стороне, вырванная взрывом с мясом. А потом я наконец смогла приглядеться и…       Мой истошный крик разнесся по нашему маленькому сосновому бору, а сама я упала на колени, силясь справиться с ним, зажав рот рукой. Слезы сами собой брызнули из глаз, а весь воздух вокруг стал потрескивать от избытка лихорадочно выпускаемой мною магии. Но в том, что я потеряла контроль не было ничего удивительного, ведь тем телом что было множество раз прошито стрелами и сейчас висело, безвольно свесив голову был мой дедушка – Фестус Крекс. Я всё пыталась сделать хоть что-то, подняться на ноги или обратить мощь своей магии против те, кто сделал это с ним, но не могла решительно ничего. Тело словно налилось свинцом, но в то же время его пробивало мелкой дрожью. Глаза были широко распахнуты, а взгляд был затуманен из-за бесконечным потоком льющихся слёз.       Мне было холодно, жутко холодно, словно бы в этот самый момент я не была в Фолкритском холде, чья земля все еще хранила остатки летнего тепла, а сидела на камнях близ Винтерхолдской Коллегии посреди лютой зимы. Мир вокруг меня размылся, а все что я могла обозреть сузилось до тела пожилого бретона, из чудовищных ран которого по стрелам стекали остатки крови, а взгляд бессмысленно остановился на каком-то камушке на земле. Кажется позади меня что-то говорил имперец, откуда-то доносились незнакомые голоса, вроде даже ржание Тенегрива пробивалось сквозь ватную пелену.       Кажется, я потерялась в этом состоянии, постепенно уходя в себя, словно бы маленький ребенок, что прячется под одеяло, испугавшись подкроватного монстра. Как вдруг передо мной возникло знакомое лицо, искаженное от попыток докричаться. «Что он говорит?» отстраненно подумала я, пытаясь перевести взгляд обратно на чародея, но Хранитель постарался полностью заслонить мой обзор. Он сидел сейчас передо мной притянув моё лицо к своему и явно что-то пытался донести до меня, вот только какая незадача, я просто не слышала его. С его лица исчезло это извечное выражение весёлого безумия, уступив место подлинному беспокойству, но это ни капельки не волновало меня, ровно до того момента, как щека почти взорвалась болью.       Сознание потихоньку среагировало на физический раздражитель, отчего я невольно прижала холодную (вновь этот холод) ладонь к щеке, но все же Хранителю этого показалось мало, отчего второй удар не заставил себя долго ждать. Теперь я уже вполне осознанно взглянула на него, хмурясь из-за пульсирующих болью и жаром щёк. Тот внезапно облегченно выдохнул, на секунду прикрывая свои чайного цвета глаза, но тут же подался вперед, стискивая меня в объятьях и тихо шепнув на ухо: - Я знаю, что это больно, но мы еще можем спасти хоть кого-то из твоей Семьи, Эри, - непривычно низкий голос оцарапал слух, разрушая эту ватную тишину.       А меня словно обухом по голове ударили, в который раз за сегодня, в душе разожглась ярость, а я, признаться, просто отпустила те цепи, что доселе сдерживали чудовище в глубинах души, прекрасно осознавая, что сама не сейчас не справлюсь. Чувствовалось, что зверь буквально вскинулся, распахивая крылья и обнажая ряд бритвенно-острых зубов в жутком оскале, а мне оставалось лишь уступить ему место.       Я вновь со стороны наблюдала затем, как моё тело поднимается слитным движением на ноги, как делает первый неуверенный шаг по направлению ко входу, потом еще один и еще… Пока наконец не срывается на бег под неразборчивые выкрики имперца, буквально влетая под темные своды, на сей раз пышущие жаром, а не уютной прохладой. На шум моих шагов среагировали пара агентов, которые видимо были поставлены у входа, чтобы никто из членов моей Семьи не мог сбежать. Из моего горла вырвался натуральный рык, а руки сами собой выхватили пару кинжалов, каждый из которых в невероятном броске вскоре были воткнуты в глотки нападавших. Вскоре оружие, повинуясь движениям моего тела с влажным хлюпом покинуло плоть имперцев, что недооценили своего противника, а лицо «другой-меня» было искажено жутким оскалом. Я (уместно ли называть себя так в подобном состоянии?) ринулась вперед по коридору, почти не обращая внимания на распростертое тело аргонианина, раскинувшего руки и равнодушно смотревшего пустым взглядом в потолок. Меня саму захватила волна ужаса перед видом лужи темной крови вокруг его тела, а вот «другую-меня» это, казалось, не волновало. Она легко перемахнула через завал, образовавшийся чуть дальше и влетела в зал только чтобы быть осыпанной градом осколков из-за разлетевшегося от жара витража да увидеть конец нашего вервольфа.       Однако за что я была благодарна этому состоянию, так это за то, что все, кто ухитрился выжить в схватке со зверем, вскоре пали от вознесшегося к потолку пещеры Крика, куда как более мощного, чем выдавала я сама. Да, в этот раз Безжалостная сила была действительно безжалостной. Пытающиеся окружить меня люди взлетели под самый потолок, с хрустом впечатываясь в него, а после уже их тела мешками падали на землю, уже не шевелясь. Из одного ответвления в зал выскочил Назир, перекинувший Бабетту чуть ли не через плечо и с ужасом взглянул на «другую-меня», которая словно бы и не заметила этого. Вместо этого «Я» спокойно прошла мимо потрясенного редгарда, но всё же обернулась, чтобы коротко выдохнуть: - BOVUL, GRah-ZeyMahZIN*, - а заметив, что хаммерфеллец ничего не понял, легко подтолкнула к выходу, оборачиваясь, чтобы продолжить свою охоту.       Брат послушался, а я облегченно выдохнула. Теперь то, что сейчас завладело моим телом, безжалостно избавлялось от нападавших, правда предпочитая использовать ту’ум и клинки вместо магии. Седобородые и те норды Вайтрана говорили, что Довакин это тот, кто рожден с душой дракона в смертном теле. Тогда получается «Я-другая» это тот самый дракон, душа которого была моей от рождения. В этом случае, неудивительно что эта «Я» использует клинковое оружие (вместо зубов или когтей) да крик, как естественную атакующую магию.       Ситис, я даже в этот момент умудряюсь умничать! Я в тот же миг прониклась нестерпимой ненавистью к самой себе, обвиняя в излишней черствости по отношению к павшим членам Семьи, что видимо повлияло на контроль над телом, раз «другая-я» пошатнулась, пропуская удар от агента Пенитус Окулатус, который, впрочем, лишь мазнул по бедру, разрезая тонкую ткань платья да надсекая кожу. Но мужчина вскоре оказался сметен с дороги излюбленной Безжалостной силой, а после добит коротким ударом прямо в глаз. Вновь бег, казавшийся почти бесконечным, и на сей раз до магического уголка, в котором я провела столько времени. В глаза бросилось очередное тело – данмерка, казалось, спала, до того безмятежно она выглядела, словно котёнок, свернувшись калачиком на полу, посреди пылающего ада. Мне вдруг ударила в голову мысль, о том, что она знала время скорой смерти, и оттого выглядела столь потерянно и так печально смотрела на нас Бабеттой.       Истерика вновь стала захватывать с головой, но это явно бы помешало тому, кто сейчас владел моим телом, а потому я постаралась подавить это. Впрочем вскоре мы уже стояли у гроба Матери Ночи, а это означало лишь одно: мы обошли всё Убежище полностью, расправившись с нападавшими. Однако драконья душа всё еще требовала крови и продолжала бы требовать, если бы не женский голос, вдруг раздавшийся в голове, подавляющий это существо: - Умерь свою жажду, DU-Lah-KRiiD. Убийца, пожирающий магию, - тихий смешок послышался прямо в голове, а я поняла, что Мать вновь заговорила, - ты сполна успеешь испить крови.       Под действием этого голоса, отдающего потусторонней прохладой, я резко вздохнула, теперь четко осознавая, что вновь владею своим телом, а после пошатнулась от нестерпимого жара, от слабости из-за пусть легкого, но всё же ранения, от усталости тела, не спавшего несколько суток и сейчас совершившего множество убийств. А если добавить к этому шок от потери своих близких, наложившийся на застарелую боль, то смесь получается просто ядрёная.       Но голос вновь произнес: - Слышащая, я твое единственное спасение, - мягко начал такой знакомый голос. - Приди, - я повиновалась Ей, на нетвердых ногах приближаясь к металлическому гробу. – Обними меня, - я послушно открыла створки, забираясь внутрь и притворяя их за собой, - а теперь спи…       Именно в этот момент за моей спиной послышался грохот осыпающегося потолка, а я, по-видимому, потеряла сознание.

***

      Я медленно просыпалась, преимущественно от странных шорохов, доносившихся словно бы откуда-то издалека. Среди этих непонятных звуков вдруг четко выделился извечно ворчливый тон Назира: - Я иду… - голос, прервался на короткую передышку, сопровождавшуюся странным кряхтением, - так быстро - уфф - как могу, тупая ты фурия, - вновь взял передышку хаммерфеллец. - Я не вижу, чтобы ты – угх - помогала! - Я не создана для физического труда, - перебил его звонкий, но заметно обеспокоенный голосок Бабетты. – А теперь давайте, вы почти закончили! - Серьезно, задрали переругиваться, любовнички, - злобно выплюнул голос одного рыжего имперца, - давай, редгард, еще одно усилие! – уши уловили странные звуки воды и грохот камня? - Ура-а-а! – выдохнул Назир, - Вот он! - Его можно открыть? - Бабетта звучала подозрительно близко, но я почему-то не могла увидеть её. - Подожди минуту, - теперь это был снова Цицерон, а я невольно начала паниковать, потому как и его не смогла увидеть. Неужели вишенкой на торте после вчерашнего испытания стала слепота?       Внезапно я почувствовала на своем теле чьи-то руки, а после смогла увидеть освещаемые факелом, который держала в руках вампирша, знакомые лица Бабетты и Назира, а это значит… Я обернулась, и верно, мне улыбался имперец, чья улыбка в неверном свете факела превращалась в форменный жутковатый оскал маньяка. В голове чуточку шумело, а я, вероятно, все еще была в состоянии нервного напряжения, раз полезла обниматься сначала к ближе всех стоящему Хранителю, а потом и к Назиру с Бабеттой, которые даже не сопротивлялись, вероятно сами жаждавшие убедиться, что все еще живы. Именно этот момент и выбрала Мать Ночи, чтобы вновь заговорить: - Поговори с Астрид. Здесь, в убежище Тёмного Братства… - её голос исчез также быстро, как и появился, а я бегло передала её слова всем, кто сейчас стоял в тускло освещенной комнатушке. - Она здесь? – удивленно выдохнул Назир, по-видимому не понимая, как в этом пылающем аду вообще можно было уцелеть, но видимо мой пример внушал ему надежду, отчего он широко улыбнувшись сказал, - Клянусь Ситисом, я думал, что мы её потеряли. Пойдёмте же!       Повинуясь какому-то шестому чувству, мы вышли в переднюю часть Убежища, следуя в комнату, что когда-то занимали Арнбьорн с Астрид, а после с удивлением обнаружили приоткрытый тайный проход, которые нередко встречались в традиционных нордских постройках. Но к зрелищу, что мы там увидели, готовы были далеко не все – нас с Бабеттой практически одновременно вывернуло наизнанку, даром что мы не ели ничего в последние сутки и мерзкие на вкус желудочные соки, наполнили рот. Назир отчаянно посерел, с ужасом вглядываясь в обгорелое тело той, которая чудом находилась в сознании, что мы поняли по тихому, прерываемому сиплым кашлем приветствию. Меня только и хватило что выдавить из себя жалкое: - Астрид?..       Она прервала меня, вываливая на нас информацию, что хранила последние несколько недель, которая повергла нас в шок, ничуть не меньший чем факт штурма Убежища. Теперь всё действительно встало на свои места. Глава вступила в сговор с Мароном, обещая мою голову взамен на неприкосновенность оставшейся части Семьи, и я вполне могла бы её оправдать, опираясь на то что жизнь одного не такая уж большая цена за спокойную жизнь многих. Если бы не одно но. Конкретно я не стояла за убийством сына Марона, а он жаждал крови именно его убийцы. Астрид отдала меня, боясь потерять своё положение в Семье, в случае, если мы решим вновь руководствоваться Догматами. А теперь она каялась в этом поступке, но я не чувствовала жалости к этой женщине, которую все же считала всегда своей Главой. Однако следующие её слова вновь выбили меня из хрупкого равновесия: - Ты не понимаешь? Я, - глухой кашель вновь заполнил пространство, - я молилась Матери Ночи! Я сотворила… Черное таинство… на себя, - наконец выдохнула она. - Что? Что ты говоришь? – непонимающе протянула я. - Вы, все вы, сможете возродить Тёмное Братство, - улыбнулась женщина из последних сил, - я верю в тебя, Слышащая. Эри, убей меня, исполни контракт.       Я коротко взглянула на тех, кто остался после штурма в живых, заметив лишь мрачную решимость на их лицах и наклонилась к израненному женскому телу. Даже доставать своё оружие не пришлось, рядом с Главой лежал Клинок Горя – личное оружие Астрид, пульсирующий странным зачарованием кинжал. Короткий удар и я уже где-то в голове услышала тихое «спасибо». Вперед выступил Хранитель, сверкающий привычной улыбкой: - Очищение прошло! – он почти захлопал в ладоши, но видать не решился, столкнувшись с нашими тяжёлыми взглядами, - хотя и не так как того хотел бы Цицерон, - резво закончил он, - эй, редгард, пойдем поможешь вынести гробницу, - он повернулся к вампирше, - а вы, милая Бабетта, не закажите ли вместе с Эри в Фолкрите повозку, чтобы отвезти скарб Семьи? - Постой, - помотала головой я, все еще сжимая в ладони Клинок Горя, - давай сначала найдем… тела Братьев и Сестёр, какие сможем и захороним по-человечески? - О, это уж как прикажет, госпожа Слышащая, - покладисто закивал головой имперец и резво поскакал к выходу, явно не намереваясь оказывать хоть какое-то уважение к женщине, что когда-то была нашей Главой.       Часть дня мы действительно провели, хороня тех немногих, кого смогли найти и достать, в конце концов сойдясь на том, чтобы сделать что-то вроде общего памятника для всех, кто был частью этой Семьи. Сказано – сделано, и в неприметной природной окруженной камнями нише неподалеку от Черного пруда мы смогли окончательно проводить наших близких в Пустоту. Некоторое время мы просто сидели тут же на камнях, размышляя о чём-то своём, я, к примеру, вспоминала все те светлые моменты, что у меня были связаны с каждым погибшим Братом или Сестрой, хотя не думаю, что мысли остальных так уж отличались от моих. Даже Цицерон проникся моментом и устроился тут же, не прерывая наши прощания, поглаживая челку Тенегрива, что обеспокоенно следил за теми, кто остался в живых после этой ночи.       Однако рассиживаться тоже было нельзя – не было никаких гарантий, что сюда не последуют еще отряды агентов, чтобы удостоверится в гибели Тёмного Братства. Тенегрив тихо заржал, отвлекая нас от этого скорбного настроения. Действительно, пора идти. Еще днем мы с Бабеттой наняли повозку под подозрительным взглядом Фолкритского конюха, которому явно не нравился запах пепелища, который явственно чувствовался от нас. Вскоре уже Тенегрив не особо напрягаясь вез нас и наши пожитки в сторону Вайтрана, куда я попросила отвезти меня, не особо вдаваясь в детали. Ещё при сборах Мать Ночи вновь связалась со мной, рассказывая об Амоне Мотьере, что все еще ждет гибели Императора в покоях уже знакомой мне гостиницы «Гарцующая лошадь». Выполнив этот клятый контракт, я намеревалась хоть как-то поставить точку в этой истории, отдавая последнюю дань тем, кто не увидит день возрождения Тёмного Братства. Однако, кто ж мне даст идти и выполнять это в одиночку? Вы всё верно поняли. В очередной раз поругавшись с редгардом, Цицерон последовал за мной прямиком в главный торговый узел провинции. И признаться честно, я была безмерно благодарна ему за это. И не меньше благодарна тому, что он настоял на полноценном отдыхе, прежде чем идти к бретону, что заварил всю эту кашу.       Правда утро наступило, как по мне, слишком быстро, но я чувствовала хоть какое-то удовлетворение после спокойного отдыха. Выяснить какая комната принадлежит памятному заказчику не составило особого труда – всего-то пара лишних монет для управителя, и он готов выложить такую несущественную информацию. Я постучалась в дверь, дождавшись лишь усталого «уходите», но как вы сами могли понять, я этого, естественно, не сделала.       В комнате царило какое-то запустение – на первый взгляд, ничего особенного, но мельчайшие детали свидетельствовали о том, что хозяин претерпевает не лучшие времена, собственно об этом свидетельствовал и какой-то помятый вид самого Амона Мотьера. Он обернулся, видимо намереваясь выгнать нахального посетителя или позвать своего телохранителя, что сейчас неплохо проводил время с присевшим ему на уши Цицероном, но осекся на полуслове, видимо разглядев моё лицо. Как я и предполагала он хорошо помнил меня по той ночи в старой гробнице, но продолжал молчать, а я старалась не торопить его, видя откровенную панику на его лице. - Это ты? Но до меня дошли известия, что Тёмное Братство было уничтожено агентами Пенитус Окулатус! – ага, и из-за этих вестей ты видимо и пьешь беспробудно, подумалось мне, когда нос уловил тяжелый запах алкогольных паров. - Сплетни в наши дни худшая напасть, - тем не менее спокойно сказала я, без разрешения усаживаясь в одно из кресел, стоявших в гостиной, - а теперь поговорим о нашем деле, господин заказчик. - Да-да… Стой что? – он выглядел шокированным, но сумел собраться и продолжил, - неужели вы доведете это до конца? - Естественно, - мягко улыбнулась я, непринужденно кладя руку на бедро, к которому крепились одни из ножен, - кажется моя предшественница уже говорила вам, что раз Мать Ночи услышала ваши молитвы, значит мы обязательно выполним Её волю. - О, это невероятное утешение, - мигом воспрял духом бретон, убирая растрепанные волосы в хоть какое-то подобие прически и радостно улыбнувшись, - самые лучшие новости за последнее время! - У нас будет повод для радости, когда мы завершим начатое, - одернула я мужчину, смерив его тяжелым взглядом. – У меня есть информация о том, что вы в курсе, где находится настоящий император. - О, разумеется-разумеется, - он сел напротив, отчаянно пытаясь выглядеть невозмутимым, но признаться честно у него это слабо получалось, - он на борту своего корабля! Кри… Ка… Точно! «Катария», пришвартованного в Солитьюдском заливе. О, но ты должна поторопиться! - Разумеется, господин заказчик, - ответила я, поднимаясь и направляясь к выходу. - Если все получится, отдам тебе плату за услуги, - выдал он, а я невольно обернулась. - Ох, ну если вы решите расторгнуть наше скромное соглашение, - я выдержала паузу, спешно подбирая подходящие слова, но кажется мой мрачный вид впечатлили бретона больше, - скажем так, я настоятельно не рекомендую вам переходить нам дорогу, - на прощание одарив Амона Мотьера самой очаровательной улыбкой, на которую была способна, я поспешила обратно в общий зал, вытаскивать Цицерона. В конце концов нам нужно было торопиться.       Не думаю, что есть смысл описывать как мы в очередной раз добирались до холда Хаафингар, который, признаюсь честно, сейчас вызывал у меня острое неприятие, а не восхищение, как обычно. Хотя дорога в этот раз оказалось оживлённее обычного. Откуда-то протянулась целая вереница беженцев, которые все как один твердили о чудовище, разорившем их родные места, уничтожившее все до основания. А из чудовищ от которых спасу нет, у нас в последнее время только драконы. Все-таки их способность к полету изрядно мешает их сразить, хотя, разумеется, сделать это возможно, что я уже неоднократно заставала. Некоторое уныние отлично разбавлял Цицерон, большую часть времени предпочитавший самозабвенно напевать разные песенки, и клянусь Ситисом, первые несколько часов он даже не повторялся!       Признаться честно, мне было страшно от того насколько быстро я смогла оправится от увиденного той ночью в Сосновом бору. В тот день я видела слишком много смертей, а это не могло на меня не повлиять. Но даже сама себе я не могла четко ответить на вопрос, а почему, собственно, я сейчас не рыдаю в голос, вспоминая каждого из членов Братства? Возможно дело было в том, что однажды я уже испытала очень похожее потрясение, поэтому сейчас острота чувств несколько притупилась? А может, когда мы соорудили небольшую братскую могилу неподалеку от места, что долгое время являлось для нас родным домом, я смогла хоть как-то принять их уход из моей жизни? Естественно, что я буду скучать по ним, но сейчас у меня была какая-никакая цель. Все же было бы обидно, если бы с ними умерла и древняя организация, которая довольно долго существовала в Тамриеле. Значит, решила я для себя, сумей я возродить её, то память о тех, кто погиб, останется жить. Они не канут в Пустоту, не оставив даже воспоминания, а станут частью истории Братства. Да, страница с этими событиями будет далеко не радостной, но тем не менее потомки и последователи сохранят о них знание. А там, кто знает, может через пару сотен лет призрак Габриэллы или Фестуса будет приходить на помощь ассасину в час нужды?       Теперь, когда хотя бы с этим моментом я более или менее определилась, я серьёзно задумалась. Этот черный дракон раз от раза появляющийся в моей жизни стал довольно сильно напрягать своим присутствием в Скайриме. В тот раз, в Рорикстеде, мне показалось, что он командовал вторым драконом. Теперь, я невольно вспоминала свой сон по дороге в Вайтран, когда кругом был сплошной туман, откуда доносились крики и за которым прятался именно этот обладатель хищных алых глаз. Конечно, принимать в расчет свои сны, которые зачастую не могли похвастать адекватностью, было глупо, но что-то в этом сне было определенно особенным. Да и опять же это имя – Алдуин, почему тогда оно с ассоциировалось с этим ящером? Не сказать, что я его до этого не разу не слышала – у нас в Коллегии фанатов истории нордов хватало, взять хотя бы Марка, который довольно много шарился в составе учебной группы по одной из усыпальниц. Однако важно вот что, Алдуин считался злобной версией Акатоша, но нигде не фигурировал в качестве громадного летающего чудовища, который не прочь закусить эльфятинкой или человечиной. Так почему мой разум их уравнял? Сдается мне все дело в моем другом-я, как я уже привыкла именовать это существо. Подсказку мне дала сама Мать Ночи, называв ту меня Дулакрид, что хоть убейте жутко похоже и на Мирмулнира, и на Нааглива – три слога, как три Слова Силы в Ту’уме. Драконье имечко. Хотя, будем откровенны, Драконорожденный – рожденный с душой дракона, при наличии этой информации можно принять за факт, что я делю тело с драконьей душой, непонятно что забывшей в моем теле. Именно на моменте, что эта душа во мне забыла, в книгах начиналось такое переплетение фактов и теорий, что разобраться в этом можно было только в обнимку с каким-нибудь забористым напитком, посему я временно отставила этот вопрос в сторону, к тому же практического значения он не несёт.       А мне важно было вот что. Как мне рассказал Визара, существует несколько версий касательно самого происхождения Алдуина. Вроде бы как в довольно старых текстах Алдуин был братом-близнецом Акатоша, призванным в конце времен пожрать наш мир, либо же самим Акатошем – Великим Драконом, первым среди богов, но в народном творчестве нордов Алдуин был принципиально другим существом. Тоже драконом, но не тем важным членом пантеона аэдра, а верховным драконом, объединившим под своей властью прочих драконов и объявившим войну человечеству. Этот Алдуин был тоже прозван «Пожирателем мира», а в некоторых источниках говорилось, что он поедает души мёртвых для поддержания своих сил. В этом свете мой сон начинает казаться не просто видением, настигнувшим меня жарким летним деньком, а почти пророчеством. Тогда если все же принять во внимание повторяющийся эпитет «Пожиратель мира», причем в несколько противоположных версиях, то я волей не волей, а все-таки попробую хотя бы прикинуться тем самым Драконорождённым, которого видят во мне что Седобородые, что простые норды. Просто сдается мне, третьей гибели своих близких я не переживу, особенно зная тот факт, что я могла сделать хоть что-то, чтобы спасти их. Но об этом еще придется поговорить с Матерью Ночи.       Так или иначе, думать об этом рано, хотя иметь это ввиду все же нужно.

***

      Побережье встретило нас мягким шумом прибоя, свежим солёным ветром и пронзительными криками чаек в вышине. Массивный, величественный корабль едва покачивался на волнах, стоя довольно далеко от берега, что неудивительно, учитывая его размеры. Следовало бы подумать о том, как нам добраться до самого корабля, не привлекая лишнего внимания, однако способа я пока не видела, отчего обернулась на своего спутника. - Да подплывём и дело с концом, - ухмыльнулся шут, спешиваясь с Тенегрива.       А вот тут мы впервые столкнулись с одной очень неприятной проблемой, решить которую у меня не удавалась уже как несколько лет, хотя я пыталась! Честно! - Я.. плавать… - Цицерон недоуменно глянул на меня, видимо силясь разобрать что я там бурчу себе под нос, - не умею… - наконец выдохнула я, зажмуриваясь. Правда реакция оказалась совсем не той, которую я ожидала от Хранителя, напротив, повисло тягостное молчание.       Открыв глаза и посмотрев на своего спутника, я увидела лишь довольно широкую спину, да подрагивающие плечи. Что же, очевидно, что рыжая зараза опять потешается, правда пытается не ранить мои чувства, не показывая своего веселья. Наконец он обернулся, а на лице не было и тени улыбки, но невозмутимость была уж слишком показной, а уши пламенели светло-алым оттенком, так что его актерской игрой я была впечатлена, но ни капельки не поверила. - Ну что ж тут поделаешь, Слышащая, - он на удивление ровно произнес это, - уж хоть какая-то слабость у тебя должна была быть. Значит найдем другой путь, - он пристально посмотрел на корабль, приставив ладонь ребром ко лбу, - не похоже, что они уже готовы к отплытию, так что можем выждать немного. - Чего мы будем выжидать? – с интересом посмотрела я на имперца, сейчас беззаботно усевшегося на мшистый камень. - Еще не знаю, - протянул он, покусывая губу, - может погрузки скарба Императора или припасов для длительного путешествия?       Нам пришлось ждать несколько часов, прежде чем мы заметили хоть какие-то изменения на корабле. Но после этого длительного ожидания, когда мы развлекались преимущественно тихими разговорами, суматоха, поднявшаяся на корабле, получилась чересчур внезапной. Как-то резко прозвучал гонг, как непонятный нам сигнал к чему-то, поднялся легкий гул, умудрявшийся доноситься до нас по водной глади, как свидетельство возросшей активности людей, находящихся на судне. Вскоре стала понятна причина этой суетливости – к скромному причалу, где ютились несколько средних ладеек, подъехали несколько повозок, загруженных под завязку. Как ни странно, особой охраны не наблюдалось, может не хотели привлекать особого внимания? С другой стороны, рассчитывать на то, что этой повозкой, нагруженной до отказа, да ещё и без охраны, не соблазнится ни один разбойник, было наивно. Хотя вполне возможно сопровождение все-таки было, только из числа Хаафингарских стражников, да только провожали они их только до этого почти забытого причала.       Тем не менее это невероятно удачное стечение обстоятельств давало нам возможность проникнуть на корабль, причем что самое приятное – агенты, призванные защищать Императора, сами подпустят к нему угрозу. Мы, коротко переглянувшись, осторожно подкрались к этим повозкам и смогли быстро разобрать пару ящиков, перераспределив их содержимое по другим сундукам, пока возница что-то долго решал с агентами, прибывшими на шлюпке с судна. Так затаившись в своих временных убежищах оставалось только ждать.       Странно, но пребывание в тесном ящике, пропахшем пылью, чем-то напоминало моё времяпрепровождение в гробнице Матери Ночи, которое я до сих пор решалась описывать исключительно как «интересный жизненный опыт», не особо горя желанием повторять такие объятия с мертвецами в тесном замкнутом пространстве в ближайшем будущем. Время шло, рядом раздавались грузные шаги, возможно агентов или моряков, которых заставили таскать эти вещи, их смачные ругательства относительно количества вещей, которые какой-то придурок из свиты умудрился забыть, невольно поспособствовав моим планам. Наконец мой ящик подняли, и куда-то, чертыхаясь, потащили. Почувствовалось во всей красе странное пружинистое ощущение, вероятно груз погрузили в одну из ладеек и теперь везли на корабль, а после вновь лишь слабые покачивания в такт шагам носильщиков. И вот это убежище наконец-то заняло свое место в трюме. Естественно, пока выбираться было рано – следовало бы дождаться конца погрузки и вылезать, только когда корабль начнет свое движение, именно этим я и занялась, постаравшись принять более удобное положение и на всякий случай достав свои эбеновые кинжалы.       Как-то резко все шаги и голоса стихли, правда не оставив даже тишины, ведь раздавался еле слышный скрип деревянного судна, да то как волны ударяются о его борта. Выждав на всякий случай минут двадцать, я, поддев доски клинком, смогла высвободится из этого тесного плена и облегченно потянуться, разминая порядком затёкшее тело. Где-то рядом послышалось сдавленное пыхтение, а я поспешила к одному из ящиков, поняв, что Цицерон по какой-то причине не смог выбраться из своего укрытия. Однако, зрелище, открывшееся мне после того, как я смогла частично разобрать ящик, превзошло все ожидания. Вероятно, Хранителю повезло при транспортировке куда как меньше, нежели мне. Из ящика он буквально выкатился, видать, долгое время проведя вверх тормашками, сдавленно ругаясь и отплевываясь от попавших в рот рыжих прядей.       Я помогла ему подняться, старательно отворачиваясь, чтобы имперец не увидел мою улыбку да закушенную, чтобы не расхохотаться, нижнюю губу. Кажется, он тоже оценил мою отзеркаленную реакцию, раз, надувшись, легонько толкнул рукой в бок, а я потратила-таки пару минут, чтобы тихонечко просмеяться в ладонь. Наконец, мы смогли полностью собраться и пройти к выходу из трюма, чтобы достигнуть каюты Императора. Особо описывать наш путь нет смысла: мы лишь осторожно пытались прокрасться сквозь всех агентов, плотно заполнивших это судно. Теперь меня настигло странное волнение, когда я уже стояла перед самой каютой Императора, и поднесла руку, чтобы толкнуть дверь. Глубокий вздох, чтобы успокоиться, и…

***

- И снова я убедился, что командир Марон… хм, был глупцом, - раздался тихий старческий голос, стоило мне пройти через порог и попасться на глаза хозяину каюты, - Я говорил ему, что Тёмное Братство не остановить, - он выждал паузу, окидывая меня странным взглядом. – Никому и никогда.       Я в нерешительности замерла, оглядывая чересчур невозмутимого пожилого имперца в роскошном одеянии, сверкающем в равной степени как белизной меха на оторочке, так и золотым блеском украшений и регалий. Он смотрел слишком прямо, слишком спокойно. Даже если у меня и были не совсем гладкие контракты, то жертвы проклинали меня, пытались откупиться или попробовать избежать своей участи, прикончив меня, а этот человек… Казалось, будто бы я его давняя приятельница и зашла на чашечку чая или чего покрепче под приятную беседу, нежели асассин древней гильдии убийц, последние несколько месяцев только и занимавшийся подготовкой его смерти. - Заходи, не стесняйся, - вдруг сказал он, махнув рукой Цицерону, тоже в недоумении замершим на пороге, - вы же здесь не для того, чтобы на меня любоваться. Правда, я не думал, что моим убийцей станет юная очаровательная девушка, - он легко усмехнулся, - можешь называть это инерцией мышления, но я ждал больше кого-то вроде твоего спутника, правда в доспехах и более, - он замялся, подбирая слова, - массивного.       Я промолчала, все еще обескураженная странным поведением старика, а он, лишь сложив руки на груди, прошёл по комнате и устремил взгляд на карту Империи. - Знаешь, а ведь я даже знаю, кто замыслил убить меня, - он покачал головой, но вдруг обернулся и, лукаво улыбнувшись, отпустил маленькую шпильку, - небось еще Амона Мотьера сюда втянули? По твоим глазам я вижу, что прав. Этот молодой человек чересчур наивный идеалист, что даже странно обнаружить в выходце из подобного рода, - хмыкнул он, - ладно опустим это. Я должен умереть, а ты нанесёшь удар. И нам этого уже не изменить. - Верно, - только и смогла ответить я, прервав его монолог, - но, судя по всему, вы еще намереваетесь попросить меня о каком-то одолжении? - Не скажу, что об одолжении, - Император чуть нахмурился, вновь устремляя взгляд куда-то вдаль, - хотя нет, это будет именно оно, - он вздохнул. - Слушаю вас, - спокойно ответила я, наконец собравшись с силами, чтобы закончить всё раз и навсегда. - Могу я просить безболезненной смерти? – он слабо улыбнулся, наконец показывая свою истинную суть – лишь слабого усталого человека, который слишком долго варился в котле интриг и предательства, называвшегося политикой. – Я знаю, что совершил много поступков в жизни, о которых, признаться, сильно жалею, но уже не в силах ничего изменить. И пусть ты сочтешь это малодушием, но я хочу освободиться от этого бремени, предоставив это сомнительное счастье управления расколотой Империи своим последователям, - он вдруг довольно зло улыбнулся, - в конце концов, неспроста же меня критикуют все, кому не лень? Пусть же эти критики попробуют встать у руля и сделать все соответственно своим представлениям. - Признаться, вы удивили меня, - еле сдержав удивленный возглас, ответила я, приближаясь к старому имперцу, - подумала, что вы будете просить о смерти того, кто совершил Чёрное таинство. - Зачем? – легко ответил тот, - мальчишкой манипулируют, а стоит ему вернуться в Имперский город, он так и так долго не проживёт, - он сделал глубокий вздох, пристально посмотрел мне прямо в глаза, - выполни же то, зачем пришла.       Я сделала шаг вперед, вскидывая свободную руку и сотворила простенькое заклинание Иллюзии – слабый морок, погружающий человека в его самые счастливые воспоминания, не более чем баловство, которому учат едва ли не на первых курсах. Я наблюдала, как мужчина резко вздохнул, видела, как расширились его зрачки, а от позы перестало сквозить неприкрытым напряжением, услышала удивленный возглас и воспользовалась этим моментом, чтобы пронзить плотную ткань одеяния и воткнуть темный матовый клинок в самое сердце. Чего я никак не ожидала, так это легкости, с которой клинок проник сквозь человеческую плоть – прощальный подарок старого Тёмного Братства оказался выше всяких похвал. Мужчина упал на колени, а после завалился на бок, без единого вскрика, а легкая улыбка на его губах свидетельствовала о том, что мой морок действительно сработал как нужно, сосредотачивая внимание того, кого называли Императором, на самых лучших моментах жизни, а не на скорой смерти.       Я невольно застыла над телом, все еще сжимая клинок, обагрённый кровью, в руке, как-то беспомощно оглянувшись на Хранителя, что подошёл ко мне с на редкость серьезным выражением лица. Он сжал мою ладонь, вцепившуюся в клинок, и осторожно разжал стиснутые пальцы и, наклонившись, тихо шепнул: - Все закончилось, Сестра, - а дождавшись согласного, правда заторможенного, кивка, продолжил, - готова вернуться к Мотьеру? - Да, - судорожно выдохнула я, - просто не верится, что вся это свистопляска наконец подошла к концу. - Ну не совсем, - усмехнулся он в ответ, подталкивая меня к какой-то дверце, скорее всего, ведущей на палубу, - нам еще Семью восстанавливать. - И то верно.       Я думала, что теперь все вернется на беззаботные круги своя, по крайней мере для нашей жизни как асассинов Тёмного Братства. Ага. Сейчас. Прям все бежит и падает, выстраиваясь в понятный мне порядок. Первые полчаса ушли на то, чтобы барахтаясь, пытаться выбраться из плена темных волн, куда меня кинул Цицерон с совершенно маньячной улыбкой. Потом, когда меня наконец выпихнули на берег, часа полтора возвращались до места последней стоянки к Тенегриву. Кстати, заглянули за оставленной ещё в прошлый визит в Солитьюд Мышкой. А потом вновь монотонно добирались до Вайтрана, чтобы забрать отработанное вознаграждение, только для того, чтобы, проспавшись пару дней, махнуть до Рифтена – заказывать новую обстановку для Убежища у Делвина Меллори. О том, что это придется сделать, мы договорились с Назиром еще в момент нашей разлуки.       Именно так я заканчивала эту историю с падением последнего оплота Тёмного Братства, вновь постучавшись в дверь поместья «Рифтвельд», чтобы обратится к Нойрин не как к приятельнице, а как Главе Гильдии Воров. Ведь в этот момент я заняла своё место Главы Тёмного Братства.