Ещё одна история

      Знаете, что такое настоящая неудача? Готовиться к смерти на плахе по обвинению в незаконном пересечении границы. И ведь не объяснишь этим исполнительным имперским солдатам, что ты простой ассасин Темного Братства, возвращающийся с крайне непростого задания. Помилуй, Ситис! Прав был дедуля Фестус Крекс, когда говорил, что отход от догматов нас рано или поздно погубит. Готова подписаться под каждым его словом! Угораздило же нарваться в аккурат на стычку солдат империи и Братьев Бури; собственно, и причина всего этого безобразия – Ульфрик Буревестник сидит прямо напротив меня, с аккуратным таким кляпом, гневно сверкая льдистыми глазами на непочтительное обращение воришки Локира из Рорикстеда. Откровенно говоря, я даже рада такому положению дел. Слухи о том, что он буквально разорвал Верховного короля Скайрима Торуга на части одной лишь силой Голоса, не могут не впечатлять.       Повозки мерно въехали в город, везя людей на последнюю встречу с судьбой. Не подумайте, что я бесстрашна перед смертью подобно девам из сказаний нордов. Я просто боюсь смириться с мыслью, что этот день станет для меня последним. Что я больше не увижу старика Фестуса, который так любил поворчать, но заботливо подсовывал книги по теории магии после каждого успешного контракта и даже оплатил моё обучение в Коллегии Магов Винтерхолда, когда стало понятно, что я скорее иллюзионист, чем адепт разрушения. Что никогда больше не услышу странных песен на данмерисе и советов по использованию «того, чем тебя наградила природа» от Габриэллы. Никогда больше не получу по ушам от Назира за слишком долгое выполнение контрактов. Я вновь потеряю семью, но все же буду надеяться, что не скоро увижу их в Пустоте.       Я мысленно прощалась с каждым членом Темного Братства, которое заменило мне мою потерянную семью, когда норд в доспехах Имперского Легиона со списком окликнул меня: - Ты из Даггерфолла, бретонец? Бежишь от какой-то дворцовой интриги? – тряпье, которое выдали в тюрьме сослужило свою службу. Меня приняли за беженца, незаконно пересекшего границу, - Как твоё имя? - Эруанна Эльберт, - безнадежно ответила я, наблюдая как норд силится найти моё имя в списке. - Твоего имени нет в списке, - наконец протянул мужчина, с некоторым смятением оглядываясь на женщину, смотревшую на узников со снисходительным высокомерием. Видать всех присутствующих она уже записала в отребье, мешающее Скайриму. - В бездну список! Давай и её на плаху! – капитан имперского легиона лихорадочно блестела глазами, готовая исполнить свой долг собственными руками.       По отмашке жрица Аркея начала службу последнего благословения идущих на плаху, но была прервана каким-то особо нетерпеливым нордом, смело шагнувшим вперед на встречу с Богами. Массивная секира, повинуясь руке палача, взлетела вверх. В ней отразилось до невозможности яркое солнце, словно в насмешку над Братом бури, таким же рыжим, как и Светило на рассвете. Вдалеке послышался странный рёв, отчего присутствовавшие на казни люди и меры стали переглядываться, в поиске его источника. Хотя палач кажется остался безучастным к загадочному шуму. Секира со свистом опустилась на плаху. Голова норда скатилась в корзину подобно вилку капусты. Я словно отстранилась от происходящего, готовясь уйти к Отцу Ужаса в Пустоту, почти прослушав обращение капитана. - Живее, бретонское отродье, не заставляй остальных ждать!       Тяжело вздохнув, я сделала первый шаг, а дальше будто наблюдала за собой со стороны. Вот я подхожу к плахе – простому деревянному брусу, вокруг которого сквозь щели в каменных плитах пробивались мелкие золотистые лютики, словно вновь и вновь отраженные маленькие солнца. Капитан ударила меня по ногам, заставляя опуститься на колени, прижала шею к плахе. Я закрыла глаза, снова слыша этот странный рёв, но теперь будто бы откуда-то издалека. Всё моё существо сосредоточилось на счете последних ударов сердца, что гулко стучало в ушах, почти оглушая меня.       Внезапно посторонний шум, который воспринимался лишь как назойливое жужжание комара летней ночью пропал. Видимо только за тем, чтобы смениться на крики ужаса, прозвучавшие сотней разных голосов. Так вот она какая Пустота на слух. Глубоко вздохнув, я открыла глаза, чтобы поприветствовать Отца.

***

      Подставы сегодняшним утром продолжались. Какое богохульство я совершила и в чьем храме, что моя жизнь стала напоминать беспорядочную пьесу бездарного барда? Вместо бескрайнего матово-черного пространства Пустоты я увидела два громадных алых глаза. Этого просто быть не может! Такое возможно лишь в старых нордских преданиях, больше похожих на сказку пока не попытаешься спуститься в древнюю гробницу. Ведь на меня смотрел громадный блестяще-черный дракон.       Желание выжить взяло вверх, и я резко откатилась от залпа огня, появившегося из пасти чудовища. Буквально на секунду мне почудилось, что вместо рёва дракон прорычал вполне отчетливо «Йол», но размышлять времени не было. Вместо этого я, резко подскочив, рванула в сторону башни, куда в спешке устремились Братья Бури вместе с парой имперцев. Что же, дракон фракции разбирать не будет, всех сожрет. Поэтому сейчас он заключил самое быстрое перемирие, которое только можно было найти в истории.       Пытаясь унять бешено колотившееся от ужаса и бега сердце, я пропустила начало разговора между выжившими и уловила лишь: - Легенды, не сжигают деревень, Ралоф! - Эй, Эруанна, так ведь тебя зовут? – светловолосый норд, что ехал со мной в повозке, пытался перерезать веревки на моих руках. Я смутно понимала, что он от меня хочет и пришла в себя только от резкой боли, согревшей щёку, - Прости, но мы должны шевелиться, чтобы выжить. Ты маг, угадал? - Верно, - по привычке затянув волосы в пучок шнурком, я уточнила, - Иллюзионист. - Отлично! Наверху башни есть пролом, по которому мы можем перебраться в гостиницу по соседству. Сможешь нас прикрыть от этого чудища, а мы поймаем тебя? - Хорошо, - покорно согласилась я, двигаясь за ним на вершину башни, - за раз смогу прикрыть только одного. - Господин?.. – протянул было Ралоф, но осекся под грозным взглядом Буревестника. - Я пойду последним.       Первым спрыгнул сам светловолосый норд, под прикрытием моего заклинания иллюзии. Потом пошел совсем юный на вид паренек, сдавленно охнувший при падении, неловко при этом завалившись на бок. Я перевела дух, убирая стекающий от напряжения пот с лица, снова укрывая от глаз дракона очередного солдата, на этот раз, того норда, что вел список. Краем глаза с изумлением отмечаю, что того бережно поймал Ралоф. Еще двое имперских воинов и теперь мой черед. Знали ли вы, что накидывать заклинание на себя гораздо легче, чем на других? Возможно теперь узнали. Зажмуриваюсь, прыгая прямо в пролом крыши рядовой деревенской таверны под громогласное рычание дракона, под гулкие удары раскаленных булыжников, летящих прямо с небес, будто подчиняющихся воле ящера. Меня ловят те самые последние два солдата, нервно усмехаются, а я оборачиваюсь, чтобы наложить невидимость еще раз. Ульфрик Буревестник приземляется грузно, даже несмотря на то, что свои меха он скинул еще у подножия башни, и сейчас его тяжеловато отличить от других Братьев Бури. Продолжаем двигаться разношерстным отрядом, вновь молясь своим богам о спасении. Действительно, дракон не делает различий между нами сейчас, совершенно одинаково одаривая потоками пламени.       Все слилось в что-то напоминавшее безумный балаган. Крики людей, сжигаемых заживо, ржание обезумевших от жара и суеты лошадей, звон стрел, отскакивавших от чешуи чудовища, и топот, топот, топот. Мне казалось, что я уже теряю сознание, иссушив себя заклинанием невидимости. Мою тушку кто-то легко подхватил подобно кулю с мукой, а я окончательно утонула в родной матово-черной Пустоте.       Увы, отдыхать мне пришлось совсем немного. Я зашлась в кашле и, чувствуя руки на своем горле, попыталась отстраниться, резко упершись спиной в прохладный камень. Сжав виски трясущимися руками (как же будет весело исполнять контракты, если это тремоло останется со мной навсегда?), сфокусировала взгляд на сидящем передо мною уже знакомым светловолосым нордом. - Пришла в себя? – он осторожно поднес к моим губам фиал синего цвета. В нос сразу же ударил терпкий запах горноцвета, а язык ощутил пряность эльфийского уха. Простенькое зелье восстановление магии, которое я жадно выпила, чувствуя растекающееся по венам тепло, которое заставило чуть ли не мурлыкать от удовольствия, - все благодарности за спасение господину Ульфрику.       Спаситель сейчас с жаром о чем-то спорил с имперскими солдатами, стоя чуть дальше по проходу типичного имперского форта. От группы что-то не поделивших оторвалась одна фигура, оказавшаяся тем самым темноволосым нордом. - Хадвар, поможешь? - мужчина легко улыбнулся Ралофу, закидывая мою руку себе на плечо, вынуждая подняться на ноги. - Как в старые добрые? – протянул имперский солдат, - Ты, я, девчонка в беде и никакой Гражданской войны?       Такой вот живописной группой из трёх человек мы и подошли к спорщикам. Стало понятно, что они не поделили - между прочим, моего спасителя. Пытались, видать, договориться, когда у них заканчивается «драконье перемирие» и вновь начинается гражданская война. - Договариваемся так, - почти прошипел не хуже Визары предводитель Братьев Бури, - сейчас идем все вместе, потом расходимся в разные стороны, доходим до штаба, рассказываем ситуацию, опуская подробности совместного спасения, и продолжаем нашу борьбу. Никто не в обиде, никто не узнает, что сбегали все вместе. В конце концов, это крылатое чудище разницы между бегающими кусками мяса не увидит. Хотим выжить, сделать Скайрим лучшим местом? Значит сейчас работаем все вместе, - он чуть перевел дыхание, а после продолжил, совершенно иным, промораживающим до костей тоном, - но если есть возражения, то несогласных я сейчас выкидываю обратно прямо ящеру в пасть.       Стоит ли говорить, что возражений не последовало?       Откровенно говоря, как выбирались, я могу вспомнить лишь урывками. Кажется, мы встретили еще одну группку выживших, после чего пришлось заново объяснять особенности перемирия, установленного драконом. Потом мы встретили медведя и парочку морозных пауков. А после наша группа буквально выпала обратно на это бессердечно сияющее солнце, ослеплявшее после сумрака пещеры. Нос после сырой затхлости был атакован невероятным ароматом преющих под жаром горноцветов, горчинка которых все ещё ощущалась на языке. А я, кажется, встречала свой новый день рождения, который разделила с этими нордами. Когда день клонился к вечеру, я медленно брела в Вайтран в компании Хадвара, который, пылко обнявшись на прощание с Ралофом, поспешил доложить обо всем ярлу Вайтрана. Прощались эти двое разлученных войной уже в Ривервуде, пока я, совершенно разрушая атмосферу, жадно ела овощной суп от сестры Ралофа – Гердур. Она жалостливо гладила меня по голове, пододвигая ближе тарелку с еще чуть теплым свежим хлебом и норовя назвать несчастной девочкой, также, как и многие до неё, покупаясь на невысокий рост, хрупкость фигуры и извечную усталость в зеленых глазах.       Проходя мимо фермы Пелагио, я вдруг выцепила взглядом странный шутовской костюм и замерла, услышав визгливые причитания о матушке, которую нужно непременно-непременно доставить в новый дом, в новый склеп. Хадвар, кажется, даже сообразить ничего не успел, когда я метнулась к шуту и обняла его, шепча на ухо: - С возвращением в Семью, брат, - и, чуть отстраняясь от недвусмысленно упершегося в живот эбонитового кинжала, закончила, состроив умоляющий взгляд, - подыграйте, пожалуйста. - Кто этот имперец? – нахмурившись, спросил норд, подходя к нашей компании. - Племянница, твой любимый дядюшка Цицерон еле узнал тебя, – широко улыбнувшийся имперец притянул меня к себе, почти по-отечески потрепав по голове. - Ах, совершенно не узнать ту юную крошку с блестящими хитрыми глазами. Совсем уже девушка на выданье! А тебе, норд, спасибо за сопровождение родной кровиночки, - он с готовностью вынул мешочек, звенящий валютой, протягивая его Хадвару.       Хадвар, смутившийся от непринужденной манеры имперца, отказался от денег, помахал мне на прощание и пошел в сторону города. Тем временем мужчина, занимавшийся починкой колеса повозки, над чем-то недовольно хмыкнул, собирая инструменты в ящик. А я устроилась поудобнее на козлах и недоуменно обернулась, услышав тихое свистящее «Слышащий…». Безумный день, что и говорить, то драконы, то ящики говорящие.

***

      Лошадка, мерно перестукивая подковами по мощенной стесанным камнем широкой дороге, везла нас домой. Я молчала, прижимаясь боком к нагретой солнцем темной шутовской одежке, сонно моргая. Имперец, несмотря на продемонстрированную ранее экстравагантность поведения, как-то по-особенному понимающе молчал, возможно что-то разглядев в моём изможденном взгляде. Тишина между нами двоими разбавлялась лишь вечерним стрекотом кузнечиков, которые, впрочем, почти пропали, когда мы въехали под сень лесов владения Фолкрит.       В Скайриме вовсю хозяйничало короткое лето, давая передышку от промозглого северного ветра. Мне еще было конечно грех жаловаться, но в Скайрим я попала, будучи уже шесть лет отроду, что позволило мне сохранить крупицы воспоминаний о Вэйресте, о родине. Впрочем, один из сокурсников-имперцев с Коллегии магов Винтерхолда много рассказывал о суровой жизни в Данстаре, куда его семья перебралась после Кризиса Обливиона. И там несомненно жить было еще тяжелее – бесконечно серое небо, вечная влажность и ощущение соли на губах от Моря Призраков. И это не в самые холодные месяцы года. Что там творилось зимой я предпочитала даже не представлять, хотя имперец в красках расписывал это приезжим новичкам из других более теплых провинций. Насколько могу вспомнить, данмеров откровенно передергивало. Сейчас же я наслаждалась потихоньку склоняющимся к горизонту солнцем, все тем же пряным ароматом прелой травы и полевых душистых цветов, в которых дорога просто утопала. Над ними вились в загадочном танце бабочки-монархи. То тут, то там можно было уловить взглядом благородные изящные фигурки оленей. А где-то дальше, в глубине чащи, прямо возле черного пруда, берег которого был густо усыпан пасленом, нас двоих ждал дом.       Закат занялся, стоило нам проехать Фолкрит. И чем больше я приближалась к дому, тем сильнее давало о себе знать нервное напряжение, выход которому я не давала на протяжении всего этого безумного дня. Черная дверь встретила нас таким домашним свистящим шепотом, что я готова была расплакаться. Да, прямо на груди Астрид, которая вновь недовольно спросила, где я ошивалась и почему от меня пахнет пепелищем. Именно на этом моменте я наконец не выдержала. Я бурно разревелась, захлебываясь слезами и задыхаясь в истерическом хохоте, пытаясь все же донести до сбежавшийся на шум Семьи, что я пережила сегодня. Бабетту, ринувшуюся было за успокоительным, Фестус притормозил, кажется даже заклинанием паралича, формулу которого он обнаружил в одной из книжек, принадлежавших жрецу с его недавнего контракта. Как он сам мне, сокрушенно покачивая головой, признался – не смог воспротивиться соблазну. Я бы даже поверила. Честно-честно. Только вот блестящие безумной хитринкой глаза мастера-мага Разрушения не давали обвести себя вокруг пальца. Все заканчивается рано или поздно, так и я начала понемногу успокаиваться, отпустив наконец робу Габриэллы, в которую, видимо, вцепилась, когда она имела неосторожность подойти поближе. Сестры осторожно отвели меня на кухню, оставляя братьев и Астрид знакомиться с новым для нас членом Семьи. Но вскоре все мы вновь воссоединились за ужином, и от меня наконец-то смогли добиться внятного рассказа о случившемся за последние несколько дней.

***

Три дня назад – Вайтран       Я прибыла в обычной повозке к конюшням важнейшего торгового узла провинции Скарим – городу Вайтран. С возницей мы расстались довольные друг другом. Достаточно пожилой кряжистый норд всю дорогу рассказывал истории о войне с Альдмерским Доминионом, на которой обеспечивал снабжение лагерей. Возница только распалялся всю дорогу от Фолкрита до Вайтрана, действуя на нервы парочке босмеров, прибившихся около Поцелуя Секунды: - Так вот, тридцатого, прямо в конце месяца Морозов, отправили нас доставлять груз из мечей, копий да зелий в ближайший штаб Легиона. А нас возьми и остановь патруль на дороге. Сам Альдмерский Доминион инспектировать простую на вид повозку, груженнную вещами богатого господина вызвался. Мы-то что? Прикинулись плетеной обувкой, ну из той, что крестьяне по лету носят, прям поверх ножных обмоток. Дескать, люди мы маленькие, небольшого умишка, отрядил нас сударь из Брумы отвезти свои «интреры», знал бы что это такое еще, до поместья на границе. Ну а мы что? Мы и вызвались. Более того обещал нам аж тридцать септимов! Всяко хватит на крепкий мед да на пышногрудых девиц в таверне, а нам, ребятам, много ли надо? А сам знаками нашему сопровождению показываю, заходи со спины, пока я этих желтомордых разговорами отвлекаю. Так и перебили отрядец из десяти мальчишек. По правде сказать, немного чести в таком было, да что делать? Времена были темные, только от Кризиса отошли, и вот нате. Новая напасть! - А почему немного чести было? – что-что, а дядечка был по своему харизматичен, да и коротать так нехитро время было интереснее, чем разглядывать приевшийся пейзаж. - Да мальчишками совсем те талморцы были! Уж не знаю, как там у остроухих взросление идет, но по нашим меркам сказал бы, что им было по лет 15-17. Зеленые совсем. Особенно тот, что меня допрашивал. Стоит, уши развесил, глазами своими желтыми щурится так недоверчиво, но позволяет лапшу ему вешать, - мужчина вздохнул, - да и не по-человечески это как-то… Сама посуди, девонька, в спину же ударили. Хоть по-другому и нельзя было. Никогда не знаешь, что случится если ты за своей спиной оставишь кого-то недобитого. Знала бы ты, сколько моих друзей от такого вот сострадания, проявленного не к месту, полегло, - он вновь тяжко вздохнул, зарываясь ладонью в окладистую бороду, - нет ничего красивого в войне. Да и не война это была. Бойня обычная.       Я задумчиво уставилась на горизонт, на котором едва-едва были различимы башни Драконьего предела, что говорило о том, что прибудем через пару часов. Вскоре дядечка вновь разогнал своим чуть охрипшим голосом тишину повозки, на этот раз более забавной историей его юности, включавшей его, пару друзей и хоркера в платье. А и мёд конечно, и как следовало из развития действия в рассказе – много мёда. В общем расставались мы полюбовно, даже на дорожку получила яблоко за то, что «уважила, старого болтуна, выслушала».       Накинув легкий морок с помощью свитка за городскими стенами, не спеша обошла город, оценивая расположение и количество стражников. Послушала в таверне выступление местного барда, а с наступлением сумерек двинулась на дело. План на первое время был до тошноты простым – попасться на мелкой краже, прикинутся невинной овечкой, пошедшей на такое от крайней нужды, и переночевать в исключительно «воспитательных» целях в тюрьме Вайтрана, где меня уже ждала моя цель. Все было разыграно словно по нотам: неловкий толчок пожилой торговки плечом, спешная попытка уйти в сторону городских ворот с серебряным кувшином за пазухой и, разумеется, арест. Было очень забавно отыгрывать роль недавнего беженца из Хай Рока, потерявшего в одночасье всю семью. Если бы я знала тогда! Может именно в этот момент и накликала на себя гнев Кинарет? Сложно сказать.       В общем, в тюрьму я попала. Я не просто так намотала пару кругов по городу, отметив, где находятся самые осторожные стражники, дергающиеся от малейшего шороха. Обычно именно эти ребята только-только заступили на караульную службу и не отличаются уже прочерствевшим от лицезрения всей грязи этого мира сердцем. Таких проще всего обвести вокруг пальца, рассказав слезливую историю, больше напоминающую сюжет приключенческой книжки. Гораздо сложнее было осторожно добиться исполнения поставленной задачи. Редгард, на которого было проведено Черное таинство, спал на лежанке. От него отвратительно разило спиртным; кажется, кто-то устроил пьяный дебош, с последствиями для кого-то, не отличающегося особенным терпением и милосердием как у Стендарра. Прячась в тенях и прикрываясь отводом взгляда, которое стало моим одним из самых любимых заклинаний с момента изучения, я подобралась к решетке камеры своей жертвы и добавила несколько капель яда в кувшин с водой из пузырька, спрятанного в обмотках на ногах. Что ж, мучимый жаждой от похмелья аликрец не устоит перед соблазном промочить горло. Все также вернулась на своё место, захлопнув решетку, и устроилась на жесткой лежанке. Один из стражников встрепенулся, уловив звук защелкивающегося замка, но убедившись, что на его посту все спокойно и все заключенные на местах, вернулся к бумагам. Теперь можно спокойно спать до самого утра, не боясь быть разбуженной утренним громыханием сковородок, которым обычно сопровождались попытки Назира приготовить себе завтрак.       Надежды на спокойный отдых разрушились от шума, раздавшегося неподалеку от моей камеры. Стражник пытался помочь заключенному, который резко стал задыхаться после пары глотков отравленной воды. Самое приятное было то, что кувшин был опрокинут самим заключенным в судорогах удушья. Поэтому следы моего преступления уже пропитали землю под каменными плитами Драконьего Предела. Приподнявшись на локтях, я зорко проследила за последними конвульсиями беспечного кутилы-редгарда. По ощущениям и расположенной в освещенном угле клепсидре было всего 4 часа утра. У меня еще есть в запасе пара часов спокойного сна в относительном тепле и комфорте. Ближе к семи меня растолкал парнишка, тот самый стражник с рынка, и провел к выходу. Я мимолетно отметила уже пустую камеру, где, казалось бы, только вчера отсыпалась моя цель, вполуха выслушивая наказ в духе «больше не безобразничай», в исполнении которого я клятвенно заверила юного норда.       Дальнейшую часть моего приключения со стычкой Имперского легиона и Братьев бури, драконами и, предположительно, медведями, мне пришлось пересказывать несколько раз, так как на моменте с крылатым ящером меня останавливали, проверяли на болезни, помутнение разума от перегрева на солнышке и банальное пищевое отравление. Ей-богу, Арнбьорн даже шепотом поинтересовался, не пробовала ли я эту кошачью отраву на лунном сахаре. По итогу, разбредались спать мы уже полпервого ночи, исключительно из-за желания Астрид удостовериться в этой сомнительной истории. Что ж, думаю, нашему оборотню не сильно приглянулась роль примерного песика, что бегал до Хелгена и обратно за подтверждением моих слов, но с женой своей он кажется спорить даже боялся. Глава у нас женщина суровая, скупая на настоящую ласку и легко раздающая насмешки и удары кинжала под ребра своим жертвам. Поэтому в некотором отношении я даже понимаю этого домашнего вервольфа. Клянусь Темной Матроной, когда я попалась Астрид под легкую руку и она меня похвалила, я кажется даже рот открыла от удивления, но, впрочем, спешно ретировалась в сторону магического уголка к Фестусу за новой книжкой.       Мои новости о возвращении в Скайрим существ, что многие века уже считались легендой, кажется, побила новость о возвращении Матери Ночи в последнее в Тамриеле убежище Темного братства и, соответственно, Хранителя её останков. Но имперец в шутовской одежке был словно доволен этим положением дел. Пока мы ждали Арнбьорна с новостями, он официально представился теперь уже всем жителям Убежища. Не шучу, даже с ручным морозным пауком раскланялся, вновь демонстрируя совершенно сбивающие с толку манеры. Казалось, все заглотили наживку Цицерона, заочно считая его безобидным безумцем, только вот ледяной, тяжелый взгляд, которым он оглядывал членов Семьи, пока они были увлечены моим рассказом, меня насторожил. Некстати вспомнилось и его моментальное выхватывание кинжала там, на дороге из Вайтрана. Промедли я секунду, возможно одной сестры Убежище сегодня не досчиталось бы. Умирать от распоротого живота, как дикий зверь в канаве, после моей встречи с ожившей легендой тогда показалось совершенно невозможным. Но не сейчас. Я вновь поймала этот взгляд – отчасти болезненный, тяжелый. Но в глубине золотисто-карих глаз я уловила растекающиеся волнами одиночество, от которого шут все же хотел избавиться.       Уже лежа в кровати в комнате сестёр, я задумалась, какое количество времени пробыл шут вдвоем с останками Матери ночи в одиночестве в Сиродиле? Я не знала подробностей. Астрид нам сообщила только, что поскольку гробница Матери Ночи в Бравиле была разрушена, к нам едет Хранитель. Однако, в уме всплыли слова Фестуса Крекса при моём поступлении в Темное братство, будучи еще двенадцатилетней девчонкой, что я стала частью последнего оплота. Получается… Что именно получается, я уже не додумала, наконец-то падая в объятья сна, который мне был просто жизненно необходим после всего произошедшего. А снились мне те громадные глаза, сверкающие алым голодным блеском, яростное рычание, гигантские камни, охваченные ярким пламенем. и поля красного, словно кровь. горноцвета. А после был полет, настолько стремительный, будто меня подхватило само дыхание Кинарет и бесконечность, сотканная из переплетенных воедино потоков времени. Тихий, размеренный голос говорил о моей судьбе, о Подвиге, который я вскоре совершу. Признаться откровенно, меня больше занимало ощущение свободы, полета и дыхания самой магии. Ведь я всегда знала, что мой удел – быть рядовым убийцей Темного Братства. Такие как я не становятся героями, такие как я действуют, укрытые тенью, такие как я просто пытаются выжить. Несмотря ни на что.