***
— Боги накажут нас за это, — я растягиваюсь на кровати, прикрывая свою наготу тонким одеялом. Мы лежим на маленькой кушетке на чердаке церкви. Небо за окнами медленно сереет, готовясь встречать рассвет нового дня. Тони лежит рядом со мной. Его руки обнимают меня, а его тепло греет в предрассветной прохладе. Эта ночь стала для нас первой — и самой прекрасной. Не знаю, был ли он так же близок с кем-то еще, и не хотела знать. Не важно. Теперь мы были ближе, мы стали единым целым. Теперь я знала, о чем Энтони говорил с Отцом: просил моей руки. И просил помогать его семье, когда ему самому придется уехать. Мрачные мысли вновь всколыхнули во мне прежние переживания, но теперь я знала, что поможет ему выжить на фронте. Он медленно проводит кончиками пальцев по моему плечу, вызывая вспышку жара, где его кожа касается моей. — Боги счастливы, что их дети соединили свои души, чтобы позже найти друг друга в бесконечности, — его слова поэтичны, и я готова верить всему, что он скажет. Он проводит рукой по моему плечу, но не отрывает пальцы, а продолжает скользить по коже. Приятный жар вновь окутывает мое тело. Я тянусь к его губам, но Тони отодвигается от меня, с восхищением смотря на мою спину. Его губы еле шепчут: «Я знал!» Мне становится любопытно, и я пытаюсь повернуть голову так, чтобы увидеть свою спину. Конечно, у меня мало что получается, но я замечаю отблеск огня сзади. «Мы оставили горечь свечу?». Я не помню, как точно мы оказались здесь. Брачная церемония и все, что следовало после, поддернуто пеленой чистого счастья. Мы вполне могли пропустить одну свечу и оставить ее зажженной. Я не знаю, как Тони сделал это: договорился со священником, украсил церковь и устроил незаконную церемонию, но я была счастлива, что он решился на этот шаг. Он целует меня, а потом, не отрываясь от моих губ, вновь шепчет. — Я знал, что ты не простая девушка, — поцелуй, — ты одаренная, — еще один поцелуй. Я не удивляюсь. Я верю любым его словам, я верю ему и в него. Мне спокойно рядом с ним. А он вновь проводит пальцами по моей руке. Жар охватывает меня, и я вижу, как следом за его прикосновениями, на моей коже вспыхивают огоньки. Они не обжигают, но дарят тепло. Я удивленно (в который раз за сегодня?) охаю, и огоньки сразу гаснут. — Моя огненная девочка, — негромко шепчет мой муж, и мы вновь забываемся в объятиях друг друга.***
Мы покинули церковь сразу после рассвета. Наши руки были крепко сцеплены, души связаны, а сердца открыты. На моей руке поблескивало самое простое кольцо, но ценность его была бесконечна. Мы негромко разговаривали, когда я краем глаза увидела движение в конце улицы. Тони негромко выругался. Его счастливое лицо вмиг стало серьезным и недовольным. — Слишком рано! — от досады он даже притопнул ногой. — Смотри на меня! — Тони резко поворачивает меня к себе и требовательно смотрит мне в глаза. А я все еще не понимаю, что происходит. — Слушай меня внимательно. Вверх по реке, где-то в лесах между Археоном и Саммертоном живет красный. Одаренный красный. Его зовут Бри, — я отвлекаюсь на приближающихся к нам людей, но он встряхивает меня, чтобы снова привлечь мое внимание. — Слушай внимательно!.. Я не знаю точно, как и где его искать. Но запомни: лес, вверх по течению. Начни с правого берега. Найди его, когда станет совсем тяжело. Найди, увези Отца и моих сестер. Он поможет. Неизвестные подошли к нам вплотную, и у меня появилась возможность рассмотреть их лица и одежду. Серебряные в военной форме. Сердце мое замирает, а мир вокруг начинает кружиться. Нет! Слишком рано! Они не заберут его у меня, не смогут забрать! Но старший уже кладет руку на плечо Тони, и я вижу, как сильно она сжимается. — Энтони Шепард, по закону Королевства Норты вас призывают на службу к Его Величеству Королю Калоре и нашей великой стране. Вы обязаны проследовать за нами. Немедленно. — Нет! — Как вы узнали, где я? Мы говорим одновременно. На мой крик никто не обращает внимания, ведь я всего лишь очередная красная девка, но вот на вопрос Тони отвечает все тот же Серебряный. — Ваша мать сказала, что вы хотели помолиться своим мелким божкам, дабы те уберегли вас на фронте, — в его тоне скользят усмешка и презрение. — Спасибо, — он разворачивается, чтобы проследовать за военными. Наши руки разъединяются, как бы сильно я не пыталась удержать его ладонь. — Нет! — я вновь кричу, как будто крик мой может их остановить. Злость вскипает во мне, и я бросаюсь на военных. Нет! Они не заберут его у меня, когда я только обрела его по-настоящему, обрела нас. Успеваю лишь немного оцарапать одного из Серебряных, когда двое других с легкостью хватают и удерживают меня. Что может сделать шестнадцатилетняя девчонка против двух обученных бойцов? Но я стараюсь. Я царапаюсь и пинаюсь, кричу и кусаюсь. Я делаю все, чтобы не дать им отнять у меня Душу. «Интересно, — неприятный голос звучит в голове, и неимоверная боль прорезает виски. — Это отребье знает о мятежниках и одаренных больше, чем ему положено знать.» — Нет! — я кричу от страха, от боли, от бессилия. Я кричу, потому что кричал Тони, когда тяжелый удар обрушился на мою голову. Я кричу, потому что Хранитель Мерандус узнал мои самые главные секреты.