Папенькин сынок

— Ладно, потом расскажешь. А отец твой где? Он-то точно не во Франции. Они с моим только вчера прилетели. — Отсыпается. Да и вообще он гораздо позже встает. Так и получается, что я его почти не вижу. Вечером я засыпаю раньше, чем он приезжает, а утром — сам видишь. Это мы — ранние пташки. Завтрак был окончен. До выезда в школу оставалось еще полтора часа. Кристина отправилась делать невыученные вчера уроки, на кухне принялась наводить порядок Лиза, а Александр чуть туже затянул пояс бежевого велюрового халата, отодвинулся в угол, чтобы не мешать, и принялся гуглить круглосуточные магазины одежды. Черт, надо было озаботиться этим вчера. Уже доставили бы. Но вчера сил хватило лишь на то, чтобы отправить отцу голосовое, что он ночует у Кристины. Так что сам виноват. Придется ехать в грязном. Вера Петровна приятно удивила: оказывается, брюки и рубаха, которые он швырнул на пол ванной, уже были выстираны и выглажены. Для светского раута не тянут, понятно, но добраться домой вполне хватит. Принесла их Лида — та, что выгуливала лабрадоров. Псы прибежали за ней, познакомились с гостем и дисциплинированно уселись возле стола, не делая попыток забраться на диван или поставить лапы на людей. — Воспитанные! — одобрительно заметил Александр. — У Лиды не забалуешь, — кивнула Вера Петровна. — Она у нас строгая. Девушки, даром что близнецы, сильно отличались друг от друга: Лиза — мягкая, улыбчивая, больше походила на Катерину, а Лида — словно буква «д» в имени прибавила твердости льда в характере — черноволосая, смуглая, отличалась мальчишескими резкими движениями. Александр принес из Гелыча пальто: — Вера Петровна, простите, что напрягаю. Посмотрите, может, удастся что-то сделать. Три головы: светленькая, черная и с пробивавшейся на висках сединой склонились над вещью, а Александр, вынув из кармана отключенные вчера телефоны хулиганья, поднялся в спальню. Повертел в руках, еще раз убедился: дешевые машинки, да и шмотки на пацанах были явно не из брендовых шопов. Значит, родители не из богатеньких буратин и дело об избиении гавнюков закончится пшиком, еще не начавшись. Он разобрал телефоны на запчасти. Маниакально, сам насмехаясь над собой, спустил в унитаз симки и флешки, остальное выбросит по дороге. Вновь выполз на балкон покурить. Задумался: ну ладно он, Александр, из той категории элиты, которой можно без преувеличения всё — абсолютно всё, что не затрагивает интересы немногочисленных вышестоящих. А вот, скажем, если бы разыскали того мужичка, что учил уму-разуму второго идиота, то ему бы точно не поздоровилось. Не отыщут, ясен пень — мужик рванул на выход быстрее самого Александра и моментально растворился в толпе. Но факт есть факт — малолетний дебил прав: несовершеннолетним в России тоже можно почти всё, за исключением особо тяжких. И даже тогда Закон весьма милостив. Это ж тебе не насквозь либеральные США, где закон об отмене смертной казни малолеток был принят только в 2005 году, а пожизненное и не собираются скостить до каких-нибудь пятидесяти лет. Невесело поржал, поняв, что почти уровнял себя в правах с малолетками, и отправился одеваться. Хорошо, что завел привычку возить с собой по паре упаковок: рубахи, носки, трусы. Теперь к ним нужно добавить брюки, теплые куртки и удобную обувь для прогулок с Кристиной. — Ну что поделать… — Александр скептически оглядел результат трудов Лиды и Лизы — на светлом пальто, хоть и сильно размытые, проглядывали грязные пятна. — Выбросить. Что еще остается. Лида резко подняла голову и тут же опустила. Александр немного опешил, увидев исполненный злобы взгляд. Опаньки… А за что это вообще, а? За «выбросить» дорогущую шмотку? Кроме этого, он еще вроде ни в чем не успел провиниться в этом доме. — Ну, зачем же сразу «выбросить»? — рассудительно сказала Вера Петровна. — Можно попробовать в химчистку, а если не получится — отдать в церковь. Александр очень хотел бы взглянуть на бомжа в бежевом кашемире, но решил, что до бомжей там дело не дойдет — батюшка, поди, и сам не откажется от наряда за 6 К баксов. Если влезет, естественно. Худых попов не так и много осталось с той поры, как Сам создал им отменную рекламу. Хотя это несправедливо как-то. В стране, понимаешь, есть еще и тощие муллы, и раввины, и прочие. Им тоже хочется кушать. — Отдайте мне, — попросила Лида. — Я найду, куда его пристроить. — Да ради бога… Забирай. Спасибо вам за заботу. — Он внимательно смотрел в ставшее нечитаемо-вежливым лицо девушки, но уже отчетливо понял, что перед ним враг. Такие взгляды вызывают желание не разбираться, в чем дело, а стрелять сходу, пока еще ты, а не тебя. Но тут не там. Александр благожелательно улыбнулся, пытаясь не дать ей понять, что он видел и сделал выводы. Она тихо поблагодарила и исчезла вместе с пальто. А он принялся спешно перебирать в памяти немногочисленных знакомиц, с кем успел переспать с тех пор, как получил возможность швырять бабло направо и налево. Не так и много их было, поскольку в хмельном угаре он вообще был не в состоянии — тут же отрубался и засыпал. А вот в будоражащем кровь легком подпитии был вполне себе при памяти. С ней он не спал точно. И вообще не видел похожих на нее девиц в своей тусовке, хотя, конечно, не упомнить всех шлюх-однодневочек, которых притаскивали с собой парни. Пора было выдвигаться. Девчонки укатили на своей Нива-Шевроле, няня поехала в супермаркет, так и не увиденный тесть остался ночевать в недрах особняка. Гелыч заправился бензином и радостно покатил навстречу… долгой стоянке возле купленной папочкой трехкомнатной квартиры. Да, той самой, с немного подкорректированной планировкой, но если бы папуля узнал о последнем обстоятельстве, и о том, для чего нужна такая конспирация, то, скорее всего, придушил единственного сына. Дел сегодня было — невпроворот. — Ты в этой школе учишься? — удивился Александр, разглядывая обычное здание общеобразовательной школы подмосковного городка. — Не в элитной гимназии? Не в детском саду для богатеньких переростков? Как так? Кристина, одетая в школьную форму — блузку и серый сарафан собственного пошива, рылась в сумке. — Да где же тетрадь по алгебре? Неужели забыла? Подняла голову, взглянула на толпу народа, спешившую внутрь: — Хватит с меня элитных. А тут и от дома недалеко и отношения в классе попроще. Только чуть хуже стало, когда я сглупила. — Это как? — Александр, экипированный в куртку Андрея — отца Кристины, выпрыгнул из машины и открыл дверь, помогая Кристине спуститься. — Да вот так. Подружились с одноклассницей, хорошая такая девочка вроде бы. Я сдуру пригласила ее к себе на день рождения, на том дружба и кончилась. Её мать, оказывается, работала служанкой у соседей. Ну и запретила дочке со мной дружить и даже разговаривать: я типа не её круга, нечего с богатеями якшаться. Они, понимаешь, всех бедняков ограбили, в кулак зажали, жить народу не дают. — Так и есть, — абсолютно серьезно подтвердил Александр, подавая Кристине пальто. Она накинула сверху выстиранную и отглаженную с вечера шаль, грустно улыбнулась: — Ну, вот в классе смешочки всякие и пошли: про золотые тарелки, унитазы и прочее, стандарт. Я опять осталась одна. Обидно было до слез. Могла она промолчать? Это месть такая? За что мне мстить? Я не выбирала, у кого рождаться. «Но могла остаться с матерью и жить во Франции с очередным отчимом», — уже привычно не сказал Александр. Кстати, почему не осталась? Что там за всё никак не прояснявшаяся история с матерью, потерянным годом и аварией? Хотелось узнать всё прямо сейчас, но времени до начала уроков оставалось не так и много. — Забавно, кстати. В том самом «элитном» лицее свысока смотрели на всех «примазавшихся голодранцев», а тут сквозь зубы разговаривают с «богачами». — Так что ж не покинешь сей приют голытьбы, раз тебе тут не рады? Тяжелая! — он взвесил на руке её сумку, набитую учебниками. — Ну уж нет, доживу до окончания школы как-нибудь. Да и сейчас куда проще стало: после девятого те, кто так гордился, что не ест с золота, подались в училища и колледжи. Остались ребята посерьезнее — с прицелом на университет. Да и класс тот расформировали. Так что всё путем, жить можно. Он проводил Кристину до ворот, пнул под зад чуть не сбившего её с ног толстяка, вывалившегося из полицейской машины. Не иначе папенька-крутой полисмен привез, высадил и тут же скрылся в утреннем загазованном воздухе. Впрочем, если бы юный боров вовремя осознал свою вину и покаялся, а не стал катить бочку, то, возможно, пинок был бы не столь мощным. — Ну и зачем? — недовольно посмотрела Кристина. — За один раз ты его всё равно не перевоспитаешь, он всегда себя так ведет — пуп земли. — Да? — удивился Александр. — Думаешь, одного раза недостаточно? — Он резко развернулся к рыдавшему сидя на асфальте огрызку пуповины, уже схватившемуся за телефон. Тот понял всё верно: испуганно поднялся и, прихрамывая, но резво порысил в школу. Остановился на ступеньках и издали крикнул, какой грозный папа у него имеется и прочую, полагающуюся случаю хрень. — Приятно, разумеется, что хоть кто-то способен приструнить хулиганьё, но ты на всех неадекватных малолеток кидаешься? — Кристина нахмурила прелестные бровки и стала вновь похожа на Строгую Училку. — Не одобряешь? Тогда не буду на всех. Только на особо борзых. Пока, милая невестушка! — Александр поцеловал Кристину в щечку и поспешил отступить под охрану Гелыча, пока некстати проснувшееся воображение окончательно не переключило мысли в далекое от намеченных дел русло.