Дети ветров

«Мальчик в полосатой пижаме» возглавил стопку книг. Алина кое — как застегнула большую дорожную сумку, поставила ее на пол и огляделась. Неупакованными оставались еще примерно полсотни книг, в то время как на полу лежали только чехол для гитары, рюкзак и чемодан, в который ей нужно было поместить одежду. Девушка устало вздохнула и посмотрела в окно. На проводах копошились воробьи. Они были полностью поглощены друг другом и совсем не замечали, что из небольшого окна на них смотрит печальная голубоглазая девочка. «Я вижу их в последний раз», — с горечью подумала Алина. Это было правдой. Да, возможно за свою жизнь она повидает еще тысячи воробьев, но этих, живущих где — то рядом с ее российским домом, она не встретит больше никогда. Потому что билеты на самолет уже куплены, документы сделаны, мысль обдумана вдоль и поперек. И теперь это непонятное чувство, состоящее из ностальгии и грусти, было странным. Ожидаемым, но все же странным. Она ведь так долго мечтала о Германии, что же теперь? Теперь она почему — то думала не о чистых, эстетичных улочках, а о Лене, которая вчера плакала, прощаясь со своей подругой. О рыжем Мартине, который теперь оставался на попечении пышной бабушки Тани. О полях и рощах, простиравшихся практически от самого Алининого дома и до самого горизонта. Думала о том, что немцы могут оказаться жадными, педантичными и где — то даже злыми по отношению к волевой русской девочке, привыкшей петь на улице теплыми летними ночами. Алина мотнула длинной светлой косой, словно отгоняя от себя все мысли, способные посеять страх где — то внутри. Она вынула из — под кровати шаткую коробку от соковыжималки и мысленно прикинула, насколько велики ее шансы впихнуть туда все оставшиеся книги. Решив, что задача вполне реальная, девушка начала складывать многочисленные томики. Занятие это походило на старый добрый тетрис, и Алина улыбнулась, удивившись тому, как долго уже не играла в эту забавную игру. Она снова подняла глаза на окно. Чуть поодаль своих сородичей пристроился воробей, явно отличавшийся от других. Что — то в нем было совсем не воробьиное, а может даже не птичье. Алина прильнула к окну. Воробушек все еще находился далеко и никак не поддавался описанию. Вдруг голова у девушки стала тяжелой, плечи ослабли, в районе груди что — то взорвалось, но тут же утихло, образуя бесконечную тишину и слабость. Девушка нащупала стул и плюхнулась на него перед тем, как все закружилось и перевернулось вверх дном. Алина переждала, пока головокружение полностью отступит и снова принялась упаковывать книги. Дошла очередь до теплой и очень родной «По ту сторону реки». Вдруг вдали что — то затрепетало и девочка, сама не зная почему, аккуратно положила три книги в рюкзак, который собиралась брать с собой в дорогу. Это было непредсказуемое, сиюминутное и оттого очень важное решение. Часом ранее она хотела взять с собой всего одну книгу, а теперь их вдруг стало три. «Мама снова будет ворчать», — заключила про себя Алина, заматывая коробку скотчем. *** По стене прошел гул, и прозрачная девичья фигурка встрепенулась. Алина открыла глаза. На улице дул сильный ветер. Девочка вылезла из — под одеяла и ступила босой ногой на прохладный пол. Она немного поежилась, но халат брать не стала. Холод. Для Алины это было таинственное и отчего — то довольно родное явление. Она часто мерзла, но сильнее не куталась, словно пытаясь раствориться в этом первобытном ощущение, чувствовала как по коже пробегает страх. Этой жутковатой особенностью она часто пугала. В основном себя. Она огляделась. Шкафы были пусты, их насквозь пронизывал тусклый лунный свет. На небе кто — то разлил густое молоко. Алина настежь открыла окно и вдохнула последнюю майскую прохладу. Это лето обещало быть прекрасным. Алина ему верила. *** Неделя во Фридланде — временном месте жительства для поздних переселенцев, выдалась тежелой. Первые два дня Алина не могла встать с постели, чувствуя себя мягко говоря плохо. Ей все время казалось, что ее температура давно перевалила за тридцать восемь, в то время как градусник неумолимо показывал обратное. Это ее состояние вызывало черезмерное мамино беспокойство, она постоянно охала и по сто раз на день перезванивалась с мужем, видимо в надежде на то, что он, юрист по образованию, даст ей дельный совет по спасению дочери. На утро третьего дня все кардинально поменялось. Алина чувствовала себя бодрой, отдохнувшей и полной сил. Она полностью изучила всю предоставленную ей территорию, завела нового друга в лице рыжеволосой девочки Насти и успела разочароваться тому, что жить они будут в разных частях страны. Так, с ощущением безудержной эйфории, она вскоре покинула Фридланд и отправилась в небольшой, но судя по описанию и фотографиям довольно уютный, Эрланген. Так начиналась ее спокойная немецкая жизнь. *** — Теперь все будет по — другому, — тихо проговорила женщина, делая глоток вина. Мама и дочка были совсем непохожи. У миниатюрной Ольги были темные густые волосы и изумрудные глаза, примерно та же картина обстояла и с Алининым отцом. А вот жидкие, отдающие золотом волосы и небесного цвета глаза дочки никак не вписывались в семейную идиллию. Столь забавную шутку с ней сотворила прабабушка, передав правнучке свою внешность. За это мама часто называла Алину ведьмочкой, девочка унаследовала от столь дальнего поколения пожалуй слишком приятные черты лица. — Ты хоть рада? — Алина подняла усталые глаза на отца. — Да, — конечно она была рада! Несмотря на жуткую усталость, ноющую боль в коленях и полную неразбериху с вещами. Только эта всеобъемлющая радость и не позволяла ей сейчас упасть на надувной матрац и заснуть непробудным сном часов на четырнадцать. Мужчина встал из — за стола и вышел из комнаты. Не прошло и минуты, как он вернулся с гитарой в руках. — Сыграешь, Алинка? — он добро улыбнулся, протягивая дочери шестиструнный инструмент. — А ты уверен, что соседям понравится мой концерт? Кажется уже поздно. — Сегодня можно, — Алексей Валентинович по — мальчишески подмигнул. В такие моменты он особенно казался Алине ее ровесником, нежели сорокалетним мужчиной и примерным отцом. И она запела. Про бескрайние моря, горы, волшебных фей и любовь строгую и озорную. *** Немецкая жизнь постепенно входила в Алинину привычку. С каждым днем Эрланген влюблял в себя еще больше. Тут были и зеленые парки, по которым девочка особенно любила гулять ранним утром, относительная тишина, ароматный кофе и булочки с корицей напротив ее дома. Алина довольно повертелась перед зеркалом. Красивая одежда и в России доставляла ей огромное удовольствие, но здесь в Германии ритуал подбора подходящего наряда приобрел для нее какой — то особый смысл. Сегодня на ней была серая плиссированная юбка с вышитыми по низу черными цветами и легкий белый свитер. Девушка последний раз взглянула на свое отражение, впорхнула в темно — синие туфли на небольшом каблуке и вышла за дверь. Шлоссгартен находился недалеко от дома, где поселилась семья Алины. Девочка любила гулять там по утрам, перед курсами немецкого языка. Утром в парке было особенно тихо, все остальные жители городка в это время собирались на работу. Алина шла медленно, заходя все дальше в глубь парка. Каблуки издавали приятный стук, черная сумочка раз за разом рассекала воздух. На аллее появились скамейки. Сначала девушка увидела точку. Потом точка превратилась в пятно и наконец в человека. Алина улыбнулась. Похожие строчки были в какой — то книжке про войну. Возможно она даже читала эту книгу совсем недавно. Но теперь прошлое казалось запредельно далеким, что как бы она не пыталась, ей не удалось вспомнить название этой наверняка очень грустной книги. На скамейке сидел мужчина. У него были длинные черные волосы, а шею и руки украшали разные амулеты. На фоне всего происходящего, он выглядел довольно странно. Синие девичьи каблучки разминулись с грубыми мужскими туфлями. В солнечном сплетении поселилось навязчивое и неприятное чувство, имеющее в себе начало страха и отголоски отвращения. Шаги стали неуверенными. Еще несколько секунд и Алине пришлось остановиться. По телу прошла дрожь, колени затряслись и не давали больше ступить ни шагу. Мир терял очертания. Она глубоко вздохнула и терпеливо выдохнула. Еще раз. Еще. Эти несложные действия вернули ее к реальности. Но чувство не отступало. Алина почувствовала сзади чье — то присутствие и повернулась. Перед ней стоял тот мужчина. Он пристально смотрел на нее, и Алина заметила, что глаза у него совсем — совсем черные. Все повторилось вновь, только на этот раз дыхание будто что — то перекрыло. Девушка с трудом держалась, чтобы не упасть, но незнакомец ничего не делал. Сквозь густую пелену Алине вдруг показалось, что он ухмыляется. — Enschul…Enschuldigung, — она бы могла сказать гораздо больше, но сейчас это длинное базовое слово, заученное еще на первом занятии по немецкому, было верхом ее сил. Обмякшая Алина уже собиралась упасть, мысленно подсчитывая число косточек, которые будут болеть после удара об асфальт. Но подул ветер и девочка смогла вздохнуть. На лице незнакомца появилась тень. Ветер дул все сильнее и с каждым мгновением его силы, Алина чувствовала себя лучше. Волосы ее спутались и разлетались в разные стороны. Мужчина отшатнулся то ли от сильного ветра, то ли от непонятного страха, что — то процедил сквозь зубы и вдруг ушел. Алина смотрела ему вслед. Сколько она так простояла? Возможно всего лишь пару минут, но ей казалось, что она стояла тут всегда. Что все дороги рано или поздно привели бы ее сюда. В этот злополучный зеленый парк, в этот живописный его уголок. Всё когда — то уже намекало ей на это место, это было логичным завершением всех ранее ею пережитых событий. Она разрыдалась сама не зная от чего, нагнулась за сумкой, которую уронила несколькими минутами ранее и заплакала еще сильнее. Теперь от ужаса и жалости к самой себе. Ведь ветер, спасший ее только что, снова сменился штилем. Разве есть что — то нормальное во внезапно начавшемся и тут же утихомирившемся урагане? Алина взяла в руки обувь и побежала домой, бессовестно наплевав на новые и очень красивые капроновые колготки. *** Теперь, когда она уже все обдумала и осознала, это происшествие казалось ей смешным. Быть может и сильный ветер просто причудился ее больной голове, не говоря уже о том чудливом мужчине. В такой ситуации мог испугаться кто угодно. И тем не менее ей было страшно. В тот же день она притворилась больной и несколько дней не выходила из дома. Когда наконец непонятный страх отступил, Алина вышла на соседнюю улицу за фруктами. Сегодня на ней были старые джинсы, затертая кофта и грязные волосы в придачу. Она уже подходила к дому, когда ощутила приятное, теплое чувство. На лавочке сидела женщина с длинными черными волосами, завязанными в тугой хвост. На ней было белоснежное платье, шевелящееся от легкого ветерка. Завидев Алину, незнакомка тут же подбежала к ней. Алина зажмурилась, почему — то снова ожидая головокружения, странной ухмылки и сильного ветра, появившегося из ниоткуда. Она уже пожалела тысячу раз о том, что вышла из дома, ей хотелось убежать, чтобы никто и никогда больше не знал и не видел ее. Исчезнуть, исчезнуть, чтобы никогда не испытать того, что довелось ей пережить три дня назад. Но ничего не происходило, и девочка боязливо открыла глаза. Перед ней стояла та самая девушка, ростом лишь чуть — чуть превышающая Алину. У нее были добрые глаза и пусть немного грустная, но очень светлая улыбка. Она бережливо взяла Алинину ладонь в свою руку и улыбнулась еще сильнее, а спустя пару мгновений заключила девочку в крепкие объятья. — Теперь все будет хорошо, слышишь? Никто не причинит тебе зла. Ты в безопасности. — прозвучал чарующий шепот, тут же растворившийся в проплывающих мимо облаках. *** А дальше было тягучее, вязкое время. Алине казалось, что весь мир остановился, но не проходило и пары секунд, как события сменяли друг друга с непозволительной скоростью. Мамины печальные глаза, странные папины фразы, брошенные в порыве не самого благородного чувства, настойчивость снежинки Жени и звонки прадедушки, все слилось воедино, не давая Алине нормально спать. Теперь она часто вспоминала лес и напутственные слова бабы Веры. Они все еще были непонятными, но почему — то обрели власть. Но сложнее всего было понять — чего она сама хочет. Заречье было для нее родным, веселым, волшебным, наверное ей даже хотелось бы пожить в избушке на курьих ножках где — то в своих мечтах. Но все — таки это была сказка. Обычная сказка, в которую она запрещала себе верить. И как же так получилось? Как удалось магии вырваться наружу и заполнить собой мир? Девочка не знала. Совсем ничего не знала. И все, что ей оставалось — ворочаться в постели и думать, думать, думать. На утро все поменялось *** — Дай мне левую руку, — произнес пухлый маг с круглыми очками в толстой оправе. Алина подала ему свою ладонь. Колдун внимательно ее рассматривал, словно пытаясь найти ответ на какую — то древнюю загадку. Наконец рука девушки ему надоела, он выпустил ее из цепкой хватки и подошел к главной наставнице. Удивлению Алины не было предела. Ведь Велес Вера Николаевна была в точности такой, какой была описана в книге. Из — за этого сходства к тысяче имеющимся добавилось еще пару сотен вопросов, на которые пока никто не собирался отвечать. Все только что — то от нее хотели, будто в Яге и волшебной деревне нет ничего из ряда вон выходящего. — Скажу сразу, потенциал у нее небольшой. Можно развить до трех — пяти стран. Дальше вряд ли потянет. — сказал мужчина. Вера Николаевна одобрительно кивнула. — Я так понимаю, что пока об этом не стоит думать? — Да, к обучению желательно приступать уже после посвящения. Пусть научится управлять своей стихией сначала, а потом будет думать, что делать дальше. Потом они еще о чем — то говорили, но Алине не удалось послушать, слишком тихо перешептывались маги. Наконец колдун покинул компанию маленькой девочки и могущественной наставницы. — Что ж, предлагаю пойти на Кудыкину гору. Все — таки она более располагающая к разговору, нежели эта поляна. Алина, не смея возражать, побрела вслед за Велес. Очень скоро они зашли в покрытую мраком избушку. Девочка ожидала неприветливых слов, но они почему — то не прозвучали. Может быть домик испугался своего важного гостя, а может летние каникулы и для странного голоса были отдыхом. Алина улыбнулась, представив, как какой — нибудь долговязый дух с чемоданом покидает свое убежище, чтобы отправиться на Юга. Скоро темнота закончилась и Алина увидела перед собой просторную комнату с окном, круглым столиком и шкафами, на которых покоились книги. Вера Николаевна пригласила ее сесть и сама устроилась неподалеку в мягком кресле. — Полагаю, у тебя собралась масса вопросов. Я готова на них ответить. Алина не знала с чего начать и бросила на наставницу осторожный взгляд. Ее лицо выражало спокойствие, волосы длинной рекой перетекали с плеч на руки и уходили куда — то за спину, платье ее было обшито атласными лентами и цветами. Девушка вдруг почувствовала, что женщина, сидящая напротив нее, обладает чем — то особенным, совсем не вяжущимся со всем когда — то доводившимся ощущать Алине. Будто она знала такие тайны, о которых никому и никогда не было даже вскользь известно.  — Понимаете, я думала, что все это… выдуманное. Что Заречья и Росеника нет, что магии нет, а теперь оказывается, что я считывала быль. Почему же все это оказалось на страницах книг и почему об этом так легко говорят, ведь это тайна на самом деле? — девушка понимала, что тараторит какую — то ересь, но самообладанее обычно ей свойственное куда — то пропало. На место него пришло желание наконец — то вырваться из омута тайн и узнать всю правду. Вера Николаевна посмотрела на нее, будто тоже не знала, как правильно выразить свои мысли. — Несколько десятилетий назад, один из провидцев рассказал о важных временах. Никто не мог сказать точно, что должно произойти и чего стоит опасаться светлому обществу. Никто кроме двух потусторонних девочек. Так наш мир родился еще раз на страницах волшебной истории. — Значит вы знаете, что придет Полина? Или она уже пришла? — К несчастью, я не знаю о ком ты говоришь. — То есть вы не читали? — удивилась Алина. — Нет. Никто из прошедших посвящения не сможет прочесть ни строчки. Как и те, на чьих руках лежит кровь. — Так вы защитили книжки от Темных колдунов. — Ахнула Алина, но тут же встрепенулась. — Но ведь можно выведать информацию у обычных людей или попросить прочесть ребенка, который никого не убивал, тогда Темные все узнают. А там ведь… действительно много всего. — Ты права, но темные не знают об этих правилах. — Алине показалось, что наставница ей подмигнула. — Я думаю, что они догадались о том, что потустронние могут им обо всем рассказать, но с помощью некоторых усилий мы сделали так, что расспросы о книге будут считаться магией. А магия, примененная к людям жестоко карается. Кто захочет лишиться силы? — Никто, я думаю. Но Вера Николаевна. Мне кажется, что они узнали про вторую часть колдовства. Они нашли меня. — Только про тебя, милая. Они считают, что только ты способна рассказать им обо всем. Но не волнуйся, мы позаботимся о твоей защите. Еще нам придется наложить на тебя некоторые чары, чтобы если вдруг что, ты все равно не смогла ничего открыть. Это вынужденная мера. — Голос ее упал, словно она пыталась извиниться перед маленькой подопечной, за то, что такой случай, когда заклинание пригодится, вообще может наступить. Повисло молчание. Алина пыталась прокрутить в голове все, о чем ей рассказала наставница. Мысли были похожи на стаю маленьких мушек, кружащих над водой в знойный летний день. Но только Алина начала отмахваться от них, как тишина снова была нарушена: — Теперь я бы хотела поговорить о тебе. Скажи, Алина, на кого ты похожа из своих родственников? Девушка посмотрела на собеседницу слегка обиженно и сконфуженно. Она не ожидала, что этот нетактичный вопрос доберется до нее и здесь. — На мою прабабушку. — Какой она национальности? Алина с каждой секундой все больше не понимающая смысл этих откровенностей отвечала: — Она была немкой, — все внутри сжалось и похолодело. Была. — Как ты считаешь, она могла быть колдуньей? Алина вспомнила всегда смеющуюся бабушку Веру, которой казалось было все равно на старость, болезни и все остальное, что могло помешать ей жить и улыбаться. Вспомнила травы, висящие у нее на кухне, вспомнила лес и ручей. Вспомнила ее слова, сказанные ранним утром молодого июня. — Да, думаю она могла быть земляной. — Что же, могу тебя поздравить. Помимо красивых глаз, она передала тебе еще кое — что. — На этих словах колдунья встала и направилась к шкафу с книгами, по пути продолжая свою лепту. — Ты ведь знаешь, что колдуны не могут колдовать вдали от дома? И все — таки иногда встречаются те, которые могут оставить свои силы прежними даже на другой территории. Ты одна из них. — Вера Николаевна подошла к столу и положила на него большой фолиант. — Так вот, почему тот мужчина испугался. Он не ожидал, что ветер поможет мне? Я же как раз была далеко от Родины. Наставница только кивнула в ответ. — Поэтому ты каждый раз чувствуешь недомогание при смене места. Алина вспомнила, как первые два дня провалялась в Лазарете, точно с такими же ощущениями, с которыми приехала в Германию. — Эта книга поможет тебе немного разобраться в своих силах. А если появятся вопросы, то ты всегда сможешь обратиться к Дарье Сергеевне. Она будет твоим наставником по ходу Посвящения. Алина слушала Веру Николаевну в пол уха. В ушах зазвенела давняя июньская тишина, разрезанная родным голосом: «Мы с тобой одно, внученька. Сколько бы времени не утекло, сколько бы рассветов не расстворилось. Земля всегда поможет небу. Всегда»