***
Даже не пытаясь подавить сладкий зевок, девушка искренне порадовалась, что холодное утро, встречающее ее ветром и моросящим дождем, отнюдь не способствовали укреплению желания остановиться и отдохнуть. Бессонная ночь нашла свой отпечаток на лице Риоко, залегая пока еще не слишком заметными тенями под глазами. Хотя, чего ей жаловаться? Сама виновата, что потеряла столько бесценного времени. Вдохнув полной грудью морозного воздуха, насквозь пропахшего дождем и лесом, девушка с каким-то мрачным удовлетворением отметила, что она уже у цели: вонь разлагающейся плоти была тому явным подтверждением. Еще девять шагов и вот кончается скала, открывая прекрасный обзор на отвратительную картину. Она прикрывает глаза и мысленно считает до десяти, пытаясь подавить желание развернуться и поспешно убежать отсюда, тщетно пытаясь выбросить из головы увиденное. Желудок скрутило спазмом, но путешественница попыталась не придавать этому значения. Медленно выдохнув, она осторожно прикрыла тканью плаща рот и нос, стараясь таким образом ограничить вони смерти доступ к легким. Помогало, по правде говоря, не очень, но, немного погодя, девушка обнаружила в себе силы идти дальше. Что же, господин информатор ее предупреждал. Жаль только, что ожидать чего-то, и столкнуться с этим самым чем-то лично — совершенно разные понятия. Взгляд сам тянется к огромному дереву поодаль (жалкая попытка отвлечься от трупов под ногами, не более): оно возвышается над этим местом, будто правитель, у чьих стоп валяются поверженные враги. Несколько отрешенно усмехнувшись своим мыслям, Риоко заставила себя сосредоточиться и смотреть под ноги: не хватало еще лечь рядом с этими несчастными, став жертвой собственной нерасторопности. В конце концов прийти сюда было ее собственным решением. Вероятность найти двоих искателей проблем в подобных местах весьма высока, к глубочайшему сожалению девушки. Впрочем, очень даже возможно, что ее предположения окажутся неверными, хотя на данный момент она предпочитала об этом не думать: мысль о том, что придется наобум исколесить всю страну в поисках Хяккимару и Дороро радости не внушала. В любом случае нужно попытаться поскорее… Риоко резко остановилась, пожирая взглядом неожиданную находку. Несколько мгновений девушка оставалась на месте, нахмурившись разглядывая до боли знакомую вещицу. Плотно сжав губы, она аккуратно подошла ближе к мертвому юноше, что лежал немного поодаль. Его лицо было искривлено предсмертной агонией, а левая рука… На месте отсутствующей конечности находился прикрепленный кем-то весьма заботливым протез. Свист рассекаемого воздуха и глухой звук удара, а после удивленный, но от этого не менее яростный вопль. — Это мой участок, — сквозь зубы прошипел парень, немногим моложе того, что лежал мертвым у их ног. Несмотря на резво блокированный удар его дубинки, решительности в нападавшем ничуть не поубавилось. — Моя добыча! Иди рыскать в другом месте! — Меня не интересует грабеж мертвецов, — сухо заметила Риоко, держа в правой руке катану, готовая в любой момент обнажить оружие. Девушка скривилась, без особого интереса изучая вид мародера, сама не понимая, что ей досаждает больше: этот человек, нарушающий покой мертвых, запах, не сдерживаемый уже даже легкой тканью, опущенной в опасный момент, или же ненавязчиво ноющий бок. Видимо, излишне резкие выпады стоит поберечь до лучших времен, дабы не тревожить рану. — Я ищу человека, который делает эти протезы. Он все еще здесь, верно? Парень что-то презрительно фыркнул, как-то зло усмехнувшись. Дубинку он все еще держал наготове, но, кажется, пылу в нем поубавилось. Скользнув внимательным взглядом по скрытой плащом фигуре, он раздосадовано цыкнул, видимо, здраво рассудив, что если у путника и есть чем поживиться, то рисковать и нападать еще раз не стоит: этот, в отличие от остальных, вполне себе живой, может за себя постоять. Нехотя он кивнул в направлении дерева, отходя немного в сторону, тем самым показывая, что нежданный гость может свободно проваливать. Пока что, по крайней мере. Кивнув, девушка осторожно начала продвигаться к стоящему посреди холма гиганту, стараясь не упускать из поля зрения нападавшего. Впрочем, затея была бессмысленной: то тут, то там виднелись уставшие и истощенные лица отнюдь недружелюбно настроенных мародеров. За всеми не уследишь. Скрывая под плащом свое оружие, дабы не испытывать доброжелательность окружающих, девушка тихо вздохнула. Конечно, нападать сзади — далеко не верх благородства, но и дубинка на поле битвы, где можно найти кое-что куда более полезное… Выживать любым способом, но не быть готовым лишить кого-то жизни: своеобразная извращенная форма гуманизма? Наблюдать подобное в их времена… Впрочем, не ей об этом рассуждать. Взгляд зеленых глаз скользит по местности, пытаясь отыскать в редких фигурах одну-единственную, знакомую. Стоя сейчас на вершине холма, она отчетливо ощущает, как со всех сторон подкрадывается холод и ужас. Если уж ей не посчастливилось встретиться здесь с Хяккимару, может, хотя бы тот человек будет здесь? Риоко хотелось встретить его, побыть рядом с наставником по крайней мере до того момента, пока они не уберутся отсюда куда подальше. Может, тогда станет хоть немножечко легче, спокойнее? А дальше она снова соберется с духом и отправится на поиски. Взгляд останавливается на склонившейся в молитве над чьим-то безжизненным телом фигуре, и она судорожно вдыхает холодный воздух, совершенно не обращая внимания на вонь. Девушка быстрым шагом направляется к нему, стараясь сдержать себя от бега, а потом… Потом, она начинает жалеть, что не перешла на бег раньше. Чудовище, издав оглушающий рев, уже кинулось на знакомую фигуру, вдавливая беззащитного человека в землю. Навстречу ей, убегая от верной смерти, стремятся люди. Один мужчина случайно налетает на нее, из-за чего девушка оступается и падает на пропитанную кровью почву. В один миг существо, находившееся так далеко, оказывается подле нее, и Риоко готова поклясться, что его смрадное дыхание пропитано смертью. Ощущая, как паника перекрывает доступ к кислороду, непослушными пальцами она ужасно медленными, как ей кажется, скованными страхом движениями пытается выставить перед собой оружие. В какой-то момент приходит понимание, что она не успевает ничего сделать и глаза, вопреки воле, поддаваясь ужасу — о, эта спасительная темнота! — закрываются. А потом странный, отвратительный звук и чья-то кровь на лице, как прямое доказательство того, что она все еще (пока что?) принадлежит этому миру. — Хяккимару! Риоко не знает, что заставляет ее улыбаться: звук знакомого голоса, или имя, выкрикнутое в порыве эмоций. Просто она чертовски сильно устала, по правде говоря, ей все еще немного страшно открывать глаза. Возможно, именно поэтому она даже не ощущает, как ее голова оказывается на холодной земле, а рукоять оружия выскальзывает из пальцев. Голос, так отчаянно зовущий ее по имени, какое-то время еще заставляет уставшее сознание бороться со тьмой, но недолго. Ей бы всего лишь немного… Отдохнуть.***
От очага, где готовится еда, распространяется тепло, ощутимо контрастирующее с морозным воздухом, без каких-либо препятствий проникающего сюда с улицы. Пальцы едва ощутимо покалывает, когда они опускаются в ледяную воду, дабы избавить ткань от алого цвета. Да, крови было много. Куда больше, чем ему бы этого хотелось, по крайней мере. Но печальнее всего даже не это: просто факт того, что кровь не принадлежит ни одному из его воспитанников, облегчение не приносит. — С Риоко… Все в порядке? Улыбка, пуская уставшая и отнюдь не веселая, но волне искренняя, провоцирует временное появление еще нескольких морщинок возле глаз и рта. Беспокойство не может не радовать. Оно означает, что ему не плевать на других, а значит, вполне возможно, у них все еще есть надежда. — Да, конечно, — мягко заметил он, обращая взгляд карих глаз на лежащую неподалеку ученицу, во сне повернувшуюся ближе к источнику тепла. — Вот только поспит немного и составит нам компанию. Вам обоим через многое пришлось пройти, я прав? Юноша улыбается, заставляя сердце болезненно сжаться. Еще бы с год назад, подобное проявление эмоций было бы настоящим чудом, однако сейчас… Мысль, поселившаяся когда-то давно у него в голове, снова напомнила о себе, когда перед его глазами лезвие оружия пронзило чудовище. Эта мысль и сомнение, томящееся в сердце на протяжении многих лет, отравляли всю радость, не желая оставить его в покое. Страха не было. Вслушиваясь в тихую и спокойную, пускай и не слишком изысканную, но вполне себе внятную речь, он лишь посильнее стискивал кулаки. Когда же слова у его воспитанника иссякли, а пещера стала обителью молчания, в груди поселилось еще и сожаление. Пожалуй, испуг захватил его сердце лишь единожды за этот разговор: ровно в тот момент, когда Джукая посетила мысль о том, не было ли куда большим милосердием предать ребенка смерти еще тогда, в далеком прошлом, когда хилая лодочка с младенцем внутри причалила в поле его видимости. — Я нашел и вырастил тебя только для того, чтобы ты жил в аду, — слова даются с трудом, и мужчине кажется, что он отдаленно может себе представить, насколько сложно было спустя столько лет обучиться человеческой речи. Но ведь это не самое большое испытание, верно? Да и Хяккимару невозможно назвать слабовольным человеком. Объятия получаются пускай и неловкими, но зато вполне искренними: Джукаю очень хочется верить, что этот мальчишка будет помнить о том, что в этом мире есть не только враги. — Мне нужна новая нога. Нужна, чтобы закончить начатое, — с каким-то отчаяньем мужчина вглядывается в лицо приемного сына, в его улыбку. Кажется, его воспитанник даже не допускает мысли о том, что ему откажут. А перед глазами, словно кто-то жестокий и всемогущий решил изменить ход времени, снова и снова сцена, где юноша в одно мгновенье, в каком-то ужасном смысле изящным движением уничтожает адское отродье. Так, словно отнимать жизни — это призвание, за которым Хяккимару будет следовать, даже не вглядываясь в лица тех, кто падет от его руки. Он не враг этому ребенку? А друг ли? Пускай однозначного ответа, он дать не может, но его «Нет», невообразимо громко прозвучавшее в этом месте, заставляет воспитанника нахмуриться и поддаться вперед, в порыве забрать желанный протез. Поднимаясь на ноги и в два шага оказываясь возле искусственной ноги с тесаком, он замахивается для удара, искренне надеясь, что хоть в этот раз у него получится поступить правильно. Уже опуская оружие на проклятый протез, мужчина замечает боковым зрением движение справа от себя, успевая отметить, что Хяккимару находился слева. — А ты стала куда уверенней в себе, — тихо замечает Джукай, смотря на своего второго ученика, застывшего напротив с так и не уничтоженной искусственной конечностью. Риоко смотрит с долей страха и непонимания: впечатление такое, будто она сама еще не поняла, что только что сделала; будто вот-вот она извинится перед ним, виновато опустив голову, и вернет то, что забрала. Вот только несколько пугающий блеск зеленых глаз, а также сама поза, в которой девушка застыла, разбивают подобные предположения в прах. Определенно, она выросла. По крайней мере, пускай и сомневается, когда приходится делать выбор, но не убегает от него. Готова ошибаться и нести ответственность. Кто бы мог подумать… Они оба изменились за то время, что провели вдалеке от него. И пускай не все отличия хороши, но тем не менее… — Скажи, Риоко… Тебе ведь тоже приходилось убивать людей? — он с грустной улыбкой глядит на то, как она задрожала, отведя взгляд и немного ссутулившись. — И потом пыталась идти дальше, надеясь, что со временем все забудется. Но такое не желает скрываться за пеленой, постоянно преследуя таких людей как ты. Таких людей, как я. Некоторые не обращают на это никакого внимания, считая, что на пути к цели все средства хороши. А кто-то, — Джукай вздыхает, слегка поворачивая голову в сторону Хяккимару, который уже успел подняться на ноги, — просто не осознает, что делает что-то ужасное, — мужчина откладывает от себя оружие и глухо, тихо смеется, заставляя одного своего ученика непонимающе нахмуриться, а второго вздрогнуть. — Все же, было ошибкой считать, что такой человек как я, сможет стать достойным наставником для детей. Моя гордыня, мой эгоизм и желание искупить свои грехи… Сможете ли вы простить меня за то, что я натворил? — Нет же, все совершенно не… Возглас девушки потонул в грохоте и пыли, которая поднялась после того, как завалило вход в пещеру, служившую их временным пристанищем. Растерявшись, Риоко потеряно взглянула на своего наставника, будто пытаясь найти у него поддержку. Кажется, вид человека, полностью обессиленного этой жизнью, отнюдь не дал девушке желаемого. Стиснув губы, она, пытаясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие, направилась к Хяккимару, сильнее сжимая в руке протез. — Присядь, я помогу тебе его прикрепить, — получив кивок, девушка улыбнулась, стараясь не думать о том, сколько важных событий она пропустила, пока была балластом у Мио и детей, отлеживаясь после той раны. Впрочем, чего стоят ее душевные метания по сравнению с тем, что пришлось перенести этому человеку? Глаза неожиданно защипало, отчего Риоко поспешно прикусила нижнюю губу: чего еще не хватало в этой ситуации, так это ее никому ненужных, совершенно бесполезных, как и она сама, слез! На макушку опустилась чья-то рука, аккуратными, легкими движениями придавая коротким волосам несколько небрежный вид. Подняв голову, Риоко наткнулась на его улыбку и, совершенно не обращая внимания на соленные дорожки слез на ее щеках, искренне улыбнулась ему в ответ, ощущая как счастье переполняет ее. — Пора уходить, — тихо говорит он, поднимаясь на ноги и помогая встать ей. Подымая то, что совсем недавно было его самодельным протезом, юноша направляется к заваленному проходу, а ей остается лишь следовать за ним. — Почему вы оба так стремитесь снова попасть в эпицентр битвы? — с отчетливо звучащем отчаяньем в голосе спрашивает сидящий недалеко мужчина, когда они проходят мимо него. — Не задавайте глупых вопросов, наставник, ведь именно вы тот человек, что обучил нас всему. И если бороться за свою жизнь — плохо, — она останавливается и оборачивается к нему, — то зачем тогда вы учили нас жить? Подойдя ближе к входу в пещеру, она кладет свои руки подле рук Хяккимару на деревянной поверхности, искренне надеясь, что ее жалких сил хватит на то, чтобы хоть как-то ему помочь. Спустя некоторое время начинает казаться, что воздуха становится недостаточно. Что же, учитывая их ситуацию, этот вариант откидывать никак нельзя. Игнорируя пот, проступающий на лбу и шум, раздающийся позади, девушка позволяет себе отвлечься только в тот момент, когда в стену грязи и почвы мертвым грузом лежащей на их пути к свободе ударяется еще одна деревянная балка, до этого служившая ножкой для стола. Ни Хяккимару, ни Риоко не произносят ни слова, но, вполне вероятно, работать им становится куда легче втроем как физически, так и морально. К тому моменту, как они видят солнечный свет, руки у девушки и мужчины покрыты ссадинами и занозами, но оба молча радуются возможности снова дышать чистым воздухом. Риоко даже кажется, что сейчас запах смерти, пропитавший здешний воздух насквозь, ощущается совсем не так резко, как это было раньше. Когда юноша бросается вперед, намереваясь расправиться с монстрами, девушка, уже было рванувшая следом за ним, была остановлена крепкой хваткой на своем запястье. Взгляд полный недоумения и опасений заставил мужчину замереть, вспоминая, как эта самая девочка боялась засыпать несколько ночей после того, как в их дом по душу Хяккимару пробрались монстры. Джукай прекрасно помнил, как эта напуганная малышка, столько времени наблюдавшая за их с мальчиком тренировками, просила обучить ее сражаться, чтобы, если кто-то нападет на ее друга, когда он будет спать, она смогла дать им отпор. Сейчас же эта девушка едва сдерживает себя от того, чтобы скинуть его руку со своей, дабы устремиться на помощь Хяккимару. Впрочем, судя по всему, не в борьбе с чудовищами ему нужна помощь. — Посмотри внимательно, — спокойно произносит он, будто пытаясь донести истину непонятливому ребенку. Если она увидит то, что может сейчас видит он, возможно, хоть ей удастся предпринять что-то, что сможет спасти дорогого им обоим человека. Хяккимару сражается неистово, разрезая на части многочисленных противников и упорно пробираясь вперед, не обращая внимания на кровь, заливающую только отмытое кимоно. Риоко смотрит, и почему-то перед глазами встает Мио, нервно перебирающая волосы и отводящая взгляд. Ей совершенно не хотелось рассказывать о том, что произошло после того, как Риоко потеряла сознания во время битвы возле храма. Когда битва заканчивается, а Хяккимару, залитый чужой кровью, становится перед ними, девушка ощущает, как ее руку отпускают. Джукай лишь молится о том, чтобы его ученица правильно истолковала увиденное. Об остальном беспокоиться бесполезно: слишком взрослыми стали они оба, слишком поздно ему влезать в их мировоззрения и поступки. — Берегите друг друга, — тихо произнесенные наставником слова заставляют девушку прийти в себя. Момент, когда нужно попрощаться, для нее приходит слишком неожиданно, хотя, насколько она может видеть, и учитель, и Хяккимару, уже успели сказать друг другу все, что хотели перед тем, как их дороги вновь разойдутся. Риоко кивает и улыбается, пускай и несколько вымученно. Слезы, вопреки всем ее ожиданиям, не дают дать о себе знать снова, и почему-то это заставляет ее чувствовать себя виноватой перед этим человеком. Впрочем, это ведь не последняя их встреча, верно? — Вас это тоже касается, учитель, — замечает девушка, всматриваясь в лицо этого человека. — Вам стоит заботиться о себе получше. И… У меня есть к вам просьба, — мужчина смотрит на нее удивленно, но кивает, призывая к продолжению. — На юге отсюда, примерно в пяти днях ходьбы, можно найти сгоревший храм, расположенный недалеко от военного лагеря Дайго, возле границы с кланом Асакура. Если его обойти и зайти в лес, следуя небольшому ручейку, можно найти дом, где сейчас живет множество детей, которые нуждаются в вашей помощи. Мне кажется, — девушка снова замялась, но потом, набравшись смелости, продолжила: — Я считаю, что они нуждаются в ваших умениях куда больше, чем мертвые. Уверена, они будут счастливы снова иметь возможность жить полной жизнью. Когда силуэты двоих его воспитанников исчезают с поля зрения, улыбка все так же остается на его лице. Пускай все еще не ясно, чем закончится их история, пускай сомнения все еще живы в его душе… Пожалуй, он никогда не будет жалеть о своих решениях, которые он принял много лет назад, беря на себя ответственность за этих двух детей. «Берегите друг друга», — мысленно повторяет он, словно молитву, собираясь в далекий путь, навстречу жизни…