Изменщик

      Сердце бьётся где-то внизу. Или нет… Чжихё не чувствует его, будто это не её сердце.       Больно.       Кажется, Чжихё в прошлой жизни конкретно испортила жизнь всем жителям этого материка, если в этой жизни её так испытывают. А девушка всё ещё стоит, изучает её пытливым взглядом. Как Чжихё этого не хочет, но она не собирается никуда исчезать.       Так нельзя, Чжихё, просто соберись. Ну сколько можно так унижаться? Ты собираешься тут рыдать? Соберись.       Чжихё медленно даёт улыбке выход, хотя она получается неловкой.       — Здравствуйте? — она немного приоткрывает дверь и смотрит на Чонён с ожиданием.       — Вы… Чжихё-щи? — Чонён неловко мнётся, видно, что ей тоже неудобно. Чжихё кивает и ждёт её. Сама не знает, чего и почему ждет. — У меня есть к вам серьёзный разговор. Пожалуйста, — Чонён не собирается отступать, кажется, она пришла добить её.       — А вы кто? Я вас знаю? — Бог видит, Чжихё защищается. Честно, она пыталась уберечь себя, пыталась не довести дело до этого. Но, кажется, этот разговор не ждёт, пока она соберётся мыслями.       — Разговор касается Ким Сокджина, — Чонён теперь держится просто уверенно, пока Чжихё мысленно рушится, как карточный замок. Ждала? Встречай. — Вы же знаете его.       И это даже не вопрос. Чжихё думает, что Чонён целенаправленно пришла сюда. Она знала о существовании жены Джина, но несмотря на это… Как им не стыдно? Она уже устала искать ответ на этот вопрос.       — Он — мой муж, — после этих слов остаётся очень горький привкус. Но очень отрезвляет. — О чём вы хотели поговорить?       Чонён проверяет время и обращается ей. Чжихё уже готова зарыдать, хотя разговор ещё не начался. Болезненный комок застревает в горле, теперь ей трудно. Просто трудно говорить, дышать, думать.       — Можете переодеться, мы пойдём в ближайшее кафе и быстро вернёмся потом.       — Тогда поговорим здесь. Дома, — Чжихё взглядом показывает на кухню, а Чонён теряет свой энтузиазм. Видимо, она здесь впервые. Хотя… Джин не смог бы её привезти домой, потому что здесь спит Чжихё. «Слишком палевно», — думает Чжихё и горько улыбается. — Проходите.       — Спасибо, — Чонён осторожно заходит, будто Чжихё приглашает её на минное поле.       Девушка присаживается на стул, который принадлежит Чжихё, а сама сидит на месте мужа. «Как символично, — думает она, пока наливает сок на двоих. — Зато драматично кинешь это ей в лицо. Н-да, ты свихнулась». Чжихё мысленно строит диалог, придумывает разные исходы и нервно теребит кольцо на пальце.       — Я даже не знаю, как это начать, — всё же начинает Чонён, а сама крепко держит стакан. Чжихё оставляет кольцо и поднимает взгляд на неё. — Дело в том, что… Чёрт! Мне неловко, как-то.       — Ну, начинайте, — Чжихё откидывается на спинку стола, прожигает взглядом девушку. Её злит притворное действие девушки, потому что ей не было неловко, когда ложилась под женатого мужчину, но как признать это всё или поговорить об этом, то ой какие мы неловкие и невинные.       — В общем, ваш муж… То есть Джин-и… — ей-богу, Чжихё хочет её зарезать кухонным ножом прямо здесь, когда она произносит «Джин-и». — Он — мой директор, я перешла под его руководство несколько месяцев назад. Вы сами знаете, какой он красивый и обаятельный.       Спина Чжихё холодеет, а Чонён ухмыляется, будто пытается этой ухмылкой её убить. Что ж, это у неё просто прекрасно получается. Просто прекрасно! Нет слов!       — Он мне помогал, вместе обедали, мы хорошо поладили и потом… Ну, вы сами поняли. Мы влюбились друг в друга. Между нами такая страсть…       — Вы сейчас признались, что вы — любовница? — не выдерживает Чжихё и громко ударяет по столу. Раздаётся громкий звук, и Чонён вздрагивает. — И у вас хватило смелости прийти ко мне и об этом сообщить. А вы не боитесь?       Голос Чжихё ломается, а на глазах выступают предательские слёзы. Чонён быстро поднимается, берёт свою сумку.       — Вообще-то, я пытаюсь открыть вам глаза. Раскройте глаза, ваш муж вас не любит, он делает только то, что проводит время в моей постели. Ради Бога, освободите его и дайте другой, кто делает его счастливым! Вот, о чём я хотела поговорить!       Чжихё будто приклеивают к стулу, она даже не может шевелиться. Боль начинается с области затыльника и медленно обхватывает всё тело. Пронзает и внутренне убивает. Да и Чонён выливает факт, будто говорит «бери и сдохни с этим». Она быстро покидает квартиру, Чжихё это понимает, когда слышит хлопок двери. У неё даже нет сил встать и закрыть дверь на замок. Всё, что она может, это рыдать. Горячие слёзы обжигают лицо, дела ещё больнее. Боль притупляет всех адекватных мыслей, делая из Чжихё «сломанную куклу».       Но её на этот раз отрезвляет страх, когда больно становится и там. Будто кто-то выливает кипящий свинец в её живот. Чжихё чувствует, как оттуда вытекает тёплая жидкость, и её охватывает паника.       «Малыш! Мой малыш», — повторяет она, как мантру, держится за край стола и медленно поднимается. Когда поднимается, она чуть не падает в обморок. Там… кровь. Алая, как цвет смерти, кровь. Жидкая и пугает Чжихе.       — Малыш, пожалуйста, нет! — Чжихё чувствует панику и истерику, но кровь не останавливается, наоборот, её напор усиливается. — Пожалуйста, малыш, нет!       Истерика всё-таки поглощает её, и Чжихё уже ничего не видит. Перед глазами чёрные точки удваиваются, уже огромное тёмное пятно, которое застилает её глаза. Шум в ушах даже думать не даёт, а молотком бьют в голову, что Чжихё держится за неё. Она чувствует, как давление быстро падает, как сердце медленно бьётся.       И всё, что она видит перед отключкой — взволнованное лицо мужа.