Над облаками

      Последний луч света, падавший из открытого люка, исчез метров двести назад. Джейк шел в абсолютной темноте, постоянно наступая во что-то склизкое ногой, каждый раз вздрагивая, не видя что это. В тишине подземного мира слышался только звук сливных вод, пахнущих хуже, чем что либо на этом свете. Эта вонь била по чувствительному носу Джейка, словно предлагая развернуться и выйти на поверхность. Но также запах – единственное, что вело его вперед. Пес учуял еле уловимый аромат Марселин, только поэтому продолжал путь уже некоторое время. В темноте само понятие времени терялось. Нет хоть каких-то ориентиров, что время вообще движется. Мимолетная как река секунда не отличалась от океана часа.       Джейк шел и терзал себя лишь одной мыслью, тот ли запах он учуял? Ему не верилось, что она была здесь или что, кто-то воспользовался этим ходом. Мог ли он ошибиться и перепутать направление и запах?       За очередным поворотом показался свет. Он был далеко, но пес шел достаточно долго, чтобы прищуриться даже от такого огонька. Кто-то развел костер в бочке. Рядом стояла самодельная палатка, сделанная из сшитых кусков старых тряпок. Из нее показалось небольшое тельце. Хромая оно подошло к бочке и село рядом. Оно повернулось на шаги Джейка, когда тот подошел почти вплотную. - Кто здесь? – произнес хриплый голос. Джейку он показался через чур знакомым. Пес подошел ближе и разглядел в непонятном теле крахмал - Старчи. Он всегда был стар, но сейчас он разваливался на куски. - Старчи, это ты? – удивившись, выпалил Джейк. Он совсем не ожидал его здесь увидеть. - Джейк! Какая встреча! – Старчи посмотрел на пса слепыми глазами, чему Джейк удивился и сделал шаг назад. – Что, решил навести старика? - Старчи! Что ты здесь делаешь? - Живу, что же еще? Уже год как. За этот год ты мой первый гость. Кто дал тебе мой адрес? Принцесса Жвачка? – старик был явно не в своем уме. – Ладно, присаживайся, сейчас я тебя чем-нибудь угощу. – Он тяжело поднялся и направился в палатку. Вопреки всему, вокруг бочки копошилось множество насекомых. Тараканы, мухи и клопы бегали повсюду, не замечая старика. Через минуту крахмал вернулся. Джейк, брезгуя, не решился сесть рядом. – Вот, держи. – протянул Старчи плошку. Она пахла хуже сточных вод. Некогда находившийся там суп, покрылся толстым слоем плесени. В углу был небольшой нарост, из которого периодически выползали личинки. Джейк аккуратно взял тарелку и тихо вылил содержимое в сточные воды. - Спасибо. Вкусно готовишь. – пытался подыграть пес. - А то! Без кулинарии никуда. – старик снова сел у огня, с хрустом раздавив пару тараканов. - Почему ты здесь живешь, Старчи? - А где ж мне еще жить? Мне эту квартиру лично Принцесса Жвачка выписала, – с большой гордостью заявил старик. - за мои заслуги во время Второй Волны. Ты же помнишь, Джейк, мы вместе на на четвертом посту сражались. Ух, и показали мы тогда жару!       У Джейка всплыла картина тех событий, которую он хотел забыть. Невольно поежившись, он вспомнил как за пару недель обороны четвертой заставы из двухсот солдат осталось меньше десятка. В том числе Джейк, Старчи и Финн. В какой-то момент тела убитых уже перестали убирать. Разлагаясь, они меньше привлекали монстров, чем запах живой плоти. Каждое утро из горы тел оборонявшихся выползало несколько еще живых защитников заставы. Покрытые кровью и грязью, они продолжали обороняться. Эти воспоминания еще не раз возвращались Джейку в кошмарах. Наверно тогда Старчи начал сходить с ума. - Старчи, здесь никто больше не проходил? - Может проходил, а может нет. Я не знаю, Старчи старенький, может кого-то упустил. - Извини, но я пойду. Я спешу. – мысленно проговаривая, что обязательно вернется и заберет старика от сюда, произнес Джейк. - Беги, молодежь!       Финн с трудом разомкнул глаза. Пульсирующая боль в голове не дает ясно мыслить. Пара свеч освещает небольшую сквозную комнатку покрытую старой плиткой, которая приобрела бордовый окрас. Слева от Финна - столик с инструментами. Полный набор от скальпеля до пилы для резки костей блестел и был заточен. Высокий мужчина стоял спиной к Финну, и только когда парень осознал, что привязан скотчем к стулу, тот развернулся. Крамер собственной персоной. - Приветствую, Финни. Как твоя головушка, не болит? – высокомерный актерский бас одновременно бесил и ласкал слух. Улыбающаяся маска закрывала все лицо. Виднелся лишь один глаз, который неестественно бегал из стороны в сторону. – Ты не представляешь, как долго я ждал нашей встречи. Я возвращался в любимую мастерскую, а тут подарок от самого Санты! Лежит прямо у порога. Я не мог не воспользоваться даром свыше. И теперь ты здесь. А я перед тобой. - Марселин у тебя? - Ты о той вампирше? Да. Представь себе, она еще жива. Крепкая девушка. Правда, сомневаюсь, что ты узнаешь ее ближайшие… - актер осёкся - никогда. – Финн не видел его лица, но знал, что под маской он тоже улыбается еще более ехидной физиономией. - Что ты с ней сделал? – кричал парень. Как селедка на сковороде он трепыхался, пытаясь освободиться, но пару слоев скотча и железный стул и не думали давать спуска. Крамер, помимо высокомерия обладал и огромной самоуверенностью. Он не стал снимать с Финна куртку, в которой хранились кинжалы. Он даже не обыскал Финна. Или может это все часть его шоу? - Сразу к десерту хочешь перейти? Какой нетерпеливый парнишка. Как насчет закуски? Ты помнишь Пенни? Та самая человечишка – адвокат Жвачки. – Финн был в недоумении. Это заметил Крамер и залился истерическим смехом. – А ты не промах, Финн! Ты еще более ужасен, чем я представлял. Конечно, куда уж великому герою до простых смертных. Ты даже не заметил пропажи Пенни! Какой великолепный эгоизм! Я наслажден. Ладно, вступление затянулось.       Пенни – та самая девочка из города воров. Выросла она длинноногой красоткой, которая охмуряла и обворовывала богатеев. Позже, избавившись от клептомании, смогла устроиться к Жвачке, став хорошим юристом. Она не раз помогала Финну, особенно если дело касалось документов или любой другой бюрократии. Ее воровство переросло в аферы с документами. От привычек не уйдешь, а они стали ей заменой хобби. Финн закрывал на это глаза, получая приличную долю и периодическую помощь с ее стороны.       Крамер сдернул занавес. В теле лишенном кожи невозможно было опознать Пенни. Анатомический набор мышц был распят, напоминая стенд в музее под светом лампы. Этого эффекта и добивался Крамер. Если весь мир искусство, то и каждый человек - произведение, в любом виде. Лишь половину лица, идущую от лба до подбородка Крамер не стал сдирать. Это, действительно, некогда была Пенни. Финна поразил животный страх. Смерть его не пугала, но есть вещи и пострашнее. Вытерпеть такие пытки и остаться в живых. Парень испугался, что именно это и произойдет. - Эту картину я назвал «Двуличие». Работая на государство, она продолжала заниматься воровством. Терпеть не могу это лицемерие! Вижу ты крепкий, даже не стошнило. – после этих слов Финна вырвало. Сладкий запах разложения и едкий от рвоты ударили в нос с новой силой, от чего захотелось повторить процесс. – Похоже я поторопился с выводами. Не важно. Думаю тебе интересно, как это было. Так вот – великолепно. Я даже не стал вставлять ей кляп. Она стойко держалась. Крик был оглушителен, люди сверху могли подумать, что вернулся призрак оперы. Я смог освежевать ногу по колено прежде, чем она потеряла сознание в первый раз. Но пару шприцов адреналина и нашатырь смогли вернуть ее к жизни, правда, ненадолго. Ты должен понять меня, Финн. Ее кожа была такой мягкой и нежной, я не смог устоять, чтобы не забрать ее себе. Лицо я тоже захотел забрать, но подумал, зачем мне женское лицо? Поэтому забрал только половину. Какая щедрость и расточительность, не правда ли? Но это еще не все. Мы подготовили для тебя небольшую сценку.       За столиком с инструментами находился граммофон. Крамер плавно опустил иглу на пластинку. Секундное шипение сменилось мелодией вальса. Маньяк схватив одну руку своей, вторую положив на ее талию, облокотил тело Пенни на себя, изобразив пару. Со спины было похоже. Они закружились в танце. Шагая в такт музыке, Крамер тихо повторял: «Раз, два, три, четыре», кружась в танце. – у Финна помутнело в глазах. В желудке было уже пусто, но тошнота накатывалась с каждым движение этой импровизированной пары. «Как может вальс сочетаться с чем то подобным?» Сам того не понимая, Финн стучал в такт ногой, словно загипнотизированный. После пары кругов пластинка заела на одном месте. Тогда Финн поймал себя на мысли, что сам не против станцевать с трупом Пенни. От этого его пронзило ознобом. Влияние Крамера было ошеломительным. Как человек за меньше, чем двадцать минут, мог ломать психику другого без насилия? Крамер замер. Разжал руки. Тело Пении шматком упало на плитку. - Какая жалость. Мое выступление сорвалось. Но ничего. Я готов показать, что у меня еще припасено. Сначала небольшая предыстория. Как-то раз я подумал: «Как много разнообразных видов существ живет на нашей планете? Тысячи или миллиарды? А смогу ли я сделать то, чего еще не существовало?» И, забегая вперед, у меня вышло. В соседней комнате находятся камеры с еще живыми «картинами». Я тебя туда не поведу, но могу включить видео.       Крошечный телевизор, висевший в углу комнаты, включился. Он передавал видео с камеры наблюдения, направленной на конкретную клетку. Финн сначала не понял, что видит перед собой. Собака с головой льва и человеческими руками сидела на четвереньках. Парень подумал, что это что-то вроде манекена или чучела, но когда оно зашевелилось и начало по-волчьи выть, Финн съежился на месте, отведя глаза в сторону. – Здорово, не правда ли? Мне пришлось сильно постараться, чтобы Арчи, так я его назвал, выжил после многочисленных операций. Не беспокойся, он не голодает, все, что не идет в картины, все достается ему. Лишние части тела, желудок и прочее, поэтому он всегда сыт. И, возможно, благодарен мне, как создателю. – Финн на секунду поднял взгляд на камеру. Существо пыталось почесать гриву по-собачьи, но человеческой рукой. Парень не мог на это смотреть. Затем оно завыло снова. Крамер выключил телевизор. - Чертов урод! - выкрикнул Финн. - Зачем же так грубо? Ты переживаешь за его одиночество? Не волнуйся, скоро я сделаю ему братика. Как думаешь, кто лучше сойдет на эту роль, Марселин, Жвачка или может быть Джейк? - Я прикончу тебя! Убью, отрежу руки и ... - не успел договорить Финн, как "маска" вставил ему в рот кляп. - Критика, конечно, важна для деятеля искусств. Но она должна быть обоснованной. Пока ты на это не способен, так что придется чуть-чуть помолчать. Надо бы тебя за это наказать. Думаю пары ногтей будет достаточно. Клещи подойдут в самый раз.       Финн дергался, пытался вырываться как мог. Тяжелая рука прижала палец левой руки. Клац. Парень зажмурился. Резкое движение и ноготь слетел с большого пальца. Парень не сумел сдержать слез, кляп заглушал крик и не давал сломать зубы или откусить язык. Финн не мог посмотреть на свою руку, зная, что от этого станет только хуже. Когда боль из резкой превратилась в ноющую, холодный металл коснулся второго пальца. Еще одно резкое движение. Боль стала только сильней. Финн кричал во все горло, но этого не хватало, чтобы заполнить хотя бы эту комнатушку. Ад, который он себе представлял, становился явью. С каждым новым пальцем он терял желание жить. Смерть казалась даром свыше. Хотя он понимал, что это лишь начало. Тогда почему так быстро сдался? Марселин и Пенни явно больше выдержали. На их фоне Финн чувствовал себя совсем жалким. Когда на руке без протеза не осталось ногтей, Крамер положил клещи на столик. - Я мог бы сломать тебе пальцы, но я не могу так с тобой поступить. Финн, ты не представляешь, как я рад тебе. Ты первый посетитель моей выставки. Кроме тебя этого больше никто не видел. Можешь гордиться собой. Я хочу сохранить этот момент надолго. Поэтому, пожалуй, срежу я твое лицо и повешу в рамку. Тогда ты всегда сможешь смотреть на все мои творения. Или же срезать только половину и пришить к половинке Пенни. Тогда у меня будет сразу два зрителя в одном. Ты станешь с ней единым целым и никогда больше не потеряешь ее. - он провел рукой ровно посередине лица Финна, представляя, где будет срезать кожу. В тот момент Крамер наклонился так близко к лицу парня, пытаясь заглянуть тому в глаза, в поисках страха, несмотря на то, что парень мотал головой из стороны в сторону, дергая руками и ногами. Все же он разглядел ужас парнишки, чем остался доволен. Крамер поистине наслаждался болью других, называя это искусством. С той же плавностью, с которой он двигался, Крамер взял со стойки скальпель. В этот момент послышался железный стук. Маньяк машинально поднял голову вверх. В ту же секунду мимо Финна пролетела дверь, впечатавшая Крамера в стену. Из дверного проема показался Джейк. Он метнулся к Финну. Схватив ближайший острый инструмент, начал резать скотч, чтобы освободить друга. - Джейк, ты в порядке? Марселин жива? Где ты был?– миллион вопросов полетели с развязавшегося языка Финна, когда он освободился от кляпа. - Потом, бро. Он скоро придет в себя. – Джейк продолжал резать скотч, который мялся и лип к инструменту.       Половина дела была сделана, когда послышался скрежущий звук. Дверь отодвинулась в сторону, из-за нее показался пистолет. Выстрел. Пуля попала в бок Джейку с такой силой, что он приземлился через метр от места, где стоял. Потом пистолет навелся на Финна, но тот ногой успел выбить оружие из рук убийцы. Дернув со всей силы, он оторвал свою руку от стула, который, как оказалось, был приварен к полу. Крамер ударил ногой по стойке так, что хирургический набор полетел в сторону Финна. Даже маленькая царапинка от скальпеля могла оставить большой порез. Попытавшись воспользоваться моментом, пока Финн отпрыгнул назад, маньяк рванул к пистолету. Но парень был быстрей. Ловким движением кинжал уже летел в горло убийце. Крамер упал и затих, не подавая признаков жизни.       Секундный ступор. Финна охватила паника. Сейчас все действия были основаны на инстинктах. А когда пора было включиться мозгу, он начал осознавать происходящее вокруг.       Финн подскочил к Джейку. Он лежал без сознания, хотя не было раны или крови от выстрела. Парень прислонил пальцы к шее друга. Пульс был, но слабый. Финн хотел убедиться, что Крамер наконец то мертв и узнать, что прятала его маска. Наклонившись к телу, парень сорвал вечно улыбающуюся физиономию. У самого Крамера лицо поделилось пополам. Слева прекрасное лицо парня-актера. Справа – почти не имевшая кожи, каша, испещренная шрамами и ожогами. Две совсем противоположные стороны соединялись посередине огромным швом из толстых черных ниток. Шов не был похож на хирургический, скорее на тот, что делает швея, точно сшивая кромку одежды. Со временем слова Крамера осаждали голову Финна. "Лицо, как ткань или полотно для живописи. Маньяк и актер в одном лице." От последнего он даже улыбнулся. Неожиданно лицо Крамера улыбнулось в ответ. И улыбка эта поистине страшна. Не имея губ на правой стороне, оголив зубы, она доставала почти до ушей. Он открыл единственный глаз и тут же ударил лбом в нос Финна. Парень почувствовал, как хрящ чуть не ушел внутрь черепа. Финн схватился за место удара, тогда маньяк откинул Финна в стену ногами. Крамер встал в полный рост, достав кинжал из горла, он засмеялся. С мягкого баса его голос поменялся на нечто среднее между хрипом робота и криком банши. При этом его мимика не изменилась. Он смеялся не раскрывая рта, продолжая улыбаться. - А, вот, и твой десерт, Финни! – Голос доносился не из рта, а из горла. Возможно кинжал повредил его голосообразующий аппарат. Тогда и бас всего лишь фальшивка. Крамер медленно приближался, скрежеща как ржавые шестерни. Парень не мог оторвать рук от носа, корчась на полу. Маньяк схватил его за горло и прижал к стене. Ноги Финна не касались земли. Парень все ближе чувствовал дыхание смерти, даже надеясь, что умрет именно так, а не от пыток. Но он пытался вырваться из лап убийцы. Даже схватив его пальцы двумя руками, он не смог их разжать. Они не сдвинулись ни на миллиметр, словно он застрял в огромных тисках. Начиная терять сознание, Финн попытался воспользоваться своим козырем. Он достал очередной кинжал и что есть силы ударил в державшую его руку. Звон. Острие кинжала от удара разлетелось на несколько кусочков. Крамер залился смехом, не разжимая руки. - Финн, я больше не человек. И знаешь благодаря кому я стал таким? Твоей любимой Жвачке. Обезображенный кусок мяса – это все, что осталось от моей головы. – скрипел железный голос. – Любимая жвачкина гвардия откусила половину моего лица, разломив череп как хрупкую вазу. Ты думал эта красивая обложка – мое истинное лицо? Нет. Это обычная керамика, а тело мое – механизм. Эти твари, прежде, чем лишить меня жизни переломали все кости. Они не слышали ни просьб, ни молитв, только хрустели моими костями, разделывая меня как курицу. – Финн начинал синеть. – Поэтому я и до нее скоро доберусь. Именно за этим меня освободили из тюрьмы. А знаешь, кто это сделал? - "Адвокат" - пронеслось в голове умирающего. "Только он мог это сделать!" - Рано тебе умирать, дорогой! Я из тебя хотел сделать вечного зрителя так, что лицо я трогать не буду. А за остальное не обещаю.       Маньяк бросил Финна на пол, прижав ногой. Оперевшись на грудную клетку, второй ногой он раздробил уже сломанную ногу Финна. Сначала в районе икры, потом колена. Оставив Финна, либо калекой на коляске, либо вынуждая поставить протез. Если он выживет, конечно. Финн уже не мог кричать, хотя глубокий выдох последовал за хрустом ломающегося колена.       Другая дверь в комнату с грохотом отворилась. За ней стоял Лимонхвад с арбалетом в руке. Стрела попала точно в глаз Крамеру, но на удивление не пронзила череп насквозь. В этот момент парень почувствовал тонкую нить надежды. С новым приливом сил, он со всей силы дернул ногу Крамера, опрокинув того. Схватив пилу с пола, добравшись до шеи сопротивляющегося и ослепленного Крамера, Финн в пару движений отделил его голову от тела. Нечто похожее на машинное масло фонтаном брызнуло на лицо, но он не остановился. С последним движением пилы, механические шестерни остановили свой ход.       Финн распахнул одежду Крамера в страхе найти еще какое то хитроумное устройство, способное продлить жизнь безголового тела. Крамера тяжело было назвать человеком, и дело не в его поступках. Девяносто процентов его тела заменяли механизмы. Ноги и руки были полностью сделаны из прочных сплавов. Финн предположил, что лишь внутренние органы были человеческими, хотя и не факт. Так, как Крамер не имел собственной кожи, ее заменили маленькие металлические чешуйки, напоминающие змеиную кожу. Ржавый скрежет послышался внутри трупа после того, как Финн провел по чешуйкам рукой. Грудная клетка распахнулась, прозрачная жидкость вылетела в лицо парнишке, попав в глаза. Боль кипящей лавой сжигала зрачки, как хлеб в тостере. Финн упал на спину, схватился за глаза, пытаясь вытереть жидкость. Вопли боли разнеслись по всей «мастерской» и возможно канализации. Лимонхвад был рядом, но никак не мог помочь парню. Бутылка воды, вылитая на глаза, не уменьшила боли. Благо мучался Финн недолго. Организм решил все за него, отправив точным ударом в болевой шок, заменив мучительную боль на сон.