Огрызок

То, что под одной крышей жили парень и девушка, не имеющие друг с другом никакой связи, смущало и откровенно нервировало. Но Сейджуро платил и обратно деньги не принимал. Также он обеспечивал нам обоим достойные условия проживания. Это я о продуктах. Парень без преуменьшений забил весь холодильник и полки. Надо было видеть мои глаза, когда вечером воскресенья он ушёл на час, а вернулся с неким мужчиной, видимо, одним из подчинённых семьи. И оба загруженные, как натуральные ослики из далёких горных стран. С зубным скрежетом мне приходилось соглашаться на манипуляции однокашника, маскируя чувство стыда гневом. Выбора не было. Ведь тем же вечером он посадил меня перед собой и наглядно пояснил современные расценки на жильё в Йокогаме в соотношении с имеющейся у меня площадью и условиями проживания, назвал минимум и максимум по районам и кварталам. И платил мне как за полноценную комнату в секторе среднего и выше достатка. Я отнекивалась, возмущалась, пыталась спорить, но после смирилась, что этот неправильный японец сам себе на уме. Сложившаяся ситуация была удивительна, на самом деле. Как правило, наша нация не из сердобольных, и если у тебя проблема, ты сам обязан её решить — это аксиома. Но этот конкретный японец поломал все шаблоны и стереотипы за просто так, по приколу. Вряд ли, конечно, наверняка у него есть свои планы, и я на полном серьёзе допускаю мысль, что он рассматривает вариант подмять мой бизнес под свою сферу. Например, после перенятия дела отца Сейджуро может сыграть в полиполию и добавить на рынок новую ветвь под названием «вагаси». С возможностями Акаши такая процедура легко осуществима. С этой стороны смотреть на проделки парня было проще и понятнее. Однако пятый год совместного обучения наталкивает на мысли об отсутствии корысти как таковой. Парень вполне может просто благодарить за то, что не даю ему скучать. Глупость несусветная, но взять то же соревнование в школе за первенство в конце триместра. Хоть знания это не зубрёжка, а умение думать головой, но процесс обучения у нас с ним несколько нестандартный именно по этой причине, что и определяет условную битву. Понедельник — день тяжёлый? Не сказала бы, бывали дни и хуже. Однако я уже настроилась отложить тренировки на неделю и потому, встретив в коридоре пропотевшего, уставшего Сейджуро, закрывшего за собой входную дверь, устыдилась собственной лени. Приветственно кивнув друг другу, мы разошлись. В темпе вальса умываюсь и освобождаю душ страждущим, направившись страшной-ненакрашенной на кухню готовить завтрак. Благо, было из чего. Страждущие, благоухающие свежестью, вскоре присоединились к столу, с тщательно скрываемым удивлением воззрившись на наскоро организованный лёгкий макияж. До ушей донёсся гул работающей стиральной машинки. После сытного завтрака мне даже сказали «спасибо» и неожиданно спросили: — Зачем ты красишься? — на мой удивлённый взгляд даже пояснив свою позицию: — Ты выглядишь лучше без косметики. — Косметика для того и создана, чтобы выглядеть лучше. Без неё я чувствую себя нехорошо. — Ты стесняешься своей внешности? Мои руки, натирающие мыльной губкой тарелку под проточной водой, замерли. Вот ведь скотина, промолчать совсем невмоготу? Или слово «такт» ему не преподавали? Тем временем парень как ни в чём не бывало продолжал: — Ты уникальна. Почему не сделаешь это своим достоинством? Мысленно матерясь, возобновляю работу. Даю на заклание душу, но он точно поставил на стол локоть и, подперев щеку ладонью, сверлит во мне дыру. Затылком чувствую. Обойдёшься, Сейджуро, лазеры твоим организмом не предусмотрены. — На данный момент мне это не выгодно. Возможно, в будущем… — пожимаю плечами, оставляя недосказанность на фантазии невежды. Парень промолчал. В скором времени мы пересмотрели пункты посещений на сегодня и пошли собираться. Единогласно решили не мелочиться, чтобы домой не заходить и не терять драгоценное время, потому сразу собрали сумки со спортивной одеждой, на себя нацепив культурный вид. Внизу уже ждало такси. Мрачно скашиваю глаза на обувающегося парня. Понятно за чьи деньги. Поджав губы, скидываю сумку в салон. Сказав, что сейчас подойду, сама направляюсь в лавку. Горо обнаружился на своей законной точке, и мне вспомнилось, что такси встало как раз напротив кухонного окна. Вдохновенно морщусь, но глядя на напряжённую спину своего кондитера, беру себя в руки. — Судзуки-сан, я сегодня направляюсь в банк, а затем погоняю девочек из средней школы. — То есть? Мужчина озадаченно повернулся ко мне, забыв о своих не менее мрачных, чем мои, думах. Тихо выдохнув, про себя радуясь, что отвлекла его, поясняю: — Мой кохай попросила подготовить её команду к соревнованию по баскетболу. Я согласилась. — Игрок Ракузан тренирует группу неизвестных, — мужчина многозначительно хмыкнул. — Когда возвратишься? — Около восьми, может позже. Горо кивнул. Улыбаюсь на прощание и покидаю ставшую странно-приятной атмосферу, снова оказавшись на пыльной унылой улице, освещаемой ярким солнцем с безоблачного неба. Настроение тут же испортилось обратно, и я спешу оказаться в салоне за затемнёнными окнами. У нас с моим кондитером складываются достаточно странные отношения. Очевидно, ему не нравится Сейджуро, не нравится, что с ним имею дела я, и не нравится, что я это принимаю. Но также он более чем лоялен ко мне и, вроде как, ничего против меня не имеет. Выражает своеобразную заботу, особо проявляющуюся в ненавязчивых попытках отгородить меня от потенциальной опасности в лице сокурсника. И тут не имеет значения, что с последним я учусь бок о бок, наблюдая все заскоки и выверты психики, без малого пятый год. Да, я приноровилась к особенности общения. Да, знаю, когда лучше промолчать и не светить. Но! Сейджуро всё также загадка, разгадывать которую меня не тянет. Однако Горо считает иначе. Парню же явно по барабану. Или он просто старательно шифруется. Почти пол часа занял путь на машине до центрального отделения банка, который своими звонками сидит у меня уже в районе печёнки. В салоне мы в последний раз повторили всё, что мне нужно сказать и сделать, и я вышла в свет. Три чёртовых часа и тонна потраченных нервных клеток стоили мне целого… Ничего. На наши с сотрудником пикировки на повышенных тонах в одну сторону — разумеется, в мою, даром что ли презент Сейджуро утром выпила? — слетелось посмотреть всё отделение. Ставок на мою непробиваемую отстраненную мордашку было не счесть. Озолотился же кто-то предприимчивый. Чтоб им всем икалось. На дворе час дня. Таксист скурил почти всю пачку сигарет. Индифферентный Сейджуро наслаждался синим небом и собственными мыслями. На дворе вовсю палило обеденное солнце. Желудок неоднозначно присосался к позвоночнику. Хотелось спать и повеситься. — Всё ужасно, — устало выдыхаю на вопрошающий взгляд парня и ожидающий таксиста. Последний так давно уже пожалел, что взялся за заказ. Сейджуро свёл брови к переносице и кивнул на машину. Назвал взбодрившемуся таксисту адрес некого кафе и до самого пункта назначения сохранял тишину. Я же героически боролась со сном. Периодами выпадала из реальности, с открытыми глазами, да, но слава Ками не заваливалась на бок. Вроде, никто даже ничего не заметил. Вышли мы у достаточно приличного обычного кафе, каких много. Восстановив душевное равновесие за чашкой блаженного зелёного чая, я начала разговор: — Это было ужасно. — Это я уже слышал, — хмыкнул Сейджуро, подзывая официанта и заказывая обед, сразу вкрадчиво предупреждая, что угощает. Я последовала мудрому примеру и тоже сделала заказ. Как только мы снова остались одни, продолжаю более развёрнуто не увлекательное повествование: — Сцепилась с некой дамочкой на входе, она меня минут двадцать мусолила, не пропуская дальше. Взъелась ни на что. Есть мысли, что это неспроста, — просто так подобную настойчивость, граничащую с откровенным неуважением, не проявляют. Всё разрешилось, когда мне на глаза неосторожно попался нужный человек. И всё пошло по сценарию сказки. Только страшной. Пригубив обновлённый чай, глубоко вдыхаю ароматный пар, выдыхаю, собираясь с духом, и через силу продолжаю: — Меня попытались унизить. Неудачно. Для него. Всё последующее время мы упражнялись в пикировках. Завуалированных и не очень. Пришли к соглашению, что названивать мне бессмысленно. Надеюсь, память у него достаточно хорошая… По бумагам он воротил нос и всячески уходил от ответа. Мне с трудом удалось выбить из него сводки по счетам и переводам. Он некомпетентен. — Ты расстроена, — проницательно смотрит прямо в глаза парень. На очередном выдохе эхом повторяю: — Я расстроена. Ожидала большего. Ну, это только начало. Пороги мне сбивать ещё шесть дней. Принесли наш заказ, и разговоры стихли. Кошмар… Ками, какой же это тихий ужас. Я шокирована как никогда, и ужасно расстроена. Ожидания большего… Ха! Да с таким грохотом рушились только башни-близнецы в Нью-Йорке. И те, кажется, падали тише. Ками, дай мне сил. И терпения. И нервов. И сил… У-у-у, как же хочется взвыть! И как же жаль, что воспитание и этикет подобного не позволяют. Терпи, Юкико, сцепи зубы и терпи. Ты знала, в какой сказке живёшь. В два часа дня мы благополучно покинули кафе и решили размяться перед тренировкой. Неподходящая одежда не была нам помехой. Мы нашли, где переодеться, и благополучно пошли издеваться над собственными тушками. Но выпитый за будь здоров пузырек — или его половина? — валерианы на фоне отвратительно-яркого солнцепёка дал о себе знать очень не вовремя, во время бега проявившись резким потемнением в глазах. Мир я увидела уже сидя на травке в тени с прижатым к носу одноразовым платком. Сейджуро, сидевший на пятках рядом, с крайне недовольным видом удерживал меня за плечо и прижимал платок. Тряхнув головой и вырвавшись из хватки, отняла у него бумажку. Отвела от лица — в крови. Вот же ёкаи по ваши души! А Сейджуро-то, оказывается, таким мрачным выглядел из-за беспокойства. Осторожно улыбаюсь парню, пытаясь показать, что всё в полном порядке. Однако резких движений, как и попыток подняться, не предпринимаю. Его брови окончательно сошлись на переносице. — Успокойся. Это нормальная реакция моего организма. — На что? — на мой недоуменный взгляд он явно борется с желанием поднять на девушку руку и рычит сквозь зубы: — Реакция на что? — На солнце и валериану. Поэтому я стараюсь не злоупотреблять растительными лекарственными средствами и их аналогами в подобных погодных условиях. Сейджуро промолчал. А ведь что-то матерное так и рвалось, по глазам вижу. Поднявшись, не предлагая даже, он потянул меня следом, уже готовый поддерживать в случае, если мне вдруг захочется завалиться в ближайшие кусты. Подавила желание показать язык, — не поймёт. На зло самой себе твёрдо встала на ноги, даже не покачнувшись. Вернулись к оккупированной нашими вещами скамье, — хвала Ками, она в тени, — сели. Мне сунули в руки початую бутылку воды. Благодарно кивнув, отхлебнула, извлекла из кармана пачку бумажных салфеток, выкинула в урну пропитавшуюся старую. Подумала, набрала горсть воды и умылась. Промокнула лицо чистой салфеткой. Благо, кровь остановилась и не размазалась окончательно. Ощутив себя в разы лучше, а вспомнив, что загодя смыла с себя часть косметики, склонной при потении подтекать, окончательно воспряла духом. Вот только Сейджуро моего оптимизма не разделял. — Я уже отошла, больше падать не собираюсь. На полный иронии и выразительного посыла взгляд добавляю: — Могу аккуратно продолжить разминку. Вздохнув и высидев секунд тридцать, парень поднялся. Псевдотренировка продолжилась, но в этот раз я кожей ощущала каждый брошенный на меня взгляд. А проверяли моё состояние с периодичностью в минуту. С трудом подавив желание закатить глаза, проглотила небрежное фырканье: заняться ему больше нечем. В двадцать минут четвёртого мы молча собрались, также молча отправились переодеваться и пешком прошлись до Кайджо. К воротам старшей школы мы подошли ровно к четырём часам. Девочек на горизонте ещё не было видно, как и учеников со стороны школы. Расходимся с парнем по углам, каждый думать свою думу. Но не прошло и пяти минут, как со стороны Кайджо раздался до боли знакомый окрик: — Широ-чи! К нам бегом устремился одетый в тренировочную одежду Рёта, на ходу размахивая рукой в приветственном жесте и едва не задыхаясь от нехватки воздуха. Но избыток счастья, чётко отпечатавшийся на лице блондина, был ясно виден даже с такого расстояния. Радостно улыбаюсь в ответ и также от души машу рукой. — Акаши-чи, рад тебя видеть! — Я тоже. — Кисе-кун, тебя отправили нас встречать или сам вызвался добровольцем? — И то, и другое, Широ-чи! Дай тебя обнять! — Нет, Кисе-кун. Я про-о-о… Не дав мне договорить, блондин обнял меня за талию и, подняв над землёй, закружил с радостным гыканьем. Ругаться не стала, ведь из года в год у него одна и та же фишка крутить меня, как любимую куклу. Мир перед глазами смешался в одну сплошную цветастую массу и померк. Когда меня поставили на землю, я покачнулась, но ухватилась за блондина, который только и рад был, снова принявшись разливаться соловьём: — Я так рад вас видеть! — Взаимно, Кисе-кун. Полностью взаимно. Коротая время ожидания, мы проболтали около десяти минут, стоя в воротах школы. Пока, наконец, на горизонте не показалась нестройная колонна подростков во главе с… импозантной… дамой моложе среднего возраста… переругивающейся с некоторыми из девочек. М-ма, какие дела… Стоило им приблизиться на достаточное расстояние, и из общего гвалта можно было расслышать: — Бич-сенсей, если бы Вы вели себя скромнее, нам не пришлось бы ждать, пока Ваши поклонники освободят дорогу. — Да, и мы бы не опоздали, — дружно покивали малолетки, вызвав гнев блондинки: — А ну молчать! Завидуйте молча! Знаете, лучше бы я ничего не слышала. Может, вышла ошибка, и Кунугигаока не является одной из лучших средних школ в Токио? Или, может, ученицы не те? Мелькнувшая знакомая макушка Хинаты уверила меня в обратном. Кинув взгляд на блондина, я поняла, что не только мой мир больше не станет прежним. Его ошарашенный взгляд был красноречивее всех слов. А уж окаменевшее лицо Сейджуро с застывшей маской картинного участия стоило отдельного внимания. Приблизившись к нам, разномастная группа девочек-подростков в серо-белой школьной форме дружно поклонилась, и вышедшая вперёд Хината сказала: — Простите за опоздание! Широ-сан, этого больше не повторится! — Хината-чан… Рада тебя видеть. Это все? — окидываю взглядом толпу, акцентирую внимание на выбивающийся из общего числа единице: — А ваш сенсей?.. — А, точно! Широ-сан, позвольте представить, это наш сенсей, Ирина Елавич. Она гайдзин, но принята в школу в качестве учителя для нашего проблемного класса. У меня дёрнулась бровь. Что ещё за «проблемный класс», позволь узнать? И какой же предмет ведёт… Это? — Ирина-сенсей, это Широяша Юкико-сан, мой семпай, она согласилась нам помочь. — Оч-чень приятно. Окидываю так называемого «сенсея» нечитаемым взглядом. Распущенная копна светлых волос, яркий макияж, белый пиджак с безумно короткой белой же юбкой, чёрная майка, открывающая внушительный бюст, и туфли на каблуке. Что ж, интересный педсостав нынче подбирают. — Взаимно, — приятный голос без акцента не вызывает никаких эмоций. Всё внимание приковывает ядовитая улыбка законченной стервы и протянутая тонкая рука с идеальным маникюром. Без раздумий жму, растягивая губы в ответной радушной улыбке. С удовольствием отмечаю, как перекашивает гайдзина. Обозначить поклон даже не думаю. Так, Юкико, это временно. Потерпи. О Ками, ну вот за что? Нет, к приезжим я в целом отношусь нейтрально, — что есть они, что их нет. Но вот этот яркий экземпляр выбивал меня из колеи одним своим видом. Всё воспитание взбунтовалось — как можно так развратно одеваться, будучи учителем, что за пример, что за?.. Хотелось сказать необразованной даме: приходя в деревню — следуй деревне, нужно уважать чужие обычаи, кем бы ты ни был! Но вовремя останавливаюсь, понимая, что меня начинает заносить. Меня не должно касаться, что в этой женщине нет и капли уважения к людям. — Кисе-кун? Через минуту потрясания рук со взаимным прожиганием взглядами, не отрывая глаз, зову друга. За плечом раздается растерянное: «А?» — Отведи нас, пожалуйста, в выделенный зал. — А, да, конечно. Прошу за мной. Он зазывно махнул рукой и пошёл первым. Особо не привлекая к себе внимания, рядом шёл Сейджуро. Ко мне под бок пристроилась Хината. Остальные пока незнакомые девочки молча потянулись косяком за нами. Искры неприязни ощущали все, скинуть напряжение пока было негде и не на ком. Тишина становилась всё более и более давящей. — Хината-чан. — Да, Широ-сан? — А ты не сильно изменилась с нашей последней встречи, — добродушно произношу и скашиваю на девочку глаза, та расцветает улыбкой. За спиной послышались тихие вздохи облегчения. — А вот и нет, я здорово вытянулась! — втянулась в забаву Хината, наигранно возмущаясь. — Я вижу, — также наигранно похлопала ладонью по темноволосой макушке чуть выше своего плеча. Девочка забавно надулась, но быстро заулыбалась снова. — Широ-сан, а Вы уже придумали, как нас натренировать? — О чём ты? — продолжаю забавляться, смешно искривив брови. — Никаких планов, чистая импровизация — вот залог успеха! На поднятый к небу палец посмотрели все, даже Рёта, морально ударенный по голове мешком муки, повернулся и посмеялся. Кажется, каждый потихоньку пришёл в себя. На подходе к тренировочным корпусам примечаю караулящую крыльцо фигуру смутно знакомой девушки в спортивной одежде. Заметив нашу процессию, она поднялась и направилась к нам, разрушив мои надежды на лучшее. Думай, Юкико, не даром она кажется тебе знакомой. Логическая цепочка строилась со скрипом. Что же я вижу? Девушка, примерно моего возраста, возможно старше. Спортивная одежда, нехарактерная для клубов волейбола, борьбы, стрельбы из лука и кендо. Уже отсюда вижу слипшиеся от пота пряди волос. Наверняка мы играли на одном из множества соревнований. Каком? Когда мы играли с Кайджо? Последние игры с ними были на Зимнем Кубке. Почти пол года прошло с того момента, как мы их одолели. К слову вспомнила, что без особого напряжения. Тогда, как и сейчас, лёгкая победа выглядела странной, ведь не я одна считала их команду одной из самых сильных. Но никогда не усомнюсь в том, что наша — лучшая. Итак, что же потребовалось проигравшей стороне после драки? — Широяша-сан, давно не виделись. Девушка с непомерно глупым упрямством встала прямо передо мной, загораживая проход и останавливая группу. Удерживаю лицо с выражением лёгкой заинтересованности патологоанатома над остатками того, что недавно соскребли с асфальта, и молча киваю на приветствие. Девушка вкрадчиво уточняет: — С Зимнего Кубка, если быть точной. Ага, таки я оказалась права. Какая восхитительная удача. — Приятно снова видеть тебя, Хаджиме-сан. Особенно рада, что в форме. Кольнуть по больному? Разумеется! Та победа была слишком лёгкой, по-настоящему унизительной. И смотреть, как она до скрежета стискивает зубы, доставляло мне неимоверное удовольствие. — Взаимно. А вот это уже сомнительно. Но девушка нашла в себе силы продолжить, и я заинтересованно прислушалась: — Слухи оказались правдивы, и белый буревестник спустился до серой розы. Ого, вот это наезд! Я аж подвисла от такой наглости. С чего бы начать расшифровку? С цветовой палитры? Что ж, белый — цвет смерти, в нём провожают, в нём помнят. А серый? Оттенок индиго, ставшей традиционной гаммы широкого спектра, имеющий куда более приятную характеристику истины, верности и целомудрия. Цвета наших школ, но в контексте прозвучавшие как сопоставление бесполезного покойника монаху. Идём дальше. Символ Киото животного мира — пегий буревестник, символ же Йокогамы мира растений — роза. Для начала она сказала «белый буревестник», тонко, с бревно размером, намекнув на удалённость старой столицы от портового города. Ведь в отличие от пестролицего, белый буревестник житель Антарктиды. Далее, роза, в связи с «серой» характеристикой получившая значение бесконечность, то есть в отличие от «сезонной» птицы цветок вечен, что опять же является камнем в один огород. Убиться веником! Покачиваю головой: — Позволь спросить, Хаджиме-сан, насколько высоки твои баллы? Хотя даже с этим багажом недальновидно сравнивать охотника с травоядным. Как и ставить пошлость в один ряд с утончённым. Ещё прямее заявить, что я о ней думаю, просто невозможно. Вижу, как заходили желваки на скулах. Значит, ответный посыл уловила. Пора бы закруглять наш кружок по культурным и не очень интересам, у меня есть более важные дела, например… — Реванш. А? — Матч-реванш. Один на один. Дружеская встреча. Какая настойчивость! Я в восторге. Нецензурном. Склоняю голову к плечу, пытаясь достучаться до здравомыслия соперницы: — Один на один будет скучно. И наши позиции разнятся. — Предлагаю принять участие Поколению Чудес. Кидаю взгляд на Сейджуро, перевожу на блондина. Рёта озадачен, но против, вроде, ничего не имеет. Сокурсник задумчив, но кивает. Разомнёмся? Н-да, стритбол какой-то получится, а не традиционная игра. Но мне же лучше, ведь свобода — мой стиль. Если, конечно, мои ожидания на нечто большее, чем простые побегушки, оправдаются. — По рукам. От души улыбаюсь, уже ощущая предвкушение. Мою протянутую руку пожимают, колко улыбаясь в ответ.