Ты думаешь о том же, о чем и я?

      У Джейка хватало ума не подходить самостоятельно к дочери гала Дуката, но тем любопытнее ему было, что на самом деле из себя представляет загадочная девушка, которую не считают своей ни кардассианцы, ни баджорцы, да еще и художница. Как и любые жители станции, они с Зиял время от времени пересекались в кафе или на променаде, и случайные встречи, не дававшие ничего, кроме пищи для воображения, в конце концов привели его к неизбежному: он взялся за перо.       Дообеденное время "У Кварка" было затишьем перед бурей, но по опыту Джейк знал, что может рассчитывать на час спокойной работы за стаканом лунаколы до того, как начнутся намеки, что ему вовсе необязательно занимать весь столик самому. И, стоило ему устроиться, в дверях мелькнуло знакомое платье. Зиял огляделась, так что он, удивившись сам себе, кивнул ей – и удивился еще больше, когда она кивнула в ответ. Но, естественно, она и не подумала подойти, а взяла себе что-то простое у бара, отправилась к столику у стены в дальнем углу и, судя по всему, принялась рисовать, немедленно забыв про свой стакан.       Джейк не мог и желать лучшего. Сначала ему пришлось одергивать себя, чтобы не поднимать глаза очень уж часто – в конце концов, Зиял была не только дочерью Дуката, но и просто очень красивой девушкой, – раз или два ему даже показалось, что она только что смотрела в ответ, но поток слов захватывал внимание все крепче, фразы легко лились из-под пальцев... Небольшая заминка заставила-таки его вспомнить о существовании реального мира – но столик у стены был уже пуст. И в эту же секунду юноша чуть не подпрыгнул от мягкого вопроса над самым ухом:       – Ищешь кого-то?       Зиял стояла в двух шагах от его столика.       – Мы незнакомы, – она смущенно улыбнулась, – но я слышала, что ты писатель. По-моему, это ужасно интересно! И, как бы там ни было, думаю, я должна хотя бы показать тебе...       Она протянула ему листок, который он сперва не заметил, и Джейк с изумлением узнал на нем себя. По-видимому, рисунок был совершенным экспромтом, потому что на рисунке юноша сидел за тем же неприхотливым столиком в кафе, но кое-что изменилось: из его пальцев в падд лились мягко светящиеся слова, бросавшие очаровательные блики на все вокруг. Зиял не поскупилась на них: даже глаза Джейка с рисунка отражали пляшущие огоньки. Если художница не просто следовала в этом выбранному зрительному образу, а еще и подразумевала вдохновение пленника искусства, то Джейк готов был поклясться, что это ощущение и ей очень хорошо знакомо.       – Ничего себе, – он вдруг сообразил, что молчит слишком долго. – Знаешь, это очень красиво! И очень приятно. Я... я даже не знаю, как тебя отблагодарить.       – Ну, – она лукаво глянула на него, – ты мог бы что-нибудь обо мне написать.       Он развернул к ней свой падд:       – Ты не поверишь...