Эффект бабочки/Butterfly Effect

Демонята зажмурились от удовольствия. Наконец, пришел их черед! Они скучали весь вечер, из-за счастливого сияния хозяйки, и если бы это продолжалось, феи были бы абсолютно невыносимы. Кеко отогнала их, ситуация и так была не лучшей. Они стояли в коридоре, чуть дальше от танцевального зала, но был шанс, что кто-то мог заметить их, проходя мимо. Она не собиралась давать Шо шанс устранить ее … снова … из-за того, что она напала на него. «Поджидаешь девушек у туалета? Очень «крутой» поступок», — сказала она, продумывая пути к спасению. Ей было отчаянно жаль, что Цуруга-сан не с ней сейчас. «Совсем не как то зрелище, которое ты устроила в саду, — сказал Шо. — умереть хочешь, или как? Половина женщин в этом здании влюблена в Цуруга Рена, и я могу гарантировать, что каждая из них хотела бы тебя утопить и четвертовать, как минимум. Тебе что, одного раза не хватило?» Она глубоко вздохнула. Я не собираюсь убивать его… Я не собираюсь убивать его… Я не собираюсь убивать его …. Это не помогло. «Во-первых, то, что между Ц… Реном и мной касается только нас, не их. Во-вторых, ты знаешь лучше, чем кто-либо, что я могу кое-что противопоставить им». «Да уж, действительно. И ты поэтому проводила обеденные перерывы ища свой ланч в мусоре?» — Шо презрительно фыркнул. «Хорошего вечера, Шо, — спокойно сказала она, обходя его, и направилась к выходу. Прежде чем она смогла пройти, он схватил ее за запястье, останавливая. Она развернулась, ее голос напоминал змеиное шипение, — Чего ты хочешь от меня? Пинка под задницу?» «Почему ты с Цуругой? — спросил он, пропустив мимо ушей угрозу от актрисы. — Почему ты позволяешь ему прикасаться к себе так, тебе нравится это? В какие игры ты играешь?» Она колебалась. Нельзя говорить Шо правду. Он мог выкинуть что-нибудь такое, отчего все ее усилия пропадут впустую. Поэтому она, настолько прямо, как могла, выпрямилась и сказала: «Он сопровождает меня здесь. И насколько я знаю, танец предполагает прикосновения». «Не пытайся меня одурачить. Он практически облапал тебя там, — сказал он, яростно сверкая глазами. — Ты на самом деле находишь это приемлемым, мисс «Только-после-свадьбы»?» Ее щеки обожгло оскорблением, будто он ударил ее. Стыд накрыл ее с головой, но под ним скрывалось еще более сильное чувство — гнев. Гнев, что этот засранец сейчас перевернул все с ног на голову. Она просто хотела, хотя бы на один вечер, быть той, которую любил Рен, и Шо сейчас разрушал это. Она сделала свой голос максимально холодным. «Я, должно быть, не заметила, так как я хорошо проводила время. Я намного более объективна по этому поводу, чем ты прямо сейчас». Шо ослабил хватку, но не отпустил. Она стояла все так же прямо, подумывая о том, что все-таки придется его пнуть, как минимум по колену. Сколько еще времени пройдет до того момента, пока кто-то войдет в этот коридор? «Это не ты, — сказал он. — Кеко, которую я знаю, никогда не позволила бы мужчине так прикасаться к ней. Может, все же пояснишь?» «Я не должна тебе отчитываться, Шотаро, — сказала она. — Ты должен знать это достаточно хорошо». Он стиснул зубы. Причина, по которой он приехал на эту глупую вечеринку, состояла в том, чтобы увидеть ее и … хорошо, у него не было другого плана, кроме того. Но он действительно знал, что должен был поговорить с нею. Мысль, что она думала о нем меньше, чем о грязи под ногами просто не давала ему покоя. Это же Кеко, ради Бога! Девушка, которая была его другом детства, девушка, которая заботилась о нем и кормила его, когда он приехал в Токио. Для чего он, по ее мнению, все это делает? «Он — засранец, — сказал Шо. — Грязный засранец, который просто использует в своих интересах его положение в компании, чтобы управлять тобой. Ты не заслуживаешь этого». *** Ни один из них не знал, что мужчина, которого они обсуждали, был у входа в коридор, слыша каждое слово. Рен, скрывшийся в небольшой нише, уже некоторое время планировал вмешаться, но обнаружил, что ему труднее справляться с гневом, чем обычно. Видя, что Фува смотрит на его возлюбленную так, будто она была тряпкой, заставил его кипеть от гнева. Но мысли о насилии, которые обуревали его, были прерваны, когда он услышал, что Кеко смеется. *** «Ты с Фудзи свалился? — подозрительно спросила она. Ее глаза излучали холод. — После всего, что ты сделал, ты на самом деле указываешь мне, что я могу и не могу делать? Остановись прямо сейчас, прежде чем сделаешь из себя полного дурака. Никто кроме меня не знает, чего я заслуживаю, ты тем более». «Прекрати играть жертву. Я не тащил тебя за волосы в Токио. Я не попросил, чтобы ты мучила себя. Если бы ты на самом деле позволила мне купить тебе вещи, ты не чувствовала бы себя настолько преданной. Это был бы равноценный обмен!» — Шо практически рычал. Кеко недоверчиво на него уставилась. Только что произошло нечто невероятное. Она чувствовала себя легкой, как будто огромный груз упал с ее плеч. Феи и демонята притихли, наблюдая за происходящим. Ее глаза, кажется, только что открылись, и она увидела своего друга детства таким, какой он есть в самый первый раз. Не как принца, не как врага, просто как человека. Она заметила отчаяние в его глазах, защищающиеся жесты в его позе. Дорогая одежда и тщательно уложенные волосы были превосходными, но не изменили того, кем он был. Он был похож на ребенка, который играя, нарядился как музыкант со всеми атрибутами успеха. И сейчас, все его действия обрели смысл — его внезапный интерес к ней, защита ее от Рейно, его поцелуй в День св. Валентина … те вещи ничего не означали. Они были просто отчаянным криком о внимании. Как я могла поклясться мстить этому… идиоту? «Равноценный обмен? — сказала, почти задыхаясь от смеха. — Как игрушками на детской площадке или десертами? О, ты действительно безмозглый придурок!» Она выдернула руку из его захвата, но вместо того, чтобы уйти, развернулась к нему полностью. «Позволь мне сказать тебе кое-что, Шо, — сказала она. — Если бы я хотела симпатичные шмотки, если бы они действительно были мне нужны, я купила бы их сама и сказала бы тебе платить свою собственную проклятую арендную плату. Возможно, я должна была не напрягаться так и спать спокойно. Но я не сделала этого, потому что есть проблемы, которые не могут быть решены чековой книжкой! Ты сейчас меня очень удивил. Прими мои поздравления! Ты уговорил незащищенную пятнадцатилетнюю девушку отказаться от средней школы, чтобы быть твоей личной горничной. Я надеюсь, что знание принесет тебе спокойствие. Лично у меня все в порядке. — Говоря это, она поняла, что это была правда. Она действительно была в порядке. — Нет, Действительно, — сказала она, когда он открыл рот, чтобы противоречить ей. — У меня не было друзей, никаких увлечений, никаких любимых. Всех, кого я знаю, всех моих друзей и любимых, я встретила из-за тебя. Так что, спасибо за это». «Как это на тебя похоже», — сказал он, усмехаясь. «Ты можешь верить, во что хочешь, — сказала она. — В конце концов, я нашла то занятие, которое мне нравится. Больше чем одно. У меня все идет хорошо. Но не дурачь себя тем, что ты сделал мне одолжение. Все, что я когда-либо хотела, было любовью, Шотаро. Ты знал это, и воспользовался преимуществом, подвесив ее как кость для меня, чтобы управлять мной. Я, возможно, была глупа, но это не означает, что ты — полный засранец». Шо сжал руки в кулаки, потому что то, что она сказала, задело его. Он, возможно, дурачил себя, утверждая, что это была ее вина, но в конце концов, она была эмоционально уязвимой, и он знал, что она будет следовать за ним куда угодно, когда бы он не позвал. И как обычно, когда было задето его самолюбие, он бросился в атаку. «И что? Теперь ты собираешься крутить шашни с Цуруга Реном, чтобы утереть мне нос?» «Хочешь верь, хочешь нет, Шо, не все вращается вокруг тебя. Я здесь, потому что я была приглашена, и я пригласила Рена пойти со мной. Я не знала, что ты будешь здесь, но честно, даже если бы я знала, это не имело бы значения». «Да уж, могу поверить. У тебя теперь есть кто-то, кто осыпает тебя подарками. — Шо осмотрел ее с низу вверх, и она чувствовала себя так, будто наступила во что-то противное. Его взгляд ясно сказал, что он думал о ней. — Он купил тебя этим, не так ли? Платье, обувь, драгоценности? Я вижу, что у тебя нет проблем с тем, кто за тебя платит». Она хотела ударить его, но вместо этого постаралась выровнять дыхание. Он просто был ребенком, как обычно. Он не заслуживает ее гнева. «Перешел к мелким оскорблениям, Шо? Боже, ты действительно — ребенок». «Что, я неправ? — он сказал, глумясь. — Ты действительно думаешь, что такой мужчина как он, будет покупать алмазы для своей кохай? Тот кулон, который ты носила на днях, стоит баснословных денег». Кеко вздохнула и посмотрела прямо в его глаза. Он был потрясен. Она не была сердитой. Она даже не изображала холодность. Ее пристальный взгляд был абсолютно равнодушным. «Шо, чего ты пытаешься достигнуть этим?» Он открыл рот, но не издал ни звука. Что он мог на это ответить? Она покачала головой. «Что произошло с тобой? Ты раньше был моим другом». Он впихнул руки в карманы, пытаясь сдержать свои чувства. Это было странное ощущение, не похожее ни на одно из тех, что он испытал прежде. Это было, как будто все тепло и свет исчезли из мира, оставив тяжесть и опустошение. *** Наблюдая за происходящим из своего укрытия, Рен позволил удовлетворенной улыбке проступить на его лице. Это — моя девочка, мелькнула мысль наполненная гордостью. Кеко действительно не нуждалась в помощи, чтобы поставить Фуву на место. Он уже собирался уходить, как этот наглый мальчишка снова открыл рот. *** «Ты всегда откровенна, не так ли?» — сказал он, удивляясь тому, как устало прозвучал его голос. Кеко пожала плечами. Если она была встревожена изменением его тона, она не показала его. «Я была твоим другом. Это — то, что делают друзья — они честны с тобой». Она победила его, он понял это. Она не могла знать этого, но она победила его. Однако, Шо не собирался сдаваться так просто. «Все друзья?» «Да, все», — сказала, подозрительно хмурясь. «Ты можешь сказать это обо всех людях, связанных с тобой? Что все они честны с тобой?» «Что ты имеешь в виду, Шо?» «Всегда ли все они честны с тобой? Или только тогда, когда это выгодно им? — ободренный ее реакцией, Шо продолжил. — Твой бойфренд сказал тебе, что Цуруга Рен — не настоящее имя?» «О, Господи… конечно, я знаю, что это — сценический псевдоним, Шотаро. Если ты не забыл, ты делаешь то же самое». — она вспыхнула раздражением. «Но он говорил тебе, как его зовут, кто его родители?» Кеко скрестила руки на груди. Она понимала, что это было невероятно грубо, но у нее заканчивалось терпение. «Шо, какой в этом смысл? Почему ты внезапно задаешь такие вопросы о Цуруга-сане?» Она перешла на формальный тон, избегая прямого взгляда, но оба мужчины заметили это изменение ее поведения. Это заставило Рена волноваться и ободрило Шо. «Ты сказала мне на днях, что другие люди не использовали стартовые площадки. То, что я был единственным, кто обманывал тебя, и что ты и твой драгоценный семпай забрались туда, где вы сейчас — только потому, что усердно работали». «Мы действительно работали ради этого. — она подняла на него уставший взгляд. — Теперь, я пойду, если ты извинишь меня. Этот разговор был довольно долгим. Доброй ночи, Шотаро». «Его зовут Куон Хизури, — он сказал это достаточно громко, заставив ее застыть в нескольких шагах от себя. — Он — сын Куу Хизури, одного из лучших актеров Японии. Ты можешь все еще сказать мне, что он поднялся так высоко не из-за связей?» Все тело Кеко окаменело. Хизури Куон… мальчик, олицетворением которого она являлась? Хизури Куон был в Японии, и она знала его? Хизури Куон был … ее семпаем? Она вздохнула и обернулась, чтобы стоять прямо перед Шо. «Мне не нужно знать, кто он на самом деле чтобы сказать, что он — актер первого уровня. И я видела, как он работает. Доброй ночи». — С этими словами она вылетала из коридора, оставляя Шо наедине с его страданиями. *** У Рена не было времени, чтобы отступить, когда она появилась из коридора. Она замерла в нескольких шагах, смотря на него помертвевшим взглядом. Ему ничего не оставалось, кроме как играть. «О, а вот и ты! Тебя долго не было, и я пошел на поиски», — сказал он. «Сколько ты услышал?» — ее голос не выражал никаких эмоций. Он замер, и прежде чем он смог придумать ответ, правда слетела с его губ. «Все это». Она, казалось, рассматривала его, а затем покачала головой. «Сейчас не время. Награждение вот-вот начнется». Он хотел было возразить, но она уже прошла мимо него, ставя его перед выбором — стоять здесь в шоке или идти за ней. И так как Цуруга Рен не был известен тем, что терял хладнокровие, он проследовал за девушкой, задаваясь вопросом, когда у него будет достаточно времени, чтобы отвести ее в более спокойное место и объясниться. *** В течение первой половины церемонии Кеко просто делала безмятежный вид и размышляла. Хизури Куон? Сын, которым папа хвалился небесам, был ни кто иной, как Цуруга Рен? Это было слишком невероятно — Шо, должно быть, пошутил над ней. И все же … смотря на мужчину около нее, она не могла не заметить общие черты с Куу — широкие плечи, изящный профиль, аура достоинства, которая окружила его как щит. Цвет его волос сбивал ее, но возможно у его матери были темные волосы? Это не было настолько неправдоподобно. Размышления о Куоне и Куу сделали ее еще более обозленной на Шо. Если ее семпай скрыл это от мира, у него, вероятно, было серьезное основание сделать это. Теперь она знала, и это ставило их в неловкое положение … даже более неловкое, чем теперь. Почему этот идиот не мог просто забыть о ней? И какое ему дело до того, что ее могут использовать? Цуруга-сан … Хизури-сан никогда не использовал ее. Никогда. Но как только та мысль исчезла, ее заменили другие. Воспоминания о Рене всплывали в ее голове — он, обнимающий ее после борьбы с Мурасаме. Он, сердящийся из-за того что помощь ему была лишь заданием отдела. Он, попросивший ее быть настороже с такими мужчинами, как Киджима, и обратиться к нему, если нужна будет помощь. Она напомнила себе, что он был ее семпаем и что он просто присматривал за ней, но в связи с его поведением во время танца, эти аргументы не имели успеха. И было что-то больше … она не могла выбросить из головы его образ со светлыми волосами и зелеными глазами. Было слишком легко представить, и у нее было чувство, что она видела его таким прежде. И затем, как вспышка, появилось воспоминание — Цуруга-сан, на поляне у берега реки, окруженный солнечным светом. Утро после того, как он приехал с Окинавы, прямо после того, как ее преследовал Рейно. Она была так ошеломлена, что приняла его за Корна… Это воспоминание поразило ее. Она покачала головой, пытаясь рассеять мысль, но она, уже сформировавшаяся, цеплялась как навязчивая мелодия. Корн. Куон. Светлые волосы. Красивый … Рен заметил, что она резко побледнела, и потянулся, чтобы спросить как она. Она не обратила внимания на его руку, коснувшуюся ее ладони. «Мы можем уйти?» — сказала она, напряжение сквозило в ее голосе. Объявили очередную премию, и зал взорвался аплодисментами. Он выждал подходящий момент, затем взял ее за руку и вывел из зала. *** Они забрали свои пальто в тишине и быстро сели в его автомобиль. Он ехал к городу, бросая взволнованные взгляды на ее лицо. Ему хотелось спросить ее, о чем она думает, попытаться объяснить хоть что-то, но выражение ее лица вызывало в нем тревогу. Возможно, это была игра света, но ее кожа приобрела зеленоватый оттенок. «Высади меня у ЛМЕ», — сказала она. Ее тон заставил его напрячься — это был формальный, вежливый тон, который она обычно использовала, чтобы скрыть бушующие эмоции. «Я могу отвести тебя домой», — осторожно предложил он. Он не был уверен, что хотел бы, чтобы она была одна в это время ночи, особенно после того, что она узнала. Но она лишь холодно на него посмотрела. «У ЛМЕ, пожалуйста», — сказала она. Этот взгляд сломал его. Она верила Фуве. Она знала его тайну. И она была зла как все демоны Ада. Прежде чем он смог сформулировать ответ или предложить другой вариант, они подъехали к агентству, и она вылетела из машины быстрее пули. Ненадолго остановившись, чтобы поклониться и пробормотать скомканную благодарность, она поторопилась войти в здание. Ну что ж, — думал Рен, когда ехал домой. — Я упустил все свои возможности быть с ней, и на этот раз у меня нет никого, кроме меня самого, чтобы повесить вину. Он ехал на автопилоте, воображая все виды неприятного будущего. Его тайна, выданная прессе. Его родители, приезжающие в Японию. Превращение в Куона. Все это казалось лучше, чем перспектива того, что Кеко никогда не заговорит с ним снова. Надо позвонить президенту, — думал он. — Сказать ему, что это игра окончена, что пришло время убить Цуруга Рена, и что он сядет на первый самолет в Тимбукту, чтобы никогда не возвращаться сюда снова. Да, он сделал бы это. Утром. А сейчас он собирался напиться. Очень сильно напиться. Он был дома, наливая первое из того, что он собирался выпить сегодня, кажется, это был виски, когда услышал стук в дверь. На мгновение он задавался вопросом, слышал ли он это на самом деле, но удары повторились, громче, чем прежде. Не смея надеяться, он поднялся с дивана и пошел открывать. На пороге, в розовой форме отдела «Люби меня», стояла Кеко. Без макияжа, с убранными с лица волосами. В ее руках был небольшой бумажный пакет. Он был так ошеломлен, что не знал, что сказать. По крайней мере, она не выглядела болезненно больше. «Я могу войти?» — спросила она. Он кивнул и отступил, пропуская ее в квартиру. «Что ты делаешь здесь?» — спросил он, не скрывая удивления в голосе. «Ты сказал, что хочешь все объяснить, — сказала она. Она поставила пакет у стены прихожей и повернулась к нему лицом. Взгляд ее был серьезным. — Я здесь, чтобы выслушать тебя».