Слово на букву "Л" — любовь

– Мехмед-ага, собери мою личную стражу, я еду в мраморный павильон, – рассудок Султана Ибрагима был, как никогда чист, он был полон решимости лишить Великого визиря головы, а мать отправить пожизненно в Девичью башню. – Слушаюсь, Повелитель, – начальник дворцовой стражи немедленно отправился исполнять приказ. За три дня до основных событий... – Ну, что ты об этом скажешь? – Турхан-султан покраснела, ни то от стыда, ни то от возбуждения после увиденного в замочной скважине. – Если сейчас же пойдем к Повелителю, мы ничего не сможем доказать, нас обвинят в клевете: меня казнят, а Вас, в лучшем случае, отправят в ссылку, – Сулейман-ага прикоснулся пальцами к подбородку, раздумывая над произошедшим. – Сейчас не сможем, но во время следующей их встречи, за этой дверью будет находиться стража и Султан Ибрагим, вот тогда они не смогут избежать наказания, – фаворитка Султана приподняла подол платья, обернулась вокруг своей оси и медленно, почти неслышно, направилась к выходу из мраморного павильона в сопровождении своего слуги.       Резкий порыв ветра настежь раскрыл дверь. – Госпожа, кажется, я слышу удаляющиеся шаги, – Кеманкеш оторвался от губ любимой женщины, направляясь к двустворчатой двери, которую любовники забыли закрыть на ключ в порыве страсти и увлеченности друг другом.       Кеманкеш вышел из залы мраморного павильона, огляделся по сторонам: повсюду царила тишина, ни души не было поблизости. Глаза Великого визиря устремились в пол, когда он обнаружил под ногами мелкую жемчужину белого цвета. – Госпожа, что за странная находка?! – Кеманкеш крутил в руках потерянное некой женщиной украшение. – Королевская жемчужина, их обычно нашивают на платья... – тихо протянула Кёсем-Султан, – кто-то следил за нами, мы погибли... – Кому может принадлежать эта вещь? Кто мог позволить себе столь дорогое украшение? Вы правы, если бы это было просто ожерелье, то оно бы полностью порвалось, все жемчужины оказались бы на полу, значит женщина украшала ими свои одежды, – Кеманкеш-паша пытался размышлять логически, не поддаваясь панике. – Ты прав, это могло принадлежать только женщине, мужчинам не пристало носить белый жемчуг. Хотя, возможно, женщину хотел подставить мужчина и потому бросил на видное место женский атрибут.       Перед глазами Валиде-султан проносились образы женщин гарема: дочери, снохи, служанки, лекарши. И лишь только одна женщина увлекалась этим благородным камнем, всегда и везде надевала, как на тело. так и на платья – Турхан. – Это Турхан! – Госпожа, но ведь она Ваша помощница и последовательница, – Кеманкеш обнял Валиде-султан. – Я замечала огонь зависти, что горит в её очах! Она жаждет обладать моей силой и моим влиянием, но открыто она не выступит. Турхан – гиена, так и хочет укусить из-за угла. А сколько предательств она совершила, объясняя своих грехи благими намерениями? И я прощала её, даже тогда, когда она украла мою печать, и когда пыталась настроить сына против меня. Но всему рано или поздно приходит конец! Если мы не избавимся от этой гадины сейчас, то когда-нибудь, она избавиться от нас, – Валиде-султан только сейчас поняла истинную натуру своей невестки. – Она непременно расскажет обо всём Повелителю. – Не беспокойся, Мустафа-паша, сегодня она не расскажет, ведь у неё нет доказательств. Она будет ждать нашей следующей встречи, а мы, даст Аллах, будем готовы, – Валиде-султан обвила шею Великого визиря, жадно целуя его тонкие губы.       Кеманкеш с каждым годом, с каждым днем, с каждой минутой и каждым поцелуем все больше влюблялся в свою Госпожу. Сила характера Великой Валиде восхищала могучего воина. Теперь, когда они познали не только духовную любовь, но и любовь физическую, двое влюбленных в полной мере ощутили, что значит взаимное, всеобъемлющее, всепрощающее чувство. – Я всегда любила тебя, – Кёсем-султан уже перед выходом из павильона шептала паше нежные слова. – А я всегда буду любить Вас, Госпожа моя! Три дня спустя       Султан Ибрагим в сопровождении дворцовой стражи, Турхан-султан и Сулеймана-аги подъезжал к мраморному павильону. Во время поездки в мыслях Султана представали возможные сцены разврата, в которые он не хотел верить. Ибрагим до предела извёл себя дурными думами, истерический взгляд метался из стороны в сторону, страшная гримаса исказила лик Повелителя османских земель. Спрыгнув с коня, Султан Ибрагим подбежал ко входу в мраморный павильон, ногой пнул деревянную дверь, грохот эхом прокатился по всей территории небольшой усадьбы, птицы на деревьях презрительно вскрикнули, разлетаясь в разные стороны – прочь от нарушителя их спокойствия.       Ибрагим следовал за гордо вышагивающей Турхан, которая показывала дорогу к месту прелюбодеяния первых лиц государства. – Открыть! – стражники Султана незамедлительно исполнили приказ.       Эти секунды для Турхан были вечностью, девушка представляла, как Валиде в неглиже старается прикрыться, как Великий визирь в испуге бежит наутёк. Как ловко она прочитала письма любовников и отправила их адресатам, чтобы они встретились и встреча их оказалась последней. Какими сладостными были её грёзы, наконец-то она сможет избавиться от неудобного ей регента и её пса, а уж Ибрагим без поддержки матери станет беспомощным, как ребенок, вот тогда-то и настанет её эпоха. Эпоха Валиде-регента Турхан-султан!       Тем временем взорам окружающих предстала неожиданная картина: накрытый стол, Кёсем-султан во главе стола, по одну руку стоит Великий визирь, по другую Хаджи-ага и Лалезар-калфа, напротив Кёсем-султан сидят две женщины и их малолетние дети, в углу залы расположились ещё с десяток женщин. – Что здесь происходит? – Валиде-султан поднялась из-за стола. – Валиде?! – Султан Ибрагим до сих пор не мог отдышаться из-за злости, охватившей его. – Лалезар-калфа не далее, чем неделю назад, сообщила мне о безутешных вдовах, что не могут найти кров в столице. Их мужья погибли в бою, защищая наше государство, а сами они, являясь по происхождению христианками, могут рассчитывать на помощь не ранее, осени, за это время они могут погибнуть, – Валиде грозно посмотрела на Турхан и ее приспешника, затем ласковым взглядом окинула сына-повелителя, – я помогаю женщинам, чьи мужья геройски погибли в бою, отныне они будут жить в приюте имени Валиде Кёсем-султан! – Матушка, да будет доволен Аллах Вашими добрыми делами! – понемногу Повелитель приходил в себя, – Разрешите мне поговорить с Великим визирем.       Кёсем кивнула в сторону Кеманкеша, разрешая выйти на разговор. Двери плотно закрылись, Турхан, Сулейман, Ибрагим и Кеманкеш встали полукругом. – Говори мерзкая дрянь, как посмела ты оклеветать Валиде-регента? – Ибрагим пристально смотрел в глаза фаворитки. – Мой господин, я думала, что... Я сама видела три дня назад, как они... – Турхан говорила медленно, заикаясь, затем выпалила, – это всё Сулейман-ага, это его вина! – Кеманкеш, я хочу знать твоё мнение, какого наказания достойны клеветники? Я не хочу огорчать мать этими грязными слухами, потому жду твоего совета, – Ибрагим повернул голову к Великому Визирю. – Повелитель, всё зависит от того, какие именно слухи и о ком распускали клеветники.       Султан Ибрагим подошел ближе к советнику, Кеманкеш-паша наклонился. Шёпотом Ибрагим пересказал недавние слова Турхан. – Что ж, Повелитель, это серьёзное дело, – Кеманкеш погладил чёрную бороду, – Сулейман-ага должен быть немедленно казнён, прямо здесь, во дворе мраморного павильона. По поводу Турхан-султан не могу ничего советовать, это должна решить Валиде-султан, а пока её следует заточить в девичью башню. – Схватить! Казнить! – после приказа Султана, начальник дворцовой стражи поволок Сулеймана-агу на улицу для свершения справедливости, тот в свою очередь, оправдывался, просил прощения и молился. Два грозных стражника схватили наложницу Султана. – Я должна увидеть Валиде, прошу Вас, Повелитель! – заплаканная девушка надеялась, что покровительница простит её и на этот раз. – Готовьте судно, сейчас же. Эта женщина должна оказаться в девичьей башне сегодня.       Валиде вышла из мраморного павильона. – Госпожа, – Великий визирь поклонился. – Мусатфа-паша, – Женщина кивнула, прощаясь. Хаджи-ага подал руку Госпоже, в карете её ожидал сын.