bloodline

Once upon a time there was light in my life But now there's only love in the dark Nothing I can say... a total eclipse of the heart (Когда-то в моей жизни был свет, Теперь – только любовь в темноте. Мне нечего сказать… полное затмение сердца) (Bonnie Tyler - Total Eclipse of the Heart)

Абсолютной тьмы не было. По крайней мере, не здесь — в не самом оживлённом, но всё-таки не пустынном районе Парижа. А для неё понятие «кромешной тьмы» в том значении, которое придавали выражению люди, почти не существовало: нечеловеческие глаза жадно ловили все крохи света: блики дальних фонарей, редкие отсветы окон домов, даже слабый призывно красный свет светофоров вдали. С набережной Берси доносились слабые крики и смешки: ничего необычного, кажется, просто немного пьяные и в меру счастливые студенты из одного из ближайших институтов на затянувшемся праздновании какого-то зачёта, судя по обрывкам долетавших до Анны фраз. Обычные юные ребята, пока что достаточно смелые и безрассудные, чтобы безалаберно шататься по городу, в котором вполне себе кишели не очень законопослушные граждане и ещё менее приятные монстры. Хотя, если уж говорить о монстрах, то Анна сомневалась, что её времяпрепровождение можно было охарактеризовать словом «кишели». Она скорее зябко ожидала своего конца, напоследок наслаждаясь видом города лишь по ночам, чтобы не пугать случайных прохожих. С тоской покосившись на собственные покрасневшие ладони, Анна покрепче вцепилась в холодные и обшарпанные перила и перевела взгляд на чёрную чуть поблёскивающую воду. От Сены вполне ощутимо пахло влагой и илом, почти перебивая остальные запахи, хотя мокрый камень и слабый запах человека (целую смесь ароматов, по сути, если уж принюхиваться: одеколон, кажется, гель для волос, ткань, кожа… собственно, сам человек, о котором Анна старалась даже не думать, не с её нынешней жаждой) всё равно ощущались. Человек — просто идущий мимо незнакомец — зачем-то остановился: шарканье ботинок по брусчатке прекратилось, человек зашуршал тканью и хмыкнул. Совершенно не чувствуя страха. Едва заметный ветерок усилился, и Анна невольно вдохнула поглубже, наконец заметив ещё одну деталь. От человека вполне ощутимо несло алкоголем. Вполне ощутимо — для стоявшей с подветренной стороны Анны, для другого человека — едва заметный душок. Человек не был в стельку пьян, Анна подозревала, что незнакомец выпил сравнительно немного, но всё равно напряглась. Только этого ей не хватало, и так едва на ногах держалась. Человек пристально смотрел ей в спину: это Анна чувствовала не каким-то вампирским чутьём, на уровне интуиции. Анна нервно обхватила шершавый металл, и человек негромко окликнул её:  — Эй! — В какое-то мгновение Анна действительно пожалела, что способность оборачиваться в летучую мышь — это всего лишь миф, ей бы сейчас так она пригодилась!.. Человек тем временем сделал шаг вперёд и осторожно уточнил: — Ты прыгать не собираешься, я надеюсь? Анна, не удержавшись, негромко фыркнула: несмотря на то, что она твёрдо решила больше никогда в своей жизни не пить кровь, таким образом сократив отведённое ей время теперь уже до считанных дней, топиться она решительно не желала. В конце концов, от жажды она всего лишь достигнет закономерного для вампирской жизни финала, а это ведь нельзя назвать «наложила на себя руки», верно? В любом случае, прохладная и не самая чистая городская река не вызывала у Анны никакого желания окунаться. Мелко вздрогнув, она коротко бросила через плечо:  — Н-нет, всё в порядке. Голос прозвучал не слишком уверенно. Увы, а она-то надеялась, что человек успокоится и уйдёт от неё подальше. Человек приблизился. Он уже стоял за её спиной, обострившиеся от жажды чувства буквально позволяли ощутить тепло его тела вдобавок к уже привычному сердцебиению и дыханию. Анна ссутулилась, позволяя распущенным волосам упасть с плеч и занавесить лицо.  — Не очень похоже, — скептически заметил человек, чуть выдвигаясь вперёд, чтобы посмотреть на неё и убедиться, и Анна торопливо отвернулась, скукожившись ещё больше. Ну почему, почему этому человеку не плевать? Она же сказала, что всё в порядке, так зачем… Человек осторожно тронул её за плечо, и реакции Анну подвели: будь она человеком — вздрогнула бы от неожиданности. Будь она сытым и довольным жизнью вампиром — никак не отреагировала бы, заметив бы этот жест заранее. Но Анна была очень голодным вампиром, поэтому от неожиданности она не только вздрогнула, но ещё и резко, с нечеловеческой скоростью обернулась, заставив незнакомца испуганно отпрянуть. На неё с искренним удивлением и (совсем немного!) с паникой смотрел молодой парнишка — лет двадцать пять, а то и чуть меньше: массивная модная оправа добавляла возраста, пряча светлые глаза за стёкла. Светлые волосы топорщились явно старательно уложенным ёжиком, строгий костюм модного кроя сидел хорошо, хоть и был изрядно помят: кажется, незнакомец принимал участие в каком-то праздновании студентов и провел в этой одежде весь день. На шее красовался платок, небрежно, будто бы случайно повязанный, но Анна даже со своими поверхностными познаниями в моде могла уверенно сказать, что это не просчёт, не бездарный китч. Яркий платок с супрематическим принтом был маленькой нахальной шалостью уверенного в своём чувстве стиля человека. Этакий бессловесный вызов, как нахально вздернутая бровь в ответ на колкость при по-прежнему вежливой улыбке. Похоже, выдержанность была в характере незнакомца: он очень быстро сделал вид, что взял себя в руки, хотя глаза и участившийся пульс и выдавали его с головой. Впрочем, Анне не в чем было винить человека: она прекрасно представляла, как выглядит. Жуткий голодный монстр.  — Ты?.. — человек непонимающе оглядел её с головы до ног, неопределенно взмахнув рукой, и Анне стало стыдно за собственный непрезентабельный вид: простое и максимально удобное серое платье пусть и хоть сколь-нибудь соответствовало модным веяниям, но было куплено просто чтобы не выделяться из толпы людей устаревшим нарядом, тёмно-синие лосины служили той же функции, попутно скрывая худые коленки. Неутоленная вампирская жажда в первую очередь пускала в расход лишние килограммы, потом и нелишние тоже, поэтому на собственные локти-коленки и скулы Анна старалась смотреть пореже. Единственным всё ещё симпатичным элементом в собственной внешности она могла назвать только волосы: несмотря на общее плачевное состояние, копна чуть вьющихся золотистых локонов по-прежнему радовала взгляд. Отдать ради маскировки дань моде и в причёске Анна не решилась: длинные волосы да пара спрятанных на дно дорожной сумки нарядов — это всё, что осталось у неё на память от человеческой жизни. Всё остальное: даже парочка любимых теперь уже безнадёжно винтажных платьев — она забирала с собой с места на место скорее из женского упрямства, не позволявшего бросить гардероб на поругание врагам, то бишь охотникам на вампиров.  — Уходи, пожалуйста, — Анна страдальчески поморщилась, торопливо отводя взгляд, хотя и понимала, что алые глаза — не самая пугающая деталь. Она инстинктивно отступила на полшага назад и упёрлась бедрами в поручень. Человек и не думал отступать, напротив, он с тревогой и любопытством вглядывался в её фигуру:  — Что с тобой? Нужна помощь? Анна мотнула головой, не решаясь посмотреть на человека. Бежать самой сил у неё не было, а человек и не думал уходить, не получив ответы на свои глупые вопросы. Он попытался ухватить её за плечо — и Анна инстинктивно перехватила его руку за запястье. Кажется, она сжала пальцы слишком сильно: человек болезненно охнул, но большую часть её сознания заботило живое движение крови под её пальцами, отчего она случайно сжала руку сильнее, и потом подняла на человека голодный взгляд — и опомнилась, когда увидела расширенные от страха зрачки. Она медленно, с огромным усилием разжала пальцы и чуть не плача попросила:  — Пожалуйста, ух-ходи. Я н-не выдержу д-долго, — Анна и сама испугалась: она не сталкивалась с людьми так близко уже несколько дней, а раньше терпеть жажду было куда проще. Похоже, с ночными прощальными прогулками пора завязывать. Видимо последнее предложение она произнесла вслух, потому что человек чуть ли не разочарованно уточнил:  — Ты здесь больше не появишься? Анна удивлённо мотнула головой и неожиданно для себя ответила:  — Нет, потому что я не хочу никого убить. Я б-больше не могу т-терпеть жажду, — Анна только сейчас заметила, что неосознанно подалась вперёд, почти уткнувшись носом в открытый участок кожи на шее у человека. Не-е-ет, она не сорвётся, только не сейчас!  — Жажду? — человек внимательно вглядывался в её лицо, нахмурился — словно догадался, но боялся произнести. Она его не осуждала: ну право, какие вампиры в этом прекрасном современном мире, где оные — лишь персонажи фильмов ужасов (а то и комедий!)… Неловко даже немного. Было бы неловко, если бы всё внутри не сгорало от голодного огня, ох. Анна отпрянула и досадливо поморщилась:  — Да, вампир я, вампир. Уходи, пожалуйста, пока жуткий голодный монстр не потерял контроль, — Анна вцепилась в поручень, сжав пальцы со всей силы, чтобы хотя бы немного отвлечься. Она инстинктивно подняла взгляд на человека — и так и застыла. Человек не боялся. Не больше, чем мгновение назад, по крайней мере. Напротив, смотрел на неё так, словно видел что-то недоступное взгляду обычных людей. Она смутилась: подобные взгляды Анна на себе ловила не один раз — что неудивительно за её долгую жизнь, — но всегда — только когда выглядела хоть сколько-нибудь симпатично. Сейчас же она не обольщалась по поводу своей внешности, потому с искренним удивлением посмотрела на человека. Человек пожал плечами и, поморщившись, потёр запястье:  — От такой красивой девушки и умереть не жалко, верно? — он неуверенно улыбнулся и добавил: — Ты всё ещё не выглядишь так, словно всё в порядке. Анна нервно рассмеялась, чувствуя, как внимание медленно, но верно переключается с жажды на разговор:  — Потому что я голодна. Но я не хочу больше пить кровь, ни за что, я больше не хочу быть монстром, — она покачала головой, снова рассмеявшись: — Знаешь, я ведь никому этого не говорила прежде… Человек польщённо улыбнулся — краем губ, но Анне почему-то казалось, что он всегда достаточно скуп на эмоции, и эта полуулыбка вполне сойдёт за целую.  — Ты, — помедлив, уточнил человек, — кого-то убиваешь, когда пьешь кровь? Он чуть посерьёзнел, и Анна не удержалась от усмешки:  — Оцениваешь свои шансы пережить эту ночь?  — Пытаюсь понять, как ты можешь быть монстром, — без тени шутки ответил человек.  — Никого. — Анна отвернулась, уставилась на носки собственных туфель. — Но это все равно отвратительно. Она не торопилась поднимать взгляд, а человек — уходить. Он стоял рядом, сердце билось уже спокойно, дыхание выровнялось. Всё ещё немного пахло алкоголем. Наконец, вздохнув, человек отрезал — о да, именно отрезал, не предполагая даже возможности несогласия с его мнением:  — Ты не монстр. У монстров слёзы на глазах не стоят. Анна неверяще уставилась на человека, резко подняв голову. Нахмурилась и, несмотря на до жути непреклонный вид незнакомца, решилась-таки возразить:  — У монстров есть клыки.  — Клыки вообще много у кого есть, так что не аргумент, — отмахнулся человек, и Анна заметила в холодных голубых глазах вполне тёплые смешинки.  — Ты знаешь, что я имела в виду.  — Понятия не имею, — не моргнув и глазом соврал человек, а потом неожиданно спросил: — У тебя ведь зелёные глаза? От неожиданного вопроса Анна хватанула ртом воздуха — и проклятая жажда разгорелась с новой силой, хотя в какой-то момент Анне казалось, что она почти отступила. Надо срочно уходить, раз этот упрямый молодой человек не делает ей подобного одолжения!..  — Д-да. Если не жажда, то да. А почему ты?.. Человек неопределённо повёл плечами, смутившись, и отвёл взгляд:  — Не знаю, просто… показалось, что тебе бы пошли. Я бы хотел их увидеть. Анна подозрительно сощурилась, но не стала ничего обещать: она не хотела больше пить кровь, и уж точно не будет делать этого ради случайного встречного студента!..  — Мне пора, — зябко обхватив себя руками, она попыталась обойти человека справа, но её остановила протянутая для рукопожатия ладонь. Она недоверчиво уставилась на длинные мужские пальцы. На указательном покрылись коркой два давних пореза, на фалангах — едва заметные следы уколов иголкой.  — Габриэль, — не терпящим возражений и отшучиваний тоном представился человек, и Анна как-то даже не посмела возразить и — тем более! — сбежать, хотя именно это и собиралась сделать. Она неловко вложила свои покрасневшие от жажды пальцы в протянутую ладонь, собираясь осторожно её пожать:  — Анна. Рукопожатие не состоялось: Габриэль с едва заметной шкодливой полуулыбкой поднял её руку к своим губам, оставив на костяшках едва ощутимый поцелуй. Анна быстро и осторожно отдёрнула руку, испугавшись. Чего — она и сама не знала, но желание сбежать проснулось с удвоенной силой вместе с смущённо загоревшимися щеками. Она не совсем вежливо, но непреклонно и аккуратно оттолкнула Габриэля и тут же, не глядя на него, не отрывая взгляда от собственных ног, словно боялась в них запутаться, пошла в сторону своего временного жилища — съёмной комнатке в жилом квартале неподалёку. Габриэль так и остался стоять на мосту, и только когда она уже отошла на приличное расстояние, человек её окликнул:  — Анна! — Она застыла, не решаясь обернуться. Габриэль так и стоял на месте, только хмыкнул, видимо решив довольствоваться и этим, и негромко сказал: — Было приятно познакомиться. Анна торопливо сморгнула и быстрым — для человека и жутко медленным для вампира — шагом пошла прочь.

***

Приходить сюда спустя три дня — невероятная глупость, но Анну неумолимо тянуло к мосту Берси. Без изнурительной жажды место уже не навевало столь мрачные мысли, да и в целом настроение было скорее… хорошим. Анна не очень любила обманывать себя: она прекрасно отдавала себе отчёт, зачем она приползла-таки к Генри и купила у знакомого эту ненавистную спасительную кровь. Да, она хотела снова увидеть этого пижонистого студента на мосту. Да, она прекрасно понимала почему. И да, она отдавала себе отчёт, что все её попытки наладить общение заранее обречены на провал из-за парочки совершенно неочаровательных клыков, а нормальные люди редко шатаются по мостам по несколько ночей кряду. Она обернулась, поправляя растрёпанные ветром волосы, и заметила его почти сразу. Похоже, ей всё-таки встретился ненормальный: вон как обрадовался и прибавил шаг, едва завидев её одинокую фигуру в ночи! Когда Габриэль поравнялся с ней и выдохнул, выравнивая дыхание, Анна не удержалась от смешка:  — И что же ты тут делаешь в столько поздний час? Тут, говорят, вампиры водятся! Габриэль закатил глаза и с осуждением, словно Анна успела что-то ему пообещать, заметил:  — Я уж думал, что ты не придёшь! Наигранно вздохнув, Анна растянула губы в улыбке — аккуратной, не показывающей клыков — и невинно заметила:  — Ну, я ведь забыла тебе кое-что сказать, как я могла не прийти? Габриэль с любопытством приподнял левую бровь, и Анна смутилась, запустила пальцы в волосы, но всё же коротко ответила:  — Взаимно.