bloodline

— Не верю, что говорю это, но наконец-то я сумела оторвать тебя от Адриана, подруга! — Алья бросила подушку на раскладушку, выуженную из кладовки по случаю прихода Маринетт. Оставаться с ночёвкой у Сезеров было неловко, но Алья настаивала на том, что в последнее время они преступно мало общаются, и даже сумела убедить в этом родителей Маринетт.  — Мы не приклеены к друг другу, знаешь ли, — фыркнула Маринетт. Для ночёвки она выбрала свободное домашнее платье, у которого имелся один примечательный плюс — высокий ворот. Платье пришлось шить в срочном порядке, едва Алья объявила о девичнике, но результатом Маринетт была довольна.  — Да что ты говоришь! — Алья по-турецки села на собственную кровать и обняла подушку, сощурившись: — Вы постоянно исчезаете вдвоём, ваши семьи неожиданно сдружились… И это при том, что Габриэль Агрест — это Габриэль Агрест, и ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю! Но я всё прощу, девочка моя, если поделишься инсайдерской информацией. Маринетт напряглась. «Инсайдерской информации» у неё был вагон и маленькая тележка, но делиться ею не хотелось совершенно. Особенно, если её проницательная подруга додумалась до чего-то близкого к истине. Приподняв брови, Маринетт вопросительно посмотрела на Алью, и ту ожидаемо прорвало:  — Ходят слухи, что в Париже заметили женщину, похожую на мадам Агрест! — трагическим шёпотом произнесла Алья, тут же деловито спросив: — Тебе Адриан ничего не говорил по этому поводу? Она умудрилась не вздрогнуть, к своему удивлению. Маринетт едва заметно поджала губы: вопрос официального возвращения Анны Агрест пока оставался нерешённым — старшие Агресты вроде бы собирались поговорить с кем-то из знакомых, но до этого момента все решили, что лишний раз Анну лучше не показывать.  — Нет, ничего, — как можно более спокойно произнесла Маринетт, но Алья укоризненно наставила на неё указательный палец:  — Ты что-то скрываешь, и я это прекрасно вижу, Маринетт. Присев на край раскладушки, Маринетт вцепилась пальцами в тоненькое одеяло, потупившись. Лгать лучше у неё не получалось, а раскрыть подруге правду она не могла. Оставалось только надеяться, что Алья не слишком обидится на молчание.  — Ты что-то знаешь, но не можешь мне это рассказать? — догадливо предположила Алья, уткнувшись подбородком в подушку. Они встретились взглядами, и Маринетт грустно улыбнулась:  — Да, не могу. Прости. Есть вещи, которым пока лучше оставаться тайной, — поджав губы, Маринетт передёрнула плечами. Распущенные волосы соскользнули с плеч, обрамив лицо, и Маринетт рассеянно заправила одну прядь за ухо. Алья смерила её оценивающим взглядом (от которого хотелось поежиться, честное слово: Алья Сезер умела быть до чёртиков пугающей) и кивнула, тут же смягчившись. Подруга встала, подошла к компьютеру, пошевелила мышкой, выводя его из спящего режима, и беззаботно бросила:  — Ну что, четвёртый сезон ждёт нас?  — О да! Должны же мы узнать, как отреагировала на истинное лицо Люцифера Хлоя, и наконец перестать избегать спойлеров! — рассмеялась Маринетт, почувствовав облегчение: неудобную тему на время замяли.  — Ну, я буду немного скучать по всем этим неловким попыткам Люци открыть Хлое правду, — запустив серию, Алья забралась на кровать и махнула рукой, приглашая Маринетт присоединиться: обзор с кровати был куда лучше. Устроившись рядом с лучшей подругой, Маринетт окончательно выбросила из головы неприятную часть разговора. Момент был прекрасен, наполнен приятным, почти осязаемым ощущением дружбы, и Маринетт собиралась насладиться им по полной.

***

Посиделки за сериалом медленно перетекли в посиделки за сериалом с кучей перетасканной с кухни еды, что ни Маринетт, ни Алью не смущало: у Маринетт деятельность ЛедиБаг успешно сжигала лишние калории, а Алья была счастливой обладательницей суперспособности — всё съеденное либо не оставляло на её фигуре ни следа, либо уходило в грудь, заставляя многих девочек из лицея завистливо вздыхать. И всё было бы просто прекрасно, если бы Маринетт иногда вспоминала, что люди — нормальные люди — издают звуки, шорохи, вздыхают… а не беззвучно появляются у друзей за спиной. Особенно когда эти самые друзья идут с использованной посудой в руках. Стакан разлетелся на несколько крупных осколков, упав в ногам Альи, и Маринетт готова была сквозь землю провалиться со стыда. И хуже всего — Алья с шокированным смешком первая стала подбирать осколки. У неё в руках было два, у Маринетт, торопливо упавшей на колени, чтобы не позволить подруге порезаться, — четыре, но это не уберегло: один глубоких вдох — и Маринетт уже знала, что острый край прошёлся по коже подруги, хотя ещё не видела крови. Маринетт совершенно бездумно задержала дыхание. Бесполезно: она уже чувствовала скребущую горло жажду — не безумную, конечно, но доставляющую некоторые неудобства, перетягивающую часть внимания на себя — и ощущала удлинившиеся клыки. Организм реагировал, и Маринетт совершенно ничего не могла с этим поделать. Только смотреть, как Алья отстраняется, уставившись на неё с ясно читаемым шоком. Маринетт на мгновение скосила глаза на собственные ладони, стремительно покрывавшиеся сетью багровых трещинок. Что ж, можно было смело предположить, что глаза и лицо у неё сейчас выглядят не менее впечатляюще. Алья, кажется, не замечала скатившихся по ладони капель, и Маринетт осторожно кивнула на руки подруги:  — Надо промыть и перевязать, наверное… Маринетт на автомате хотела протянуть руку, чтобы помочь, но Алья отпрянула, обронив осколки, и это сработало, пожалуй, лучше пощёчины. Медленно поднявшись на ноги, Маринетт успокаивающе подняла руки вверх и отступила ещё на шаг, стараясь заглушить эмоции: от того страха, с которым смотрела на неё обычно бесстрашная Алья Сезер, хотелось расплакаться, но Маринетт даже не хотела думать, как будут выглядеть слёзы на искажённом незваной жаждой лице.  — Мне лучше уйти, — то ли для Альи, то ли для самой себя тихо проговорила Маринетт, борясь с желанием до боли закусить губу: крови тут и так было предостаточно. Маринетт осторожно кивнула в сторону комнаты Альи: — Я… заберу свои вещи? Алья медленно кивнула, не отрывая взгляда от лица Маринетт. Мешкать не было смысла: Маринетт хотелось сбежать, зарыться в какой-нибудь тёмный угол и хорошенько проплакаться. Что ж, вполне в её духе — потерять друга на ровном месте. Маринетт с нечеловеческим проворством шмыгнула в комнату Альи, почти не глядя закидывая в рюкзак одежду. Плевать, дома переоденется, а ЛедиБаг одежда не особо волнует. Может, и хорошо, что Сабина Чэн оказалась охотником на вампиров? Она, по крайней мере, была готова к такой правде. Или Адриан ошибся, и Алья верит в вампиров — и для её страха есть причины? Потерев горло ладонью прежде, чем закинуть рюкзак на плечо, Маринетт поморщилась. Запах крови всё ещё волнующе щекотал нос, заставляя задаваться вопросом: как куда более голодная при пробуждении Анна Агрест терпела подобное? Опыт, или просто любила семью достаточно сильно, чтобы сохранять рассудок?.. Маринетт решительно шагнула в гостиную, где Алья наконец отмерла, зажала порез полотенцем и бросила осколки в раковину. Она одной рукой пыталась открыть аптечку, и Маринетт сделала шаг навстречу, чтобы помочь. Алья вздрогнула, и Маринетт снова отступила. Опустила взгляд — и быстро пошла к выходу. У самой двери она остановилась: Алья хрипло спросила вслед:  — Это ведь не акума? Губы у Маринетт дёрнулись в нервной улыбке: ну да, не акума, и ЛедиБаг не вернёт всё по мановению волшебной палочки, то бишь, йо-йо. Более того, ЛедиБаг теперь и сама в состоянии похвастаться клыкастой улыбкой… Маринетт только покачала головой: она боялась возвращаться — не хотела пугать подругу, но и подозревала, что через всю квартиру ответ Алья не услышит. Алья шмыгнула носом, заставив Маринетт обернуться. Её несгибаемая подруга, кажется, действительно была поражена свалившейся правдой. Алья рассеянно подняла руку к волосам, но, мазнув кровью из пореза по лбу, тихонько ругнулась, а потом нервно попыталась оправдаться:  — Маринетт, это… пойми, это… я всегда считала это чёртовыми сказочками, но… — Алья мотнула головой, и задорные кудряшки привычно запружинили, игнорируя настроение своей хозяйки. — Ты… ты просто…  — Алья, — Маринетт пришлось повысить голос, — это всё ещё я. И я всё ещё считаю тебя своей лучшей подругой. Если ты, конечно, всё ещё… — Маринетт глубоко вздохнула, ощущая слабый металлический аромат, нещадно скребущий горло. Алые трещинки в ответ на запах вновь бодро зазмеились по предплечьям. Чёрт. Потупившись, чтобы не видеть испуганную подругу, Маринетт твёрдо произнесла: — Но сейчас мне лучше уйти. И как можно быстрее закрыла за собой дверь.

***

На крыше дома, где находилась квартира Сезеров, она стояла уже в трансформации. Глубоко выдыхала холодный ночной воздух, выбрасывала из памяти аромат крови и успокаиваясь. Идти домой — и видеть в глазах родителей жалость из-за, возможно, потерянной дружбы — не хотелось. Второй вариант для побега был более перспективным, хотя и имел свои недостатки: Адриан наверняка будет винить себя за то, что у неё теперь клыки немного длиннее среднестатистических, да и неожиданных ночных визитов друг к другу они не практиковали… но, может, пара поцелуев — это именно то, что избавит ЛедиБаг от паршивого осадка этой ночью?..