Пыль

      Питер наконец-то просыпался. Холодное солнце поднималось в облаках над городом и дождь понемногу заканчивался. Ночь подходила к концу, ветер всё ещё подкидывал пёстрые листья, которые сбросили деревья. Кустарники вконец оголились и остались лишь колючие и уродливые в своём осеннем унынии ветви. Санкт-Петербург оживал. Прокуратура тоже немного оправилась после дождя. От чрезмерной влаги фасад здания напитался дождевой водой и лишний осадок катился по мокрому и пористому камню. Вновь с Невы дул холодный и пронизывающий ветер, который немного подсушивал асфальт. Пасмурное небо стало спокойным. — Дождь закончился.- Марья Сергеевна стояла возле окна и устало оглядывалась по сторонам. В кабинете царило молчание. Прохлада ночи ещё не покинула помещение и сквозняк заметно остудил температуру воздуха. Мужчины столпились в углу кабинета и пили горячий кофе. Электрический чайник неторопливо гудел, Алёна Николаевна, облокотившись на стол и сложив руки под голову спала. Ковин, допивая свой кофе, подошёл к столу и ещё раз бегло посмотрел на скопившиеся листы бумаги. — - Марья Сергеевна, — Ковин отпил немного кофе и проведя своей рукой по седому затылку, обернулся на следователя. — вы целую ночь просидели здесь. Вам нужно отдохнуть. — мужчина вздохнул. — наверное, нам всем нужно сделать как Алёна Николаевна. — он обернулся к спящей девушке. Алёна выбилась из сил и ближе к рассвету её веки закрылись сами собой. Девушке иногда приходилось засыпать на работе, но именно сейчас её мучила сильная мигрень, которая являлась будто навязчивая мысль. Марья Сергеевна взглянула на спящую девушку и приняла из рук Леонида Николаевича стакан горячего чая. — Спасибо, Лёнь. — женщина пыталась согреть свои руки. — как думаешь, этот парень выживет? И есть ли у него родственники? Леонид Николаевич отпил немного из своей кружки и поморщившись от кипятка, который обжог его нёбо, кивнул головой в неоднозначном ответе. — Я думаю, что если ему повезёт, то жить он будет. — оперативник сел на стул возле стены отделанной деревом. На какое-то время, всё в кабинете всё затихло и только шум дороги за окном служил раздражителем. Телефон Марьи Сергеевны звонко зазвонил и спеша ответить на звонок, следователь разлила чай из кружки. — Да, Лёня — следователь пыталась вытереть насухо лужицу от чая. — какие новости? Панов спешил поделиться новостями, так как несколько часов назад, в областной больнице Питера, пришёл в себя молодой человек, которого они видели в морге. — Маша, мне звонили из больницы и сегодня с утра тот парень очнулся, хотя я не думаю что это нам что-то даст, так как у него повреждены связки. Маша нахмурилась и облокотилась на стол. — Но по сути, он жив? — По сути, он родился в рубашке, Маша. С такими травмами люди не живут. — Панов снова сидел на каталке и болтал ногой. — Ладно, а когда можно будет увидеть его? Панов сощурился и после ответил: — Недельки через три, может, даже больше. Вы пока найдите его родственников. — мужчина коснулся своей щеки и шумно выпустив из себя воздух попрощался с Машей. Марья Сергеевна опустилась на стул, который громко и противно издал жалобный скрип. Мирно спящая Алёна Николаевна вздрогнула и открыла заспанные глаза. Её лицо снова представляло собой нечто очень болезненное и нездоровое. Девушка окончательно проснулась и накрыв своими ладонями лицо, пыталась справиться с мигренью. — Алёна Николаевна, — Маша испытывала какое-то странное волнение. — с вами всё в порядке? Шульц кивнула и выпрямившись на стуле, который тоже скрипел, осмотрела стол, на котором стояла большая коробка с прошлой ночи. Поставив коробку ближе к себе, к девушки закружилась голова. Бумага ещё хранила в себе сладковатый запах хлороформа. — - Ужас какой, — пробормотала она и поморщилась. — кошмар. — химический запах раздражал её. Алёна достала свой лист с записями и пробежавшись по ним ещё раз, недовольная своей работой, сложила лист бумаги в три раза и спрятала его в скрытый карман брюк. — Бред какой-то! — недовольство от плохой работы захлестнуло её с головой. — простите, Марья Сергеевна, я вам не смогу помочь. Плохой из меня переводчик. Маша встала со стула и подошла к архивариусу. Половица под женщиной немного прогнулась. — Почему, Алёна Николаевна? Мы ведь даже не слышали, что у вас получилось. — следователю не нравился такой расклад дел. — давайте попробуем сделать вместе. Может, я смогу вам помочь? Шульц на мгновение задумалась. Она что-то упорно вспоминала, копаясь в своей голове. Какое-то воспоминание никак не хотело вылезать наружу и от этого уставшая девушка злилась ещё сильнее. — Когда я училась в институте, — вдруг начала она, потирая ноющую переносицу. — у меня были неплохие отношения с деканом кафедры языкознания. После окончания института, я конечно контакты в телефоне не сохранила, но у меня где-то была записная книжка с его номером. Он может помочь, только нужно найти записную книжку, если она конечно не осталась в Париже. — девушка посмотрела на Машу. Женщина облегчённо вздохнула и её лицо расслабилось. — Ну, если есть вероятность связаться с этим человеком, то я дам вам время на поиски. — Марья Сергеевна была готова подождать, пока она займётся поисками родственников. — Подождите! — девушка замерла. — а что если я не найду этот номер? — Почему вы так думаете? — в разговор вступил Леонид Николаевич. — Когда я переезжала из Парижа в Санкт-Петербург, много моих вещей осталось в старом доме. В том числе и некоторые записные книжки. Лёня был удивлён. Ему казалось, что все коробки, которые он видел в квартире были вещами из старого дома, но видимо что-то ещё осталось далеко в прошлом, тем более ещё больше его удивила интонация, с которой Алёна Николаевна это сказала. Она будто собиралась, когда-нибудь вернуться обратно во Францию. — - Ладно, — Виктор Иванович, тоже решил поучаствовать. — давайте так, Леонид Николаевич и Алёна Николаевна, отправляются искать записную книжку, а Фёдор Михайлович и вы, Марья Сергеевна, поедете в областную больницу и попытаетесь хоть немного пролить свет на это тёмное и безобразное дело.

***

      Федя и Маша уже полчаса стояли в пробке и успев перекусить в кофейне, спустя несколько минут, промялись. В машине пахло кофейными зёрнами и выпечкой. Пустые стаканы из-под горячего напитка были аккуратно спрятаны в карманы заднего сиденья. Из серости Питерских облаков, выглядывало едва тёплое солнце, а ветер продолжал завывать за окном автомобиля. На улице начали появляться люди. — Марья Сергеевна, — Федя устал молчать, так как серость давила на него. — а что вы знаете о нашей Алёне Николаевне? Такой вопрос ввёл женщину в ступор. — - К чему такие вопросы, Федь? — женщина улыбнулась и обернулась к Курочкину. — тебе она не нравиться? — Она странная, Марья Сергеевна. Я таких людей встречал только в фильмах, вы же видели что она сделала в парке? Марья Сергеевна кивнула Феде. Она отлично видела, что смогла сделать эта девушка, когда её знакомую нашли в парке на другом конце города. — Ну согласись, что это было очень профессионально. Может, она немного меланхоличная, а так… — пробка начала потихоньку рассасываться. — она очень хорошая девушка, пусть порой и непонятная. — - Да я вот тут заметил, что наш Леонид Николаевич неровно к ней дышит, Марья Сергеевна! — Федя не в коем случае не хотел оскорблять друга, просто всё это было так странно что он не переставал удивляться. — между ними явно что-то происходит. — Если даже это так, то что в этом плохого? Федя, ты главное события не торопи. Я считаю что как коллеги, они общаются очень хорошо. Дорога наконец-то освободилась и женщина зажала педаль газа. Автомобиль постепенно набирал скорость, а мокрый асфальт, на котором образовались лужи, периодически шлёпал и булькал под колёсами машины. Пейзаж за окном постепенно сменялся более живописной частью и Марья Сергеевна аккуратно завернула к областной больнице. Здание больницы большим массивом стояло по среди еловых насаждений, в которых шумел ветер. Машина перестала работать и закрываясь от порывистого ветра, женщина направилась к входу в больницу. Внутри здание было таким же большим, хотя лампы, которые освещали коридоры и палаты, делали помещение светлее и от этого оно казалось ещё больше. — Вот это да… — Федя был поражён количеством людей в холле. Сегодня в больнице видимо был день, когда людей было много и из-за огромная очередей, шанс попасть в нужный кабинет, сводился к нулю. Из-за этого в помещении становилось трудно дышать, но юркая Мария Швецова уже успела преодолеть несколько больших скоплений людей, и пробежав ещё одним пролёт была у двери главврача. Федя пытался успеть за ней и чудом успел проскочить через санитаров с носилками. Швецова постучала в дверь и зашла в кабинет, где сидел уже немолодой мужчина лет пятидесяти с видимой лысиной на голове, но это не делало его каким-то дряхлым стариком. Его голубые глаза отдавали небольшим холодком, а губы растянулись в приветственной улыбке. — Ах, Марья Сергеевна, — мужчина поднялся из своего кресла. — что вас привело сюда? — Геннадий Владимирович, — женщина достала бумаги из своей чёрной папки. — я к вам по очень важному делу. Я могу присесть? Геннадий Владимирович, услужливо пододвинул Маше стул и пригласил её сесть. — Прошу вас, — он снова вернулся в своё кресло. — какое дело заставило вас приехать сюда? — Мне сообщили, что у вас сегодня очнулся пациент в реанимации. Вы звонили Леониду Панову. Врач покачал головой и боязливо оглянулся на дверь. — Понимаете, — он наклонился к женщине суть ближе и снизил голос. — на счёт этого пациента я боюсь готовить прогнозы, так как его состояние крайне нестабильно. Всё его тело искалечено, а лёгкие нам пришлось расправлять уже два раза. Я молчу про его лицо, у меня только один вопрос, Марья Сергеевна, кто это чудовище, что так издевается над людьми? Женщина вздохнула. — У него были при себе какие-нибудь документы? Паспорт, страховка или водительские права? — Точно помню, что были водительские права на имя Соснина Олега Андреевича. — главврач достал из стола маленькую карточку запачканую в мелких каплях крови. — вы уже знаете, кто мог это совершить? — Это мы и пытаемся выяснить, Геннадий Владимирович. Это мы и пытается понять…