***
Час пик в городе. На остановке огромная толпа, вытекающая из распахнутого зева метрополитена после рабочего дня, в очередной раз штурмует подъезжающие троллейбусы. Одинокая, стоящая в десяти метрах от толпы, фигура старушки делает робкие шаги в направлении транспортного средства, но её попытки тщетны: людской водоворот, не задевая, отталкивает её лишь одним своим стремительным видом. Прицепившись рукой к какой-то курточке, маячившей впереди, и с висящей в воздухе одной ногой я уже посчитал себя пассажиром этого передвижного механизма. Сбоку, пожилая женщина стоящая на ступеньке выше меня, посмотрела поверх моей головы в сторону старушки и произнесла: – Старость, это такая гадость.***
Прошло время. Как-то раз в разговоре с очень пожилой дамой я пытался раскрыть тему, что главное в старости – быть молодым душой по внутреннему наполнению. И меня эта дама, а ей лет девяносто, деликатно поправила, сказав: – Старость – это старость. Но она может быть спокойной, а может и нет.***
Предлагаю в завершении всем немного улыбнуться. После армии, когда в день два театра и три кинотеатра были нормой, бегу по городу и вижу на афише в ДК объявление: "О вечной молодости". Забегаю в небольшой зал, смотрю, а я там один из молодёжи. Все люди лет семидесяти и старше. Старушки в шляпках, старички с тросточками и я с мороженым. Выходит на кафедру такой древний профессор с белой бородой, в очках. Достаёт большую пачку листов и начинает речь: – Я сделал все необходимые расчёты и пришёл к выводу - старости нет!!! А теперь объясню подробнее: до двадцати пяти лет – первая молодость, до пятидесяти – вторая молодость, до семидесяти пяти лет - третья молодость, и так далее. Слышу, в зале попадали на пол трости, вставные челюсти (шутю), и все стали загибать свои пальцы – считать свою молодость! И лица у всех помолодели, все заулыбались и подарили такому умному профессору свои аплодисменты, и мы все - вечно молодыми, стали неспешно выходить в шумные городские водовороты.