Встать и жить дальше

Ты научил меня жить мирно, Утихомирил во мне ту тварь, что любила жестокость и ценила лишь хладнокровие, Но… Как я могу отблагодарить тебя?

      Коридоры баз превратились в один сплошной туннель, ведь она уже не замечала, как они пролетали. Ей было всё равно на проносящиеся мимо предметы: двери, окна, других оперативников. Все это слилось для Таины в единую смазанную ленту. Бесконечные коридоры этой огромной базы, находящейся где-то в Англии, путались и завязывались в один узел перед глазами Перейры. А она просто идет в медсанчасть… Почему так далеко?! Или же ей кажется?.. Ведь, когда расстояние было преградой между ней и Гюставом? Наверное, никогда.

***

Еще давно Перейра была абсолютно нелюдима. Когда бразильянку только приняли в ряды отряда Rainbow, она предпочитала совсем ни с кем не взаимодействовать. Воспитанная жесткими нравами улиц Сан-Паулу, Кавейра находила бесполезным все то, что не приносило материальной пользы. Ей были чужды общение и светские разговоры, приносящие духовное умиротворение, ведь, что это ей даст? Еду, деньги? Ничего. И зачем это тогда? Абсолютно не нужно. Таковой её когда-то видел и Катеб. Заинтересовался ли он новой, на тот момент, необщительной персоной? Со стороны медицински-психологического вопроса — да. Работать с людскими ментальными проблемами Гюстав любил куда больше, чем работать с их телами. Общение с пациентами с богатой историей жизни стало для французского врача каким-то привычным времяпрепровождением. Правда, истории союзников быстро исчерпали себя, а других людей на базах почти и не бывало, поэтому работать стало как-то… Скучно? Томно, медлительно, неинтересно… Катеб придумал сотни синонимов к этому слову. Но покинуть пост он не мог, несмотря на все неугоды. Ведь, кто, если не он? Да, казалось бы, в мире тысячи таких же, как и он, но смог бы Гюстав оставить друзей и просто отличных знакомых, рискуя больше никогда их не увидеть? Конечно, нет. Они все — одна большая семья в этом отряде. И уйти было просто немыслимо.

***

Их общение началось с незамысловатого психологического опроса, который у Катеба время от времени проходили все оперативники. В то время Кавейра была в их рядах месяца два, от силы, и все еще придерживалась своей «одинокой» политики. Ни один из оперативников не мог сказать о ней ничего, кроме позывного, имени и возраста… И, конечно, того, что она необщительна. И даже когда некоторая часть состава отряда сидела перед дверью в медсанчасть, выжидая своей очереди, Таина замечала странные косые взгляды на себя. Вроде, ничего примечательного в девушке и не было, но на нее явно пялились именно за неприметность. За тишину, молчаливость, немногословность, скрытность. Хотя, ей ли не привыкать? Ей ли задумываться об этом? Да, быть в неком роде центром внимания было в новинку. Но, с другой стороны, так и должно быть. Таина — новый человек, и к ней вряд ли будут относиться нормально, как к серьезному союзнику, в ближайшее время. Уже тогда, сидя там, на мягком диване, у двери в медсанчасть, Перейра осознавала, что что-нибудь на «опросе» пойдет не совсем правильно или повернется не так, как ей удобно бы. И вообще, она не привыкла «быть жертвой». Таина ведь сама любила допрашивать, а быть допрошенной было для нее просто постыдно. Уже не так, как ей удобно… Уже несостыковка с ее устоями… Но, надо — так надо. С этой мыслью стоило свыкнуться. Рассматривая зелёный фикус, одиноко стоящий между диванов, Перейра отвлеклась от хода своих мыслей, переключившись на сравнение себя с этим незамысловатым растеньицем. Оперативники мелькали мимо нее, то скрываясь за дверью «медкабинета», то выходя оттуда. Тогда время для Таины пролетело абсолютно незаметно, она и не заметила, как осталась в коридоре совсем одна. Все уже прошли опрос, а ее имя ещё не прозвучало с уст Катеба, призывая зайти. Может, пронесёт? С этой мыслью, она было поднялась и уже направилась к основной части базы, к жилым комнатам, но остановилась, услышав за спиной щелчок ручки двери. — Соизволите зайти, Таина Перейра? — тихо и как-то уж слишком сухо для самого себя спросил Гюстав, стоящий в дверном проёме. Бразильянка ничего не ответила словами, лишь молча развернулась и проследовала в помещение медсанчасти. Внутри оказалось очень даже уютно. Справа диван, напротив двери, у окна, закрытого голубоватыми жалюзи, стоял рабочий стол, изогнутый прямым углом, позади офисного высокого кресла находилась кушетка, на которую, очевидно, надо было лечь. Или сесть. Тут уже как удобно каждому. Перейра проследила взглядом за Катебом, закрывшим за собой дверь и проследовавшим к рабочему столу. Вид у него тогда был порядком измотанным и уставшим. — Можете сесть, что ж вы стоите? — француз кивнул на «лежанку», стоявшую у кресла. Слов в ответ вновь не последовало, Таина молча опустилась на кушетку, продолжая изучать врача взглядом. Не то, чтобы бразильянка видела его в первый раз, просто впервые так близко, всего в трёх метрах от себя. Наблюдая за Доком, убирающим некие документы в ящики стола, Перейра могла только гадать о том, когда же Катеб начнет опрос. Одна единственная минута, проведенная здесь, протянулась для Таины целым часом. — Побыстрее нельзя? — нервно выдала бразильянка, не сдержавшись. Сложив руки на груди, Кавейра выжидающе уставилась на Гюстава, который, казалось, только этого и ждал. — Извиняюсь… — коротко процедил француз в ответ, усаживаясь в офисное кресло. — Что ж… Могу я спросить о вашем доме? — Его первый вопрос был построен весьма странно, но… Почему нет? — А что именно вас интересует в Ринополисе? — с некоторым отвращением и явным недовольством хмыкнула Перейра, — Вы и так всё знаете, зачем делать вид, что интересуетесь? От этого ни мне, ни вам лучше не будет, разве нет? — Работа такая. — отрапортовал мужчина, отвечая на все ее вопросы, — Не хотите о доме, я посмотрю… — Взгляд его на секунду поднялся на девушку, отрываясь от планшета с закреплёнными бумагами, — Тогда… Сможете охарактеризовать себя в пяти прилагательных? — вновь непонятный вопрос, похожий на типичный тест в интернете. Неужели, это и вправду работало? — Я не даю себе характеристик. — отозвалась на это бразильянка, — Это же не мне нужно, а вам. Характеризуйте сами. — она пожала плечами, безэмоционально пяля в потолок, — Могу я уже пойти?..! — Вы здесь всего три минуты… — возразил француз, вздыхая. Он записал что-то на листок и посмотрел на Таину, — В какой семье вы родились? — Мы, вроде, отошли от темы дома. — тут же вспомнила Перейра. Неудивительно, что семья ассоциировалась у нее именно с домом, ведь девушка обитала с родными в Ринополисе порядка двадцати лет своей жизни. Заметив на себе выжидающий взгляд Катеба, заставляющий дать ответ, Таина все же сломилась. Раз уж ему так надо… — Вряд ли я расскажу вам что-то новое. Моя семья — двое бедных родителей, ищущих подработку везде, где можно, одиннадцать братьев, парочка других наших родных… Не имеет значения. Мы не виделись уже более десяти лет. — Перейра вновь взглянула на Дока. Тот, видимо, ждал продолжения истории. Измотанно вздохнув, бразильянка вновь заговорила, — Интересно наше времяпрепровождение? Ла-адно… Воровство, избегание полиции, постоянные бытовые неурядицы… Так лучше стало, господин психолог?..! — кажется, разговор, а точнее монолог весьма и весьма разозлил Таину. Этот ожидающий взгляд Гюстава, застывший на ней, вся эта глупая ситуация с бессмысленным опросом просто выводили Кавейру из себя. Но француз ожидал этого. Ожидал всей душой, как могло показаться. — Скучаете по ним? — все так же размеренно продолжил врач. Каждые несколько секунд он делал какие-то пометки на листе перед собой. Могло создаться ощущение, что Катеб рисовал. Но нет, он записывал, ставил галочки и другие символы, неизвестные нам - "немедикам". — Нет. Ни капли. — выпалила девушка. С одной стороны она говорила правду. Родственники были для нее в своем роде обузой, мешающей выживать. Но с другой стороны... Во всем плохом есть доля хорошего. Семья бразильянки не стала исключением. — Лжёте. — коротко прервал ее Катеб. Ощущение того, что он и без того все знает, лишь усиливалось. Злость девушки тоже накипала. — Ладно. Скучаю. — в этот же момент Перейра отвела взгляд в сторону, словно пытаясь скрыть его от глаз Гюстава. — По кому именно? — врач в свою очередь не отставал. Вопрос за вопросом мужчина словно бы добивал девушку окончательно. — Имеет значение?! — вспылила Таина, всплескивая руками, — Других вопросов нет, Горе-Психиатр?! — Вы не привыкли о нем вспоминать? — Катеб игнорировал ее недовольство, ее крики. Он ждал этого. Ведь вывести такого пациента на чувства дорогого стоило. И неважно, на какие чувства. — Не люблю вспоминать умерших. — уже спокойнее призналась бразильянка, недовольно хмурясь. — Кто-то из братьев? — этим вопросом медик вновь попал в точку. И откуда он знал?! Видел ее насквозь? — Да, а именно Николас Перейра. Теперь отстанешь от меня? — все так же требовательно выдала Таина, скрещивая руки на груди. Глаза ее больше не были устремлены в какой-то жалкий угол. Они рассматривали интересную белую дверь выхода, мечтая уже оказаться за ней. — Что же с ним произошло? — Катеб продолжал добивать её каждым своим словом, словно бы в данной ситуации он был не психологом, а эмоциональным насильником. Замечая заинтересованность Кавейры в двери, врач лишь странно усмехнулся, вновь перенося свое внимание на бумагу под ручкой. — Разбился. Угнал машину и разбился на ней же. Просто... Не справился с управлением. — девушка устремила взгляд в потолок, незамысловато рассматривая теперь белое, слегка неровное покрытие. —Можешь себе представить? А я ведь потом ждала еще три дня, не выходя с того укрытия в заброшенном здании магазина. Сколько мне было? Как раз шестнадцать?.. — она впервые за все собеседование выдавила из себя улыбку, вспоминая это. Но это не была радостная улыбка. Скорее наоборот. Горькая, жалостливая и жалеющая. Такая, с которой обычно радуются бездомные, брошенные дети в том самом родном для девушки Сан-Паулу. Хотя, Перейра недалеко от них ушла... Такая же брошенная и одинокая. Просто взрослая. — Почему вы дорожили им? — голос француза все еще был непоколебим. Хотя, где-то глубоко в душе он вдоволь напивался этим рассказом. Что-то новое, неизведанное, новые чувства у новой для него персоны... Почему-то медик почувствовал себя маньяком на секунду. Отличали их только пристрастия. Если маньяк измывался над жертвой физически, следя за ее страданиями, то Док в свою очередь просто следил за эмоциями людей в том, что они пережили. Не всегда эмоции были такими, как сейчас, но ему нравилось и так. — А так сложно догадаться? — девушка вновь охладела. — Простая взаимоподдержка, коей не было ни со стороны других родных, ни со стороны знакомых. Мы были друг для друга успокоительными. Он был на два года старше меня, младший сын семьи. Его недолюбливали за непослушание, меня за бесполезность. Для своей же семьи мы были одной бесполезной тяжелой ношей. А потом... Мы просто ушли. Не сказали никому ни слова, просто исчезли из дома. Конечно, наше счастье продлилось недолго... Всего полгода, и его нет. Полгода, что должны были стать целой жизнью... — Таина поджала губы, сверля взглядом потолок. Говорить об этом было больно, но не говорить об этом сейчас почему-то не получалось. Но... Она бы никогда не призналась в том, что на душе действительно отлегло. Действительно как гора с плеч после этого странного монолога о жизни. Катеб впервые за разговор продлил паузу, следующую за ее словами. Три секунды гробовой тишины, показавшиеся вечностью, заполнили все предоставленное им место в помещении медсанчасти. — Теперь я могу идти? — Перейра подала голос первой. Она вновь посмотрела на француза, не поднимаясь с кушетки. Она даже не попыталась подняться. — Последний вопрос. — остановил ее Гюстав. Бразильянка выжидающе уставилась на него. Вновь повисло молчание, словно бы врач выбирал с листочка правильную фразу. — Вам... Стало легче? — он поднял глаза на пациентку. Их взгляды на секунду пересеклись. Таина, ничего пока не отвечая, встала с кушетки и поправила одежду на себе. Она сунула руки в один большой карман темно-зеленой толстовки и замерла, глядя на собеседника. Тот в свою очередь молча смотрел на нее, ожидая каких-нибудь слов. — Стало. — коротко и сухо ответила бразильянка, отводя взгляд в сторону. Все же, признаться в этом пришлось. Она сама не понимала, почему сказала это, но... К чему же было врать? — Хотите повторить сеанс? Перейра ожидала услышать все, что угодно, кроме этого. Сеанс? Он назвал это собеседование сеансом? Странно... Однако девушка лишь молча кивнула, словно бы не контролируя свой же утвердительный безмолвный ответ. — Жду завтра в семь вечера. — сразу же отрапортовал Док. На этом они разошлись. Таина вылетела из медсанчасти, Катеб остался там наедине с документами, пустыми койками и коричневым диваном, накрытым клетчатым пледом. Бразильянка недоумевала тогда с самой себя. Согласилась на это? Что это вообще было?! Почему какой-то никчемный французский врач заставил ее рассказывать о своей жизни? Странности. Она ведь не такая разговорчивая. И докажет то, что холодна и молчалива. Вот завтра и докажет.       Это убеждение стало для бразильянки своего рода целью. Однако в назначенный день она не сдержала своего обещания себе же. На этих собеседованиях, которые потом получили еще свое продолжение, от хладнокровия Перейры не оставалось ни капли. Она оказывалась тем же простым человеком, с его обычными проблемами, с душой и умением сострадать.