Эльфы, люди и притворщики

Несколько дней спустя после памятной прогулки последовало ещё одно значительное событие. Во второй половине дня их всех привлек шум снаружи. Подойдя к окнам, они увидели, как к площади Мирабель стекается народ. Было много незнакомых эльфов, они приехали издалека в больших телегах, запряженных быками и волами. Заинтересовавшись, Лери, Михаэль и Гарри с Северусом вышли во двор и направились вслед за остальными на берег озера, к площади. Найдя в толпе отца и Данилу, Лери дурашливо спросила у них: — Что за столпотворение? Что дают и почём? Ей ответил Данила в том же тоне: — Ай, не знаю, соседка, грят, благотворительность какая-то… А если честно, не знаю, Лери. Просто нам сообщили собраться здесь с ведрами и ящиками, вроде раздача чего-то будет. — И что же ты без ведер и ящиков? — А мы недалече живем, сначала посмотрим что почем, а там и решим, стоит ли это брать. — Резонно, — согласилась Лери, и они стали ждать. Прошла минута-другая, народ продолжал прибывать, подтянулись Франкелы и Грейнджеры, затем Малфои, Долгопупсы и Лавгуды. А потом в небе над озером распахнулись исполинские драконьи крылья и три гиганта-ранкориала, сжимая в лапах огромные платформы, по широкой спирали пошли на снижение, приземлившись, они поставили их в ряд на каменной площади. На одной, самой длинной, была древесина, по крайней мере именно её было видно, огромные бревна и доски. Эльфы-мастера и с ними Дог устремились к ней. На другой были фрукты и орехи, а на третьей — дары моря. Без суеты и толчеи эльфы организовали некое подобие ярмарки, расставили легкие столы, расстелили полотнища и выложили привезенные товары. И, ух, чего только тут не было! Гигантские крабы и омары всех видов, здоровенные креветки, размерами почище королевских, морская рыба, начиная от гигантов марлинов и тунцов и заканчивая обыкновенной сельдью и килькой с салакой. Из фруктов Лери узнала разве что бананы да ананасы, а из орехов — кокосы и кешью с арахисом. Даже не глянув на кокосы, она принялась искать волошские орехи, они же грецкие. Нашла, отложила в сторону и переключила свое внимание на дары моря, выбрала пару бочек свежей сельди и кильки, и одного марлина покрупнее. Потом, подумав, она выбрала ящик креветок и несколько крабов с омарами. Уж гулять так гулять! Дог с восторгом разглядывал древесину, которую отобрал для своих нужд, Лери подошла и тоже оценила его выбор, действительно, очень красивые доски. Кремово-розовые и пшенично-желтые с причудливыми рисунками колец и пятен, по структуре очень похожи на карельскую берёзу, вот только кора говорила об обратном, гладкая-гладкая, словно отполированная. К тому же Лери кое-что припомнила и озадаченно спросила: — Эй, а разве деревья здесь валят? Взгляды всех, кто услышал её вопрос, тут же обратились к Даниле, которому этот вопрос адресовался, тот невольно поежился под перекрестным огнем взглядов. — А это не деревья, то есть, в смысле, это ветки, сброшенные меллорнами. Их древесина очень ценна, поэтому мы их подбираем, таким образом мы всё-таки получаем древесину, не трогая при этом сами деревья. И не смотрите на меня ТАК удивленно, это не я их создал, это они сами так выросли… Лери и компания в шоке уставились на «веточки», нда-а-а… Если сброшенная ветка размером с приличный тополь, то каковы размеры самого дерева, как там Данила сказал, меллорны? Конечно, вспомнилась гигантская секвойя, но даже она в подметки не годилась здешнему древесному великану — меллорну. Ярмарка-раздача продолжалась еще какое-то время, и Гарри отошел к бронзовому ранкориалу. Тот расположился неподалеку на холме в классической кошачьей позе, вытянув шею и хвост и поджав под себя лапы, голова его была приподнята и повернута к солнцу, пасть приоткрыта, а янтарно-желтые глаза не мигая смотрели прямо на солнце. Гарри на какой-то короткий миг даже показалось, что он питается солнечной энергией, подобно батарейке, но тут же отогнал эту совершенно абсурдную мысль. Подойдя, он робко кашлянул, не уверенный в том, что не помешал дракону и не нарушил его личное пространство. Клиновидная голова чуть шевельнулась, и ранкориал молча и вопросительно посмотрел на Гарри. Поколебавшись, тот задал вопрос, который давно его мучил: — Я хочу спросить про дементоров, они куда-то исчезли, когда я уезжал оттуда... Инголанго ответил не сразу, сначала он задумчиво потаращился на солнце, размышляя о чём-то своём, а потом не менее задумчиво заговорил: — Значит, ушли контролеры. Что ж, Гарри, этого следовало ожидать, тем более что Министерство Магии невинных волшебников начало судить и казнить, а Магия не любит такого неуважения. К тому же с помощью магии, насколько мне известно, люди стали вредить другим людям, возьми любую газету, разверни её на страницах с рекламой и увидишь — там шарлатан на шарлатане сидит и шарлатаном погоняет. Всякие бабы Фроси и Нюрки с Морганами да Гекатами, прям проходу от них нет… И ведь знают же люди, что бабки насквозь фальшивые, а всё равно платят последние доллары. Дракон замолчал, а Гарри с недоумением спросил: — Газета… откуда вы про газеты знаете, сэр? В ответ дракон пронзил его насквозь янтарно-солнечным взглядом, да так, что Гарри почувствовал, словно его просветили рентгеном до самой глубокой косточки, до самого отдаленного нерва, и он в который уже раз вынужденно напомнил себе, что это всё-таки магическое существо и не абы кто, а целый Хранитель, Страж Балинора, и магия ему всё равно что для него, Гарри — воздух. Ранкориал же, удостоверившись, что Гарри всё понял, осознал и принял, продолжил свою неторопливую речь: — Так называемые дементоры, они же контролеры магии, издревле стояли на страже магических законов, сторожили тюрьмы. Ты же не думаешь, что в мире была только одна-единственная тюрьма Азкабан, Гарри? Так вот, стерегли преступников-волшебников, так как обычные тюремщики-люди для этой цели не подходят… И, понятное дело, когда министерство взялось осуждать заведомо невинных людей, контролеры первыми же взбунтовались против такого неправильного подхода. А в общем и в целом говоря, волшебники что-то уж больно распоясались в последнее время. Вот скажи мне, Гарри… что ты знаешь о драконах своего мира? Гарри растерянно уставился перед собой. Что он знает о драконах? Ну, злобные они, свирепые, большие, огнедышащие… что ещё? Они опасны, практически не приручаются. Их части тела используются в качестве волшебных ингредиентов: когти, чешуя, кровь… Попутно вспомнилась сердечная жила дракона в волшебной палочке. Гарри сглотнул и посмотрел на ранкориала, спросил на всякий случай: — А… что надо знать о драконах, сэр? — Прежде всего надо знать, что они живые. Когда-то очень давно, а это было очень давно… каждый уважающий себя рыцарь считал честью сразиться с драконом и положить его голову к ногам своей дамы сердца, а смерть от когтей дракона не была позором. Как ты понимаешь, Гарри, к драконам всегда относились с уважением и так было до того, как человек покорил небо, начиная с деревянного дельтаплана и заканчивая современным авиалайнером. Да и волшебники подсуетились, спрятали драконов под статутом секретности, а по сути — отобрали у них небо… отобрали небо у крылатых. И не только это, они превратили гордых и свободолюбивых драконов в список полезных ингредиентов, когти — сюда, печень — туда… Вот и деградировали некогда умные, мудрые и прекрасные драконы, конечно, за столько-то веков. Гарри оцепенело смотрел на Инголанго и потрясенно, лихорадочно обдумывал то, что только что услышал. По всему выходило, что это волшебники виноваты в том, что магия стала нестабильной и что драконы, оказывается, не всегда были такими, какими он их знает сейчас. И он обреченно спросил: — А здесь они… ну… живут? — Разумеется, живут, правда от людей подальше держатся, что весьма благоразумно с их стороны, мало ли что человеку в голову взбредет. Гарри удивленно моргнул. То есть умные драконы сами от людей прячутся? Ну дела!.. И от удивления ляпнул: — А они на людей не нападают? — Только в случае самозащиты. — То есть на них и здесь охотятся? — Бывает. Человек тоже гордый и тоже любит похвастаться победой над драконом и подарить даме сердца отрезанную лапу. Так что, если встретишь трехногого дракона, не удивляйся и не спрашивай у него, как он лапу потерял, для него это очень оскорбительно, как для человека признаться, что его руку откусила акула. Гарри неуверенно улыбнулся, не зная, как воспринимать только что сказанное, ну не шутка же это, в самом-то деле… А тем временем и ярмарка-раздача подошла к концу, разобрали последние товары, собрали столы и свернули полотнища, опустела площадь и Вэйр поднялся, чтобы отнести куда-то платформу. Гарри искренне огорчился от того, что интересный разговор закончился. Ну кто бы мог подумать, что вот этот огромный волшебный зверь окажется настолько занимательным собеседником. И он долго ещё стоял на месте и грустно смотрел вслед трем ранкориалам, уносящих прочь пустые платформы, когда-то они ещё прилетят? На ужин Лери приготовила воистину царский стол: жареная рыба, отварная килечка, печеные креветки, настолько хорошо пропеченные, что стали похожими на хрустящие розовые вафли, которые просто таяли во рту, растекаясь по языку потрясающим крабовым вкусом. Конечно, Лери заметила, что Гарри какой-то грустный и осторожно поинтересовалась у него, всё ли хорошо. Гарри, повздыхав, рассказал о разговоре с Вэйром и пожаловался на идиотов-магов, которые творят самый распоследний беспредел, на что Лери резонно заметила: — А вот это и есть то самое состояние твоей души, когда тебе, именно тебе и лично тебе, стало стыдно за все ваши бесчинства. Но драконы, как говорится, раздраконились. Стали вашими врагами, как для нас — лошади. И так же, как и лошади, они всё вам простили. — Как простили? С чего вы взяли?.. — Ну тебе же стыдно стало, нет? Или ты уже забыл пословицу? — Я её не забыл. Прости врага, и пусть ему будет стыдно. Но какое это имеет отношение к моему… состоянию духа? — Самое прямое, Гарри, ведь это всего лишь означает, что с драконами можно договориться, как и с лошадьми. Причем не только здесь, но и там, в том мире, который мы оставили. Кстати, мне одна история вспомнилась… Сидит на берегу моря старик и плачет, горько так. Ну, люди окружили его и спрашивают, что за горе у него случилось, а тот говорит, что его киты простили. Народ, понятное дело, в непонятках — а это-то причем??? А при том, оказывается, что старик сорок лет на китобойном судне проработал и за всю свою карьеру добыл двадцать тысяч китов, пока однажды его маленький и горячо любимый внук не свалился за борт круизного лайнера и не начал тонуть. А он — моряк, прыгнул за борт, спасать малыша, а море бурное, большие волны, отнесло их от корабля, в общем. А рядом китиха с детенышем плавала, её малыш недавно родился, плавать ещё не умеет, вот мать и держала его у поверхности моря, чтобы не утонул, а мальчик за китёнка ухватился, тоже держится… Когда до них добрались спасатели на лодке, киты не уплыли, они держали людей на воде до тех пор, пока их не подобрали, и только после этого уплыли. Вот поэтому сердце старого китобоя не выдержало, старик раскаялся, потому что нельзя такое простить. А киты простили. Вот такая история-притча, Гарри. Гарри со стыдом припомнил, что он слишком боялся этих огромных огнедышащих ящеров, чтобы просто присмотреться к ним и адекватно оценить их поведение. Нет уж, драконы для него всегда останутся драконами, опасными и страшными тварями. Во всяком случае те, которые остались там… А здесь... ну что ж, посмотрим. Главное, не спрашивать у него, как он потерял лапу. Если, конечно, ему встретится трехногий дракон. Эх, как же волшебники, оказывается, подгадили всем, всё испортили. Вон, даже дементоры разбежались от их глупостей, драконов обескрылили, троллей оглупили, кентавров обесчеловечили… или обезлошадили? Единорогов превратили в черт знает что. Хорошо хоть их Магия пока защищает, не дает им навредить и страшно проклинает всех за убийство единорога.